Надо мной тут же склонилось другое лицо, отстранив предыдущее — я недовольно скривился.
— Ты как, брат? Как себя чувствуешь?
Брат? Этот Искар мне брат? А потом я вспомнил сразу все, до последней мелочи, каждое мгновение и каждый свой вздох, тело дернулось, напрягшись, но руки Иссиль прижали меня обратно, не позволяя вскочить. Господи, как же мне хреново, закрыл глаза, по щеке покатилась слеза.
— Эй, эй, ты чего? — Искар обеспокоенно потряс меня за плечо, — все ведь в порядке, все живы, ты чего, брат?
Открыл глаза, помимо склонившихся надо мной двоих, в комнате ощущались и остальные, занятые кто чем и ничего не подозревавшие.
— Я шел вас убивать, — взглянул в глаза Искару, — понимаешь — я, шел, вас, убивать, — не выдержав, сморгнул, породив еще одну дорожку на щеке.
— О чем ты говоришь? — Иссиль встревожено сжала мою руку.
— Я убил тарсинха, а потом совсем слетел с катушек и пошел убивать вас, — лицо скривила мука раскаяния, — понимаете, вас, намеренно, — прерывистый шепот слетал с губ и пудовыми камнями падал на грудь, сдавливая ее непереносимой тяжестью.
— Успокойся, все ведь нормально, мы живы, — брат Ильсы участливо улыбнулся, — все хорошо.
— Я очнулся в последний момент, еще один этаж и...
— Мы слышали, — он кивнул, — и, должен признать, перепугались порядочно.
— Забудь, — на лоб легла нежная ручка, — просто вошел в раж боя, не думай об этом, скоро ужин, поешь немного, успокоишься, — голос Иссиль действовал умиротворяющее, я постепенно приходил в себя, но пережитое насмерть вбилось в память, и забыть это я просто не смогу, вечное напоминание, вечная мука, вечное раскаяние.
— Ты лежал на ступенях, весь в крови и без чувств, перетащили тебя сюда, Иссиль кое-как отмыла, но ты не приходил в себя в течение двух суток, мы уже и не знали, что думать. Завал, кстати, возводить пришлось заново, вы его там просто разнесли. Ладно, — он хлопнул себя по колену, — оставлю вас вдвоем.
— Что снаружи? — у меня наконец-то получилось совладать с собой.
— Тишина, и, думаю, это, скорее всего, не из-за мертвого тарсинха.
— А из-за чего? — я смотрел на нее и не мог отвести глаз.
— Знаешь, тот вопль, думаю, ты напугал не только нас, все время пока ты спал, к нам никто так и не спустился, — она улыбнулась, — ты чего так смотришь?
— Да вот, глаза будто приклеились к тебе, никак не могу отвести.
— Что, так нравлюсь? — довольно поправила выбившуюся прядку волос.
— Очень.
Она вдруг посмотрела совершенно серьезно.
— Ты изменился, что случилось?
— Просто... — запнулся, — понял кое-что.
— И что же? — все тот же серьезный взгляд.
Я улыбнулся.
— Не хочу, что бы ты пострадала.
— И только?
Ну да, ну да, видит меня насквозь.
— Не только, — усмехнулся, — я не равнодушен к тебе, но делать какие-либо заявления в нашей ситуации не считаю разумным.
Она вздохнула.
— Ты такой... нерешительный, — взъерошила мне волосы.
— Отнюдь, — в животе забурчало, — черт, когда уже ужин-то?
— Лежи, я принесу.
Проводив ее взглядом, задумался, пока велись все эти разговоры, я постоянно получал оценку своего состояния, и оно абсолютно не соответствовало тому, каким помнилось мне ранее. Элементарный отклик сердца был другим, незнакомым, чужим, будто его подменили, пока я был не в себе, и точно так же дело обстояло с другими органами. Схожесть была настолько минимальна, что на нее можно было просто закрыть глаза, тело было моим, но я не узнавал его. Это тревожило не на шутку, но каких-либо других отклонений замечено не было, и в целом организм был полностью здоров. Даже рана в боку почти не давала отклика — значит, уже зажила, про кисть вообще молчу, и только ребра были отмечены сетью исчезающих трещин, а так все в норме.
Подошедшая Иссиль протянула миску с какой-то кашей, попробовав, даже причмокнул — шеф-повар сегодня был явно в настроении, по крайней мере, ел я с удовольствием. Вскоре к нам присоединился и Искар:
— Ну как, съедобно?
— Очень вкусно, — Иссиль довольно облизнула ложку.
— Это из особых запасов, семена качи, достал всего два мешка, но полезные жуть, их для армии, в основном, и выращивают, так не купить почти нигде.
— Ну, ты же купил.
— Знал бы ты, сколько мне пришлось заплатить, качи ведь растет только с помощью маэр, — он улыбнулся, — так что ешь, набирайся сил.
— Вкус действительно бесподобный, — я уже доедал, но чувство сытости так и не приходило.
— Хватит только ненадолго, два мешка съедим дней за пять-шесть.
— Добавка, разумеется, нам не полагается?
— Нам нет, а тебе да, — Искар подмигнул, — сейчас распоряжусь.
Он повернулся и крикнул одному из слуг, находящемуся около небольшого котла. Тот поклонился, а позже принес еще одну миску, у меня даже в животе заурчало от предвкушения, давно я уже не наедался нормально.
— Искар, я, кажется, вырублюсь, если съем все это, уверены, что справитесь? — честно говоря, рот просто исходил слюной, голод был настолько силен и так драл желудок, что наестся второй порцией я и не надеялся.
— Снаружи тишь да гладь, — он протянул мне миску, — пока есть возможность, лучше наешься и выспись.
— Раз так, то этого мне будет мало, — приняв миску, стал жадно поглощать содержимое.
— Гм, ладно, — Искар задумчиво следил за моим насыщением, — сейчас распоряжусь.
— Куда только столько влезает, будет довольно трудно тебя прокормить, — ларрити нахмурилась, а я поперхнулся и стал кашлять, пытаясь прочистить горло, черт, как же не вовремя.
Иссиль принялась обеспокоенно лупить по спине, могу поспорить, рожа у меня приобрела ярко красный оттенок, не хватало еще сдохнуть от такого, аж согнулся от усилий прокашляться. Горло сдавливали спазмы, воздуха катастрофически не хватало, руки бессильно шарили по полу, но, наконец-то, меня отпустило, я выплюнул застрявший кусок и смог свободно вздохнуть, грудь ходила ходуном, словно меха в кузне, накачивая легкие кислородом, а спина представляла собой сплошную отбивную, перестаралась моя красавица, ой, перестаралась.
— Ты меня чуть не прибила, Иссиль, — бросил на нее укоризненный взгляд, — смерти моей хочешь?
— Дурак, все так делают, знаешь, как я перепугалась?
Выглядела она и вправду обеспокоенной, ладно, в который раз переведя дух, вытер выступившие слезы.
— Да уж, более глупую смерть трудно представить.
— Не шути так, известно много случаев, когда умирали от такого.
— Ты серьезно? — удивленно посмотрел на нее.
Она кивнула. Внимание в комнате было приковано к нам двоим, я поднял руку и кивнул, мол, все в порядке, не переживайте. Ничего себе.
— Ладно, не бери в голову, — взяв миску, принялся доедать остатки, а чуть позже парнишка из свиты шеф-повара притащил и поставил передо мной наполовину полный котелок. Ого, какая щедрость.
— Только не говори, что съешь все это, — Иссиль схватила меня за руку.
— Не беспокойся, не только съем, но и благополучно засну, — в руке уже была сжата ложка, и я только и ждал, когда меня отпустят.
— Желудок станет, не глупи, — ларрити уже выискивала глазами братца Ильсы, ища поддержки.
— Не беспокойся за него, он знает, что делает, — Искар кивнул от одной из компаний, корпевшей над чем-то в тесном кругу.
— Иссиль, поверь, мне от этого плохо не будет, помнишь, я говорил, что у меня сейчас период такой, организм просто требует постоянного и обильного насыщения, не волнуйся, доедай лучше свое, — она отпустила, и я принялся за кашу, черт, горячая, пришлось сначала дуть на каждую ложку, прежде чем отправлять ее в рот.
Желудок принимал угощение с распростертыми объятиями и тут же куда-то девал подачку, сколько ложек я ему туда отправил, а он как требовал еще так все и требует, не было даже намека на чувство сытости. Когда вычерпал примерно половину, обеспокоился уже и сам, ведь поглощено было пять порций, это если вместе с двумя мисками в начале, не будет ли мне действительно потом хреново, но моя топка лишь довольно урчала и требовала продолжения банкета. Постепенно тело стала одолевать легкая сонливость, выдавилось даже несколько зевков, ложка уже пару раз царапнула дно, а потом котелок неожиданно оказался пуст. Я сидел и клевал носом, не выпуская ложку из руки и притянув к себе вплотную опустевшую тару, глаза слипались, хотелось лечь, опустить веки и вывесить табличку: "Не беспокоить".
— Так, давай, ложись, — кто-то заботливо отнял ложку и забрал котелок, затем надавил на грудь и уложил на спину, тело слушалось совсем плохо, будто ватное, оно было послушно любому воздействию извне, и абсолютно игнорировало меня. Потом к спине прижалось что-то мягкое, грудь обвила рука, а на поясницу взобралась нога — ну что за беспредел, сознание уже еле теплилось на самом краешке непроглядной бездны, готовое в любой момент ухнуть в черное ничто. Перед полной отключкой успел лишь почувствовать, как сверху упала тяжесть одеяла, а потом занавес мрака опустился и я выпал из реальности.
Разбудили меня возбужденные голоса, доносившиеся сначала откуда-то издалека, но потом набравшие резкости и ставшие более громогласными, отчетливыми, вклиниваясь в мое сознание с упорством ледокола, вгрызающимся в противостоящие ему льды. Как ни старался я удержаться на краю дремы, но голоса были абсолютно безжалостны и не собирались со мной церемониться, черт, что б вам. Резко распахнул глаза, и когда они стали способны фокусироваться, обвел помещение взглядом. Все живые собрались за столами и усиленно что-то обсуждали, нисколько не обращая внимания на то, что кто-то еще может спать. А вот сидящий ко мне спиной хмырь был абсолютно незнаком, не было его с нами раньше, в этом я был уверен совершенно точно.
Ладно, пора вставать, все равно сон уже слетел. Заметив меня, Искар махнул рукой и подвинулся, освобождая место рядом с собой. А мгновением позже рядом плюхнулась Иссиль, согнав с места одну из служанок, чем вызвала украдкие переглядывания женской половины.
— Выспался? — локоть был схвачен и обвит, словно плющом, а левый бок оккупирован полностью и безвозвратно.
— Да, что здесь происходит?
— Видишь новенького? — Иссиль кивнула на незнакомца, — он заявился вчера вечером, спасаясь от каттонисийцев.
— И принес отличные новости, — сидящий справа Искар улыбнулся во все тридцать два.
— Что, все каттонисийцы исчезли в одно мгновение?
— Нет, друг, — он обнял меня за плечи, — город осадила даггурская регулярная армия.
Оппа, а это уже совсем неожиданно.
— Пока я был в отключке, к нам совались?
— Нет, — он улыбнулся еще шире.
— Тогда... сколько я проспал?
— Четверо суток, — шепнула Иссиль.
— Ну так, сколько съел, столько и проспал, — Искар расхохотался.
— Что еще известно? — разговоры вокруг были, в основном, ни о чем, и выделить что-нибудь интересное не было возможности.
— Этот парень, — он кивнул на него, — его зовут Баттар, он ученик кузнеца, вчера заскочил к нам и чуть не был заколот, Крисс только в последний момент остановил руку, а то мы бы так и сидели, ничего не зная. Сейчас же центр города почти пуст, все каттонисийские отбросы собрались у стен, там уже довольно жарко. В принципе, ничего больше он рассказать не смог, сам все это время прятался по подвалам и был замечен, когда пытался разжиться едой, ну и забежал к нам.
— И какие выводы?
— Выводы, ты о чем? — он уставился на меня.
— Ты же знаешь город, в курсе его укреплений и прочего, какие у нас шансы дождаться освобождения?
— А, ты об этом, — он скривился, — я уже думал насчет этого, тут все печальнее.
— То есть?
— А то и есть, у них было достаточно времени, что бы восстановить повреждения стен и дополнительно их укрепить, так что наши порядочно кровью умоются, прежде чем захватят хоть одну секцию.
— А что насчет ворот?
— Гиблое дело, их охраняют еще больше, чем стены.
— Может, мы сможем помочь им хоть как-нибудь?
— Ты о чем? Пара калек против целой армии? Нет, это нереально.
— Ладно, подумаем об этом позже, какие планы?
— Да никаких, приходи в себя, будем нести стражу, есть, спать и ждать.
— Надеюсь, больше так надолго ты меня не покинешь, — прошептала в самое ухо Иссиль.
— Сам жалею о потраченном без тебя времени, — обхватив ее за плечи, прижал к себе, — а тебе как спалось?
— Как-как, никто не обнимает, не сопит на ухо, — она наигранно скривилась, — так что ты мне сильно задолжал, понял?
— Понял, понял, кстати, ларрити, как насчет того, что бы размяться?
— Хочешь, что бы я тебя поколотила, или нечто другое? — вот чертовка, и улыбается еще так.
— Посмотрим, — я встал, — так ты идешь?
— Конечно.
Выйдя из-за стола, взял ее за руку и повел на третий этаж, там как раз было достаточно места, есть, где дать волю застоявшимся мышцам. А то было такое впечатление, что отлежал себе все, что только можно, хреновые ощущения, должен заметить, и хоть я не подавал виду, но идти мне было совсем нелегко.
— Что думаешь о наших возможностях?
— Все еще хочешь наподдать каттонисийцам изнутри?
— Есть такая мысль, только вот оформить никак не могу.
— Даже не знаю, — она покачала головой, — у нас нет никакой конкретной информации о происходящем, эй, стоп, нет, ты не пойдешь, слышишь меня?
Она сердито дернула меня за руку, развернув к себе и угрожающе сдвинув брови.
— Слушай меня внимательно, — указательный палец нацелился прямо мне в переносицу, — ты, никуда, не пойдешь, понял?
— Кошка, не сердись, пошли лучше быстрее, я столько времени отлеживал бока, а ты меня даже не переворачивала, чувствую себя отбивной.
— Ничего подобного, я постоянно тебя крутила, и даже разминала.
— Точно меня, или, может, это был кто-то другой? — надо сворачивать эту тему, а то еще погрыземся.
— Дурак, меня уже за глаза стали твоей женой называть.
— Да? — я отстранился, пристально разглядывая ее с ног до головы, — а что, из тебя получится вполне пристойная жена, надо будет подумать об этом на досуге.
Пришлось уворачиваться и перехватывать маленькие, но довольно крепкие кулачки, таким в бок получишь, можно и ребром поплатиться. Обойдя ее сзади и зажав ей руки спереди, сведя их на животе, спросил:
— Хочешь покататься?
— Чего? — она еще трепыхалась, — в каком смысле?
— Ну, тогда поехали.
Резко отстранившись, перехватил за талию и присел сам, а потом поднял и усадил ее себе на плечи. Она сначала покачнулась, сильно отклонившись назад, но, все же, сориентировалась и ухватилась за голову, я же в это время придерживал ее за ноги.
— Держишься?
— Ты что делаешь, на нас же все смотрят, — прошипела рассерженной кошкой.
— Ну, тогда вперед, — и, взяв довольно быстрый темп, зашагал к лестнице.
У проема ей пришлось пригнуться и навалиться мне на макушку, чтобы не стукнуться головой, но с каждым шагом мы оба приноравливались друг к другу все больше и больше, и когда добрались до третьего этажа, то она уже довольно уверенно держалась в "седле" и не кренилась при каждом шаге.
