Так и захотелось написать: "на месте преступления". Ну да, с точки зрения закона — это место преступления. А с моей — происшествия. И только так. Если я не остановлю маньяков — кто их остановит? Государство? Государство не может наказать за то, чего его гражданин еще не совершал. А когда совершит — будет уже поздно. Я не знаю, кем вырастет мальчишка, которого убьет Сливко, и вообще никто так и не узнал — кто был этот подросток. Но он точно не заслуживает такой страшной и безвременной смерти.

Или Чикатило — когда он убьет первую девочку, только тогда государство получит возможность его наказать? Нет, это неправильно. Я ЗНАЮ, что они сделают, и я должен их остановить прежде, чем это свершится. "Если не мы, то кто?".

Путь до дома не занял много времени. Дорога пустынна, в этом мире нет таких "пробок", как в моем. Далеко не у всех есть автомобили и даже мотоциклы. А в такую погоду все дома сидят, нос на улицу не высовывают. Смотрят сейчас свой черно-белый телек, ужинают, сидя за столом возле сковороды с жареной картошкой — хорошо! Мой старый, мой любимый город, который в детстве я любил, а потом перестал любить. Почему перестал? Много тому причин. Но сейчас это тот город, который люблю. Мой город детства.

Глава 2

Дома меня ждал запах пирогов. Обожаю пироги! С мясом, с капустой и яйцами, с капустой и рыбой — главное, чтобы лук туда не пихали. Ну да, вот такой у меня пунктик — терпеть не могу жареный и вареный лук! Парни сослуживцы всегда ржали, глядя на то, как я аккуратно вылавливаю и выбрасываю из миски вареный лук. Шуточки всякие — типа того, что раз я лук не ем, так волков боюсь Ну как детям говорят: "Ешь лук! Волков бояться не будешь!" Не знаю, чем связаны волки и лук, откуда взялось такое высказывание — но вот все так, как есть.

А сырой лук ем с удовольствием! И маринованный! Сырой лук лучше всего есть с салом. Нарежешь его ломтиками — розовые прослойки просто светятся! Кусочки так и просят: "Съешь меня! Съешь!" Рядом — нарезанный аккуратными колечками лук. И соль — с ней вкуснее, если только сало не сильно соленое. Ну и хлеб — черный лучше всего, и такой вот...с тмином, что ли — не знаю, как называется эта пахучая посыпка. И стопка водки — холодная, запотевшая...

Вообще-то надо признать, что чаще всего мне приходилось есть растаявшее на жаре сало, пожухлый горький лук, черствый хлеб и пить теплый, мерзкий самогон. С такой отрыжкой, что она может на метр убить всю тлю на яблоневой ветке. Ну так вот получалось...откуда на войне холодильники?

Сало откуда взялось? Да мало ли...бывало, присылали. Или кто-то приехал с большой земли. На Кавказе, к примеру, сало — деликатес. Нет, не среди местных — они к салу и не прикоснутся. Среди наших, потому что хрен ты найдешь это сало по понятным причинам — никто свиней не держит. Одни барашки.

С улицы приятно шагнуть в тепло квартиры, и как-то забываешь, что это не моя квартира, не мой дом. Мой дом остался в другом мире, в 2018 году. И скорее всего — я там лежу в могиле, и моя жена ходит на нее лить слезы. А может, нашла себе приличного мужика и только иногда вспоминает обо мне с тоской и печалью. Все-таки жили мы хорошо, любили друг друга. Я и сейчас ее люблю, и всегда любил.

Кто-нибудь спросит, как это может совмещаться — тут у тебя баба, а ты тоскуешь по своей жене? Да пошли вы! Вот только так и скажу. Человек скотинка такая...ко всему привыкающая. Я ведь назад уже точно не вернусь, уверен в этом — пробовал, и не раз. Ездил на то место, где меня выплюнуло Мироздание. И днем там был, и ночью был. И ни-че-го. Есть у меня одна мыслишка — может этот проход открывается один раз в год, в июне? Но что-то мне в это не верится.

Облазил я там все. Даже, думаю, нашел то конкретное место, куда меня выкинуло — на берегу речки Гуселки. Там листья взлохмачены, и даже следы босых ног в мокрой земле остались. Еле заметные, но остались. Лес долго хранит следы...

