Царство медное

Прямо перед ним стояла женщина.

Обычная женщина в обычной одежде, с меховыми наушниками в курчавых волосах, с почтальонкой через плечо. Женщина из далекого прошлого. Женщина, которую Виктор похоронил не более трех лет назад.

— Линда, — слово упало с его губ оледеневшим камнем.

В груди вдруг мучительно сжало, заныло, заворочалось сгустком памяти и боли.

Она приложила палец к его губам.

— Шш.. Не говори ничего, — ее голос был теплый, знакомый.

— Это действительно ты? — все-таки сказал он.

— Конечно, глупый, — она улыбнулась, и сгусток боли в груди начал плавиться от теплоты и облегчения.

Это была его Линда. Линда, которая встречала Виктора в его рубашке, накинутой на голое тело. Та самая Линда, которая отчаянно боялась мышей. Которая готовила лучшие в мире котлеты по-киевски и которая хотела от него сына.

Линда, которую грузовик тянул за собой по асфальту несколько метров, пока ее голова не превратилась в месиво...

— Ты похоронил не ту Линду, милый, — сказала она. — Врачи перепутали. Сначала я лежала в коме, потом меня заново учили ходить и говорить... а потом я поехала искать тебя.

Это было правдоподобно. Настолько правдоподобно, что просто не могло быть правдой.

— Как же ты меня нашла?

"Здесь. В тайге, — хотел добавить он. — После всех этих убийств, после взрыва..."

— В институте мне сказали, куда ты поехал, — объяснила она. — Все это время я шла по твоему следу.

"По запаху..."

Линда обняла его за плечи и потянулась губами. Он закрыл глаза, проваливаясь в тягучий водоворот, в запахи хвои, вымороженной земли, женских духов. Будто что-то теплое обхватило все его существо, прижало крепко, и целовало долго, сладко, жадно. Казалось, его погружают в плотную грязевую жижу, горячую и влажную, погружают с головой, не давая вздохнуть. Виктору стало не хватать воздуха, и он с трудом отстранился от губ Линды, чтобы сделать передышку.

"Я люблю тебя, — хотел сказать он. — Я всегда буду тебя любить".

Но не сказал ничего.

У Линды не было лица.

В памяти возникла картина разбитого глиняного кувшина, из которого вытекает сироп. А само лицо оплывало, будто воск, пузырилось, стекало болотной жижей. Руки превратились в корявые сучья, больно впивались в лопатки. Из вздувшегося горла исходила серия булькающих звуков. В ноздри ударил запах гнили.

Виктор хотел закричать — и не мог. Он задыхался. Перед глазами поплыли желто-зеленые огни. Смерть пришла к нему в облике любимой женщины. И теперь была готова забрать его с собой.

В земные хляби, в темноту и тишину болот, набить рот тиной, забить плотной тягучей грязью ноздри, рот, уши ...

Существо начало смеяться. Оно раздувалось все больше, будто вспучиваясь одним гигантским пузырем грязи, заслоняло деревья, небо, весь мир. Виктор почувствовал, что теряет сознание.

И тогда оглушительный грохот вспорол плотную пелену беспамятства. Виктор почувствовал, как ослабла хватка чудовища, но не упал, а повис в чьих-то поспешно подставленных руках.

— Убирайся, — услышал Виктор голос Яна. — Вот откуп. Бери его.

Что-то недовольно заворчало, забулькало, и Виктора вырвало в снег.

Потом его втащили в вездеход, бросили в кресло, сунули в руки бутылку водки.

— Пей.

Он глотнул, закашлялся. Голова сразу прояснилась.

— Там была Линда, — пожаловался он.

— Нет, — последовал жесткий ответ. — Не было. Это болотники. Морок. Пей.

Ян снова насильно всунул горлышко бутылки в рот Виктора. Ученый выпил, шмыгая носом и кашляя, утирая рукавом распухший нос.

Снаружи, в каких-то метрах пяти за обшивкой вездехода, кто-то сытно чавкал и булькал.

6. Ведьма.

