Еще меня озадачил один момент, разъяснить который для себя самого было жизненно необходимо. Он назывался так: 'девчонки и женщины'.
Мама старалась воспитать из меня кабальеро, и один из главных постулатов, закладываемых в мою подрастающую голову, звучал так: 'Поднимать руку на женщин нельзя!' Действительно, что это за мужик, если не может поставить женщину на место и прибегает к крайним средствам? То бишь, расписывается кулаками в бессилии?
Но это все актуально там, в той жизни. Здесь же я спокойно воспринимал не только спарринг с инструкторами-женщинами (все-таки инструкторы), но и с молоденькими зелеными девочками, ровесницами, или даже младшими.
Я бился с Оливией и её девчонками, и бил на поражение. И не воспринимал фатально их попытки издеваться надо мной. Они были сродни Толстому, но не болеё. Далеё, только что меня избила сеньора-офицер, прилюдно, и для большинства мужчин ключом в этой фразе было бы то, что избила баба. Я же относился к этому как к само собой разумеющемуся факту и не нервничал, хотя сердце подсказывало, что это не последнеё избиение — впереди меня еще будут бить разномастные сеньоры, и не единожды.
То есть, я мысленно позволяю бить себя женщинам, и не испытываю дискомфорта от мысли, что их придется бить самому? Как же я дошел до такой жизни?
После долгих размышлений я нашел ответ, и он озадачил меня едва ли не больше, чем сам вопрос.
Они — не женщины.
Те брутальненькие сеньориты, что стояли с нами в спарринге на тренировках — женщины. Ангелочки же — нет. Катарина, Норма, девчонки взвода, Камилла, банда Оливии — никто из них. Пускай у них все в порядке со вторичными половыми признаками, пускай их можно использовать, как женщин, как я уже использовал Катарину (опустим, кто кого использовал, но я хотел, и я получил) и как хочется использовать некоторых других местных сеньорит... — поймал я себя на мысли, глядя на место пониже спины уходящей, открывающей гермозатвор Пауле... — От этого ничего не изменится.
Есть мужчины. Есть женщины. А есть ангелочки — и ни те, и ни те. Третий пол. И нормального мужчину, а себя я все-таки относил к нормальным (во всяком случае, при такой жизни пока еще относил), не должно тянуть на лиц НЕпротивоположного пола. И это правильное отношение к проблеме, которое мой мозг сумел вычленить для себя самостоятельно и занял определенную нишу, которой я и должен впредь держаться. Иначе мне будет прямая дорога в дом с желтыми стенами, и даже Катарина не предотвратит мое туда попадание.
— Держи. — Маркиза протянула мне нож, взятый со стойки. Я принялся его рассматривать.
— Метательный, — усмехнулась она, видя мой интерес.
Мы находились в не очень большом по местным меркам помещении, официально обозначенном на моем визоре, как 'полигон N 17'. Здесь было несколько дорожек и стоек, и какие-то механизмы, вращающие безликие фигурки-мишени, как в стрелковых клубах. Из живых кроме нас не было никого.
— Это специальный полигон для постижения искуссива метания ножей, — начала объяснять она. — Нож — одно из старейших орудий смертоубийства, но в отличие от, например, мечей и копий, не менеё древних, актуален до сих пор.
Внутри я в тот момент испытывал восторг: в детстве метать ножи хочет научиться любой мальчишка, это считается 'круто', и я не был исключением. Тем болеё на таком уровне, как ими владеёт она сама, как я видел в магазине.
— Методики метания начнешь изучать чуть позже, — продолжила она вводную. — После обеда, с инструктором. Сейчас же просто посмотрим, чего от тебя ожидать в принципе.
Она взяла со стойки другой нож. Активированная ею стойка автоматически восполнила этот пробел, вытащив изнутри и поставив на его место точно такой же. По глазам девушки я понял, как трепетно она относится к этому древнему занятию. Она употребила правильное слово, 'искусство', для неё это было искусством, причем горячо любимым.
