Телохранитель ее величества. Противостояние

Кажется, она улыбалась, и улыбалась искренне. Поверила. Я приложил все усилия, чтобы не возликовать.

— А тебе бы на моем месте этого не хотелось? — Поднял голову, посмотрел в ее глаза чистым-чистым незамутненным взглядом.

Она расхохоталась, в голос. И смеялась долго.

— Прости, малыш! Просто не хотела устраивать из происходящего цирк. — Ее пятая точка плавно переместилась мне на колени, руки же еще крепче обхватили шею. — Я — всего лишь офицер корпуса, понимаешь? Психолог службы вербовки. Это мой потолок. Для тебя же все только начинается. И связь... С этой "хитроумной выдрой", — хмыкнула она, — первый шаг на твоем пути к серьезной взрослой жизни. Я желаю тебе добра, потому и отпустила. Но, наверное, зря...

Дальнейшие ее действия сопровождались началом долгого жаркого поцелуя. Она залезла верхом, руки ее принялись лихорадочно расстегивать мой китель. Мои руки так же не дремали, но я делал все с показной ленцой — типа еще не простил, правда, все более и более набирая темп. Вот летит на пол ее китель. Теперь блузка. Лиф...

...Да, все правильно. Я — наивный романтик-идеалист. Уже понимаю, что отношения с нею — явление временное и не несут собой никаких обязательств, но еще не могу принять это, цепляясь за них и за нее саму, как за близкого человека. Я еще не привык менять подобных "близких людей" как перчатки, и эмоции мои, столкнувшись с таким феноменом впервые, взвыли. Пусть так и думает.

...К тому же, во мне ведь действительно все эти дни жила некая жалость, тоска, ностальгия. Я ведь действительно принял это не до конца. Умом принял, но сердцем... И она, эта женщина, останется в моей памяти навечно, сколько бы подобных "близких людей" ни было в будущем. Она первая, кто начал учить меня взрослой жизни, и это останется навсегда.

— Я не хочу заканчивать с тобой... вот так!.. Катюша!.. Моя Катюша!.. Моя!.. — лепетал я сквозь пелену очередного безумия, ибо секс с такой кошкой всегда безумие. И она верила, это звучало правдой, ибо в этих словах все-таки была ее доля.

Я захрипел, швырнул ее на стол, остервенело дергая ремень форменных ангельских брюк. Кажется, начал терять контроль, что неудивительно в подобном заведении. Здесь сколько ни истязай себя физически, сколько ни трахайся, а в очередной душевой с десятком голых девочек в самом расцвете сил инстинкты и гормоны все равно возьмут свое. Каждый раз. Изо дня в день. Не говоря уже о спальне с пятью обнаженными напарницами.

— ...Я всегда буду твоей, Хуанито!.. — шептали ее губы, как бы успокаивая мои взыгравшие юношеские чувства. — ...Куда я от тебя денусь!.. ..Мой зверь! Мой лев! Мой хищник!..

Последней осознанной мыслью было: "Господи, как хорошо, что она не курит!"

* * *

Час спустя я шел по коридору по направлению к игровой. Девочки "сорок четверки" отчего-то любили это место, и я надеялся застать там хотя бы некоторых из них. Они сделали в игровой что-то вроде своего кружка, где два "кинутых" взвода хранителей (их и взвод Камиллы) вкупе с увольняшками действующего состава соревнуются в умении переиграть друг друга в "русский конкур". Увольняшки как правило распивают спиртные напитки, желания там загадываются серьезные, и никого из простых резервистов за тот стол не пускают. Обычно, повторюсь. Но главное в этом столике, разумеется, общение со своими, которого "слитые" подразделения лишены и за которое всячески цепляются, как за соломинку. Во внутреннем кармане моего кителя покоился табельный игольник Катарины — вещь немыслимая, и у меня оставалось максимум минут десять до момента, пока та не кинется его искать и не забьет тревогу. Да, оружия на территории базы полно, но в основном это винтовки, тяжелые иглометы, которые куда попало не возьмешь и незаметно не пронесешь. Легкие же ручные игольники — привилегия офицеров, и башку за такой мне оторвут однозначно.

Но было все равно. Я должен решить проблему — и я решу. А дальше как ляжет карта.

Есть, вызов. От нее. Что-то она рано!

— Да?

— Хуан, вернись и отдай.

ОЧЕНЬ выразительный голос.

— Вернуться и отдать что? — я сделал вид, что не понял.

— То, что ты взял. — Она тяжело дышала. И я ее понимал. Про...фукать табельное оружие? Да еще кому? Да еще как? Я по-тихому засунул его себе в карман, пока она валялась, расслабленная, между первым и вторым разом, и никакого подвоха не ждала. И ей за игольник попадет куда больше моего!

— А что я взял?

