— Хорошо, я поразмыслю, — отозвался Филипп после продолжительного молчания. — На досуге...
"Вот теперь ты — мой", — подвел черту Иоанн.
...Так, что там еще, из совсем неотложного?
— Алексей Данилович, — (это — Басманову) — доложи обстановку.
— Фронт стабилен, Государь. Остатки ливонских войск позавчера сдали Орденскую столицу, Кесский замок — на условиях свободного прохода с оружием в Литву. И счастье великое, что мы штурмовать ту твердыню не стали — как Курбский требовал, дабы славу себе стяжать, — а в облогу ее взяли. Я, оглядевши изнутри те укрепления, просто обмер: мы бы там так кровью умылись, что вся рижская победа насмарку...
— Верное решение, генерал. Дальше.
— Литвины тем часом концентрируют войска за Двиной, ничуть уже не скрываясь. Основной район сосредоточения — Динабург. По данным разведки, они будут окончательно готовы недели через две, но польская подмога подойдет к ним не ранее, чем через месяц. Без поляков они не начнут, хотя отдельные рейды конницы на нашу территорию возможны. А с конницей у нас, Государь, всегда проблемы...
— Да бог с ней, с конницей! Что ты вообще думаешь о дальнейшем, генерал?
— Будет тяжко, Государь, — вздохнул комкор-2, взваливший на себя, по всему видать, обязанности начальника генштаба, — очень тяжко. Нам ведь теперь придется строить стратегическую оборону в совершенно иной конфигурации. То есть развернутую не только на запад, но и... Нам, выходит, еще повезло, что 1-й корпус, Репнина, со всей своей замечательной артиллерией, так бездарно застрял под Юрьевым — воистину, что Господь ни делает, всё к лучшему... К утру я подготовлю новую диспозицию, с учетом... гм... новых реалий, и пришлю ее вам на утверждение.
— Не торопись так, Алексей Данилович. Возможно, к завтрашнему вечеру поступят новые вводные, и строить ту оборону понадобится в совсем уже третьей конфигурации... А сутки в нашем положении ничего не решают.
— Государь! — растерянно откликнулся воевода. — Есть что-то, чего я не знаю, хотя по должности своей обязан был бы знать?
— Нет-нет, Алексей Данилович, ты, на своем уровне, действуешь безупречно. Просто есть у меня некоторые предположения... Интуиция, знаешь ли — а я привык ей доверять.
— Как скажешь, Государь... Да, и еще. Людей — отчаянная нехватка. А среди ливонских пленных, между тем, есть вполне толковые офицеры среднего звена: немцы — люди дисциплины и приказа. Дозволь их рекрутировать, на те же должности.
— Что-то не произвели на меня впечатления их боевые качества, — скептически поморщился Иоанн.
— Они просто не пожелали умирать за пропащее дело. Не герои, да — но крепкие профессионалы. Под внятным командованием будут драться как надо.
— Яко же рече: несть людей на Русии, некому стояти? — слова выговорились сами собой, но чтобы вникнуть в их смысл, Иоанну потребовалось отдельное усилие: ага, привычный язык стал возвращаться... хотя нужен ли он теперь ему? — А ныне кто претвердые грады германские взимает? ...Впрочем, ладно: тебе видней, генерал. В людях и вправду — нужда крайняя. Действуй.
...Ну, осталось последнее — но как бы не важнейшее.
— Так, соратники мои верные... Царь трапезничать желает, и вообще — привести себя в порядок. Да, и лекарей там кликните, для порядку... врачей-вредителей. В общем, пока все свободны! А тебя, Иван Михайлович, попрошу остаться.
Провожая двинувшихся на выход соратников, царский взор отчего-то запнулся на красавчике Басманове, ибо из закоулков памяти опять услужливо выскочила цитата: "У вас в ИРА появились геи?? — Ну, это единственный способ внедриться в английскую разведку". Гм... Ну, с "ИРА" — более-менее ясно: "ira" — на латыни "гнев", видимо, какие-то заговорщики... Но вот кто такие "геи"? — может, это просто-напросто эти самые?..
