| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Фигура не пошевелилась, но это было нормально: я еще не полностью был здесь, в его пустой башке, и выглядел для него черт знает чем. Может, светящимся голосом с неба. А может, клубком шерсти из желудка кошки.
— Я ничего заказывать не буду, — глухо донеслось из-за стола. — Что-то ничего не хочется.
Снова свезло. Он меня видит и в принципе готов к контакту.
— Василий, ты болен, — я не стал терять времени и переместился к нему за столик — мгновенно, как обычно бывает во сне. — Это плохая новость, но есть и хорошая: я врач, и я вытащу тебя отсюда.
Пролетарий вскинул голову. Все лицо и большая часть скальпа оказалась покрыта тонкой белесой паутиной, поблескивающей, как полиэтилен, за спиной медленно колыхался, будто был погружен под воду, черный балахонистый мешок. А вот глаза у него были, точно, больные, но не бессмысленные. Это хорошо. Хуже всего, когда они цепляются за свою вымороченную, искаженную реальность: вечно какой-нибудь дряни потом нанесут с собой в настоящий мир.
— Доктор? Что за херню я подхватил? У меня белочка, да?
Никогда не слышал, чтобы эти слова говорили с такой радостной надеждой.
— Размечтался, брателло. Не заслужил ты покамест свой делириум тременс. Тут хуже: злые капиталисты получили прямой доступ в твою пустую башку. Американская придумка, качественная, сразу видно. Но ничего. Я тебя, дурака, вытащу.
Василий собрался, видно, промямлить что-нибудь необязательное, вроде: "Что угодно, профессор!", но не успел — в мизансцене произошли изменения. Рядом с нами появилась — именно что появилась, ведь не было ее еще мгновение назад! — официантка в белом фартуке и чепчике: всем приятная девушка, стройная, с отличной грудью и длинными ногами, если бы только не портил ее длинный шрам на правой щеке от уха до носа.
— Вы должны сделать заказ. Завтрак чемпионов.
— Пошла вон, сука, — отреагировал Вася и сморщился, как маринованный помидор. — Не видишь, не в настроении я.
А вот это уже было паршиво. Вирус не оставлял попыток залезть в парня, подчинить его сознание себе полностью. А Василий реагировал на него, отвечал и злился, давая вирусу возможность продолжать разговор и увеличивая его шансы на победу. Так не пойдет.
— Нам нужно подумать, — сказал я, не глядя на официантку. Та постояла еще секунду, будто колебалась, но потом все же кивнула и отошла. Так, теперь придется действовать быстро. Что довольно смешно, потому что психотерапия быстрой не бывает.
— Мне нужен огонь, — сказал я. Черный мешок за спиной парня пришел в движение.
— Что?
— Огонь. Это же твой разум, твое сознание... хотя и местами под чужим контролем. Но хозяин здесь ты. Поэтому разожги огонь.
— Э-э... зачем?
— За шкафом. А вообще меня устроит уютный камин в любом углу. Или печка. Что угодно.
— Я не умею.
— Умеешь, болван. Просто захоти это!
Вася попытался напрячься, будто пернуть захотел, и нахмурился. Белесая паутина на лице зашуршала и задергалась.
— Что-то мешает...
— Точняк, это злые американцы — насмерть хотят тебя захомутать, падлы! Давай, Вася, не сдавайся — мне очень нужен огонь!
Хлопнула дверь кухни — не иначе приближалась упыриная официантка. Вроде бы ощутимо потянуло чем-то приторно-сладким, кондитерским. Наверное, так, в представлении американских "хакеров" выглядит запах соблазна. Идиоты! Вот если бы они наловчились имитировать запах картошечки с мяском, да малосольных огурчиков в придачу... Все же бог иногда помогает.
Вася нахмурился, прямо как доброй памяти Леонид Ильич, и уставился в никуда своими покрасневшими зенками. Точно, блин! Парень принадлежал к редкому виду олфакторов — людей, воспринимающих все вокруг через обоняние. Их чертовски мало, и работать с ними тяжелее, чем с визуалами или кинестетиками. А я еще думаю, отчего вокруг так темно, тихо и постоянно чем-то воняет!
Я скосил взгляд вбок — и точно, официантка спешила к нашему столику, какими-то дергаными шагами, как передвигаются враги в игровых автоматах. Вирус то ли учился на лету, то ли чувствовал сопротивление и принимал меры.
— Василий...
В нос ударил резкий запах горячего дерева, дальняя стена почернела, вмялась внутрь и обуглилась. Почти хорошо, хотя и малость далековато. А вот официантка нет, эта тварь уже топталась рядом. Конфетный запах смерти стал невыносимым.
— Сожалею, но вам придется сделать заказ. — Я обратил внимание, что губы у официантки не шевелились, все ресурсы уходили на поддержание иллюзии. — Выпей колы и улыбнись.
— Не отвлекайся на нее, мне все еще нужен огонь! — Ах ты ж ешкин кот! Как мне ему описать запах огня? О, придумал! — Плесни бензинчика, Вася!
