— Я чую искажение, — Матиас бесшумно возник за плечом, внимательно глядя на кромку леса, едва различимую за снежной пеленой. — Дыхание Хсаа'Р'Нэа. Кто-то из тварей был здесь.
Рисунок светящихся пятен сразу приобрел иное звучание. Конечно, я слышал о заарнских тварях, что разбежались по Аринди в то время, когда врата оставались открыты. Но, собственно, что с того? Я никогда их не видел. Надо было сразу устроить охоту — ах да, но у нас же была маленькая война против замковой долины. Надо было создать нормальную защиту для поселений — но здесь что-то делать уже поздно. Люди умирали, люди постоянно умирали.
— Вся мерзость нашего мира родом из Заарнея, — сладко подтвердил Миль, и склонился над телом, зажигая диагностическую печать: — Какая прелесть. Никаких повреждений. Наши защитники, боевые маги вышли за двери и умерли. Профессионализм, достойный всяческих похвал.
— После того, как ваша заклинательская шайка урезала снабжение буквально во всем и выслала лучших за пределы страны, — судя по нетипично длинному монологу, слова задели Эршена за живое. Миль насмешливо фыркнул, взмахнув черной перчаткой:
— Эти оправдания...
— Эршенгаль, у нас есть шанс добраться до другого поселения? — я скользнул взглядом по мертвецу, на этот раз отмечая нормальную зимнюю униформу, и со вздохом опустился рядом.
— Я — доберусь, вы — нет.
Ну что же, справедливый ответ.
— Выбирая между тем, сожрут нас в лесу или под крышей, я выбираю под крышей, — сам с собой проголосовал Миль и с любопытством склонил голову, обхватывая себя за плечи. — Мародерствуете, Рейни? Вспоминаете славное прошлое?
Я прекратил сдирать с трупа одежду и молча сунул в руки заклинателя теплую куртку и сапоги.
В некотором роде, правота Миля была неоспорима: оставаться на месте гораздо проще, чем идти, а крыша и стены защищали от ветра и снега. Но холодно в здании было как в морозилке.
— Нас найдут, — сказал мне Эршен, закрывая главный вход на засов. — Надо всего лишь дождаться Шеннейра.
Я вяло кивнул. Найти-то нас найдут, нет сомнений. Вопрос в том, кто быстрее. Но вообще было забавно, насколько образ темного магистра, спешащего на помощь, вообще не состыковался у меня с образом темного магистра.
— Лет десять не был в таких заштатных дырах. И за десять лет ничего не изменилось. — Миль прошаркал мимо, брезгливо открывая двери ногой, и скрылся в дальних помещениях. Даже в одежде с чужого плеча, шаря по чужому дому, он ухитрялся вести себя с высокомерием царственной особы в изгнании. — Рейни, идите сюда!
Я заглушил смутную надежду, что это был зов о помощи, и дальше последует хруст костей. Миль стоял в подсобке, расчистив пол от мусора вроде стеллажей и коробок с письмами точным заклятием тлена, и смотрел на печать, зависшую над люком в полу. Печать вращалась и легко дымилась.
— Хотите еще раз припасть к истории? Бывшая светлая схронка. Светленькие всегда наивно считали, что если используют магию для маскировки, это никто, никто не заметит.
— Вы здесь были?
Заклинатель остро усмехнулся и ответил:
— Я — нет. Я вам не мясник, чтобы бегать по полям и потрошить народ.
Вряд ли стоило в этом сомневаться. Его руки были чисты: Миль составлял сложные проклятия, которые били по площадям, и для этого не было нужды ни бегать по полям, ни убивать самолично. Хотя толковое жертвоприношение еще ни одному ритуалу не вредило. Насколько мне известно, Миль предпочитал, чтобы жертва была хорошо привязана и не мешала, когда вскрываешь ей горло или вырезаешь сердце. Это был единственный случай, когда он менял свои обычные черные перчатки на белые.
