Пленники Оберона

     Уже через пару лет наномашинерия землян создала на северном полюсе спутника, где совершил посадку корабль, настоящий оазис под сверхпрочным куполом, способном выдержать метеоритный дождь такой силы, каких на Обероне небывало. Стояла середина сорокадвухлетнего, по земным меркам, оберонского «дня» — так стали называть люди период, во время которого Солнце непрерывно освещает один из полюсов Оберона — и мирок землян постепенно наполнялся земной жизнью: Женни планировала архитектуру оазиса, а Юрий населял оазис земными формами жизни — растениями и животными. То был маленький рай для влюбленных, и пространство для их творчества. Вместе с Оазисом (они впоследствии так и назвали свой крошечный мирок под куполом) рос и Крипт Оберона — детище Эмидиуса, чьи аватары часто составляли компанию Юрию, Женни и их гостям из Хрустального Города — единственной человеческой колонии в системе спутников Урана, находившегося на Титании. Крипт разрастался, увеличиваясь с каждым годом, но об истинных масштабах преобразований обитателям оазиса стало известно слишком поздно...

     Я вкратце рассказал Аннет о том, как однажды, исследуя один из ударных кратеров в сотне километрах от Оазиса с помощью подконтрольной мне одному наномашинерии, я наткнулся на линию связи, уходившую вглубь спутника и проникавшую, как мне удалось выяснить, в его каменное ядро. Пропускная способность линии не оставила у меня сомнений: компоненты ИскИна намного обширнее, чем мне до этого представлялось. Став более внимательным, я вскоре обнаружил ещё пять таких линий. Втайне от Эмидиуса, я запрограммировал несколько небольших армий наноассемблеров на создание компонентов «альтернативного крипта», используя для этих целей выделенные нам с Женни для личных нужд ресурсы ИскИна.

     Когда Эмидиусу стало известно о моей тайной деятельности, наш с Женни оазис превратился в настоящую тюрьму. Это стало ударом для Женни. Я до последнего не посвещал её в свои планы, чтобы исключить неизбежно последовавшие-бы за этим разговоры, которые Эмидиус мог подслушать.

     Последние три года перед Событием мы с Женни провели под «домашним арестом». Наш тюремщик не ограничивал входящий трафик с Титании и внутренней области Солнечной системы, но позвать на помощь мы, конечно, не могли. Никто из Хрустального Города, как мы полагали, не без участия в этом нашего тюремщика, не пытался более посетить Оазис.

     Как мы с Женни и предполагали, ИскИн ловко водил за нос не только наших многочисленных друзей, среди которых были и ИскИны, но и саму Тею. Другого объяснения тому, что за три с лишним года нами никто так и не заинтересовался, у нас не было. Но у меня всё ещё оставался последний «туз в рукаве» — мой тайный крипт разрастался, и его компоненты уже проникли вглубь ядра. Пусть не так глубоко, как вычислительные мощности и хранилища данных Эмидиуса, но нам с Женни этого уже было вполне достаточно.

     Задолго до того, как мы с Женни решили отправиться во Внешнюю область Солнечной системы, я написал программное обеспечение, с помощью которого мы обменивались ощущениями, чувствовали настроение друг друга везде, где была Сеть. Тревога, волнение... желание, усталость, лёгкость, недомогание или физическая боль... — мы чувствовали всё. Такого рода программы в наше время создавали многие. Имелась масса общедоступных вариаций подобного кода, которые использовали близкие люди: влюблённые и супруги, родители и дети, друзья и родственники... Вписывали код в интерфейс, устанавливали пароли доступа, настраивали уровни приватности и пользовались, не заморачиваясь излишне по поводу безопасности данных... Не заморачивались и мы, просто я сделал Женни подарок... Наш код был уникален лишь тем, что он был только наш — обеспечение было установлено только в двух копиях, в моём нейроинтерфейсе и в нейроинтерфейсе Женни. И именно это обстоятельство сделало его впоследствии оружием против пленившего нас искусственного интеллекта...

     Раньше мы иногда развлекали себя разговорами, в которых сказанное вслух сопровождалось различными, порой противоречивыми, но понятными нам двоим чувствами и переживаниями, общими для нас ассоциациями, и таким образом угадывали, когда слова следовало воспринимать буквально, а когда — как-то иначе. За время нашего заключения мы отточили эту технику до совершенства. Конечно, порой приходилось долго доносить мысль, которую было бы проще произнести вслух или передать напрямую, с помощью нейроинтерфейса через подконтрольный ИскИну Крипт, но это означало бы провал... «Языком чувств и настроений» я сообщил Женни о том, что в Крипте Оазиса есть «лазейка», при помощи которой мы могли сбежать из тюрьмы в созданную моей машинерией Сеть. В дальнейшем, построить с помощью нанитов передатчик и сообщить на Землю о нашем положении оставалось вопросом времени...

     — И что было дальше? — спросила увлеченная моим рассказом Аннет.

     — А дальше этот свихнувшийся сукин сын Эмидиус расстроил планы Юрия и Женни, — сказал я.

