Fol. Пропавшая экспедиция

— Крест! У него крест! — и бросился бежать. За ним последовали остальные. Страх и бегство были настолько стремительными, что Иван лишь удивленно пожал плечами:

— Что с ними?

— Я думаю, это реакция на демонстрацию твоего крестика, — сказала Мира, — Кто-то вбил этим детям в головы, что креста надо бояться. Этот некто знает про христианство, и про внешний большой мир. Для него христианство представляет реальную опасность. Из этого можно сделать вывод, что здесь есть люди, обладающие властью. Роботы для них лишь прикрытие.

— А вот и представители власти, которую мы искали, — сказал Иван. К ним стремительно приближался автомобиль с надписью "Полиция".

— Будем сдаваться? — спросила Мира.

Автомобиль еще не успел остановиться, как полицейские достали пистолеты и открыли огонь по Ивану с Мирой. Иван почувствовал острую боль в левом предплечье. От неожиданности он присел, потянул за собой Миру. Частично курган скрыл их.

— Бежим, они хотят убить нас, — Иван правой рукой ощупал левую руку, на пальцах была кровь. Он вскочил и побежал вслед за Мирой. Степь, конечно же, оказалась иллюзией. Впереди показалась стена, в которой их уже ждал открытый лифт.

— Беги, не останавливайся! — крикнул Иван Мире. Он почувствовал, удар в ногу и остановился. "Так, меня ранили во второй раз". Мира продолжала бежать, заскочила в лифт, дверь за ней закрылась. Иван облегченно вздохнул, и повернулся к приближающимся полицейским. Было непонятно люди это, или роботы. Непрозрачные шлемы скрывали их лица. Один из полицейских поднял свой пистолет, и снова выстрелил в Ивана.

13.Арестант

Сознание возвращалось к Ивану постепенно. Вначале очнулась только душа, и ей остро захотелось прорваться к внешним источникам информации тела. Душа устремилась туда. Первым подключился слух. Иван услышал какой-то разговор, но смысла слов разобрать пока не мог. Потом появилось зрение. Все было не в фокусе, не четко, но замелькали какие-то тени. Иван приложил еще усилие, прорываясь наружу, заполняя собой все свое тело, подключаясь к органам чувств. Наконец внешний мир стал приобретать четкость, звуки емкость. В окружающем пространстве вместо черно-белого цвета, заиграли краски. Иван увидел лицо склонившейся над ним миловидной женщины в белом халате:

— Он пришел в себя, — сказала кому-то женщина и отошла в сторону. Над Иваном появилось мужское лицо:

— Как вы себя чувствуете?

Иван попробовал ответить, но голос еще не успел подключиться, и получилось какое-то сипение.

— Глазами мигните, — сказал мужчина. — Не спешите, сейчас к вам вернется голос.

Иван почувствовал, как его куда повезли, значит, вернулось тактильное чувство и чувство ориентации в пространстве.

— Вам нужно спать, — сказал женский голос, и Иван отключился.

Проснулся от того, что кто-то находится рядом с ним. Иван открыл глаза. Напротив, него на стуле сидел мужчина в строгом костюме и внимательно смотрел в лицо Ивана.

— Проснулись. С нетерпением ждал вашего пробуждения. Зовут меня Локост. Я следователь. Буду заниматься вашим делом.

— В меня стреляли... — сказал Иван, припоминая последние события.

— Да, полицейские немного перестарались. Им было приказано только задержать вас.

Иван осмотрелся, находился он, судя по всему, в больничной палате. Над головой был святящийся потолок, а это значит, что он по-прежнему на Объекте. Иван поднял руку, и стал шарить у себя на шее. Нательный крест был на месте.

— Надеюсь, вы понимаете, что именно из-за него вас и задержали? — спросил следователь.

— Здесь это запрещено?

— Кто вам дал этот крест?

— Я сам купил его в церковной лавке.

