Я - легенда

  "Я — мужик. Я угрюм, волосат и вонюч... Даже слишком волосат, но моюсь я часто. И вообще, понимаю Инудзук: с таким обонянием любой неприятный запах может вызвать раздражение".

  Но все это дела минувших дней и срок моего пребывания в лесу подошел к концу. Сарутоби-сенсей в мое последнее посещение Конохи сообщил, что Наруто с недели на неделю вернется в деревню, а память моего я из предыдущей жизни подсказывает, что с этого события должен начаться целый калейдоскоп неприятностей. А ведь у меня еще и свои планы имеются, вроде охоты на Итачи, поимки и запечатывания треххвостой черепахи, да и о детях человеческого рода-племени позаботиться следует (они хоть и маленькие еще, но уже все понимают и нуждаются в родителе, пусть и таком дурном и волосатом).

(4)

  Заходящее солнце освещает алыми лучами горный массив располагающийся на границе страны Огня и страны Молний, с востока на небо наползают тяжелые свинцовые тучи сверкающие разрядами молний и доносящие пока что далекие раскаты грома. Сам я, одетый в темно-зеленый плотный комбинезон из ткани прошитой проволокой из чакропроводящего железа, с беспалыми перчатками на руках и сандалиями с мягкими подошвами на ногах, с парой подсумков на бедрах, жилетом чонина на торсе, и ножнами парных мечей закрепленными на спине (из-за чего рукояти выглядывают из-за плеч), не спеша вышагиваю по узкой горной дорожке к гроту, где меня дожидается Учиха Итачи.

  В моих глазницах пылают холодной решимостью два глаза с красными радужками, на каждой из коих отчетливо виднеются по три томоэ. Благодаря запасу медицинской чакры в ромбовидной печати на лбу, поддержание глаз в активированном состоянии практически не стоит затрат чакры из резерва. Да, пусть резервная энергия и не подходит для создания техник ниндзюцу, но шиноби всегда должны искать сильные стороны всего своего оружия.

  ...

  — Давно не виделись, Саске. — стоя на каменном выступе у противоположной от входа в грот стены, Итачи возвышался надо мной метров на десять (девять целых и семь десятых, если быть точным), выражение его лица буквально источало превосходство и снисходительность, пафосный черный плащ с алыми облаками только дополнял образ ставя своеобразную точку. — Ты меня разочаровал: потерял родной глаз, да еще и не развил свою клановую силу до высшей стадии. Хотя, должен признать, выглядишь ты неплохо... Да и второй глаз сумел найти. Не подскажешь где?

  — И ты здравствуй, Итачи. — улыбаюсь чуть криво, глядя на брата снизу вверх с легкой иронией. — Спасибо что заметил: чувствую я себя тоже превосходно, а новые уши очень нравятся девушкам. Что же касается глаза... Мне его отдал сын. Шаринган конечно не высший, всего три томоэ, но и это неплохо.

  — Сын? — глаза моего родственника расширились в изумлении. — Неужели ты забрал глаз у двухлетнего ребенка? Хотя нет: тогда шаринган был бы совершенно не развит. Тогда откуда?

  — Не ломай голову, все равно не найдешь. — усмехаюсь. — Как же я этот глаз получил? Попросил и сын его отдал. Он у меня вообще заботливый, даже предлагал помочь с... Все же семью он ценит и оберегает. Ты ведь знаешь, что такое семья? Нет? Ну так я расскажу: семья — это группа разумных существ связанных кровным родством или имеющих психологическую привязанность, которые оберегают и заботятся друг о друге. Ничего не напоминает? Ах да... Ты же от своей семьи отказался, так что откуда тебе знать...

  — Замолчи. — прошипел мой старший брат (хотя, учитывая что разница между нами была шесть лет, в мире призыва я провел восемь, а в материнском мире прошло два, то мы являемся ровесниками).

  — Правда глаза колет? — усмехаюсь и подмигиваю правым глазом. — Постой: твои глаза ведь уже наверное почти ослепли... Плохо быть одиночкой, которому некому помочь.

  — Избавившись от привязанностей я обрел свободу и стал сильнее. — заявил уверенным голосом Итачи.

  — "Нерушима та стена в которой я кирпич". — слегка переиначив слова песни, услышанной моим я из предыдущей жизни, неспешно поднимаю руки и завожу их за спину, сжимая пальцы на рукоятях мечей. — Я не такой как ты, Итачи и никогда таким не стану, как бы ты не старался вылепить из меня свою копию. Какие бы причины тобой не руководили, они явно не стоили гибели целого клана. Впрочем, я тебя прощаю... Покойся с миром.

  Появляюсь рядом с братом с уже обнаженными мечами окутанными молниями и наношу удар справа-налево и слева-направо (своеобразные ножницы). Однако, вместо того чтобы развалиться на верхнюю и нижнюю половины, Итачи превратился в стаю ворон, а затем материализовался за моей спиной.

  — Ты прощаешь меня? — неприятная улыбка разрезала лицо старшего брата, в тот момент когда его меч пронзил мою спину выйдя из груди. — Не много ли ты на себя берешь, глупый младший брат?

