Глаза цвета черники

-Костик! — изумился он. -А я-то думаю, опять Пашка на рогах к себе ломится. Как ты вырос! Тебе сколько уже?

-Шестнадцать, — ответил я.

-Ого! Ни фига себе! Да ты уже мужик.

-Ну да. Вы не знаете, папа замки поменял?

-Поменял. Сейчас я тебе вынесу ключ.

Мне не хотелось спрашивать соседа о том, почему у него лежит ключ от нашей с папой квартиры. Но этот факт не мог предвещать ничего хорошего.

Я оказался прав. Наша квартира была полностью разгромлена. Я не узнавал ее. Была разбита даже рамка с маминой фотографией, которая всегда стояла у нас на комоде. Это первое, что бросилось мне в глаза. Мне стало нехорошо. Я сел на стул в прихожей, и согнувшись, прижал ладони к вискам. Кое-как успокоился. Я понял, что меня не ждет ничего хорошего. Потом я поднялся и, скинув джинсовку, принялся разгребать горы пустых бутылок, грязных тряпок и прочего хлама. На меня просто нашло какое-то осатанение. Я забыл, что провел в дороге почти весь день и совсем ничего не ел. Я погрузил весь хлам в пластиковые пакеты и отнес в мусорные контейнеры. Возился я долго, папа так и не появился. Я ждал сколько мог, сидя на кухне, потом зашел в свою комнату, лег на кровать и вырубился.

Мне снились лето и речка.

Папа человеческого облика не потерял, но был к этому близок. Худой, еще более постаревший. Небритый, лохматый, в старой куртке и сланцах на босу ногу. Он тупо смотрел на меня три минуты, не узнавая.

-Ну, здравствуй! — сказал, наконец, я.

-Костик...

-Он самый. -Я встал и нервно прошелся по кухне. -Скажи мне, что ты творишь, а? Как можно так жить? Может, перестанешь уже себя гробить?.... Три года прошло уже. Почему ты не хочешь устроиться на нормальную работу и жить как человек? И про меня ты совсем забыл. А я ведь твой сын.

Он сел за стол и схватился руками за голову.

-Ты не понимаешь.

— Хорошо, допустим. Ну, так объясни! Объясни мне, как это: не видеть сына два года, пить водку и жить в свинарнике! Давай, начинай. А я постараюсь понять тебя.

— Костя. Тебе лучше к бабке уехать, — сказал он.— Со мной тебе будет не очень хорошо.

-Еще чего! Никуда я не поеду. Здесь мой дом и я буду жить здесь!

-А как же твоя школа? Ты же еще учишься?

-А никуда она не денется, переведусь.

-Ну, ты смотри, как тебе будет лучше, я-то не против. Это даже хорошо, что ты приехал.

Я замолчал, оглядывая стены. Обои такие грязные. Нужен ремонт. Я не смогу жить в таких условиях. Потом я перевел взгляд на папу. Он так и сидел, упершись локтями в стол и опустив на них свою вихрастую, нечесаную, полуседую голову. Тихий алкоголик. На мои глаза навернулись слезы.

-Папа, я ужин приготовил, — сказал я.

-Вот и славненько.

Мы сели ужинать. Папа со всем охотно соглашался: приехал, так живи, хочешь перевестись, пожалуйста. Мне стало обидно. Ему-то на самом деле было просто наплевать на меня, вот и все. Я молча давился макаронами.

* * *

Да, а я и представить себе не мог, во что превратится моя жизнь.

Папа не просто пил, он впадал в страшные запои, приползая домой на четвереньках. Было жутко. Меня трясло от страха. Я перестал понимать, что вообще происходит.

Начал он на третий день после моего приезда. Видимо, при мне, он как-то еще старался держаться, но потом сорвался.

Первая неделя жизни с ним показалась мне адом. Вторая и того хуже. Папа не работал и я не знал, где он берет деньги на водку. Наверное, от квартирантов. Дело в том, что у нас была еще одна маленькая квартира в старом доме, перешедшая по наследству от деда, папиного отца. Эту квартиру у нас уже давно снимала одна знакомая семья, муж с женой. Я совершенно забыл о них, до тех пор, пока жена сама не позвонила на наш домашний телефон. Она удивилась, что я в городе.