— Расскажите подробнее, — попросил следователь. Иван еще чувствовал небольшую слабость, но пересказал все, то же самое, что до этого рассказывал роботу в "Департаменте душевного спокойствия", а потом юным молодым людям на пикнике в искусственной степи. Скрывать ему было нечего.

— Вы лжете, — выслушав его, сказал следователь. — Никакого внешнего мира не существует. Советую еще раз хорошо все обдумать, прежде чем снова рассказывать ваши фантазии. В следующий раз с вами будут говорить другие люди, которые умеют добиваться правды. Сейчас вы практически здоровы, сегодня же вас отсюда переведут в камеру временного заключения.

Следователь поднялся и вышел из палаты.

"Невеселая перспектива, — подумал Иван, — Я говорю правду, мне не верят. Еще и пытать начнут. С этих мудаков станется". Дверь открылась, и в палату вошли два молчаливых охранника. Они заставили Ивана встать, и дойти до лифта. Арестанта переправляли с больничного уровня на тюремный уровень.

Камера — одиночка. Окон нет, что естественно для Объекта. От стен слабый свет люминесцентной краски, свет на потолке включается два раза в день, утром и вечером, когда доставляют в камеру поднос с едой. Раздается сигнал, открывается дверца небольшого лифта в стене, Иван забирает поднос, потом ставит туда же уже с грязной посудой. Вот и все разнообразие его жизни. Дни идут за днями, а его никуда не вызывают, в камеру никто не заходит. Говорят, в одиночной камере легко сойти с ума. Человек социальное существо, он не может долго находиться сам с собой.

Иван верил, как когда-то в Землях Ящеров, что ему не на кого надеяться, как только на помощь Божию. Четок у него не было, но он стал считать молитвы с помощью косточек на руках. Не так удобно, как с четками, но это помогало сосредоточиться, и не сбиться в молитве. Утром читал утреннее правило, потом делал 200 отжиманий вначале на левой руке, потом на правой, повторяя "Богородицу". После обеда 500 поклонов и "Отче наш". Так до самого вечера. Весь день был расписан по минутам. Если суждено ему выйти из этой камеры, решил для себя Иван, то он выйдет отсюда сильнее и физически, и духовно, чем зашел сюда. Было понятно, что, оставляя человека в одиночке, как бы забывая о нем, тюремщики хотят сломить его волю. Но сломать волю человека, который уповает на Бога — невозможно. По-видимому, это поняли и его тюремщики, которые скрытно вели наблюдение за ним. Дверь в камеру открылась, охранник приказал Ивану выйти в коридор.

14.Враг

Привели Ивана в мрачное помещение, напоминающее средневековую камеру пыток. Посредине металлическое кресло, к которому ремнями привязали Ивана, по краям столы с разложенными пыточными инструментами. Под потолком крюки, толстые веревки. Ничего хорошего ожидать не приходилось. По комнате бродил невысокий жилистый мужик в длинном фартуке: брал в руки, и тут же клал на место острые ножи, пилы, клещи. Звякал железом. Потом зажег газовую горелку, взял железный прут и стал нагревать его конец. В комнату вошел еще один человек. Остановился в тени, у порога и глухо спросил:

— Что? Страшно?

Голос был незнакомый, но Иван услышал знакомые интонации, и еще ощутил волну страха, исходящую от этого человека. "Да это же демон, который владел душой мэра города Мелькольвбурга Джона Бломфилда, — догадался Иван, — Нашел себе новое тело?"

— Я узнал тебя, — сказал Иван человеку в тени, одержимому демоном.

— А ты набираешь силу, — глухо сказал демон. Человек, было, шагнул из тени к Ивану, но тут же отшатнулся назад, закрывая лицо руками. — Что за черт, почему с него не снят крест!

— Сейчас, господин, — визгливо вскрикнул мужик, подбежал к Ивану и одним движением сорвал с него цепочку с нательным крестиком, бросил крестик в огонь газовой горелки.

— Так вот лучше, — сказал демон, устами человека, выходя из тени и останавливаясь напротив Ивана.