— Ваше Величество?.. — многолетний вершитель российской внешней политики Висковатый, возвысившийся до тех верхов из простых подъячих, одними лишь собственными талантами, обратился к Великому князю и Государю всея Руси на нарочито иноземный манер. Любопытно, что бы это значило?
— Иван Михайлович, — начал царь, — давай начистоту. Ехал ты на переговоры о мире и границе в Вильно, да по дороге черт занес тебя сюда: думал протокольно отметиться на похоронных торжествах — а я возьми да и выживи, такая вот неприятность... И вот ты, преосторожный чиновник и дипломат, попал как кур в ощип: которого из двух Государей признать законным, не лишившись при этом головы? О сём мыслишь, верно? Так вот: езжай себе, как и планировалось, в Вильно — хотя ровно ничего я от тех переговоров не жду. А из Вильно того вернешься, куда сердце подскажет. Очень, очень хотел бы видеть тебя здесь, но если выберешь Москву — что ж, Бог судья. Ты слишком ценный человек для русского государства, кто бы его ни возглавлял — так и служи ему, как прежде служил. Ибо Старицкие приходят и уходят, а Россия остается.
— Если бы я, при моей-то работе, выбирал сердцем, а не мозгами,— возразил дипломат, — меня следовало бы с той работы гнать в три шеи! И да, откровенность за откровенность, Ваше Величество: я служу не династиям — Старицким ли, Глинским ли, — а России. И у меня нет сомнений, в чем сейчас состоит первейшая необходимость для русского государства: закрепиться наконец здесь, в Ливонии — ногою твердой став при море. Оттого и место мое — здесь, у тебя. В Вильно мне ехать совершенно незачем: с теми картами, что у нас сейчас на руках, ловить там всё равно нечего. ...А выбор между Вашим Величеством и Володенькой Старицким для меня лично очень прост: как говорится, "лучше с умным потерять, чем с дураком найти".
— Спасибо, Иван Михайлович! Слов нет — просто гора с плеч, — наконец-то позволил себе чуть расслабиться Иоанн. — Но раз уж ты свой выбор сделал, и даже, вон, загранкомандировку в Вильно отверг — служба твоя мне понадобится прямо здесь и сейчас. Утром предстоят очень сложные переговоры, и вести их мы будем вдвоем — ты и я.
— Разумеется, Ваше Величество: жду вводных. То нежданное-негаданное шведское посольство?..
— Да. И новгородцы.
— Новгородцы?! — чуть приподнявшаяся бровь дипломата соответствовала отвисшей челюсти представителей других профессий. — Прости, Государь, но я повторю за Алексеем Даниловичем: "Есть что-то, чего я не знаю, хотя по должности своей обязан был бы знать?"
— Позволь и мне ответить так же, как Алексею Даниловичу: моя интуиция, и не более того... Это — про новгородцев; шведы же — и для меня полная неожиданность. Зачем они явились — не Кемскую же волость требовать, право?
— Вопрос о Кеми всплывет непременно, — вздохнул дипломат, — но он будет не первым, и даже не вторым... Вообще-то, в других обстоятельствах, ту Кемь можно было бы и отдать — пакетно, в обмен на официальное признание Швецией результатов Ливонской войны и новых естественных границ России: по Неве и Двине. Очень небезвыгодный был бы для нас размен фигур на этой доске...
— Так что, будем отдавать? Тем более, что и Кемь та выходит вроде как и не наша, а Московская?.. — пробросил царь, внимательно наблюдая за реакцией советника.