— Вначале мишень. — Она вновь набрала что-то в управляющем вихре панели и сверху спустилась другая мишень, представляющая собой полотно с огромным вытянутым прямоугольником с закрашенной полосой по центру. Полотно остановилось от нас метрах в пяти.
— Для новичков, — пояснила она, хотя я и так понял. — Азы. — Затем повернулась ко мне, и начала давать указания, сопровождая их мягкими тычками в разные части тела — руки, ноги, плечи:
— Для начала встань вот так. Да, атакующая левосторонняя, ты же изучал единоборства. Хорошо. Работаешь правой рукой. Теперь смотри, рука должна идти вот так. Расслаблена, ни в коем случае не напрягается! Напряжение идет только в момент броска! Вот отсюда, от этого момента. Теперь пробуй.
Естественно, первый брошенный мною нож отскочил от мишени, ударившись о неё рукояткой.
— Ошибка. Перенапряжение кисти. Расслабь её, относись к ножу, как к возлюбленной. Ты бросаешь не за счет силы кисти, ты бросаешь за счет руки. Как при ударе, тебе ли мне объяснять? Далеё, рука и нога на одной линии. Теперь мишень. Глазами ловишь щель и отпускаешь нож на линии с нею. Вот так. Все понял?
Я кивнул.
— Пробуй.
Я попробовал еще пару раз. Она брала со стойки автоматически возобновляемые ножи и подавала, дело шло быстро. Хорошая штука, этот механизм! Естественно, результат оказался болеё, чем слабым, но я начал чувствовать нож, тот начал восприниматься, как часть моей руки. Пока еще неизвестная часть, непонятная, полная загадок, но процесс с мертвой точки сдвинулся.
— Стоп. Неправильно держишь. Да расслабь ты кисть! — прикрикнула она, затем взяла мою руку и переложила пальцы правильно. — Вот так и только так. Палец должен заходить на рукоятку. Совсем немножко, но заходить. А здесь держишь ровно, никаких вправо или влево. Работай!
Я работал. И как результат, четвертый пущенный мною снаряд воткнулся в мишень как надо. Ну и что, что ниже прямоугольника, воткнулся же!
— Не расслабляться! Работай, работай!
Её саму заводил этот процесс. Было видно, что при любви к этому искусству, тренировать кого-то ей не приходилось, и наставляя меня, она получала удовольствие.
Я работал, метнул ножей двадцать, из которых почти половина воткнулась как надо. Что-то у меня не шло, что-то мешало, но я метал и метал, пытаясь настроиться на них. Почувствовать. Она поправляла, постоянно делала замечания, и следующие два десятка вошли так, как надо, почти все. Затем мишень уехала вверх, вместо неё поднялась точно такая же, только пустая, без ножей, и, не теряя ни секунды, я продолжил обстрел.
Следующие два десятка вошли все, кроме одного. И большая часть попала в заданный прямоугольник. Мишень снова сменилась, и с третьего захода я воткнул двадцать из двадцати. При этом только шесть были воткнуты за пределами прямоугольника.
— Молодец! — похвалила Маркиза, когда мишень снова поплыла вверх. — Теперь давай сто из ста. Я запрограммировала механизм подачи, он будет считать. Пока только воткнуть, но следующая сотня будет уже с целью. Старайся!
Она нажала кнопку запуска программы и отошла в сторону, впрочем, периодически давая о себе знать, когда моя стойка или хватка выбивались из нормы.
Естественно, сто из ста я не выбил, но девяносто семь мог смело записывать на свой счет. На что моя спутница улыбнулась и запрограммировала систему вновь.
— Теперь мишень будет чиститься каждые десять бросков. Не спеши. Условия в силе.
Я скрипнул зубами и принялся метать далеё, выражая недовольство про себя. Мне уже разонравилась эта идея, а на пальцах ощущалась недвусмысленная мозоль. Единственно, что грело душу, это то, что я вошел в нужный ритм, смог почувствовать нож, его баланс, смог поймать неуловимый момент отрыва его от руки. ПОЧТИ все мои броски окончились на очерченной поверхности мишени. Но 'почти' здесь не считается.