Кстати сказать — забавно вышло, что я перенесся голым. Похоже на то, как это было обговорено в "Терминаторе". Только то, что в тебе, что закрыто живой плотью — то и сохраняется при переносе. Пломбы мои в зубах остались целы. И это просто замечательно, пломбы-то у меня из импортного материала, не чета здешним.

Зина возилась на кухне, когда я вошел в квартиру. Чем-то там гремела, потом что-то уронила, и тихо, но явственно выматерилась, да так, что у меня невольно разъехались губы в улыбке. Ну чисто грузчик матерится, ей-ей! Нет, никогда не людях, но завернуть может так, что и у грузчика уши в трубочку свернутся. Все-таки войну прошла в полевом госпитале, а там...там не ругались матом, там на нем разговаривали.

Ну да, ей уже почти пятьдесят лет, как и мне. Только с ней странное дело — после ранения, которое лишило ее возможности рожать, Зина будто законсервировалась, остановилась на возрасте тридцати пяти лет. Ну еще и ее упорные, истовые занятия физкультурой — она минимум по часу каждый день занимается с гантелями и эспандером. Фигура спортсменки, стройные ноги и высокая грудь. Ну а лицо...для лица есть средства ухода, и народные, и зарубежные. Дорогие, правда, но она ведь известный психиатр, преподает в медицинском институте — уж она-то может достать вещи по-блату, со спецскладов. На этих складах есть все, о чем мечтает советский человек. Вот только заведующие этих складов не очень-то желают допускать туда всех советских людей. "Все животные равны, но некоторые — равнее!" Оруэлл, "Скотный двор".

— Ай! — Зина вскрикнула, когда я легонько хлопнул ее по заду — да черт подери! Ну как ты меня всегда пугаешь! Пошуметь не мог, что ли?! Вечно подкрадываешься, как тигр к добыче! Интересно, как так у тебя получается — при твоем-то росте и весе!

— И не такой уж у меня вес! — слегка, почти натурально оскорбился я — Всего сто десять килограммов! Жира-то мало! На мой рост получается совсем ничего! А лучше, если бы я был каким-нибудь дрищом?! Представь — лежу на тебе, тощий, как змея, и так извиваюсь, извиваюсь...фу!

Зина задумалась, вытирая руки фартуком, потом так мечтательно, нараспев протянула:

— Замааанчиво...говоришь...извиваешься так...извиваешься? В этом что-то есть! А кое-кто кааак...придавит — только охнешь, ни вздохнуть, ни...мда.

Мы хихикнули, и я с наслаждением опустился на стул за кухонным столом. Кухня была большой, можно даже сказать огромной — по меркам этого времени, когда в типовой кухне пятиэтажки хозяйка, становясь посередине кухни, доставала руками и до раковины, и до плиты, и до посудного шкафа позади нее.

Я читал — не знаю, правда, или нет — что проекты этих пятиэтажек были некогда конфискованы у немцев — после окончания войны. И что в таких пятиэтажках фашисты собирались размещать рабов — когда нас завоюют. Хрущеву очень понравилась дешевизна этих домов, и они пошли в строй.

Я так-то очень даже сомневаюсь, что эта история правдива, но версия существует, точно. Хрущев, вообще-то много чего напоганил. К примеру — в конкретном городе Саратове. Всем дельным строителям известна история о том, как Хрущеву представили на обозрение проект моста через Волгу, соединяющего Саратов с его сателлитом Энгельсом. История совершенно правдивая — ее рассказывают в политехе на факультете ПГС — промышленно-гражданское строительство — приводя пример того, как один идиот может нанести просто невероятный ущерб — если обладает властью и не обладает разумом. Ну, так вот: представили Хрущеву проект моста, посмотрел он его, посмотрел, и сказал: "Слишком дорого! Уменьшите стоимость строительства!" Строители за голову схватились — как уменьшить?! За счет чего?! Меньше цемента положить? Меньше опор сделать?! Да он, сцука, развалится ведь, сделай его дешевле, там и так все по минимуму!