Я был действительно наивен и по-детски глуп. Я думал, что смогу отлучить папу от бутылки. Куда там! Мои угрозы, мои просьбы — все как об стенку горохом. Папа приводил домой друзей, если их можно было так назвать. Это было самым кошмарным. Среди этих пьяниц были не только мужчины, но и женщины. Дни проходили один за другим и ничего не менялось. Я сильно похудел, стал нервным.

Вначале, я хотел встретиться с Ильей, но спустя пару недель понял, что не могу. Мне было стыдно.

Пытаясь заснуть в своей комнате, я часами слушал их разговоры и пьяную ругань. Спустя пару-тройку дней я стал узнавать всех пришельцев в лицо. Машка из соседнего подъезда, жутко опустившаяся женщина неопределенного возраста. Высокая и худая, как жердина. Грязная, сто лет нечесаная голова. Однажды ночью я проснулся оттого, что она едва не залезла в мою кровать. Я чуть не заорал от ужаса, когда увидел ее рядом.

_Кто это тут? — бормотала она, обдавая меня запахом перегара. Я, как ошпаренный, подорвался и выскочил босиком в коридор. Все это сопровождалось диким хохотом собутыльников, сидевших на кухне. Я вернулся и пинками вытолкал ее из своей комнаты. Заснуть после такого было нереально. Меня всего трясло от омерзения. На следующий день я прикрутил щеколду, чтобы запирать изнутри свою комнату.

Но это было не самое страшное. Мне приходилось убирать после них квартиру, отмывать с пола блевотину, выносить гремящие в пакете бутылки, пряча глаза от соседей, и собирать повсюду окурки. Не знаю, как они до сих пор еще не подожгли квартиру.

Я растерялся. Я не мог отобрать у папы ключи и не пускать его на улицу. Физически он был все еще сильнее меня и в моменты наших ссор, когда я пытался задержать его на пороге, он становился очень агрессивным. Мог шлепнуть и толкнуть меня. Я не знал, что делать и мне становилось все страшнее.

Приходившие к нам домой бродяги издевались и смеялись надо мной.

Однажды дядя Миша, здоровенный такой тип, пришел к нам совершенно невменяемый. Я тогда сидел дома и смотрел телевизор. Папа спал на диване.

Папа его, конечно же, впустил. Они готовились распить принесенную дядей Мишей бутылку какого-то портвейна.

-Эй, пацан, иди ка сюда! — крикнул мне из кухни дядя Миша.

Я не ответил.

-Слыш, ты! К тебе обращаюсь! П-паш, это твой пацан?

-Да, мой, — ответил папа.

-Ну, пусть идет к нам, в-выпьет за компанию. Слышь, пацан, поди с-сюда!

-Сами жрите свою гадость и не трогайте меня. — ответил я, показываясь на пороге.

-Ч-чо?! Ты чего это грубишь?

Дядя Миша поднялся со стула. Тот жалобно скрипнул. Это был здоровый, опухший от пьянки тип. Я пошел к выходу.

-С-стой, п-падла!

Он, кажется, разозлился.

Я быстро обулся и выскочил из квартиры.

Долго бродил по улицам. Я забыл взять с собой деньги, и был жутко голодным. Домой идти не хотелось. Я знал, что они сейчас напьются и будут спать. А к вечеру, возможно, уйдут. Но, скорее всего, останутся дома и будут принимать таких же свинорылых гостей.

Я поднялся на недавно построенный наземный переход у автовокзала. Долго стоял и смотрел, как внизу проносятся машины.

Лето быстро прошло, я даже не заметил. Я целыми днями гонялся за папой, ругался с ним и терпел издевательства его приятелей.

Наша квартира превратилась в мерзкий притон. Теперь до меня дошло, о чем говорила мне бабушка. Что значит жить с пьющим человеком. На нас жаловались все соседи: снизу, сбоку и сверху. Мне приходилось выслушивать жалобы, крики и даже угрозы в свой адрес. Особенно усердствовал одинокий старик, живший под нами. Он каждый раз с ненавистью провожал меня своим колючим взглядом, игнорируя мое "Здрасьте". Что ж, отчасти я его понимал. Но ведь я не был пьяницей. Я боролся, как мог.

На нас сыпались жалобы участковому.

Спустя некоторое время, вечером к нам пришел сам участковый. Я был дома один, открыл дверь и вежливо пригласил его войти. Он внимательно огляделся и переступил порог. Это был полноватый и флегматичный мужчина средних лет. В руках у него была черная папка.

-Несовершеннолетний? — спросил он, щурясь на меня.

-Да, -испуганно ответил я, ожидая неприятностей.

-Паспорт покажи.

Я вынес ему свой паспорт. Участковый посмотрел мое имя и прописку.

— Понятно все. Значит ты Пашкин сын.

-Ну да. — ответил я со вздохом.

-Родственники еще есть?

-Бабушка в деревне. Я у нее живу, а здесь пока в гостях.

-Гостишь, значит. Ну-ну.

Он оглядывал меня с ног до головы, почесывая подбородок.

-Где отец-то?

-На работе, — соврал я.

-Бутылки собирает?

Я промолчал.

-Так вот что, Константин Павлович. Слушай сюда. Соседи на вас жалуются. Шумите, грязь разводите. Непорядок. Что делать будем?

Я молча смотрел на него.

-Ясно. Ты сам-то чем тут занимаешься?

-За папой слежу, — ответил я.

Он поморщился.

— Надоели вы мне. Ты отцу-то передай, что я заходил.

-Хорошо.

-Да ни хрена хорошего. Что мне с вами делать только? Развелось, блядь, алкашни. Ладно. Имей в виду, я предупредил. Смотри, чтобы квартиру не подпалили, или еще чего.

Он развернулся, и я вздохнул с облегчением.

-Езжал бы ты обратно к бабке, — внезапно сказал он. — Нечего тебе здесь гостить. Напоят, обколют, побьют, изнасилуют, мало ли что? Это ж свиньи, а не люди. Ты знаешь, что бывает с детьми в таких семьях? Да ни хуя ты не знаешь! А я уже насмотрелся. Жаль мне тебя. Стоишь тут передо мной, блядь, глазами хлопаешь. Чего ты тут застрял? По-правде, не ожидал увидеть здесь такого пацана. А на вид ты смышленый.

-Я запираюсь на ночь.

-Ха! И охота тебе? В школу в своей деревне ходишь?

-Конечно.

-Молодец. Учись. Будь мужиком. А батяня твой — дурак. Еще одна жалоба и в изолятор на трое суток.

-Послушайте, я у вас спросить хотел...

Я вышел вслед за участковым на лестничную площадку.

-Ну, давай.

Я не знал, как правильно задать вопрос.

-В общем, есть ли у нас центры для таких? Ну, где лечат и все такое...

Участковый усмехнулся и сделал пару шагов вниз по лестнице. Потом почесал через фуражку затылок.

-Ну, допустим, есть. А ты, что, собираешься папашку своего туда везти?

Я молчал.

-Там деньги нужны. Хорошие. Ну, и желание лечиться. Тогда может и будет толк. А в вашем случае — бесполезно. Горбатого могила, как говорится... — участковый поправил свою фуражку, видимо, собираясь совсем уходить.

-Но раньше ведь он не пил.

— Это раньше было. Знаю вашу семью. Мать у вас погибла. Хороший ты пацан. Езжай к бабке.

Он ушел, гремя каблуками. Я закрыл дверь, и поплелся на кухню. Мне хотелось есть, но в холодильнике было пусто. Пошарив по шкафам, я нашел пачку завалявшейся лапши быстрого приготовления. Вскипятил чайник.

-Нужны деньги. Деньги для лечения, — пробормотал я. -Конечно, как я раньше не догадался. Папу нужно лечить! — Я был почти уверен, что смогу его убедить. Нужно только найти правильный подход.

Это было сложно. У меня не было денег даже на билет до деревни, если бы я собирался туда вернуться.

Вечером, я читал на кухне, когда зазвонил телефон. Я поднял трубку.

-Да, я слушаю.

-Э-э-э, Костя? Это Анна. Ну, квартирантка.

-Да, слушаю вас. — ответил я.

-А папа твой дома? — спросила она.

-Нет.

-Костечка, как придет, передай ему, пусть зайдет к нам. Ладненько?

-Передам.

-Спасибо. А ты сам надолго здесь?

Почему-то мне не понравился этот ее вопрос и просящая, почти заискивающая интонация в голосе. Да и вообще эта тетка никогда мне не нравилась. Какая-то скользкая, гладкая, с толстыми бедрами и узкими детскими плечиками. А голос у нее был старушечий, тоненький и гнусавый. Ее облик так и всплыл в сознании.

-Я здесь надолго, а что? — спросил я.

-Да так, просто. Ну, счастливо. Пока.

Я положил трубку. И где же папу носит. Пол первого ночи.

3.

В середине августа задождило. Я сидел на стуле у окна и читал, периодически отвлекаясь и разглядывая наш двор. Дождик полоскал старые клены и высокие тополя, стекал ручейками и таял в песочнице, оставляя после себя пену. Две девушки бежали, укрывшись одним, ярко-синим зонтом. Я засмотрелся. Про таких говорят "Тонкие, юные, звонкие". Они ловко маневрировали, перескакивая через лужи, смеялись.

Я вспомнил об Илье. Я так ему и не позвонил. Было стыдно. Не хотелось говорить с ним о своих проблемах, ведь он наверняка начнет расспрашивать и беспокоиться. Было очень одиноко. Папа снова где-то шлялся. В последнее время мы с ним почти не общались.

Я потянулся, и взял со стола овальное зеркало, с китайский картинкой на обороте. Я иногда перед ним брился. Щетина начинала расти как-то неравномерно, и это было некрасиво, приходилось отслеживать ее появление и быстро ликвидировать. Я улыбнулся себе в зеркале. Зубы у меня были в порядке. Да и лицо, слава Богу, чистое, без прыщей. Волосы торчали куда попало. Надо бы привести их в порядок.

Я нахмурился, потом попытался состроить суровое выражение на лице. Все равно я не очень мужественный. Вот у Ильи, наверное, нет таких проблем, он привлекательный, сильный. Девчонки любят таких. Я засунул руку под свою футболку и провел по голой груди. Худая грудь. Как будто детская. Я выгляжу как дистрофик, кто вообще может захотеть встречаться с таким?

В прихожей раздался грохот.

"-Явился", — со злостью подумал я.

Папа кое-как скинул и разбросал по всему коридору свои грязные башмаки. Я выглянул из своей комнаты и остановился в дверях, наблюдая за ним. Он был уже хорошенько поддатым. Шатался. На нем болталась какая-то незнакомая куртка, размера на два больше нужного. Грязная.

"-Где только успел уже набраться. Одиннадцать утра всего". — подумал я.

Папа принялся копаться в шкафах и ящиках стенки, хлопая стеклянными дверцами и что-то про себя бормоча. От тряски звенели тонкие мамины рюмочки, хранившиеся на одной из полок. С папиной одежды и волос капало, видно он попал под дождь.

-Что ты ищешь? — спросил я.

Он обернулся на мой голос.

-А-а, Костик. Я документы ищу. Тут где-то валялись...не помню. Костенька, я там в магазине кое-чего купил, ты пойди, разберись. Поесть себе приготовь...А-апчхи!

-Какие документы? — спросил я.

-Да на нашу вторую квартиру. Знаешь, я решил ее продать. А зачем она нам? Так деньги будут у нас. Я задаток получил уже. Только найти б теперь...

Меня, неожиданно, как озарение, осенила догадка. Я медленно подошел к отцу и как можно спокойнее спросил:

-Папа, ты продаешь квартиру теть Ане и ее мужу?

-Ага, им. Они давно уже там живут, и ремонт сделали сами, — ответил он, продолжая копаться в выдвижном ящике. -Попросили меня продать им квартиру, а деньги будут выплачивать постепенно. Я поначалу, правда, не хотел, ведь дед для тебя ее оставил, но ты со мной живешь, нам не тесно... А-апчхи! Да где-же, блядь, эти бумажки?

-Папа, ты сейчас у них был, у квартирантов? — снова спросил я.

-Да. Мы посидели немного с Аркашей. Выпили. Ты уж извини.

Значит напоили. А он ведь уже два дня как держался. Вот гады.

-Папа, а ты у них часто бываешь?

-Частенько. Мы дружим. А-а, вот! Нашел!

Папа победоносно помахал перед моим носом зеленой бумажкой.

— Пап. Давай я тебе ванную наберу. Ты промок весь, заболеешь.