Поколение Z

И добавил едва слышно:

— Потому что ты в меня веришь и ждешь...

Глава 3.

Закрыв ребят на ключ, я прижался лбом к прохладной стали дверного полотна.

Нужно больше холода! Заморозить чувства, укрыть ледяным панцирем душу...

Вздрагиваю, судорожно обхватываю себя за плечи. Очнись, боец! Волю в кулак!

Думай голова, думай! Отбрось личное, включи рациональное! Куда сейчас идти, какой план? Молодильные яблоки из стволовых клеток абортальных эмбрионов — вещь отнюдь не сказочная. Но слава богам — я не молодящаяся престарелая миллионерша. Мне эта жуть ни к чему.

А вот что тогда РЕАЛЬНО нужно?

А хрен его знает...

Как можно планировать, не владея оперативной обстановкой? Вилами по воде? По кофейной гуще и потрошкам жертвенной курицы? Это не наш метод! Думай, боец, думай!!!

Так... Из абсолютно однозначного — требуется информация, союзники, оружие, сок и яблоки! Те, которые настоящие! Зеленые и сочные!

Но в первую очередь — люди. Пока они еще есть...

На кого я могу рассчитывать? С кем я на одной волне, к кому можно повернуться спиной?

Вопрос не праздный. Как учит нас наука о выживании — в случае реального бардака и безвластия, происходит полная инверсия социальной пирамиды. Бывшие изгои — шпана, криминал, садисты и прочая муть со дна — оказываются в идеальной для себя среде. А вот умения учиться на отлично, писать продающие статьи, пилить гранты или открывать на сцене рот — не стоят абсолютно ничего.

Грядет время Силы. Аз воздам...

Подсознание уже успело обработать картинки и события сегодняшнего дня. В голове крутится только один вопрос — а где, мать их, все взрослые?! Пока что я видел только детей — причем в ситуациях странных, невозможных, а то и вовсе — невероятных.

Невероятных, в случае, если рядом есть кто-то в возрасте "двадцать плюс". И вполне объяснимых, если хоть на мгновение предположить фантастическое...

Вот если взрослых действительно нет? Нет армии, правительства, спасателей... Нет пенсионеров, бизнесменов, бомжей и безработных...

Эвакуация? Эпидемия? Эксперимент? Массовая эвтаназия? Э-э-э... Хм, а почему все стремные слова начинаются на эту самую букву "Э"?

На секунду напрягшись, я выдал еще несколько возможных версий. Резервация? Геноцид? Мобилизация? Понятия не менее страшные, но магия буквы-трезубца пропала. На душе стало на один фотон светлей.

Ладно, отбросим гипотезы, примем пока сам факт. Взрослые, э-э-э... временно недоступны. Короче — офлайн, "connection lost".

От сделанного вывода к горлу подкатил вязкий комок. Мама? Батя? Они тоже... недоступны?!

Зажмурившись и до боли сжав кулаки — я гоню от себя лишние мысли. Волевым усилием переключаюсь на насущное.

Кстати, а ведь похоже на то, что из всех, кого я увидел сегодня — я самый старший. Мне ведь почти семнадцать... Второгодник, что поделать. Не из-за тупости, а по состоянию здоровья.

Хм... Что-то мне жутковато...

Ладно, толку сейчас гадать? Выйду на улицу — там все и увижу. Война план покажет.

Теперь по поводу потенциальных союзников. Из всех тех парней, кого я более или менее знаю — толковых и относительно надежных ребят не особо много. На дистанции в два рукопожатия — человек двадцать. Край — тридцать. Из них только треть проживает в нашем доме — и, в основном, это дети офицеров.

Вообще-то, военных семей в нашей новенькой "панельке" обитает на порядок больше. Но многие из "лейтенантов-капитанов-майоров" — бездетные, либо разведенные, а кто-то и вовсе растит мудаков, по своему образу и подобию.

Дополнительно, минусуем из подростковой стаи совсем уж мелких. Ниже тележного колеса, ага...