И тогда они взяли, и вместо пяти полос движения сделали три. Одна полоса туда, одна обратно, и резервная — для спецмашин. И Хрущев был доволен — умеют же, когда захотят! Дешево, и сердито!

Вот только потом это аукнулось. Когда идиота Хрущева уже не было и в живых. Гигантские автомобильные пробки, а если авария — так движение на мосту вставало насовсем. Наглухо. Хоть на вертолете лети! Ни скорой, ни милиции не проехать. Три полосы. Перекрыть их — раз плюнуть.

И тогда пришлось строить новый мост. В другом месте, за городом. Настоящий, многополосный, хороший мост. А к нему — путепроводы. И только тогда движение на старом мосту нормализовалось. Но вылезло это все в очень даже крутую копеечку. Новый мост длиной больше семи километров.

Эту квартиру строили еще при Сталине. Такие квартиры так и называют: "сталинки". Огромные комнаты, высоченные потолки, кухня — как и положено быть кухне в нормальном доме, а не в рабском загоне. У таких квартир один недостаток — старые коммуникации. Если вовремя не сделали капитальный ремонт, если не заменили стояки и канализационные трубы — тогда беда. Воды нет, и дерьмо льется из унитаза. Особенно "счастливы" те, кто живет на первом этаже. По понятным причинам. Как забьется — все дерьмо в гости к ним.

Но тут все было замечательно. Новые трубы, хороший ремонт. Тут жили чиновники и их родня, а чиновники себе плохого не пожелают. Все сделали как надо.

Мы сели за стол, и тут я в полной мере почувствовал, как проголодался. Вернее — почувствовал я раньше, когда запах пирогов зачуял, но когда сел за стол, на котором лежали неразрезанные еще пироги — просто изнемогал, так мне хотелось жрать! Все три мои любимые пирога — с мясом, с капустой и яйцами и с яблоками. Горячий чай, а еще — стаканы с молоком.

Люблю я молоком запивать яблочный пирог! Зина знает! Молоко здесь забавное, вернее — пакеты. Конусные такие, смешные. Вечно подтекают — в молочном магазине под проволочными ящиками, где лежат эти пакеты, всегда стоит белая лужа.

Мне вот интересно — как они списывали пролившееся молоко? Ведь как-то же его списывали? Наверное, заранее закладывали процент "на бой". Ну как со стеклянными бутылками. Мол, часть все равно разобьют.

Уже засовывая кусок пирога в рот, не выдержал, спросил у Зины:

— Чего это ты расстаралась? Какой повод? Что празднуем?

Нет, ну в самом деле — не каждый день ведь пироги печем. И когда ей? Она то в клинике, то в институте, а тут...надо несколько часов то тесто замешивать, то начинку готовить. Вроде никакого праздника-то не предвидится!

— Просто решила тебя побаловать. Я так редко тебя балую! — Зина усмехнулась, и лицо ее вдруг стало грустным, и...на десять лет старше. Нет, все-таки женщинам нельзя грустить. Они от этого стареют. Только улыбка! Только позитив! Если получится, конечно.

— Тебе надо перебираться в Москву — вдруг сказала она, глядя в пространство — Там вся жизнь. Бурление, кипение, и все такое. А здесь...здесь деревня.

— Но я люблю деревню! — запротестовал я — да и не хочу я в Москву! Всегда ее не любил. Шумная, пыльная, жаркая! Летом рубашку — хоть выжимай. На болотах ведь стоит. И народ какой-то злой, нехороший. Нас лимитой ругают. Мол, понаехали! Не, не хочу в Москву!

— А придется — вздохнула Зина — тебе квартиру надо получать. Вступишь в союз писателей — и сразу начинай выбивать себе квартиру. Тут твой издатель звонил, этот...хмм...Ма...Ма...

— Махров? — спросил я, чувствуя, как забилось сердце — И что он говорит?

— Говорит, что все отлично, ждут вторую книгу, а первая пошла на-ура! И больше чем на-ура, потому что ее хотя перевести на английский и издать в каком-то зарубежном издательстве.

— Каком?! — снова заволновался я — Что за издательство?!

— Что-то про страуса...вот черт! Забыла!