Учитывая близость Иншель и то, что на втором этапе войны стычки вокруг столицы были частыми и постоянными, новость не представляла особенного интереса. Схронки были небольшими убежищами, где боевые группы отдыхали и ждали переброски в другое место. Или прятались от ловчих отрядов врага. Или поджидали ловчие отряды врага. По ситуации.
Эршен поморщился, явно не одобряя действия товарища по гильдии, но привычку делать то, что не нравилось остальным, Миль давно возвел в абсолют. Крышка подпола истлела за считаные секунды, и алчное любопытство заклинателя мгновенно сменило разочарование: от схронки остался один пустой подвал. Если здесь когда-то и было нечто ценное, то темные давно забрали это себе.
Зато внизу, очевидно, из-за остаточного магического отпечатка, было значительно теплее. Я спустился по приставной лесенке, бросив куртку у дальней стены, и сел сверху. Матиас двинулся следом, так и не открыв глаз, упал рядом и обмяк. Заарна била крупная дрожь; я с неохотой пошевелился, касаясь его лба и делясь теплом светлой искры. О полезных игровых фишках следовало заботиться.
О своей самостоятельности Матиас мог думать что угодно: но, приняв светлую искру, он принял также общее эмпатическое поле. Простейшая светлая механика.
Насмешливое хмыканье прозвучало нарочито отчетливо. Я без эмоций посмотрел на вставшего напротив Миля, а потом исключил его из зоны внимания.
— Эй, магик. Я знаю, что за тварь убила людей, — вполголоса пробормотал заарн, не меняя позы. — Это тхитаро. Тхитаро поет песню смерти, выманивая жертв на поверхность, и похищает их души.
— Да у вас образовалась теплая компания на почве сказочек, — насмешливо поздравил Миль.
Матиас открыл фиолетовые глаза и холодно процедил:
— Я корректирую понятия под ваше ограниченное понимание, людишки. Тхитаро обитает в междумирье. Оно генерирует акустические волны определенной частоты, входя в синхронизацию с разумом, и так заставляет жертвы покинуть убежища, закрытые пространственными щитами. Потом заманивает их в искажение, расщепляет на физическое и астральное тело: тела остаются в реальности, а астральный отпечаток тхитаро заматывает в коконы и питается, насколько хватит.
Я задумчиво поднял голову к потолку и предположил:
— Ни у кого нет ощущения, что мы в ловушке?
Миль смотрел на меня как на личного врага.
— Тсо Кэрэа, попробуйте создать печать связи и дозваться до Шеннейра, — спокойно предложил Эршен. — Светлая магия работает по другим принципам, и у вас должно получиться.
А еще лучше позвать на помощь Нормана. Уверен, что заарнский Лорд десять таких тварей сожрет и добавки попросит. Но вместо Нормана я ощущал холодную пустоту.
Венец Та-Рэнэри был со мной постоянно — просто как светлый артефакт, единственный, что был под рукой, а не в хранилищах Лонгарда. Что не значило, что венец мне нравился. Когда я надел его в первый раз, еще в ученичестве, ради эксперимента по развитию дара перемещений, то ослеп почти на сутки — и полезного эффекта это не принесло, кроме клятвенного обещания наставников впредь использовать другие методы.
Другие методы были хуже, но это мелочи.
Железный обруч уже привычно сдавил голову. Простейшая печать связи работала как сигнальная ракета, чей свет видит только один человек. Техника связи для магов действительно различалась: темные создавали особые информационные заклинания, светлые общались через общее эмпатическое поле. Темная связь обрывалась от любого чиха; светлая связь ломалась, когда ломался человек.
По оптимистичным прогнозам, эмпатия, усиленная венцом Та-Рэнэри, обойдет любые внешние барьеры. Но с той стороны меня не услышат. Мы не говорили с темными — нам не о чем говорить. Я закрыл глаза, без особой надежды представляя контур печати, и беззвучно выдохнул, перекатывая горечь на языке:
"Шен-нейр".