Туда же — за скобки уравнения, — выносим девчонок, с которыми теперь вообще ничего не понятно. Не ясно лично мне — в силу возраста, и непонятно в целом — в силу сложившейся ситуации. Кто они? Стратегический ресурс или капризная обуза? Величайшая ценность — которую надо оберегать, или равный партнер, которому пришла пора отложить в сторону модные гаджеты, взять в руки лопату и учиться копать окопы?

Впрочем, называть девчонок обузой — слишком наивно и самонадеянно. Взрослеют они раньше, а манипулировать противоположным полом учатся с детского сада. Пока мы играем в танчики, они — играют нами. Пока мы фантазируем о сексе, они решаются на аборт. Женщины — они вне возраста. Мое запоздалое спасибо бате за нудные нравоучения.

В школе у меня также все не очень просто. Она у нас не особо благополучная — чернухи хватает. Нет, наркоту не продают и старшеклассницы телом не торгуют. Но вот всего остального с избытком. Все ж не элитный лицей, а район дешевого новостроя, социального жилья и зоны массового самозахвата бетонометров.

Однако с дюжину парней собрать по параллельным классам возможно. Одна беда — лето сейчас. Москва опустела на четверть и даже пробки на дорогах стали не такими плотными. До сентября. Или — уже навсегда...

Еще с десяток ребят я бы отметил в спортклубе. Да там один Алик Степанян пятерых стоит! Это если на татами. А в дикой рукопашке — то без арматурины в руках к нему лучше не приближаться. Звереет наш армянин, натурально ему крышу сносит. Отсюда и отсутствие спортивных достижений. Но для меня важнее другое — правильный он парень. Просто — правильный. И других слов не надо.

Так. Подъезд у меня в доме крайний, и вообще — квартира стратегическая — верхняя угловая, окна на две стороны выходят. Идеальная позиция хоть для снайпера, хоть для наблюдателя. При этом, правда, особо привлекательная для воров и вражеских гранатометчиков.

От первых батя поклеил на стекла бронепленку класса защиты А3 — устанут долбиться. А от вторых дома все равно не отсидеться...

На два этажа ниже — квартира Ильи, сына начштаба заставы, капитана Фридмана.

Илья — типичный курчавый интеллигент, с полноценной аналитической машиной в голове. Тот самый случай, когда "прокачал своего персонажа в интеллект".

Поначалу его с удовольствием гнобили одноклассники, самоутверждаясь за счет слабейшего. А потом увяли, поймав цепочку неприятностей и лишившись времени на сомнительные развлечения. Нет, Илья не стучал и не пакостил. Просто как-то само собой получалось, что его обидчики регулярно влипали в неприятности, раз за разом вытаскивая худшую карту из всех возможных раскладов.

Вряд ли кроме меня кто-то еще догадывался о его роли в потрясающих двор и школу и событиях. Под моим подозрительным взглядом Илья лишь смущенно улыбался и разводил руками:

— Стратегическое планирование, ничего личного.

Умён, зараза...

Нащупав правильную персону для первого визита — удовлетворенно киваю. С Ильей у меня отношения хорошие. Взаимное уважение, сцементированное обстоятельствами первого знакомства. Ну не смог я как-то пройти мимо, когда тощего малолетку щемила пара ржущих быдло-гопарей. Поймал я взгляд затравленных, но не ждущих помощи глаз и вскипела во мне родовая Правда. Не додавила ее видать чернуха современного мира...

В тот раз мы отмахались. Причем вдвоем.

Курчавый недоросль не сбежал, а крутился под ногами, порхая как бабочка с оборванными крыльями и жаля как пчела-пацифист. Не особо больно, но очень неприятно, обидно и абсолютно безжалостно. Казалось, что ему все равно куда и как бить. Подставился — получи в пах. Пригнулся — вцепится в волосы. Обернешься — атакует лицо. Причем не кулаком в переносицу, а как получится. Схватить за ноздрю, порвать щеку, ткнуть в глаз...

Безумие? Если и оно — то контролируемое, холодное. Как он сам потом сказал — лучше уж пару раз получить люлей и заработать репутацию безбашенного, чем служить ежедневной грушей для битья. Я тогда лишь пожал плечами — у каждого свой путь.