— Ни в коем случае, Ваше Величество! Я же четко сказал — "в других обстоятельствах"! Сейчас мы для шведов, равно как и для других балтийских протестантов — естественные союзники против их извечных врагов, Польши с Литвой. С Московской Русью такой союз в Прибалтике был бы невозможен — она слишком велика и сильна, а вот с нами — не-католической Ливонией — вполне. К тому же твой, Государь, личный авторитет как полководца теперь весьма высок, а силу твоего войска шведы, пожалуй, даже несколько переоценивают. И приехали они, надо думать, искать военного альянса. Но вот если мы, на радостях, уступим им Кемь — тут же превратимся из ценного союзника в жалкого сателлита. Оно нам надо?..
— Sapienti sat... Понял, не дурак.
— А вот что действительно можно, и даже следовало бы, им отдать, для закрепления такого союза — так это балтийские острова у Эстляндского побережья.
— А это еще зачем?
— Затем, что острова те — никакой для нас не прибыток. Держать там постоянные гарнизоны у нас нет людей. Военного флота тоже нет и в обозримом будущем не предвидится. Так что бесхозные острова эти, глазом мы не успеем моргнуть, покроются, как оспенными струпьями, пиратскими гнездами. И уж лучше всучить их шведам — договорившись взамен о совместных действиях против пиратов на Балтике.
— Что ж, звучит резонно... Как резервная позиция — годится.
— По правде говоря, Ваше Величество, крепкий союз со Швецией и Данией — это, похоже, наш единственный шанс на спасение. Вот только скрепить его надолго нечем. Счастье, что интересы у нас временно совпали. Но это сейчас — а дальше что? Мы им никто и они нам никто...
Слова эти что-то задели в Иоанновой голове. Неведомо откуда пришла уверенность: шведы-то объявились тут столь же неспроста, как и новгородцы! Царёва мысль прянула с высоты лазоревой птахой-зимородком, рассекая воздух и воду, и победно вынырнула наружу с трепещущей рыбкой решения в клюве.
— Это как посмотреть, — перебил он советника, воздевая указательный перст. — Государственность-то у нас общая: от варяжского корня! Так что — считай, родня. Почти братья.
Висковатый скептически пожевал губами:
— Прости, Государь, но они-то нас родней не считают.
— Ну так мы напомним, — усмехнулся Иоанн. — Что мы — не кто-нибудь, а варяги, семь якорей им всем в глотку! А не византийские евнухи, и не ордынские прихвостни из Московского улуса.
— Что ж, попробуем разыграть эту карту... — чувствовалось, что сомнения Висковатого отнюдь не развеяны. — Отношения между шведами и датчанами сейчас, после распада Кальмарской унии, хуже некуда — это дает нам тут кое-какое пространство для маневра... Ладно, быть посему: играем! Значит, сначала принимаем новгородцев — чтобы шведы маленько потомились в ожидании...
— Нет, наоборот. Сначала — шведов.
— Не понял, Ваше Величество...
— Переговоры с новгородцами — если мне не врет моя интуиция — будут гораздо сложнее. Эти нам всю кровь выпьют. А если со шведами сговоримся — у нас будет еще один козырь...
— Ну, всё. Ступай, Иван Михайлович, — навалившаяся вдруг усталость была такой, что царь понял: без пары-тройки часов сна — помру, реально; утро, между тем, обещало быть сложным. — Наши цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!
* * *
— — —
ВЫБРАТЬ СТРАНУ
— — —
Страна: Новгородская Русь
Глава государства: Иван Грозный (уровень правления — 7 звезд).
Столица: Иван-город/Нарва.
Государственный строй: Конституционная монархия англо-скандинавского типа.
Области: Земля Новгородская, Земля Псковская, Ливония, Поморье.
Враги: Московия, Великое княжество Литовское, Польша, Балтийские пираты.
Союзники: Швеция (династический марьяж), Дания, Ганзейский союз.
Внешняя торговля: Англия, Голландия, Швеция, Дания, Ганзейский союз.
Военная мощь: Сносная.
Экономическое развитие: Сносное.
Уровень социального недовольства: Сносный.
Религия: Православие 60%, Протестантизм 25%, Католицизм 15%.