Это решило дело. Бензин трудно с чем-то спутать, поэтому секунду спустя стена весело занялась язычками вонючего и жаркого пламени. Вообще отлично, осталось отбиться от вируса и почистить пациента от мерзкой остаточной паутины.
— Хочу предложить вам райское наслаждение, — улыбнулась официантка. Глаза у нее были мертвые, из нулей и единиц. — Тает во рту, а не в руках.
Черный скрипучий плащ за плечами Василия начал бухнуть и распухать.
— Задержи дыхание, закрой глаза и уши! — я бросился к парню, обхватил за плечи и толкнул, направляя ближе к пылающей стене. Стало видно, что паутина у него на голове — и не паутина вовсе, а множество длинных и тонких то ли ростков, то ли червей. Они раскачивались из стороны в сторону и вопили тонкими голосами. Эх, сейчас бы нанитов бахнуть, разметал бы всех их зажигательной бомбой, только бы ошметки по закоулочкам догорали. И не надо было бы смотреть на всю эту дрянь...
Плащ набросился сзади, облепив и сковав движения. Ревело пламя; на лице плавились ресницы и брови.
— Ешь свежее! — донеслось из-за спины. — Повторяй за мной: Есть пауза — есть "Киткат"!
— Она в моей голове, доктор, — прохрипел Василий, из-под стиснутых век катились слезы. — Я слышу все, что она говорит...
— Мы все сейчас в твоей голове, бестолочь!
Я кинулся срывать облепивших голову парня белесых червяков и швырять их в огонь; они пищали и кусали меня за пальцы. Все это было каким-то диким фаршем из наркотического трипа и пропагандистского фильма о жизни в континентальной Европе.
— "Карлсберг" — пожалуй, лучшее пиво в мире, — мокрый и булькающий голос уже был совсем не похож на женский. — Хорош до последней капли. Для всего остального есть "Мастеркард".
Я с остервенением двинул плащу в то место, где у человека была бы диафрагма: локоть провалился как в яму.
Я есть тот, кто я есть
"Энерджайзер" — работает, и работает, и работает
"Фрут Телла" — вместе будем наслаждаться
Васю колотило, будто он голым носился по морозу. Пламя перед его лицом пищало и гудело; воняло водорослями и паленой кожей.
Бриллианты навсегда
Сделаем мир лучше
Чудо науки
Мы делаем деньги по-старому... мы зарабатываем
Все в восторге от тебя — а ты от "Мэйбилин"!
Перед глазами рябило от напряжения и близкого источника света, по темным поверхностям картин скользили быстрые тени и неизвестные логотипы. Я с усилием напряг лопатки, словно был одет в чересчур тесный костюм. Плащ затрещал и внезапно очень по-человечески охнул. Оковы распались.
Попробовав раз, ем и сейчас
Соединяя людей
Думай иначе
"Ред Булл" окрыляет
Что случается здесь, остается здесь
— Г-готов пройти... — прохрипел Василий, — Готов пройти милю ради пачки "Кэмел"... Я готов...
Я выдрал последних паразитов из кровоточащего скальпа. Пламя взвилось и вдруг охватило весь дом. Рекламный голос взвился в фальцет и зашелся жутким кашлем. Я подхватил полумертвого парня на плечо и рванул к выходу. Вот только выхода не было. В чёртовой воображаемой забегаловке забыли построить дверь!
С грохотом рухнула часть стены, потом все целиком. Огонь устремился вверх, где в синем ночном небе мерцали редкие звезды, и вдруг потух, весь сразу. Вирус погиб, здоровые силы организма взяли верх — с моей небольшой, но важной помощью.
— Я... жив? — слабым голосом спросил висящий на плечах Василий. Я не ответил, потому что озирался, словно впервые увидевший корабли Кортеса индеец. Мы были на длинной серой равнине, поросшей редкой, по колено, травой. На горизонте виднелась огромная гора странно округлых размеров, и мерцало красно-синее зарево, вроде вечного заката, а вверху не было совсем ничего, кроме звезд. Это напоминало еще не созданный мир, минималистичную сказку, реальность до появления в ней мысли.
Подсознание, если говорить коротко.
— Это... это крыло кузнечика, — Василий пошевелился, и я осторожно опустил его на родные ноги. — Мне почему-то иногда кажется, что вся наша Вселенная — это просто пылинка на теле кузнечика, так что это, видимо, оно. И когда он, наконец, прыгнет, все закончится — и разум, и боги, и все остальное. Такое мое мнение. На случай, если вдруг тебе интересно.
В этот момент гора на горизонте пришла в движение. Выпуклый глаз оценил обстановку, антенны на пол-неба медленно и величественно качнулись. По серой равнине пробежала дрожь.
— А почему кузнечик-то? — я сделал несколько быстрых вдохов. Пора было возвращаться. Василий застенчиво улыбнулся.
— Просто я насекомых очень люблю.
* * *
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