Парень он не унывающий, в любых проблемах всегда видит возможности. Как и всякому пацану — "Путь Силы" ему нравился больше, чем "Дорога Безумца". Помощи он не просил, дальше пробивался уже сам. Получая тумаки и сплевывая кровавую слюну, он взял-таки ситуацию под контроль и "уважать себя заставил". Его перестали задирать "по-приколу", а били уже за конкретные дела. Не дал денег "правильным пацанам", не отозвался на обидное "погоняло".

Но... Илья, это Илья. И горе тем, кто этого не понимает.

Опосредованное влияние на ситуацию — вот он, правильный термин.

Резко обострились отношения у двух конкурирующих компашек двора. На два года заехал в спецшколу Вовка-Лютый — беспризорный плод алкогольной любви местных синяков. Укатил на малолетку Атлет — жестко выбивавший мятые рубли со всех, до кого только мог дотянуться. Агрессивным силам подросткового мира резко стало не до мелкого очкарика.

Вот такой вот он — Илья. Идеальный аналитик и штабист. Лучше него в ситуации никто не разберется, а значит — "нам туда дорога"!

Но перед тем, как спуститься к соседу, мне обязательно нужно снова заглянуть в квартиру Кирилла и Карины. Страшновато, брезгливо, но надо! Слишком много вопросов, и слишком мало ответов! На полке отложенных дел уже полноценный завал! Да и со своими страхами нужно бороться. Пока они еще маленькие, пока корней не пустили. Иначе вырастет в душе могучий лес кошмаров — напалмом не выкорчевать...

Подхожу к соседской двери, проворачиваю в замке позаимствованный ключ. Нажимаю на ручку, осторожно распахиваю противно скрипнувшую дверь.

В квартире темно, мрачно и никакого трупного запаха. Может нафантазировала детвора? У меня вон тоже, лет до пяти, "жил" под кроватью ужасный монстр. И я готов был биться смертным боем с теми, кто мне не верил. Хотя, если честно, он и сейчас там живет. Только — тссс!

Решительно выдыхаю, обхватываю покрепче биту, медленно захожу в прихожую. Вокруг — следы непродолжительной робинзонады. Хаос игрушек, рисунки на обоях, спящие под одеялом поники, наказанный в углу заяц.

Страшно... Страшно хочется кого-то убить... Того, кто за все это ответственен.

Вновь приходится успокаиваться. Собственные реакции напрягают. Организм сходит с ума — в ответ на любой раздражитель следует мгновенный выброс адреналина. Бей-беги! Как неглубоко, оказывается, в нас прячется первобытный зверь...

Ладно, прорвемся!

Вытираю о футболку вспотевшие ладони, сворачиваю по коридору направо — по направлению к кухне. Ступаю осторожно — обходя спящие игрушки и нарисованные на паркете "классики".

В тесном пространстве малометражной кухоньки я сразу понимаю — ребята не фантазировали. На крохотном угловом диванчике сидела мертвая бабушка. Заметно усохшая, со странно посеревшей кожей — но вполне узнаваемая. Голова откинута назад, рот распахнут, в полумраке поблескивает керамика вставных зубов.

Чур меня чур! Жуткое зрелище...

Я покойников страсть как не люблю. Потусторонние они какие-то. Рядом с ними в голову сразу лезет всякая чертовщина. Привидения, монстры, зомби и прочая мракобесия.

Силы воли хватает только на то, чтобы трусливо не пятиться. Неторопливо поворачиваюсь, выхожу гордо и свободно, как человек, а не тварь дрожащая.

Пытаюсь выйти...

За спиной что-то негромко падает, и я, испуганным зайцем, подпрыгиваю на месте. Разворачиваюсь практически в прыжке, с яростным оскалом вскидывая биту. Ничего рационального, сплошные рефлексы.

Слава богам — бабушка не шевелится. Сидит себе в прежней позе, пялится остекленевшими глазами в потолок. Скрюченных рук ко мне не тянет, комиссарского тела не алчет.