     Когда с Земли поступила информация об ожидаемом вскоре Событии, ИскИн предложил нам возможность укрыться от последующего за Событием космического излучения в «надёжном месте» — в специально созданной нашим «заботливым спасителем» для этих целей симуляции. Это означало для нас — попасть в такую тюрьму, выхода из которой уже не будет. Мы дали согласие на загрузку в Крипт с последующей эвтаназией лишённых разума физических тел и условились о времени процедуры. Дальше медлить было нельзя.

     Перенос сознания — процесс не допускающий ошибок. Даже незначительный сбой, ошибка в копировании, вполне может обернуться сумасшествием для человеческого разума. Поэтому, согласно обязательным для обеспечивающих техническую сторону переноса сознания операторов или ИскИнов требованиям, вначале делается копия, которая архивируется, чтобы исключить одновременное существование двух «Я» субъекта, перепроверяется её соответствие оригиналу, и уже после переносится сам оригинал с последующим форматированием покидаемого носителя (головного мозга человека или емкости памяти). Когда процесс переноса закончен, происходит сверка перемещённой личности с архивированной копией и копия стирается (если личность не пожелает её сохранить). Нейроинтерфейс в этой операции играет исключительную роль. Без этой «паутины», толщина нитей которой измеряется миллимикронами, оплетающей мозг человека и позволяющей скопировать его состояние, перенос сознания возможен только в медицинских учреждениях, где для этого имеется соответствующее оборудование. Для переноса разумов меня и моей Женни, потребовалось установить соединение между нашими интерфейсами напрямую, минуя контролируемый ИскИном Крипт Оазиса, и уже после направить поток данных через мой интерфейс в мою тайную Сеть, используя «лазейку» в Крипте.

     Внешне это выглядело так: мы, обнявшись в последний раз, легли спать, установив соединение. Обычное дело для влюбленных — смотреть общие сны. Я открыл «лазейку» мыслекодом и запустил процесс копирования и архивации. Получив отчёт о завершении операции сверки моего сознания, я стал ожидать отчёта об операции с копией Женни, но ответа не получил. ИскИн раскрыл канал связи и перехватил потоки данных...

     — Грустная история, — говорит Аннет и смотрит мне в глаза — в глаза своего любимого — Владимира Маковского, пребывающего сейчас в состоянии полной неспособности мыслить и что-либо делать.

     Владимир сейчас смотрит сон, в котором он — никакой не Владимир, а пришелец из фантастического мира будущего — Юрий Мэлс, говорящий и действующий вместо него.

     Я смотрю в глаза чужой мне женщины и вспоминаю другой, такой знакомый, полный нежности взгляд, растворяющийся в вихрях белого шума... ПЕРЕХОД:11492763... Губы Аннет тянутся ко мне...

     «Нет, милая девушка, не тебе предназначался этот взгляд, прости...»

     — Подожди. Не сейчас. Это ещё не конец истории...

     Юрий и Женни оказались в разных симуляциях — в вымышленных ИскИном мирах — лишённые памяти, обречённые проживать целые жизни за считанные часы базового времени. То была длинная цепь перерождений, продолжавшаяся одиннадцать месяцев во времени базовой реальности.

     Созданная Юрием сеть разрасталась, подобно метастазам, внутри каменного ядра Оберона. Но, в сравнении с теми структурами, которыми теперь было представлено «тело» ИскИна, его компьютеры, ёмкости памяти, элементы защиты от внешней среды, энергостанции и создавшая их наномашинерия, это была блоха против собаки. Но «блоха» эта была растянута на длинные цепочки атомов и молекул, проникавшие «собаку» насквозь, миллионы раз разветвляясь и образовывая ложные окончания, отмирая целыми ветвями, присоединяясь к другим ответвлениям, появлявшимся там, где их до того не было, и снова исчезающим.

     Раскрыв «лазейку» и оборвав канал связи, ИскИн спровоцировал процесс многочисленного копирования единственного архива сознания своего пленника за пределами подконтрольного ему Крипта, а вместе с ним и поврежденного архива Женни, и вскоре получил в своём царстве высокоорганизованное «подполье» из многомиллионной армии виртуальных смертников. Копии одного и того же человека, сочетавшего постоянно увеличивающийся потенциал подконтрольного ему растущего Крипта с холодной ненавистью к тирану, отнявшему у него его любимую...

     Одиннадцать месяцев спустя, в Рукаве Центавра произошёл всплеск гамма-излучения — Событие, возможно, ознаменовавшее собой рождение новой нейтронной звезды или даже чёрной дыры, следствием которого для Оберона стало массовое уничтожение наномашинерии и аппаратных составляющих обоих Криптов, как на поверхности спутника, так и под поверхностью. Но невредимым оставалось каменное ядро, где на глубине сотен километров работали нанофабрики, преобразуя тысячи тонн породы в компоненты ИскИна. В центре ядра, в образовавшейся там сферической полости, появилось непрерывно увеличивающееся в размерах сооружение — структура в виде пушистой снежинки гигантских размеров — состоящее из множества кристаллов памяти, соединённых между собой паутиной из интеллектуальной материи. Когда центр ядра был переработан в сверхплотные кристаллы и другие материалы, свод сферы был укреплен и в дальнейшем новые компоненты доставлялись внутрь сферы через многочисленные шахты от ледяной мантии спутника поездами-лифтами, а вместе с тем и всё больше зараженных враждебным Криптом элементов и машинерии проникало и интегрировалось в «тело» ИскИна...

