Делай, что можешь

На улицах повсеместно стояли высокие тумбы цилиндрической формы все увешанные какими-то плакатами и рисунками. С первого взгляда ясно -орфография не соответствует. Вроде бы русский язык, но не дореволюционная и не послереформенная. Я все ж кое-что читал и представление имею. Пусть самое общее, но кириллицу разбирал, когда письма приходили на 'клипсу' от российского центра, в с которым сотрудничали. Сознательно просил не на английском или немецком писать. Готовился. Яти в этих текстах были, но не в конце каждого слова. И что-то еще смущало, сразу не сообразил, а торчать перед объявлением отец не дал. Я окончательно перестал понимать куда угодил и решил оставить изучение на потом.

Достаточно скоро дома стали заметно хуже, дорога выложена булыжником, а солидные по виду господа исчезли. Как не удивительно, крепостной стены не обнаружилось. Или в 20 веке их не было? А как же Кремль? Опять странные непонятки.

Отец целеустремленно шагал вперед, но вместо дома завернул в полуподвальное помещение. В задымленном табаком до висящей в воздухе завесы, заставившей скривиться, помещении за грязными столами сидело несколько человек. Отца они приветствовали как хорошего знакомого. Через минуту на столе стояло несколько больших кружек пива, а из маленькой бутылочки (наличие везде изделий из стекла уже не вызывало реакции) в них чего-то прозрачное добавляли.

— Ну дай ты ему, — сказал один сидящих за столиком, заметив мой взгляд. — Большой уже.

— Не, пива хватит, — отрезал отец, подсовывая одну из кружек. И они заговорили на вечные темы дороговизны, угрозе понижения жалованья из-за убытков на предприятии.

На вкус напиток оказался неплохим. Ожидал гораздо худшего. А это приятно на вкус. Опять несовпадение с историческими сведениями. Пиво обязаны разбавлять водой и не фильтровать. К тому же оно содержит алкоголь и высококалорийное. Не рекомендуется к употреблению.

Поскольку разговоры были малопонятны, обсуждали некие события в столице под названием 'демонстрация', соседи громогласно призывали 'за отчизну' и норовили нечто спеть, тут же забывая, отхлебывал потихоньку и продолжал размышлять о своем. Конденсатор магии создается отнюдь не из драгоценных камней. Чаще всего из очень специфической керамики.

Самый хороший профессионал помнит об ограничениях по части использования энергии, если не мечтает скончаться в скором времени. Артефакты позволяют, грубо говоря, самому не обжечься, накапливая заряд. В простейшем варианте конструкция из добытых из руды при помощи добавления присадок с воздействием энергией (совсем не просто) двух пластин, разделённых изолятором. Правильно иметь многослойный, с чередующимися слоями. В теории он может иметь любые размеры. На практике создают для носки с собой, хотя возможен и стационарный. Более того, именно при помощи такого и отправился сюда. Причем создал нестандартный, чем немало гордился. Юи может накапливать живой организм? Два года опытов с водорослями и вышла очень специализированная хлорелла, позволяющая манипулировать огромным количеством энергии, не завися от привычных конденсаторов.

На том и погорел. Кто-то из завистников засек его работу, не относящуюся к тематике института и доложил наверх, заподозрив невесть в чем. Ничего удивительного. Некогда в Евросоюзе нащупали после нескольких неудачных попыток нащупали правильный метод. Они вывели высокоурожайные сорта полезных растений. А затем, как водится, облагодетельствовали Африку, чтоб дать им возможность кормиться на месте, а не лезть через границу. И все было прекрасно пока на истощение почвы не наложилась трехлетняя засуха с зимними холодами на окраинах и неумение правильно работать с подаренными сортами. В результате целая серия локальных войн, с геноцидом и прочими радостями. Я застал уже самый хвост, но и того хватало. Зайдешь в деревню, а там всех убили. Армия освобождения чего-то и здесь чужое племя.

— А, — сказал еще один посетитель, осмотревшись, — Ермолай.

Отец поднял голову.