  От запятых на радужках моих глаз протянулись линии к зрачкам, превращая рисунок в подобие трехлезвийных сюрикенов. В следующий миг мы с Итачи уже стоим все на том же выступе, только на этот раз левый из моих мечей блокировал выпад его клинка.

  — Ты все же пробудил высшую стадию шарингана. — улыбка противника стала алчной и хищной. — Как же нехорошо лгать старшему брату.

  Открыв рот, выплевываю струю рыжего пламени, заставляя Итачи разорвать дистанцию и перепрыгнуть на другой уступ. Вернув глазам вид третьей стадии активации, с усмешкой на губах заявляю:

  — Кто сказал, что я врал? Просто не договаривал. Знаешь ли, шиноби вообще полезно иметь некоторые тайны...

  — Ха-ха-ха! — противник весело рассмеялся. — Все же мы похожи больше, нежели тебе хотелось бы... младший брат.

  С последними словами в меня были брошены десять кунаев, от которых я легко увернулся, но пролетая мимо они внезапно превратились в клонов Итачи, тут же попытавшихся достать меня ударами рук и ног. Пришлось крутануться на месте, развеивая двойников все еще искрящими молниями мечами, но брат воспользовался моей заминкой и выстрелил каменными пулями, заставляя покинуть выступ.

  В воздухе мы столкнулись, обменялись несколькими ударами, разлетелись в разные стороны из-за взрыва столкнувшихся техник молнии и камня. Раны образовавшиеся на моем лице затянулись благодаря медицинской чакре из печати, остальное тело прикрыл костюм.

  — Ты прав, Саске: зря я отрекся от семьи. — посмеиваясь будто сумасшедший, противник начал медленно приближаться, по полу пересекая грот у стены которого стоял я. — Мои глаза из-за постоянного использования высшей формы шарингана уже почти не видят: свет постепенно покидает меня... Остался лишь ты, Саске. Ты можешь помочь мне: твои глаза — мой свет.

  Не успел Итачи договорить, как из пола вынырнули человеческие руки, хватая мои лодыжки, а в следующую секунду брат уже стоял вплотную ко мне, двумя стремительными росчерками клинка отрубая мои кисти с удерживаемыми ими мечами. Продолжая улыбаться, он посмотрел в мои глаза и подняв левую руку с большим, указательным и средним пальцами сложенными в щепоть, весело произнес:

  — Раз... Вынимаем Саске глаз...

  Правая глазница вспыхнула болью, затем половина зрения исчезла. Второй раз за столь короткий срок воспользоваться откатом времени не получалось...

  ...

  Мы стояли в прежних позах: я у выхода из грота, Итачи на выступе у противоположной стены. Накладываемые нами друг на друга иллюзии развеялись, так и не позволив определить победителя.

  — Очень неплохо, братишка. — совсем как в далеком детстве, похвалил меня брат. — Неужели ты смог пробудить высшую форму шарингана, при этом не убивая дорогого человека?

  — Кто придумал этот дурацкий метод? — фыркнув (привычку перенял у белок), качаю головой. — Только безумцам вроде Мадары, в голову могла прийти подобная мысль. Даже для времен клановых войн — это звучит дико. Да и глупо считать мангекё шаринган — величайшей силой Учиха. На мой взгляд это наоборот, показатель нашей слабости.

  — С чего такие мысли? — Итачи удивился и заинтересовался, начав плести новую иллюзию.

  — Свою силу я получил тогда, когда осознал собственную беспомощность помноженную на безумное желание защитить и отомстить. — развожу в стороны руками с зажатыми в них мечами, по клинкам коих побежали вспышки белых молний. — Будь я сильнее на тот момент и шаринган не эволюционировал бы никогда.

  Отпрыгиваю в сторону, делаю сальто через голову и приземляюсь на стену принимая удар меча брата на скрещенные перед собой клинки. Открыв рот выплевываю струю воды под высоким напором, которая развеяла теневого клона и ударившись в пол, вызвала взрыв и разбила камень на множество осколков, оставив неглубокую воронку.

  Усилием воли использую технику замены, меняясь местами с собственным клоном по прежнему находящимся рядом с выходом и прикрытым иллюзией от обнаружения. Сразу после этого мне пришла память уничтоженного дубликата, которому противник пронзил правое легкое...

  "Да сколько можно!".

  — Скажи, Итачи, зачем ты сделал это с нашей семьей? — мы снова застыли друг напротив друга, на расстоянии десятка метров, буравя друг друга сияющими алыми радужками глазами с вращающимися вокруг зрачков запятыми. — Неужели нельзя было решить проблему с восстанием и Данзо как-то по другому?

  — Хм? — брат снова удивился, вопросительно вскинув брови. — Неужели Хирузен тебе рассказал?

  "А ведь я рисковал, полагаясь в этом моменте на канон".

  — Ты только что подтвердил мое предположение. — насмешливо фыркаю.

  — М-да. — противник почесал затылок свободной рукой, тут же извлекая из-за пазухи связку бумажных печатей, одним взмахом отправленных в мою сторону. — Совсем мой братишка стал взрослым. Уже даже обманывать старших научился.