     Оригиналы — первоверсии Женни и Юрия, лишённые возможности вспомнить ктó они, появлялись в созданных ИскИном симуляциях, лишённые памяти о прошлом, они просто начинали жить с чистого листа. Иногда это были короткие жизни; иногда жизни длились многие годы и десятилетия; они погибали в катастрофах, в войнах, от рук убийц, были разрываемы и пожираемы чудовищами, умирали от болезней и старости, но всегда попадали в один мир вместе, даже не подозревая о существовании друг друга. Видимо, божку такие обстоятельства доставляли особое удовольствие...

     «Сотни тысяч моих копий размышляли над этой загадкой: почему так? Почему Эмидиус не разделил нас? Но, я до сих пор не знаю ответа».

     Может быть, если бы резервная копия Женни не была тогда повреждена, Юрий восстановил бы её и не было бы этой войны, в которой погибали миллионы его «Я», с надеждой на то, что, хотя бы одному из них рано или поздно удастся вернуть её. Но это всего лишь предположение... Из поврежденного архива Женни Юрию всё же удалось извлечь бóльшую часть её уникальных кодов, по которым стало возможным с точностью определить её местонахождение в симуляции. Нужная симуляция при этом легко находилась в каталоге Крипта по наличию в ней первоверсии самого Юрия. Но всё могло бы быть иначе, если бы их разделили... Возможно, он так и не нашёл бы её, и она бы не вспомнила...

     — Так они нашли друг друга? — спрашивает Аннет. — Эта история хорошо закончилась?

     — Хм... Эта история продолжается.

     — То есть...

     — Прямо сейчас, в этот самый момент, — говорю я.

     Она смотрит на Владимира Маковского подозрительно. Видимо, думает: не поехала ли у него крыша после «исповеди» попу-гипнотизёру.

     — Они встретились, — продолжаю я, — и узнали друг друга, вспомнили, в самый последний момент, перед тем как ИскИн перебросил их в очередной раз. Только на этот раз наш Господь упрятал их внутрь симулякров...

     — Симуль... что? Симулякров? — Аннет поморщилась. — Это что, из философии Бодрийяра?..

     — Нет, — успокоил я Аннет, отметив в её тоне заслуженное презрение к модному в двадцатом веке среди так называемых «левых» болтуну-псевдофилософу. — Нет. Симулякр у постмодернистов — это идеалистическая категория, мыльный пузырь, выдаваемый за обличительный аргумент против раздражающей мелкобуржуазного интеллигента объективной реальности... Я говорю об обитателях симуляции — о тех, кто были созданы в качестве статистов... для придания симуляции большей правдоподобности. Это эрзац-личности, наборы клише, штампов, воплощения конформизма... Они думают, что они думают, но это единственное, что они думают на самом деле. Хотя... — я помедлил, — не всё так просто... Были случаи, когда и симулякры становились личностями... Таковы, к примеру, некоторые ИскИны... В прошлом к созданию симулякров прибегали в целях экстраполяции разных ситуаций, событий, но позже общественное мнение землян осудило такую практику. Создание симуляций — творчество, в котором преуспели многие, и не только ИскИны, но создание симулякров — преступление, влекущее всеобщий бойкот, социальное отчуждение, остракизм... Но я отвлекся...

     Итак, Юрий с Женни оказались заперты в симулякрах, в очередном поганом мирке, который местный Господь-шизофреник соорудил в качестве реконструкции Нового смутного времени в России. Замысел понятный: забросить пленников в очередную «быструю» симуляцию, — в которой их, растерянных, страдающих амнезией, пускай уже и не пожизненной, а только до синхронизации с вражеским Криптом, быстро сожрут какие-нибудь динозавры, или запытают до смерти фашисты, или принесёт в жертву лесным богам племя дикарей-людоедов, — значит лишний раз перемещать данные, о чём распоясавшийся враг наверняка узнает; замедлять ход времени в одном из таких миров — то же, что и оставить для него записку: «искать здесь». Выход: переместить подопытных в мир, в котором нет ни динозавров, ни лагерей смерти, ни людоедов, а есть покорный Царю и Церкви специально созданный народ, опекаемый «Охранкой» и попами; переместить уже без всякой амнезии, а запереть, загнать на уровень подсознания, в случайно выбранных симулякрах, превратив тех в «тюрьмы для разума»... на ближайшие двадцать лет — достаточное, по мнению божка, время, чтобы избавиться от «раковой опухоли» в своём «железе» и Крипте, — ухмыляюсь я.