— Петр Федорович, — в тоне было почтение.

— Трубы поменять нужно.

— Это я завсегда с удовольствием, но на месте смотреть надо. Может там работы на три копейки, а может и на тридцатник новыми рублями. Или одному не справится.

— Не обижу, — отмахнулся приглашающий.

— Только мне сына домой отвести надо сначала.

— А, тот самый... Не затягивай, — отрезал. — Спровадишь и ко мне мухой. Найти другого, — он щелкнул пальцами, — еще быстрее, — повернулся и вышел.

— Пойдем, — сказал отец, торопливо допивая содержимое кружки.

— Заходи потом, — пригласил один из собутыльников, явно напрашиваясь выпить за чужой счет.

— А то, обмыть работу не мешает.

Домой мы неслись рысью и вся разговорчивость отца куда-то исчезла. Куда-то пропали мощенные улицы, потом они свернули с дороги напрямую мимо реки прошли заросшим бурьяном приличных размеров пустырь. Практически без перехода выскочили на застроенную улицу. Деревянные дома, покрытые дранкой или соломой. Часть побогаче, с крашеными наличниками или изысканной резьбой, но все в одном стиле и отгороженные заборами. Сделаны чаще всего небрежно и в щели видно двор.

— Вон, — сказал отец, показывая на очередные ворота метрах в тридцати и всовывая в руку бумажки. — Иди домой сынок. А мне некогда, — развернулся и помчался в обратную сторону, не дожидаясь.

Я мысленно плюнул и двинулся в указанном направлении, надеясь, что правильно понял. В отличие от соседей здесь створки были высокие и хорошо сделанные. Один вход для человека, второй для телеги. Машинально зацепил через щель щеколду подобранной щепкой и толкнул калитку. Навстречу с гулким 'гав', гремя цепью, заставив замереть сердце и пожалеть о беспечности, метнулся огромный пес. Вместо нападения принялся, встав на задние лапы и положив передние на плечи, старательно вылизывать лицо.

Хорошо, что нож не украл, подумал, почесывая между ушей радостного повизгивающую зверюгу. Пырнул бы с перепуга. Присмотрелся к ауре собаки. Нет, привязки нет. Приличный сенс практически с любой живностью на 'ты'. Можно самого злобного зверя заставить себе служить. С человеком такое тоже возможно, но гораздо труднее. Он мозги имеет и невольно задумается, если принуждать к не свойственным действиям. А дальше недолго поиметь яд в кашу, нож под ребро или красного петуха с подпертой дверью, чтоб не выскочил. Излишне рисково. Но этот красавец чисто любовь демонстрирует. Никаких даже не сознательных заклинаний. Что плохо, кличка не вспоминается.

— Ишь, — недобро сказал материнский голос, — как ластится.

Пес заворчал, замолчав под легким нажимом.

— Его работа дом охранять, а не брюхо подставлять под почесывание. На место, Доллар!

— Иди-иди, — пробормотал я, дивясь на имя собаки, покосившемуся на меня в ожидании команды зверю.

Тот без особой охоты удалился к ладно сделанному домику-конуре, узнаю папашину руку, и лег у входа с тяжким вздохом, положив зубастую башку на лапы.

— Ермолай где?

— Рабтать.

— Кто позвал? — и сразу махнула рукой, не дожидаясь ответа. Да я б и не стал говорить, если б смог. — Опять напьется изверг. Что у него зенки повылазили от этого удовольствия. Ты как себя чувствуешь? — в тоне нешуточная озабоченность.

Я сунул матери те самые бумажки, именуемые выпиской. Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться, в них диагноз, возможно рекомендации и лекарства.

— Ну значит хорошо, — слегка пошевелив губами, но по моему впечатлению, не добравшись до конца, подвела итог. — А то есть одна...

— Нет, — резко обрывая, заявляю. — Отдых. Дни. Одна. Тяжело — два-три раза. Не хоч больница.

— Ага, — сказала после длительной паузы, закрыв широко разинутый рот. Прежде Николка возражать не смел, а уж ставить условия тем паче. — Дни — это сколько?