Лишь на полу валялся выпавший из усохшего рта зубной протез-лягушка. Именно его грохот и напугал меня до ранней седины.

Невольно перевожу глаза на распахнутый рот мертвеца и тут же замираю, до самых пят промороженный истинным ужасом. Сквозь серые старческие десна пробиваются тонкие иглы растущих зубов. Острых, голубовато-бледных, утилитарно-хищных клыков!

Не помню, как я выскочил в подъезд. В себя пришел только после того, как в руках хрустнул ключ от замка соседской квартиры, который я вновь и вновь пытался провернуть. Закрыться, запереться, отгородиться!

Эпический свет, что это было?! Я точно видел ЭТО? Мелкие акульи зубы в два неровных ряда?

В свою вменяемость я верю. Хотя рациональная частица разума крутит пальцем у виска, настойчиво внушая, что я — фантазер, и такого не бывает. Я может и поддался бы... Будь странность единичной. Но то, что творится вокруг, нормальным уже не назвать. И в рамках этой парадигмы — я готов допустить существование ВСЕГО. Быть может даже и ЕГО САМОГО. Великого Ктулху... А может и вовсе... Неназываемого...

Отчаянно трясу головой, возвращаясь к реальности. Выбрасываю сломанный ключ, поудобней перехватываю биту.

К черту все!

К черту дымящийся опустевший город, к черту безумную школоту и отдельным посылом — к черту зубастых старушек!

Потопал-ка я лучше к Илье! Вон, его предки — сорок лет в пустыне выживали. Ну не мог этот парень слиться за неделю невнятной катастрофы! Не верю! Кто угодно — но точно не Илья!

И кстати, даже не заглядывая в родительскую спальню соседей, я теперь точно знаю, что значит цифра "четыре" на стене у соседской квартиры. Четыре трупа... И хрен там угадал неизвестный художник, намалевавший у моей двери кривую тройку! Мои все живы! Пока я верю — они обязательно живы!

Лифты ожидаемо не работают, поэтому спускаюсь по лестнице. Мрачновато тут... Грязные окна дают мизер света. С улицы доносится матерная разноголосица ломающихся подростковых голосов. Не знаю, стоит ли этому радоваться — но кто-то еще жив! Неумелые матюки густо разбавлены истеричными криками. Судя по всему, там кого-то бьют. Причем крепко, до животного страха за свою жизнь.

Очень хочется взглянуть на происходящее. Но заляпанные побелкой стекла для взгляда непроницаемы. А выламывать раму и высовывать наружу любопытную голову... Нет, башня у меня одна. И в нее сегодня уже и так стреляли...

Несколькими этажами ниже обреченно воет запертая собака. Хаски, что ли, с двадцатого? Или она лайка? Не, точно хаски! У нее еще на лбу характерный белый хрен между глаз. Что поделать, такой вот выдающийся у породы окрас...

Помнится, у псины еще и хозяйка такая же — фактурная, симпатичная. Старше меня на год, фигуристая и высокомерная, как Клеопатра. Но красивая, зараза. Надо будет заглянуть, спасти... э-э... собачку...

Двадцать второй этаж встречает погромом. На стенах — все те же пугающие цифры — три, семь, один и один. Тройка, семерка, туз. Очко...

Две квартирные двери выбиты, шлейфом от них — брошенное шмотье и редкая кровавая капель. Ничего серьезного — на уровне разбитого носа или порезанной руки. Мародеры-любители, ухо им в рот...

Третья дверь бестолково измочалена, но устояла. Жилище Сан-Саныча — складского старшины. Насколько я знаю, телефончик слесаря по металлу батя брал именно у него. Неудивительно, что столь непрезентабельная на вид дермантиновая дверка, устояла под бестолковым натиском непрофессионалов.

Относительно цела лишь последняя, четвертая дверь.

Удовлетворенно хмыкаю — я даже не сомневался, что Илья выкрутится. Уверен, что в случае массового попадания на необитаемый остров, его номерок в общей "лотерее на принудительное поедание" — неизменно будет оказываться последним. И не спрашивайте: "Как!?". Просто смиритесь.