Железный крюк воткнулся под ребра и рванул в темноту, наполненную ревом мотора и светом фар, скользящим по снежным хлопьям. Вспыхнувшая паника утонула в водовороте эмоций: беспокойство, нетерпение, азарт — и ответная волна отклика буквально вышвырнула в реальность.
Я провел по вискам, снимая венец, и сжал его в дрожащих ладонях.
Вместо того чтобы сформировать обычную светлую печать, которую Шеннейр мог бы почуять, я перекинул к нему эмпатический мост. Мост, которого существовать не должно.
И это плохо.
О, Свет. Разумеется, это очень плохо. С темными не бывает иначе.
Я наклонил голову, приводя мысли в порядок и борясь с дурнотой от отвращения, и едва не рассмеялся. Ответ вполне прозаичен. Я же сам создал эту связь — когда вытаскивал Шеннейра из Вихря и пытался не допустить, чтобы его разум погрузился во тьму. Учитывая, что разумной тюрьме нравится копаться в сознании пленников, срывая ментальные барьеры, то в первые часы после освобождения бывший магистр был крайне уязвим для внушения. Должно быть, от оборванной нити остался отпечаток — как от зажившей раны. Или забытого воспоминания, которое все равно никуда не исчезнет. И теперь... А теперь я буду молчать. По крайней мере, пока не придумаю, как использовать информацию с наибольшей выгодой.
За то время, что я провел в трансе, в подвале мало что поменялось. Эршен стоял у лестницы и курил, глядя в никуда; теперь я со всей отчетливостью знал, что идею насчет печати он предложил только затем, чтобы меня отвлечь. Миль нервно расхаживал туда-сюда, и дымчатая печать скользила по стенам, сопровождаемая изломанной тенью. Почему я здесь — и почему я с ними? Я бы отдал все, чтобы отмотать время назад.
Печать вспыхнула, и заклинатель подскочил к стене, жадно поднимаясь на цыпочки:
— Ага, тайник? Думали, никто не найдет?
Интересно, что он надеется найти в уже разграбленной схронке? Секретное оружие? Спрятанные в незапамятные времена артефакты? Скрывающая светлая печать тихо хрупнула, и Миль с торжествующим возгласом вытащил из стены кирпич, запуская руку в нишу, и с проклятием отдернул:
— Что это за хлам?
Добыча рассыпалась по полу. Я смотрел на подкатившуюся к ногам сувенирную монетку с гербом Полыни, на разбившуюся хрупкую ракушку с Островов, на плетеный браслет из тех, что делают в Хоре, и время застыло.
Застыло в хрупком стеклянном кристалле, разлетевшемся вдребезги от крика.
— ...ни!
Эршен захлестнул цепью горло заарна, оттаскивая в сторону от Миля; заклинатель перевернулся на бок, отползая к стене и оставляя кровавый след. Я приподнялся, поражаясь, когда скучное ожидание успело перерасти в побоище, и растерянно начал:
— Миль...
— Утихомирьте вашу тварь! — рявкнул тот, ощупывая шею и грудь. Трофейная толстая куртка была продрана насквозь; по сути, только она Миля и спасла.
Я тронул Матиаса за руку, заглядывая в пустое лицо, и поспешно проверил собственные ментальные щиты. Так и есть: один благополучно рухнул. Кажется, заарн перехватил мои эмоции и принял за свои. Забавный эффект, даже слишком забавный...
Эршен убрал цепь и принялся собирать разбросанные по полу амулеты.
Заарн шел за мной как послушная механическая игрушка, позволив усадить себя у стены. В фиолетовых глазах наконец мелькнула осознанность; Матиас облизал окровавленные когти, пытаясь вспомнить, что произошло, и без всяких угрызений совести объявил:
— Жалкий человечек давно напрашивался. Слишком мельтешит. Магик, а что это за вещи? Артефакты?
Я невесело усмехнулся и ответил как есть:
— Перед боем у нас, учеников, была такая традиция — оставлять в укромном месте разные памятные вещички. На них клялись... обещали победить, а потом забрать и вернуться.
Эршен вернул амулеты обратно в нишу и запечатал ее заклинанием.