— Недел.

— Неделя? Это конечно. Кто ж возражает. Здоровье прежде всего. Руками-то шевелить могешь?

— Ага, — подтверждаю наикратчайшим образом наикратчайшим образом в недоумении от направления беседы, чтоб чего-то не брякнуть сомнительное.

— Значит займись делом, — склочным голосом провозгласила. — Пока отдыхал на койке здесь мне одной пришлось трудиться, рази ж от Ермолая помощи дождешься?

После с интересом выслушанной порции ругани последовала куча распоряжений, под обещание накормить исключительно после окончания трудов. Работы оказалось достаточно. В хозяйстве имелся коровник с двумя взрослыми животными и одной телкой. Молоко пили, творог, сметану и мягкие сыры делали сами. Свинарник на шесть хрюшек, шесть десяток кур, утки, гуси, кролики. Ничем от знакомых ни внешне, ни внутренне кардинально не отличались. Цвет зависит от породы и не принципиален. Коровы, правда, гораздо субтильнее, без привычного горба и рога короткие, но молоко есть молоко. Даже жирность больше привычной и вкус несколько странный. Фабричное иное.

Всех требуется кормить, поить, выносить навоз, чинить клетки, сараи. Раньше такого сроду не делал, но тут глубоких знаний и компьютерных программ не требовалось. Бери лопату и вычищай навоз, грузя в тачку. При этом у меня достаточно времени осмотреться.

Единственное, что раздражало, это вечное появление матери за спиной. Следит не понятно зачем. И ведь не спросишь. Щедро раздаваемые приказы сделать то или это терпеливо сносил и старательно выполнял. Ничего ужасного, на самом деле, в них не имелось. Никаких мозолей и потертостей. Не в первый раз вилами махать и воду таскать. В смысле, Николке. Руки привычные.

Собственно мамаша невольно сделала подарок, позволив изучать обстановку. Наверное любые ошибки можно было бы списать на придурковатость, но для себя неплохо иметь представление где и что расположено. Похоже жили солидно. Дом пусть и не новый, но в приличном состоянии и под оцинкованным железом крышей. Почти ни у кого из соседей такого не имелось. Все помещения и часть хозяйственных пристроек (кроме курятника, сеновала, помещения для угля), расположены под одной крышей. Это позволяет даже в зимнее время, оказаться в бане, не выходя на улицу, что очень удобно. Внутри чисто, хотя нормальных ковров не постелили. Требовать от местных полного соблюдения прежних его привычек было бы странно. Иначе живут.

Стоило управиться и она погнала на огород. Сорнякам безразлично где расти, но особенно замечательно они себя чувствуют на специально удобренном под овощи поле. Заодно выслушал гневную лекцию что и как полоть, поскольку не различал зелень и взбесил мамашу до предела. Обязан разбираться, ведь не в первый раз. Она даже пыталась бить, но не всерьез. Так, подзатыльники, под причитания за что ей такое горе и прочие подобные глупейшие выражения. Ясное дело, прежний Николка должен был замечательно все по хозяйству уметь без дополнительных показов. А тут даже куда навоз тащить в недоумении. Ну и ладно. Я ж в коме был и все забыл. Даже чего не знал.

Основной объем огорода занимала та самая картошка, но кроме нее были и другие неизвестные нормальному горожанину в поле растения. В памяти обнаружил названия: фасоль, тыква, помидоры. Присутствовали в малом количестве лук, огурцы, капуста, морковь, чеснок, свекла. Ямс с бататом и соей отсутствовали, как и в меню больницы. Пока что махал мотыгой, избавляясь от заметных порослей бурьяна. Особенно живуч порей. Зато выяснил удивительную вещь: сейчас середина весны. Очуметь! В это время в России должны быть жуткие холода. Хорошо, что теплынь. Снега не любил со времен провального рейда по горам Ирака. Чуть не сдох, обморозившись. Или все ж влияние глобального потепления?