Всю оставшуюся часть ночи Виктор не спал, плакал, пил водку и рассказывал что-то про Линду, про болота, про затерянные племена в таежных лесах. Под утро он погрузился в беспокойный сон и не заметил, когда Ян вывел вездеход на прямую дорогу.

Проснувшись, Виктор первым делом ощутил ломоту во всем теле, к горлу подступала тошнота.

— Останови, — болезненно просипел он.

И вывалился на обочину, сотрясаясь в конвульсиях рвоты. Когда, обессилевший и уставший, он вернулся в машину, Ян сидел за штурвалом и спокойно ел шоколад.

Виктор посмотрел на попутчика почти с ненавистью.

— Не слипнется?

— Кто?

Ян продолжал смотреть взглядом мороженой рыбы и не говорил ни слова. Шуток он явно не понимал.

Виктор заварил чай. Голова постепенно прояснялась, но события прошедшей ночи все еще покалывали иголочками беспокойства.

— Слушай, то, что случилось, — наконец не выдержал он. — Это ведь было реально?

Ян кивнул и отправил в рот новую плитку шоколада.

— Я слышал, ты обещал откуп, — сказал Виктор.

— Они его взяли.

— Какой?

— Труп вашего пилота.

Виктор смутно догадывался об этом, но все равно поморщился и сказал:

— Почему тогда они не... взяли его раньше?

— Надеялись на свежее мясо, — ответил Ян. — Почти получили.

Виктора передернуло от отвращения, едва он вспомнил обволакивающую его тело жирную грязь, текущее лицо существа (Линды).

— А ты ведь спас меня, — сказал Виктор.

Ян доел шоколад и выкинул обертку в окно.

— Таков договор, — просто ответил он.

— Откуда они взялись вообще? Почему никто никогда не видел их раньше?

Он прокручивал в голове все знакомые ему статьи по криптозоологии, по мифологии Сумеречной эпохи и древнего мира. То, с чем пришлось ему столкнуться ночью, было чем-то новым, неизведанным, о чем вовсе не было никаких упоминаний в научных трактатах.

"Если бы я был осмотрительнее, я мог бы взять образец той грязи, — подумал Виктор. — Интересно узнать, что это за существа. Откуда они? Придут ли они еще?".

В нем начал просыпаться дух исследователя, но спрашивать про возвращение болотников он все же не осмелился. Вместо этого сказал:

— Что ты планируешь делать теперь?

— Навестить Нанну.

Виктор поднял брови.

— Кто это? Еще одна твоя поклонница? — попытался пошутить он.

"..и Званка, и Мария, и Зейна... Все, кого оставил лежать в тишине и темноте болот..."

— Она ведьма, — ответил Ян.

Виктор почти не удивился. Может, на ум пришли легенды о северных шаманах, а, может, он уже начал привыкать к этому странному миру. Как уже привыкал к человеку, убившему его товарищей.

"Наверное, — подумал он, — я слишком устал, чтобы сейчас отягощать себя вопросами морали".

Потом он снова задремал.

В полусне ему виделись рыжие леса, и черные, гигантские ульи, вырастающие из земли на головокружительную высоту. Ульи были испещрены отверстиями сот, куда ныряли длиннохвостые, похожие на стрекоз, вертолеты с иззубренными лопастями. В едином оранжевом потоке они текли к сводчатому куполу, и оттуда расходились в туннели, узкие, как венецианские улицы и стерильные, как операционные. Лампы сияли подобно десяткам солнц, но их свет был искусственен. Он не нес в себе ни тепла, ни жизни. В помещениях, похожих на лаборатории, за матовыми стеклами угадывались веретенца коконов. Они были ослепительно белыми, будто первый снег, и воздушными, как сахарная вата. Там, прикрепленные к стенкам прочными нитями пуповин, ворочались зародыши. Туннели расходились и сходились в причудливой путанице лабиринтов, но все они вели вверх, под самый купол, где в непроглядном мраке притаилось что-то огромное и страшное. Что-то, поблескивающее медью и золотом, но что никак нельзя было разглядеть. Резко пахло озоном и гарью. И чем-то сладковато-приторным, не то карамелью, не то медом. А, может, и тем и другим вместе.