Первым изменения заметил Матиас, подобравшись и вытащив ритуальный кинжал:
— Начинается.
Эршен повернулся к люку в потолке, неторопливо наматывая на запястье боевую цепь. Закрывать двери смысла не было: если мы не выйдем твари навстречу, то тварь придет навстречу нам. Теплая мелодия, прокатывающаяся по эмпатическому эху, уже становилась отчетливой; но вместо того, чтобы идти навстречу, Миль забился в угол, олицетворяя торжество паранойи над иномирной магией. Хотя это только начало.
— Пока тхитаро находится в искажении, повредить ему невозможно, — предупредил заарн. — Оно высунется чуть-чуть, когда будет захватывать жертву, и тогда возможно его отогнать. Хотя оно все равно вернется...
Я тяжело встал, вновь надевая металлический венец, и сказал преградившему путь Эршену:
— Я — светлый магистр. Просто прикройте меня.
После истории с освобождением Шеннейра эта фраза оказывала на боевого мага волшебное действие.
На первом этаже стремительно холодало; волны мороза прокатывались от выхода, и стены обрастали ледяными кристаллами. Привыкшая к жаре Заарнея, тварь высасывала все тепло, до которого могла дотянуться. Я остановился у дверей и спросил:
— Я похож на беззащитную жертву?
— Как обычно, — мгновенно проинформировал Миль. Заклинателя пошатывало, но он все равно считал, что находиться рядом со мной безопаснее. Может быть, даже надеялся, что я прикрою его от внушения. — Рейни, вы всегда выглядите так, что хочется дать вам печеньку в утешение.
Отлично. Я сошел с порога, сразу провалившись в снег, и старательно игнорируя доносящееся бормотание:
— ...но когда вы отхватите печенье вместе с рукой, то будете выглядеть так же.
Снегопад прекратился. Сугробы покрылись ломким настом, и ледяной воздух обжигал горло. Лес сливался в единую черную массу — склизкую, растекающуюся по полю словно студень, и я непроизвольно задержал дыхание, когда чужая воля захлестнула с головой.
Оно поднималось над лесом на тонких ножках. Многолапая тень, состоящая из клубящейся темноты, шуршания маленьких веточек, запаха гнилой крови и парализующей чуждости.
Оно было прекрасно.
Я потянулся к нему, позволяя искре в груди разгореться, заполняя тело теплом, и самое чудесное существо на свете двинулось навстречу, с трудом проталкивая неповоротливое тело через дымку искажения.
В его глазах сияли звезды, падая на землю каплями гноя.
В черных глазницах сияло обожание. Я посмотрел на нависшую над деревней бесформенную тушу, полностью выбравшуюся в наш мир, и спокойно произнес:
— Убейте это.
...Сверкающий росчерк боевой цепи подрубил тонкие лапки, заставив тхитаро грянуться оземь; удушающее проклятие опутало его сетью, и тварь забилась на земле, извиваясь и ломая деревья. Тонкий полный боли вой пронесся по эмпатическому полю, и я позволил себе улыбнуться.
В самом деле, к чему были сомнения? Смерть прекрасна.
Омерзительная волна темной магии ударила по всем чувствам, намертво забив эмпатию, и тишину разорвал низкий рокот моторов. Я сорвал с головы венец, злобно поминая прибывших как-обычно-вовремя темных, и закрыл лицо руками, спасаясь от света фар. Очертания терялись в слепящем свете, но эти машины выглядели гораздо массивней, чем я до сих пор видел. То ли Шеннейр разделял любовь темных к пафосной грозной технике, то ли должность требовала соответствовать.
— Живы? — размытый силуэт спрыгнул с подножки кабины и встряхнул меня за плечи, оптимистично предположив: — Вот видите — и печать связи у вас получилась! Хотя такой модификации я еще раньше не встречал. И позвольте узнать, для чего вы пытались себя скормить этому существу?
Я заморгал, пытаясь разглядеть хоть что-то, и старательно изобразил, что да, получилась именно печать и ничто иное.