— Трепещешь перед крестом, нечисть? — спросил Иван.

— Страшусь, — осторожно признался демон.

— Я теперь и молитвы знаю для вашей шатии опасные...

— Не надо, — поднял руку, как бы закрываясь от Ивана демон. — Я пришел просто поговорить.

— А разговор будет с прикладыванием к моему телу раскаленного железного прута? — спросил Иван, кивая на палача, в руках которого конец железного прута уже раскалился до белого каления.

— Я бы хотел тебя мучить, отрезая по кусочку, — признался демон, — но чувствую в тебе силу твоей веры, с которой мне уже не совладать.

Человек одержимый демоном сделал палачу знак рукой, и тот вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

— Как же тебя зовут, представился хотя бы? — спросил Иван.

— Я руководитель Совета Старейшин Абрахамсус...

— Это ты назвал имя человека, чье тело захватил, — перебил одержимого Иван. — Я спрашиваю имя демона.

— Ты становишься все сильнее, — глухо сказал демон. — Если я тебе скажу свое имя, ты заставишь меня служить себе.

— Мне не нужен демон на посылках, — засмеялся Иван. — Я бы с удовольствием отправил тебя в ад, где тебе самое место.

— Поэтому я и не скажу тебе свое имя, — ответил глухо демон.

— Я хотел бы знать о судьбе своих товарищей по экспедиции? — спросил Иван, — Они живы?

— Они все умерли. Люди не могут пройти через стену ни сюда, ни отсюда. Исследовательская группа попала в ловушку, все семь человек в ней сгорели заживо.

— А Мира?

— Бегает где-то по городу. Меня она мало интересует.

— Как же я прошел сквозь стену города, и со мной ничего не случилось? — спросил Иван.

— Известно, Кто тебе помогает. Иначе я бы не разговаривал с тобой.

— Чего же ты хочешь от меня? — спросил Иван.

— Я хотел узнать кое-что, но теперь понимаю, что свою тайну ты не выдашь, даже под пытками.

— У меня нет тайн, — удивился Иван. — Я с самого начала, как попал в этот город, всем рассказывал кто я и, откуда, ничего не скрывая. Кстати, кто это придумал шутку про то, что люди этого города произошли от обезьяны?

— Хорошая шутка, — осклабился одержимый. — Люди верят в это всерьез.

— Кто же на самом деле построил этот город? — спросил Иван.

— Каиниты. Потомки Каина.

— Разве они не все погибли во время Всемирного потопа?

— Грозы бывали и в их времена. Иногда пропадали люди. Они мгновенно перемещались через космическое пространство, попадали сюда. Каиниты владели технологиями, которые недоступны современным людям на Земле. Они и построили этот город. Потом однажды они все умерли, а город остался. Его осваивали те, кто попадал сюда позже, потомки Ноя.

— Переносились сюда так же, как попал на FOL я.

— Секрет этого перемещения каинитами разгадан не был, — продолжал демон.

— Но здесь есть очень хорошие лаборатории. Ученые города уже в одном шаге от открытия. Осталось совсем немного.

— Опять пытаете людей, надеясь переместиться через космическое пространство? — спросил Иван, кивая на окружающие его пыточные инструменты.

— Нет, — ответил демон, — здесь есть настоящая наука и ты нам поможешь найти правильное решение.

— Я?! — удивился Иван.

— Больше не слова... — прервал сам себя одержимый и вышел из комнаты. Сразу вошли тюремщики, отвязали Ивана, и отвели его в камеру.

Через неделю Ивана привели на суд, на небольшом возвышении сидел судья робот, публики в зале не было.

— Человек, требуется ли тебе защитник, или ограничимся чтением приговора? — спросил робот.

— Ну, в обще-то так заведено, что на суде обвиняемого защищает адвокат..., — ответил Иван.

— Хорошо, — согласился судья, — Тогда слово предоставляется вначале обвинителю, потом защитнику.