Силясь распознать очертания существа, притаившегося во тьме, Виктор тяжело дышал во сне, и пот катился с него градом. Когда уже показалось, что вот-вот истина откроется ему во всей своей пугающей наготе, протяжно заскрипели тормоза. Вездеход дернулся и остановился.

Виктор тоже вздрогнул и проснулся.

Болела правая ладонь. И не так, чтобы сильно, просто неприятно покалывало и пощипывало, как бывает всегда при заживлении серьезной раны. Виктор ногтем поскреб крестообразный шрам, и на время это принесло облегчение.

— И где же твоя ведьма? — сонно поинтересовался он, выглядывая в окно.

Лес несколько поредел, сосны стали ниже. Где-то выбивал дробь дятел. В природе царили тишина и умиротворение, и аккуратный бревенчатый домик, приютившийся под сенью раскидистой сосны, как нельзя лучше вписывался в этот безмятежный пейзаж.

Ян так ничего и не успел ответить, потому что дверь избушки открылась и на пороге появилась стройная молодая женщина с длинными светлыми волосами.

— Входите скорее! — закричала она. — Утром я слышала вертолеты, они кружили над рекой, но потом полетели на северо-запад!

— Не страшно, — сказал Ян, уверенно пересекая порог, будто не впервые был здесь. — Это последний рубеж. Дальше они не сунутся.

— Кто это с тобой? — спросила женщина, поворачивая к Виктору лицо.

Она была привлекательна, с теми точеными чертами лица, что присущи северянам. Но вместо живых и умных человеческих глаз Виктор увидел два молочно-белых опала и понял: женщина слепая.

— Не бойся! — она схватила его за руку. — Я слепа, но вижу больше, чем любой из вас, зрячих. Я — Нанна.

Виктору было немного неловко, когда чужие пальцы цепко и сильно ощупывали его плечи, грудь, ладони.

— С юга, — резюмировала женщина. — Твои дела настолько плохи, что ты связался с паразитом?

— Легче, ведьма, — из дальнего угла предупреждающе отозвался Ян.

Он наклонился над столом, где, словно ожидая их, стояла широкая тарелка с кутьей и старинная пузатая посудина с густым золотистым напитком.

Пальцы Нанны нащупали на ладони Виктора шрам. Он снова начал зудеть, и улыбка женщины тотчас исчезла.

— Меченый, — сказала она.

Виктору не понравилось это слово. Равно как и тон, с которым оно было произнесено — смесь разочарования и жалости. Он вежливо выпростал руку и отступил.

— Зачем ты приехал в эти земли? — спросила Нанна. — Что тебе нужно? Сокровища? Власть?

— Я ученый, — сдержанно ответил Виктор.

Она печально улыбнулась.

— Знания, — и покачала головой. — Вы и ко мне явились за знаниями.

— Ты мой должник, — сухо сказал Ян. — Мы голодны.

— Все мое — ваше, — сказала Нанна.

Жилище ведьмы было ухоженным и чистым. Под потолком были развешаны связки грибов и яблок, разносился приятный запах сушеных трав.

Ян не притронулся к пирогам, зато налег на кутью и налил в кружку густой сыты.

— Ешь, — сказал он Виктору, видя, что тот медлит. Потом усмехнулся и добавил:

— Не бойся. Помни договор.

Виктор послушно потянулся к тарелкам. После пустого чая и консервов домашняя еда была райским угощением. Казалось, он не ел ничего вкуснее. Нанна к еде не притронулась, но присела рядом с Яном, подперев подбородок кулаком.

— Ты еще не отказался от своей идеи, оска? — спросила она, повернув в его сторону светлое лицо.

— Назад дороги нет, — ответил Ян. — Я предал Устав.

— Это не первое твое предательство, — Нанна задумчиво разглаживала салфетки. Ее руки слегка подрагивали, пальцы невесомо пробежали по скатерти, как бы невзначай коснулись руки Яна, погладили по сбитым костяшкам. Тот молчаливо отстранился, и из груди ведьмы вырвался легкий вздох.

— Как вы пережили ночь? — спросила она. — За тобой еще таскаются все эти бедные девочки?

Виктор вздрогнул.

".. Все, кого оставил лежать в тишине и темноте болот..."

Нанна засмеялась.

— Не бойся. Здесь жилище ведьмы, сюда болотницы не сунутся.

Ян не повел и ухом. Допил сыту, аккуратно поставил кружку на стол.

— Думаешь, — продолжила Нанна, — с хозяином тебе будет легче завершить ритуал?

— Он проведет меня, — сказал Ян. — Меньше слов, ведьма. Выполняй свое обещание.

Она молча поднялась со скамьи. Виктор отметил, с какой уверенностью двигается Нанна по комнате. Ее пальцы порхали по полкам, выискивая необходимое, на столе перед Виктором очутилась толстая низкая свеча с оплавленными краями, неглубокая плошка, в которую Нанна аккуратно плеснула немного золотистой сыты, кинула в тягучую жидкость пучок сухой травы.

— Дай руку, — обратилась она к Виктору, присаживаясь рядом. — Правую.

На почерневшем свечном фитиле заалело пламя. Тени за спинами тотчас выросли, вклинились в бревенчатые срубы стен.

— Ты тоже, — Нанна протянула ладонь к Яну.

Он повиновался молча.

Нанна наклонила голову к миске, вдохнула душистый запах, наклонила голову к одному плечу, потому к другому, словно прислушиваясь.

— Да. Ты нашел правильного человека, — подтвердила она.

— Я не ошибаюсь, — отчеканил Ян.

Губы Нанны тронула мягкая улыбка.

— Но ты ошибешься, — возразила она. — Не теперь. Гораздо позже.

— Как?

Ведьма качнула головой.

— Я не вижу. Пока это скрыто от меня. Возможно, это только одна из вероятностей.

— Я найду ее? — нетерпеливо спросил Ян.

— Да. Ритуал будет завершен, — подтвердила Нанна и склонила голову в сторону Виктора. — Теперь ты. Тебе ничего не будет угрожать. Но ты сам станешь угрозой.

Виктор поднял брови.

— Как это понимать?

— Получишь много ответов, но тебе этого будет мало, — сказала ведьма. — Ты никогда не остановишься, пока в сердце твоем яд.

Виктор промолчал и выпростал руку, хотя на душе стало неуютно.

Ночь упала на избушку траурной вуалью. Сразу похолодало, ветер протяжно застонал в ветвях сосен, будто жалуясь на вечный холод и одиночество. Виктору подумалось, что он уже давным-давно не видел солнца. И тоска по дому заскреблась под ребрами.

Сколько он еще пробудет в пути? И увидит ли вообще дом?

Виктор долго не мог уснуть, прислушиваясь к потрескиванию стен и шорохам. Прошедшую ночь он старался не вспоминать, но картины расколотого черепа Линды и вздувающейся пузырями жижи еще долго мучили его.

Потом он заснул.

Проснулся оттого, что почувствовал тяжесть с одной стороны кровати. Кто-то опустился рядом с ним и мягко взял за выпростанную из-под пледа руку.

Виктор взвился, сбрасывая остатки сна. Но это был не болотник и не домовой, а Нанна, что сидела, поджав ноги, и ласково улыбалась в темноте.

— Что тебе надо? — сердито спросил Виктор.

— Не бойся, — ее голос был нежным и ласковым, как журчание родника. — Хочу с тобой поговорить.

— Не хочу я ни о чем говорить! — за злостью Виктор попытался скрыть испуг. В темноте русоволосая ведьма напомнила ему ту, что приходила прошлой ночью к Яну — юную девушку с распущенными волосами.

— Хочу тебя предупредить, — Нанна снова взяла его за руку. — Я не могла сказать этого, пока рядом находился Ян. Но теперь он спит, поэтому, пожалуйста, выслушай меня.

Ее настойчивый и ласковый голос успокаивал, пальцы гладили руку Виктора, как гладит своего малыша мама, если тому вдруг приснился ночной кошмар.

— Будь осторожнее, — продолжала она. — Не доверяй ему. Да, они действительно умеют позаботиться о свом хозяине. Они будут выполнять все твои капризы, пока ты будешь нужен. Пока действует Договор. А потом... потом они выпьют твою душу. Оставят пустую оболочку.