— Фаррар, Страус и Жиру? — выдавливаю я из себя, ошеломленно глядя на Зину.

— Да, точно, Жиру! Смешное такое название...Страус и Жиру!

— Такие у них имена — рассеянно бросаю я, пользуясь словами из одной песни.

— Смешные имена — улыбается Зина, потом добавляет — еще Махров сказал, что тебе надо приехать в Москвукак можно быстрее и переговорить по поводу вот этих самых страусов. А еще — надо подать заявление в союз писателей — тогда ты будешь числиться трудягой, а не тунеядцем.

— Когда приехать? — вздохнул я, сразу пытаясь соотнести свои планы с реальной действительностью.

— Ты же сказал, что дописал вторую часть, так?

— Ну да...в общем-то, да. Тогда я завтра поеду за билетом, и...

— Ты завтра поезжай-ка сразу с вещами, и вперед, поезжай! Такие дела надо делать быстро! А пока ешь, отдыхай, рассказывай, где сегодня был и чего делал. И на ночь у меня на тебя большие планы!

— Насколько большие? — деловито осведомился я — щас вот наемся пирогов, и не до планов будет! С полным-то животом!

— Ничего...до ночи еще далеко, уляжется.

Мы посидели еще полчаса — я рассказал Зине, как провел день, она порадовалась, что я встретил дельных людей, которые мне пригодятся. И снова повторила, что я не должен останавливаться на этом пути — что намечено, то я и должен сделать. Стальная баба, точно! Это просто какая-то Тэтчер местного разлива!

Затем я ушел в свой кабинет, достал пишущую машинку, которую использовал только для написания писем-пророчеств, подписываемых "Шаман", и углубился в мысли — что еще написать? О чем? Первое мое письмо с описанием предателей Родины и террористов-литовцев дошло до адресата, в этом я уверен. Прочитал, как в газетах написали об уничтожении Бразинскасов. А вот про остальных — совсем не в курсе. Про шпионов. Как-то про них помалкивают наши люди с чистыми руками и холодными головами. Да это и понятно — зачем светить свои операции? Может, кого-то еще и задействуют в обмен на обещание не расстреливать. Дезу, например, могут качать.

Так вот что теперь писать? А может, особо не заморачиваться, и просто начать рассказывать историю СССР с этого момента и до самого его конца? А почему бы и нет? Я ведь прекрасно помню практически все важные события, которые происходили в СССР и за границей в этом году. И в следующем. Все это было выложено в интернет, я это видел читал, интересовался — при написании книг, например. А еще — из книг моих коллег-писателей. Особенно альтернативщиков.

Конечно, не все помню, но многие, очень многие важные события. Например — 13 декабря в Польше повысят цены на мясо и другие продукты, и начнутся волнения, в результате которых в отставку уйдет правительство. А через несколько дней войска начнут стрелять по толпе и тринадцать человек погибнет.

В начале 1971 года, а точнее 9 февраля, американцы сядут на Луну и совершат выход на ее поверхность. Факт такой...сомнительный, никто до сих пор не знает достоверно — были они там, или нет, но... Впрочем, тогда лучше об этом и не упоминать. Тем более что эта информация ни на что не влияет. Плевать нам — были они на Луне, или в павильоне Голливуда кошку гоняли, чтобы не топталась по "кратерам". А вот интересный факт о гибели правой руки Мао Цзе дуна Линь Бяо вместе со всей его семьей — это интересно. С этим наши что-нибудь могут и сделать. Инфа горячая. А произойдет это в Монголии, 13 сентября 1971 года, то есть почти через год. Пусть решают — предупреждать его, или нет.

Черт! Вот что вспомнил — 1 декабря 1971 года АН-24 под Саратовом упадет. И погибнут все, кто был на борту. Об этом надо сообщить — пусть примут меры. Жаль, я не о всех катастрофах помню, а то бы тоже предупредил. Просто о саратовской катастрофе я знаю с юности, рассказывали. В основном — всякую чушь, которую даже повторять неохота. Типа там деньги везли, и деньги валялись по кустам, как осенние листья...чушь, она чушь и есть. Главный факт — погибли 57 человек из-за отказа системы антиобледенения. Рейс из Уфы в Саратов.