Иван ожидал, что в зал зайдут прокурор и адвокат, но ничего не произошло. Видя недоумение Ивана, робот пояснил:

— Моей программой предусмотрено выступление от имени обвинителя, защитника и судьи. Я же веду протокол судебного заседания, как секретарь суда.

— Оптимизация суда в действии! — воскликнул Иван, — Тогда спасибо, мне не надо защитника!

— Ваше право. Сразу приговор?

— Раз он уже вынесен, то давайте приговор.

Судья робот бесстрастным голосом произнес:

— Человек, по имени Иван, приговаривается к смертной казни через отделение головы от тела.

Сделал паузу.

— Смертная казнь, по милости Совета Старейшин заменяется направлением в научную лабораторию для опытов. Решение окончательное, обжалованию не подлежит.

Больше Иван не произнес ни слова. Было понятно, что все давно решено за него, а спорить с роботом, не уважать в себе человека.

15.В общей камере

Ивана вернули на тюремный этаж, но привели его в другую, общую камеру. Тюремщики втолкнули его в большое помещение, в котором двенадцать человек сидели, и лежали на низких кроватях. Иван стал тринадцатым. Он поздоровался, ответили недружно, кто-то поздоровался, кто-то промолчал. Иван прошел к свободной "шконке", так называл кровать друг из общаги Колян, хорошо знающий тюремный сленг. На кровати лежали чьи-то вещи: куртка и шапка. Иван спросил, чьи это вещи, но никто не откликнулся, тогда он переложил вещи на ближайшую тумбочку и тоже прилег. Один из парней, который вдруг заметил, что вещи сняты с кровати, крикнул Ивану:

— Эй, зачем мою куртку трогал?

— Я вообще-то спросил чье это, — четко сказал Иван, — никто не откликнулся...

Парень вскочил со своей кровати, и направился к Ивану:

— Сейчас я тебя научу, придурок, жизнь любить...

Иван встал. Парень подошел и попытался схватить Ивана за грудки. Иван легко отвел руки нападающего в стороны, и одновременно двигаясь вперед, поставил подножку. Парень не удержал равновесия, и грохнулся во весь рост между койками, с силой ударился головой об пол. Потом встал, молча забрал свои вещи с тумбочки и ушел на свое место. На возникший конфликт почти никто не прореагировал. В камере каждый держался сам по себе.

— Здорово ты его, — зашептал невысокий худенький сосед слева, — я б так не смог. Меня Шурарием зовут, — представился он.

— Иван. Что здесь за народ в камере? — спросил Иван. Нужно было сразу выяснить, что можно ожидать от окружающих его людей.

— Убийцы, которым смертная казнь заменена участием в опасных научных опытах в качестве испытуемых.

— Бандиты?

— Нет, так... кто мать убил, кто отца, кто соседа. Дураки и дебилы.

— Ты тоже кого-нибудь убил? — спросил Иван Шурария.

— Я — политический.

— Революционер?

— Нет, оппозиционер. Мы боремся за сменяемость власти. Городом управляет кучка старых маразматиков, которым по двести с лишним лет. Большинство жителей даже не подозревает об их существовании, потому что имеют дело только с роботами. Вот вы знаете, о том, что помимо нашего мира, существует другой, за пределами этого города?

— Знаю, потому что я оттуда и пришел.

— Как!? Я знал, что там, за пределами нашего мира, могут жить люди, но чисто теоретически. Расскажите о себе.

Иван кратко пересказал Шурарию то, что рассказывал уже не раз, о том, как научная экспедиция проникла на Объект и о своих злоключениях здесь.

— Да, ваши товарищи могли погибнуть. Стену города охраняют роботы. Есть там и ловушки, созданные специально, чтобы никто не мог покинуть город, — сказал Шурарий.

На следующее утро тюремщики забрали одного из приговоренных к смерти. В камеру он больше не вернулся. Для остальных, дни потянулись за днями. Людей, предназначенных для экспериментов в лаборатории, тюремщики уводили далеко не каждый день. На место выбывших, почти сразу приводили новых.