  Всплеском чакры молнии нарушаю структуру взрывных печатей и бумажки осыпаются на землю тлеющими листками. Бросаюсь вперед, начиная осыпать Итачи градом стремительных атак, он же часть из выпадов отводит в сторону, от других уклоняется и медленно отступает.

  — Что же я должен был сделать по твоему, Саске? — безмятежно спросил нукенин.

  — Хотя бы тоже, что сделал я столкнувшись с Орочимару. — отвечаю яростным оскалом, тут же отпрыгивая назад и сложив мечи, посылаю в противника атаку в виде головы льва состоящей из молний. — Ты мог отправить в страну грез Фугаку; мог напасть на Данзо... но не сделал этого. Да, пришлось бы пожертвовать шаринганом. Да, скорее всего после этого тебя убили бы либо Учиха, либо бойцы Корня...

  — Правда думаешь, что это помогло бы? — заземлив молнию при помощи техники земли и своего меча (еще один читер), брат посмотрел на меня с жалостью. — Этого восстания хотели слишком многие и у меня попросту не хватило бы глаз чтобы обработать всех. Данзо же... Уверен, он бы нашел способ отменить все изменения произошедшие с личностью в гендзюцу.

  — Орочимару не нашел, а Данзо нашел бы? — топнув ногой, заставляю облако каменных осколков устремиться из-под моей стопы к Итачи. — Скажи уж лучше, что тебе подобный вариант действий даже в голову не пришел. Что же до клана: воспользовался бы глазами Шисуи. Как раз смог бы повлиять на самых упертых, а непонятливых придавил бы грубой силой и авторитетом отца.

  — Н-да. — распавшись облаком ворон, брат снова появился на уступе, но на этот раз куда выше прежнего. — Ты и об этом знаешь. Должен признать, твой план мог бы и сработать... теоретически. Жаль мы с Шисуи были слишком идеалистичны для этого, а потом стало поздно.

  Замерли. Стоим и смотрим друг на друга. Миг и глаза противника принимают вид двух трехлезвийных сюрикенов, а меня охватывают языки черного пламени...

  Откат времени на три секунды позволил отскочить к стене, затем взбежать по ней вверх и использовав "цветы феникса" заставить Итачи сменить позицию. Как я использовал силу своего глаза второй раз подряд? Никак. В первый раз откат времени был использован в иллюзии.

  — Цукуеми. — поймав мой взгляд, насмешливо произнес брат.

  ...

  И вот я вишу распятый на кресте, под серым небом серого мира с багровой луной. Напротив меня стоит мой противник, который уже мог бы начать пытки, но...

  — Прости, не в этот раз. — фыркнув, подаю медицинскую чакру из печати в левый глаз, в результате чего время ускоряется многократно, так что сознание не успевает фиксировать происходящее.

  ...

  Не успев упасть на землю, которая пылает черным огнем Аматерасу, перекувырнувшись через голову вонзаю в камень один из своих мечей и приземляюсь на его рукоять (жаль, но после таких трюков, оружие можно будет выкидывать). Оттолкнувшись приземляюсь на стену и забросив второй меч в ножны за спиной, стремительно складываю серию ручных печатей, затем выплевываю поток воды прямо в черное пламя.

  — Не поможет. — встрепенувшись (видимо откат от примененной техники, над которой поиздевался мой шаринган, который все же управляет временем в очень малых масштабах, Итачи получил откат), нукенин отрицательно качнул головой. — Глупый младший брат: Аматерасу невозможно потушить водой.

  — Кто говорит что я хочу его потушить? — горячий пар уже заполнил половину грота, а так как он наполнен чакрой, наши глаза и сенсорика стали сбоить, а вот мои обостренные слух, нюх и звериная интуиция, позволяли ориентироваться если не с легкостью, то намного легче чем противнику.

  "Может быть именно из-за того, что у меня изменены органы чувств, иллюзии Итачи действуют слабее чем должны?".

  Сложив две ручные печати, создаю теневого клона-мышь, который по стене убегает к выходу и вскоре оказывается на улице. Сам же я раскрываю правый подсумок и извлекаю из него три свитка хранения, из которых с глухими хлопками распечатываются три глиняных кувшина по три литра каждый, с фитилями торчащими из горлышек.

  "Бадабум!".

  Запалив фитили стихией огня, подбрасываю химические бомбы созданные в лаборатории белок и использую технику замены на собственного клона, тут же оказываясь за пределами грота.

  Взрыв сотряс скалу, часть стены растрескалась и крыша грота осыпалась внутрь, став напоминать гнилой зуб с выпавшей пломбой.

  — Большой бадабум. — пару раз зевнув, мотаю головой пытаясь избавиться от заложенности в ушах.

  — И не говори. — произнес Итачи, живой и почти здоровый (кровь текущая из уголка левого глаза — это не нормально даже для Учиха). — Если бы здесь был Дейдара, ему бы понравилось. Что это было? Явно не взрывные печати.

  Удивленно вскинув голову, с дикой смесью обреченности и разочарования смотрю на этого... гения. В это же время из наползших на небо туч, под звуки раската грома начали падать первые капли дождя.