— Еще раз, — озвучила Маркиза мои самые скверные мысли.
— Можно узнать, как тебя зовут? По-настоящему? — вздохнул я, бессильно опуская руки, когда мишень с последним, сотым ножом поднялась вверх.
Она отрицательно покачала головой.
— Рано. Я не знаю тебя. Пока называй меня Маркиза.
— Хорошо... Маркиза. Тогда другой вопрос. Обедать будем?
Вопрос был своевременный, так как после завтрака прошло несколько часов. Часа четыре точно. Это была не вторая и не третья серия по сто, я сбился со счета.
Вновь отрицательное качание.
— Пока ты не выбьешь сто из ста, об обеде забудь.
— Так надо, да?
Она кивнула.
Я вздохнул, развернулся и вытащил первый нож. Система привычно высветила на индикаторе '01'.
— Почему ножи? — спросил я, уплетая за обе щеки. В столовой вновь никого не было, но на сей раз не 'еще', а 'уже'. Я все-таки выбил сто из ста, рука не дрогнула ни разу, но пальцы были все в мозолях, а сама рука... Потяжелела, словно камень.
Девушка пожала плечами.
— А что еще? Это полезно. Нож — классное оружие, да ты и сам видел. Ты можешь поразить им, когда противник думает, что ты безоружен, это твой козырь. Можешь сбить броском прицел, спасти этим чью-то жизнь. Это нужно, особенно учитывая, что ты не знаешь, как тебя будут использовать. Я видела по твоему лицу, ты был недоволен, что я заставляю делать то, что у тебя получается. Так?.. — Её глаза ехидно прищурились.
— Нет, ну, не прям...
— Я докажу тебе, что ты ошибаешься — на самом деле ничего у тебя не получается. — Она улыбнулась. — И сто из ста на самом деле... — Далеё последовал неприличный жест рукой.
Больше до конца торопливого обеда она не проронила ни слова.
Когда же мы вернулись в помещение семнадцатого полигона, она достала магнитный наручник и... Приковала меня к стойке держателя системы подачи ножей.
— Попробуй так. И так. — Вместо привычной мишени перед нами опустилась та, что стояла по умолчанию, в виде человеческой фигуры. Девушка вручила в руку мне нож и отошла в сторону. В ЛЕВУЮ руку.
— Это террорист. У него игольник. У тебя есть один бросок, пока он не догадался, что у тебя нож. Но через пять секунд он догадается. Четыре. Три.
На счете 'два' я метнул. 'Молоко', ударил 'террориста с игольником' рукояткой, нож отлетел в сторону.
— Один. Огонь!
Пауза.
— Ты труп, Чико! — Она довольно ухмыльнулась. — Надеюсь, все понял?
Я расплылся в улыбке:
— Да. Продолжим?
* * *
— Приветствую. — В кабинет вошла Очень Важная Сеньора, бросила передо мной три тонких металлических кольца и села напротив. Держала она себя гордо, давая понять, что я для неё никто, во всяком случае, пока. Но на что обратил особое внимание, пренебрежения в её отношении ко мне не было, скореё покровительственная насмешка.
— Мое имя тебе ничего не даст, и на данном этапе предлагаю называть меня просто 'сеньора инструктор', — продолжила она. — Дальнейшеё развитие наших отношений будет зависеть от многих составляющих, главным из которых будет твое желание или нежелание усваивать мою дисциплину.
Я кивнул.
— Это — она указала на кольца, одно большое, диаметром чуть меньше футбольного мяча, и два маленьких, наподобие ручных браслетов — мотиваторы. Ношение их на моем предмете обязательно. Ты можешь в любой момент снять их и выйти, и я не скажу тебе ни слова. Но наши с тобой встречи на этом завершатся.
— Как и встречи с другими инструкторами? Как и обучение у вас вообще?
— Сообразительный мальчик! — Она выдавила довольную улыбку, но это была улыбка змеи.
— Это шокеры. Устройства, поражающие носящего их электрическим током, — продолжила она. — Наши правила одинаковы везде, на всех занятиях, потому настраивайся.
— Я готов, сеньора инструктор.
— Не торопись. Все время занятия они должны находиться на тебе. Любое непослушание, любое небрежение, любая рассеянность — и я вправе включить его, на любую мощность, какую мне захочется. Дача неверного ответа, промедление с ответом — то же самое. Я могу включить его в любой момент, на любую мощность, и не несу за это никакой ответственности. Ни перед кем. Таковы правила.
— Жестоко! — вырвалось у меня.
— Зато действенно. — Её глаза выдали победный блеск. — Повторяю, они застегиваются на обычную защелку, любой, носящий их, вправе в любой момент их расстегнуть и снять. Поэтому не надо нас демонизировать — кто не хочет, не согласен, не может вытерпеть, у того есть право выбора. Ты что-то хочешь спросить?
Я отрицательно покачал головой.
— Это называется отбраковка. — Сеньора инструктор улыбнулась. — Нам не нужен тот, кто нам не подходит. Поэтому настоятельно рекомендую перед началом нашего занятия, перед тем, как ты оденешь эти устройства, подумать, нужно ли тебе это? Пока ты видел здесь не так много, ничего не знаешь и не являешься лакомым кусочком для тех, кто желает выведать наши секреты. Пока ты еще можешь уйти сам. Но через какое-то время это станет невозможным. Готов ли ты к таким... Методикам обучения?
Дело было не в тестах. И вчерашний концерт, устроенный офицерами, тут не при чем. Ей выпало проводить инструктаж, и она отнеслась к нему со всей серьезностью. Только и всего.
— Я подумал, сеньора инструктор, — кивнул я. — Я готов. Готов попробовать ваши методики.
— Попробовать?
— Ну, так ведь расстегнуть и снять шокеры я смогу в любой момент, согласно вашим словам. Или не так?
— Так. ПОКА ты это можешь, — уточнила она. Я не мог с этим уточнением не согласиться.
— Так точно, сеньора инструктор!.
— Отлично! — Она вновь улыбнулась, на лице её отразилось облегчение. — Тогда начнем. Расстегни браслеты.
Я последовал приказу.
— Одевай. Один на шею, другие на запястья. Вот так. Теперь затяни тот, что на шеё. Вот так, правильно. Молодец. Приступим?
Я кивнул.
— Я буду вести у тебя очень важный предмет, который называется 'Внимание'. Внимание — одно из ключевых для телохранителя качеств, и тем болеё оно важно для суперчеловека, которого собираются из тебя делать.
Дурацкий вопрос, 'А что, из меня собираются кого-то делать?', в последний момент остался в горле.
— Я научу тебя концентрировать его на главных вещах, не замечая второстепенных, — продолжала она. — И наоборот, научу замечать мельчайшие не бросающиеся в глаза детали, теряющиеся на фоне главного.
Первое задание. Каким цветом написано это слово?
— Красным, — произнес я, прочитав на мгновение завихренном сбоку от неё экране слово 'красный', написанное синими буквами. И через мгновение мое тело тряхнуло так, что из глаз посыпались искры.
— Аа-аай!
— Неправильно, — бесстрастно возразила сеньора. А теперь?
— Желтый! — крикнул я, глядя на слово 'желтый', написанное красными буквами. И вновь подскочил от разряда шокера.
— Ты уверен, что тебя зовут Хуан Шимановский? — Её глаза сузились в две щелочки, она как бы сверилась с данными, написанными на своей планшетке.
— Да, сеньора, — выдавил я, как-то жалобно.
— Странно! У меня написано, что Хуан Шимановский — способный юноша! Во всяком случае, данные его интеллектуальных тестов выше средних, в отличие от ваших. — Картинный вздох. — Ладно, вернемся к этому позже. А теперь?
— Желтый, — произнес я, читая слово 'красный', написанное желтым цветом. И вновь получил разряд.