— Хуан! Ты понимаешь, во что играешь? — закричала Катарина, и я понял, что она в отчаянии. Разрывается между мыслью побежать за мной лично или сообщить на пульт, чтобы меня взял ближайший патруль наказующих. Скорее всего, запросит у диспетчера мое местонахождение и потом решит. А это несколько минут. Я же уже почти пришел.

— Прости, Катюш, — вздохнул я. — Мне жаль. — И сделал невозможное, запрещаемое всеми внутренними инструкциями. Отключил внутреннюю систему связи.

Да, Катарину мне было искренне жаль, я не врал. Но у меня не было выбора. Мишель не позволит вогнать себя в такой дикий транс, чтоб ничего не соображать. В сексе она, как и везде впрочем, любит "сверху", да и отношения наши отдают слишком большой практичностью, являясь лишь следствием, а не причиной. А больше игольник взять мне негде.

Вот и игровая. Успел. Створки послушно разъехались при моем приближении.

Народу внутри собралось много, человек сорок. В том числе трое искомых объектов за нужным мне столиком. Ни Сандры, ни Звезды, кого я бы хотел видеть больше всего, нет, но и так сойдет. Всего же за столиком сидело семь человек — двое увольняшек и двое камаррадас Камиллы — но они меня не интересовали.

При моем появлении некоторые разговоры в игровой притихли, все воззрились, что я буду делать. Я уже говорил, что дал зарок не играть, и свято блюл его, потому всем было интересно — слава об Ангелито, как о суперигроке, так и держалась. Нужные мне девочки, сидящие спиной ко входу, заметили меня последними. Я демонстративно обошел их столик, облокотился на него. Улыбнулся.

— Привет!

— Если думаешь, что мы не начистим тебе рыло на глазах у всех, то ошибаешься, — проворчала одна их "сорок четверок", глядя в карты, как бы не обращая на меня внимания.

— Я в этом не сомневался. — Я сделал улыбку еще шире.

— Тогда чего пришел? — подняла глаза другая, видно более эмоциональная и нетерпеливая.

— Поговорить хочу, — чистосердечно ответил я.

— О чем?

— О вас.

Все разговоры в игровой постепенно смолкли. Повеяло напряженностью, и даже за самыми дальними от нас столиками девочки сложили карты.

Усмешка.

— И о чем же ты хочешь поговорить с нами, мальчик? — усмехнулась первая. — Уж не извиниться ли хочешь за нашу подругу? Которую из-за тебя вышвырнули? И ли за другую, которую ты вчера подло избил?

Я отрицательно покачал головой.

— К сожалению, вашему сожалению, нет. Но у меня есть иная тема для разговора. Не хотите ли вы извиниться за действия против меня? В частности в столовой? В библиотеке? Или в коридоре, когда напали на нас с Паулой? Паула такой же ангел, как и вы, кстати! — При этих словах многие, очень многие в зале иронично хмыкнули. В том числе почти все хранители. Так-так!

— Юноша, — подняла глаза третья, — иди-ка ты отсюда. Пока мы тебя не проводили. И не мешай играть. Не доводи до греха, мы сегодня добрые.

— То есть, не хотите, — перевел я.

Все три "сорок четверки" прыснули.

— Ну что ж, сами напросились.

Я вытащил из кармана игольник, активировал его и тут же снял с предохранителя. Вообще-то это долго, мучительно долго, аж несколько секунд, что для их подготовки вечность, но все настолько опешили, что никто даже не дернулся.

Пим! Пим! Пи-и-им!

Отступив на пару шагов назад, чтобы меня не достали девочки по эту сторону стола, я сделал три выстрела — все в плечи "сорок четвертым". В отличие от пули, раны после игл заживают быстро, и даже если пробью кость, не страшно. Последние два соленоида поставил на минимум, игла на выходе мало того, что холодная, так еще и достаточно медленная, чтобы не искромсать стоящих и сидящих сзади в фарш. Главное не зацепить жизненно важных органов.

Пи-им!

Еще одна, не из их взвода, но бросившаяся было на меня. Жаль, но по-другому нельзя.

— Назад! — заорал я. — Назад, я сказал! Всех кончу! А ну пошла назад!

Следующий выстрел был направлен в стол перед одной из них, так же явно собравшейся погеройствовать.

— И ты тоже! И вы! Думаете не успею? Успею!

Ангельская реакция и оценка опасности — великая штука. Поняв, или даже почувствовав, что я серьезно, все, кто были вокруг, моментально образовали вакуум. Девчонки из соседних столов так же подались назад, бросились врассыпную. В панику не ударился никто. Лишь одна из "сорок четверок", которая самая эмоциональная, замешкалась и упала со стула — потеряла от неожиданности равновесие.

— Встать! — крикнул я ей. — Сядь!

Она послушалась. Я схватил со стола бутылку от какого-то не сильно крепкого "девчоночьего" пойла и шандарахнул о край столешницы, не забывая держать всех остальных под прицелом. Затем вновь наставил игольник на нее, подошел и ткнул получившейся "розочкой" в горло. