Ночные тени. Книга 1

Подхватив любителя винных грёз за талию и закинув его руку себе на плечо, я направился подальше от чужих глаз, в полумрак длинной арки, выводящей в один из старых дворов. Пил долго, поначалу даже не чувствуя вкуса, и, пожалуй, гораздо больше, чем следовало бы. Выудив из его податливой памяти адрес, довёл, точнее сказать, донёс до квартирки, которую они снимали вместе с сестрой. Аккуратно опустил перед дверью, прислонив спиной к соседней стене. Ещё раз проверил пульс. Много взял, действительно много, но жить будет.

Всё, теперь можно было отправляться домой и спать.

Только спать уже не хотелось. Шуршали где-то в абрисе моей тени сновидения Глэдис, перебив все остальные чувства, будоражил азарт от карточной игры — самое яркое и чёткое воспоминание студента. И город просыпался: открывались занавески, окна и двери, шуршали утренние газеты, ветерок доносил запахи то кофе со свежими булочками, то подгорающей яичницы с беконом, спешили куда-то людские шаги. Накинув лёгкий морок, я добрался до квартиры без лишнего внимания горожан, да и всего города, пожалуй.

Странно, подумалось мне, сейчас, на рассвете, всё кажется иным... Всего лишь страх одиночества. Правда, не помню, чтобы подобное случалось со мной раньше, и не может ли это означать, что...

Я, так и не закончив мысль, остановился на пороге квартиры. Запах почти выветрился, удивительно, что его вообще удалось заметить — тонкий, как паутинка, лёгкий, как лунный луч, не несущий никакой информации о своём владельце. Будь я двуликим, возможно, сумел бы узнать из этого следа хоть что-нибудь, а так, мог лишь с уверенностью сказать — кто-то, из фэйри, приходил сюда пока я, хм, завтракал.

Интересно — зачем?

Кто бы это ни был, он просто постоял у двери пару минут и ушел. Многие из них ведут себя странно, не только для людского понимания, в принципе, странно. Я покачал головой. Что ж, бывает...

Повернув ключ в замке, и толкнув дверь, я с удивлением проследил за порхнувшим вперёд бумажным прямоугольником. Шагнув следом, подобрал успевшее пролететь полкоридора письмо. Покрутил в пальцах желтоватый от времени, помятый конверт. На нём почти не осталось пустого места от различных штемпелей, марок и адресов. Тех, по которым я не проживал уже более пятидесяти лет, если не больше... Имя же отправителя было мне незнакомо — некий Апрелис Солас... Заинтригованный, я прошёл в библиотеку, к любимому дивану и, раскурив трубку, вскрыл таинственное послание.

"Даниил, надеюсь, ты ещё живёшь, по одному из прежних адресов" — гласила вместо приветствия первая строчка. — "Ты должен меня помнить — мы вместе путешествовали от Киева до Праги летом 65-го. Я тогда назвался Томасом Смитом, много времени прошло..."

Я хмыкнул. Да уж... Этого прохвоста я прекрасно помнил. Он буквально навязался мне в попутчики, удирая от разгневанного мужа какой-то соблазнённой дамы. Насколько я понял, свободные особы его никогда не интересовали. С ним было достаточно весело. Поначалу меня даже забавляло что, не успев выкрутиться из одной передряги, мы тут же влипали в другую, причём исключительно по его вине. В конечном итоге я от этого устал и был несказанно счастлив, когда обнаружил, что новый знакомец смылся, прихватив небольшую часть моих денег.

"Не рассчитываю на то, что ты мне поверишь, но, всё-таки, я остепенился, завёл семью. Сейчас у меня подрастает наследник — мальчишке скоро исполниться четырнадцать. Но, увы, я знаю, что не пройдёт и года, с написания этого письма, как я буду мёртв — есть за мной один должок, от которого нельзя увильнуть, или хотя бы отсрочить выплату...

Ты моя последняя надежда, Даниил. Жаль, что я не начал разыскивать тебя раньше. Не знаю, захочешь ли ты мне помочь, да и успеешь ли, но молю об одном! Прошу тебя, Даниил, будь опекуном и наставником для моего сына. Ты моя последняя надежда.

Искренне твой Апрелис Солас."

Далее следовали имена и адреса, по которым я мог бы найти душеприказчиков, адвокатов, временных опекунов, и самого Юстина Соласа — сына Апрелиса.

Отложив письмо, я с минуту, наверное, сидел на диване, уставясь на смутный рисунок, что высвечивало солнце на книжных шкафах сквозь плотно зашторенные окна.

Богини! Да за кого он меня принимает?!.. Последняя надежда!.. Я фыркнул, разжигая погасшую трубку. Пускай поищет какого-нибудь идиота! Ни единому слову из письма я не верил. Да и вряд ли нашёлся бы хоть один ночной ли, двуликий, или человек, кто, зная Соласа, верил его словам! Знакомство наше с этим шулером-неудачником и, мягко говоря, бабником затянулось месяца на два, после я с ним не виделся, лишь слышал от знакомых и, естественно, ничего хорошего.

Наследничек, значит, подрастает?.. Я глянул на дату отправки — 27 сентября 1902 года. Письмо искало меня почти одиннадцать месяцев. Значит, по утверждению самого Соласа, он скорее всего мёртв. Ввязываться в это у меня не было ни малейшего желания. Скомкав письмо, я зашвырнул его в корзину для мусора. Пора было заняться делами на самом деле важными.

День, к счастью, выдался пасмурным, и не таким жарким, как предыдущие. Небо — ясное, до рези в глазах поутру, сейчас плотно закрывали дождевые облака.

Конечная цель похода находилась всё в том же районе Низины. Многие горожане, говоря о тех её улочках, в которые я наведался прошедшей ночью, добавляли слово Грязная. Заметно выросшая за последние несколько лет в сторону богатых кварталов, она только по периметру оставалась чистой во всех смыслах этого слова. И чем ближе подходила к реке, тем запутаннее становились узкие улочки, беднее дома, и больше шансов у случайно забредшего чужака выбраться оттуда по Терновке лицом вниз. Район Низины изначально был местом, где предпочитали притворяться глухими, слепыми и немыми, чем взаправду оказаться мёртвыми.

Оттого-то здесь, помимо всяческого разбойного люда, закрепилось маленькое гетто разномастной нелюди. Отбросы общества и падальщики поселялись в бараках у загаженного берега реки, ничем не выделяясь, и потихоньку подъедая и своих соседей и тех, кто имел неосторожность попасться им, привыкшие к лёгкой наживе и не чурающиеся за небольшое вознаграждение отнять чью угодно жизнь, с удовольствием вливались в уличные шайки, или действовали особняком. Подобное к подобному. Но были, естественно, и честно работающие в фабричном районе, и служащие в каких либо конторах, и открывающие свои небольшие мастерские и лавки. Да и за пределами Низины было достаточно представителей всех Ветвей. Но, так уж сложилось, что большинство тех, с кем пришлось свести деловое знакомство, жили именно здесь.

Проходя по одной из узких улиц с серыми кирпичными домами, я скользил взглядом по лицам идущих навстречу, и, в который раз, думал, что это место при свете дня так же видно насквозь, как и в ночной темноте. Одного взгляда, брошенного в проулок, или на двери магазинчика, хватало, чтобы определить — стоит туда сворачивать, или тебе неминуемо свернут тут шею.

Сокращая путь, я шагнул в неприметный ход между домами, где вряд ли бы смогли разминуться двое встречных прохожих. Паб "Золотой Ус", располагался в месте безопасном днём и условно безопасном ночью. Добраться сюда можно было разными путями, но мне нравился этот — выводящий прямиком ко входу на задний дворик. Ворота запирали достаточно надёжно, но меньше, чем через минуту, я уже был внутри. Пусто. Никого. Миновав верёвки с бельём, заскулившую от ужаса цепную псину и перепрыгнув подванивающую чем-то лужицу, я остановился на дощатом неровном крылечке. На сей раз, вспомнив о правилах хорошего тона, достаточно громко постучал кулаком в дверь. Прождал с минуту и, лишь после этого, пожав плечами, взялся за ручку. Днём эту дверь запирали только на верхний тонкий засов и я надавил посильнее. С той стороны защёлкало и сгрохотало...

Сразу же, как я исчез из поля её зрения, во дворе надрывно завыла собака.

Аккуратно прислонив дверь к стене, я заглянул в кухню — работники только глянули в мою сторону, всем видом давая понять, что происходящее не их дело. Развернувшись, я ступил на лестницу ведущую на второй этаж, ощутил на себе изумлённый взгляд и поднял голову. На верхней площадке стоял хозяин заведения. Высокий, огненно рыжий, что внешностью, что поведением напоминающий вороватого уличного кота, Рон МакКланнон, тем не менее, двуликим не был, и вообще принадлежал к полукровкам ушедших в Холмы. Спешно пряча за спиной пистолет, эльф нарисовал на лице нервную улыбку.

— Ах, это вы, господин Навь! — с облегчением выдохнул владелец паба. — Зачем же было так двери выламывать?

Я лишь приподнял бровь и, кивнув на заведённую за спину руку, спросил.

— Это ещё зачем?

Лунный металл я всегда чувствовал безошибочно, а Рон никогда не носил украшений, значит — это пули, либо из серебра, либо покрыты им. Недешевая, пожалуй, прихоть.

— О, это? — мужчина растерянно посмотрел на оружие в своей руке, так, словно в первый раз его видел.

За моей спиной, беззвучно, возник охранник, тоже полукровка, но из двуликих.

— Рено, сгинь отсюда, — хозяин "Золотого Уса" помахал ему кистью свободной руки. — Всё в порядке. Лучше проследи, чтоб занялись задней дверью.

Я даже не стал оборачиваться.

— Это не против вас, — наконец соизволил ответить Рон, меняя улыбку нервную на извиняющуюся. — Времена сейчас, сами, наверно, знаете. — Развёл он руками.

Я неопределённо покачал головой. Любопытно, что это за времена, и с каких пор они настали?

— Подниметесь? — он теперь крутил пистолет в руках, очевидно, не зная куда его деть.

— Да, — коротко ответил я.

Половину второго этажа занимало малочисленное семейство МакКланнонов — сам Рон, его жена (которую я ни разу не видел за десять лет, прошедшие с моего первого визита в "Золотой Ус") и любимый кот, такой же рыжий, но, не в пример хозяину, упитанный.

Во второй половине располагались комнаты отведённые, как выражался Рон, для особых случаев.

— Итак, чем могу,.. — начал было эльф, как только мы расположились в креслах, но тут же замер на полуслове, удивлённо вперившись в меня ярко-голубыми глазищами. Рону было уже за пятьдесят, но, благодаря сильной эльфийской крови, выглядел он лет на тридцать пять. И сколько бы не пытался придать своей внешности солидность и серьёзность, все усилия сводились на нет невероятно, по-женски красивыми глазами, а усы и бакенбарды лишь портили облик, ничуть не добавляя мужественности.

— Господин Навь, — как-то осторожно проговорил он. — Прошу прощения, но как вы прошли через двор?! Там же висят амулеты, и заклинания, тоже...

Последние слова он пробормотал шепотом.

— Серьёзно? — я на самом деле ничего не почувствовал. — И давно они там у вас висят?

— Недели полторы, — отчего-то смутившись, ответил тот. — Вы ведь, наверно, слышали?..

— Нет, — честно признался я. — Расскажите.

— Говорят, у складов, в прошедшее новолуние, загрызли одного из работников. Произошло это ещё засветло, и его товарищи рассказывали, что была это не собака, а волк, достаточно большой и чертовски умный. Несколько смельчаков погнались за ним, но так и не смогли догнать.

— Думаете, какой-то шалый оборотень? — зная, насколько Рон мнителен, я уже не удивлялся ни серебряным пулям, ни тому, что, почувствовав чьё-то присутствие во дворе, он предпочёл сначала обождать, и лишь затем, захватив пистолет, осторожно выглянуть вниз. — Может, просто быстроногий волк? Терновка там всё-таки мелкая, и до леса не так далеко.

— Возможно, — покачал головой эльф. — Но на прошлой неделе, на одной из клумб Старого города, перед зданием университетской библиотеки, нашли человеческую руку. Отгрызенную...

В газетах об этом мне ничего не встретилось и не обязательно потому, что событие недельной давности. Под вечер в "Золотом Усе" никогда не было недостатка в посетителях, а с таким хорошим слухом, как у Рона, не услышать хоть одну сплетню, витавшую внизу между столами, было бы странно. Беда была в том, что он всегда находил за что привязать одно событие к другому.

— Но вы ведь не по этому поводу сюда пришли?

— Не совсем, — кивнул я. — Хотелось бы узнать, не появлялись ли, в последнее время в городе ночные в необычной компании? К примеру, инкуб вместе с некой сущностью из младших родов?

— Инкуб? — переспросил Рон и на мгновение задумался. — Не припоминаю никого подобного. С этим ночным какие-то сложности?

— Боюсь, что они вполне могут возникнуть. А не было ли странных убийств, или, вообще, чего-то необычного?

— Ну, здесь смотря что назвать необычным... — рыжий полукровка задумался. — В середине июля, вся мелочь, что жила рядом с холмом, перебралась подальше. Но это, я так думаю, хозяйка холма чудит. До того, как вы здесь поселились, было как-то — исчезло несколько фэйри, живших рядом со старыми башнями. Ещё, в прошлом месяце, нищие из верхней Низины, с теми, что из Грязной, не поделили улицы. Говорят, скольких-то убили, а до такого, не припомню, чтобы когда-либо доходило. Оборотень, опять же, этот... Да, хорошо, что вы спросили. Так, я возможно и не вспомнил бы! — Рон покачал головой, словно удивляясь самому себе. — С месяц назад, вас искала одна девица. Не припомню, чтобы она называла имя. Лет семнадцати, не больше, волосы короткие, крашеные в чёрный цвет, невысокая, глаза то ли зелёные, то ли карие. И вид такой... такого сорта девицы обычно появляются по вечерам в Кошачьем переулке.

— Вот как? — я вскинул бровь, с удивлением понимая, что описанный Роном портрет мне знаком. — И с чего бы таким особам искать меня?

— О, она искала не только и наверно не столько вас! — пояснил эльф. — Эта девица выспрашивала про всех колдунов. Я отослал её подальше. Потом уже, половина городских ведьм жаловалась на надоедливую девчонку, просившуюся в ученицы. А вы, господин Навь, магию вроде не практикуете?

Я отрицательно покачал головой. Не сказать, чтобы я был столь известен в Гатри, либо за его пределами, но фамилия моя обычно ассоциировалась с книгами о призраках. И не более.

— А что насчёт недавнего пожара в церкви?

— Ах, церковь Святого Патрика, — покивал Рон. — Знаете, эта девица и о церкви тоже спрашивала, правда, уже не у меня, не в "Золотом Усе". И с того времени, как там обвалился пол, про неё больше никто не слышал.

— С этой церковью, вроде, связаны какие-то городские легенды?

— Да — есть в народе поверье, что при постройке в фундамент случайно замуровали мощи одного чудотворца. И, если встать одной ногой за порог, а другой на улицу, можно излечиться ото всех недугов. Многие, после обрушения, хотели пойти туда — поискать этот клад, но полиция всё оцепила. По правде сказать, в городских архивах о церкви Святого Патрика много интересного хранится, ещё с той поры, когда у нас жгли ведьм и еретиков.

— Так что же, в крипте на самом деле лежали мощи святого?

— Нет, — охотно ответил Рон. — Там заживо похоронили священника-еретика.

Я чуть сдвинул брови. Тема, которую Рон, мог бы с удовольствием продолжить, была мне противна.

— Ясно... Что ж... У меня будет к вам парочка просьб, — я выложил на стол небольшую по количеству, но достаточную по сумме пачку купюр. — Если в городе начнёт происходить что-то необычное, или появится инкуб — я бы хотел знать. И ещё, в Старых Дубах, они, кажется, где-то неподалёку от нас, есть поместье Соласов, мне нужна вся информация о её владельцах.