Веротерпимость: Высокая.
1553 год: НАЧАТЬ ИГРУ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Баллада о Простоте и Воровстве
ПРОСТОТЫ ПРИНЦИП — эвристический принцип, обобщающий опыт познания, согласно которому при прочих равных условиях предпочтительна наиболее простая познавательная конструкция (теория, гипотеза, научно-исследовательская программа и т.п.).
Новая философская энциклопедия: В 4 тт. под редакцией В.С. Стёпина. М.: Мысль. 2001.
Seek simplicity and distrust it.
Ищите простоты, но не доверяйте ей.
Альфред Норт Уайтхед,
английский математик и философ
Смерть — наш Генерал.
Желтый флаг вознесен,
Каждый на пост свой стал,
И на месте своем шпион.
Где чума распростерла тени
над множеством царств и владений, —
Там за работу, шпион!
Киплинг
"Марш шпионов"
Глава 1
Накормить и спать уложить
Князь Курбский от царского гнева бежал,
С ним Васька Шибанов, стремянный.
<...>
"Царю, прославляему древле от всех,
Но тонущу в сквернах обильных!
Ответствуй, безумный, каких ради грех
Побил еси добрых и сильных?
Ответствуй, не ими ль, средь тяжкой войны,
Без счета твердыни врагов сражены?
Не их ли ты мужеством славен?
И кто им бысть верностью равен?.."
А. К. Толстой
"Василий Шибанов"
Хлудов: ...Меня не любят. (Сухо.) Дать сапер. Толкать, сортировать! Пятнадцать минут времени, чтобы "Офицер" прошел за выходной семафор! Если в течение этого времени приказание не будет исполнено, коменданта арестовать. А начальника станции повесить на семафоре, осветив под ним надпись: "Саботаж".
Михаил Булгаков
"Бег"
По исчислению папы Франциска ночь с 6 на 7 августа 1557-го
Псков. Ставка командующего Восточным фронтом
— Государь!.. Государь, проснись — беда!
Чугунная голова — третьи сутки, почитай, без сна — решительно не желала отрываться от свернутого поддоспешника, временно назначенного на должность подушки. Нет-нет-нет, может это всё лишь во сне, а? ...Неужто всё-таки перехитрили они нас, с направлением главного удара? Ну, в смысле — не они перехитрили, а мы сами перемудрили?.. И лишь разлепив будто набитые песочной резью глаза и разглядев наконец толком своего растерянного начштаба, Басманова-старшего, понял: нет, ребята — тут не прорывом фронта пахнет, а чем похуже.
— Государь, прямо не знаю, как и доложить... Курбский...
Ах ты ж, гос-споди, Андрюша-Андрюша... Вот и догеройствовался... Как некстати-то... "А что, — откликнулся смешком кто-то из глубины сознания — бывает, когда такое — и вдруг кстати?"
— Наповал? — зачем-то уточнил он.
— Хуже, Государь...
— Как это — "хуже"?? Ты чего несешь?!
— Перебежал он к московским — вот как.
— Нет, — откликнулся Иоанн с удивившим его самого облегчением. — Нет, не верю! Опять небось в рекогносцировку самолично полез, дурачина — удаль свою молодецкую показывать неизвестно кому, ну и попался...
— Он письмо тебе прислал, Государь — прямо со своим стремянным. "Прощальный привет", так и велено передать.
О как... Да, тут самое время собраться с мыслями...
— С чего это он вдруг — мухоморов нажевался, али любовную горячку на той стороне подхватил? Сам-то чего думаешь, Алексей Данилыч?
— А чего тут думать, Государь. Малюта под него копал — ну, и накопал... Хотя, собственно, чего там копать-то было — и так все вокруг всё знали, но только глаза отводили: "Дело житейское", "Героям — позволительно". А тут — ты: "Чистые руки", "Закон один для всех"... Ну, а с той поры, как ты реально вешать стал за такие шалости — "невзирая на лица"...