Пес снова гавкнул. Он не бесился, как иные шавки, считающие себя в безопасности за оградой, а с достоинством предупреждал хозяев о появлении гостя. Мать, а вслед за ней и я, высунулись проверить. Это оказалась Катя. Она была в странном платье с передником черного цвета ниже колен и сумкой. Личико грустное, но при виде брата просияла и бросив ношу кинулась к нему бегом. В последний момент я машинально поймал и по ощущениям сообразил, не в первый раз такое проделывают на пару.

— Ты уже дома! — счастливо вскричала, прижимаясь.

Даже у матери помягчела физиономия. Впрочем, она тут же спохватилась и заорала, посылая переодеться и явиться помогать страшно замученным людям, только и делающим, что ради нее, паршивки, старающихся. Это при том, что сама к огороду руку не приложила, если не брать в расчет первоначальную демонстрацию и регулярные появления с новыми указаниями. Если задуматься, не иначе Николка в них тоже нуждался и его требовалось подталкивать постоянно. Проскользнула в ее обвинительных речах тема о вечном желании греться на Солнце, ничего не делая. Похоже прежнее тело инстинктивно брало звездную энергию.

Через несколько минут девочка примчалась уже в выцветшем до белизны домашнем платье и усердно принялась помогать. Мать постояла, затем велела ей если чего позвать, а пока вон до того места не закончат обеда не будет и удалилась.

— Зачем рядом? — спросил, убедившись, что уже не услышит.

— Так ты ж, ежели над душой не висеть, сядешь через пять минут, забыв причину прихода и на небо пялиться станешь, — очень серьезно объяснила Катя.

Так, опять прокололся. Не зря мамаша смотрела с недоумением и ругалась без энтузиазма, чисто для порядка. А до меня не доходило. Поставила выносить или таскать корм — делаю. Ну и плевать. Бесконечно придуриваться, особенно после поставленного ультиматума оставить голодным не стоит. Полностью нормальным становится до поры до времени нельзя, прежде осмотреться, списывая промашки на глупость. Но в целом...

— Ей не гри. Тайна.

— Я помню. И букварь нашла. Будем учиться?

— Бум, — подтверждаю. — Рубить до забора. Ни на нас злобчать.

— Правильно, — согласилась Катя. — Делу время, потехе час.

Я не понял и поискал в памяти. Пословица, оказывается. Жаль, высказаться не способен. А есть красивые. Но одна под ситуацию очень подходящая: 'Язык мой — враг мой прежде ума рыщет, беды ищет'. Видать к лучшему, что никто не ожидает красочных оборотов и речей на час. Спалился бы в миг.

— Кажи школу.

— О чем? — она явно растерялась. Мало шансов, что прежде интересовался такими вещами.

— Все, — тут главное не события, а чтоб болтала побольше. Пойму хоть что-нибудь, уже замечательно. Навык нужен, понимать н слух, а не переводить постоянно мысленно. Заодно и словарный запас пополняется.

Ну и понеслось под мерное махание мотыгой изложение дня. Хотя иные выражения не понимал напрочь, общий смысл дошел без особых сложностей. Катю отдали в частное женское училище и ей там страшно не нравилось. В отличие от обычной школы за занятия платили не тридцать, а триста рублей в год. Поэтому там было мало учениц и очень приличные преподаватели, имеющие возможность заниматься с каждой чуть не индивидуально. При этом девочки из очень обеспеченных семей, фактически сливки городского и районного общества. Для живущих далеко предоставлялось общежитие за отдельную плату.

Фактически она там одна из низов. Если не все, то часть компании относилась к Кате свысока и по любому поводу норовила подсидеть, вплоть до залитых чернилами тетрадок и громких комментариев по поводу одежды. На занятия все ходили в форме, но город не такой уж большой и сталкиваться хотя бы изредка приходилось. А еще был папаша, многим знакомый по части разных ремонтов и крепко пьющий. Достаточно часто поэтому и иным поводам звучали отнюдь не приятные рассуждения, сознательно не понижая голоса.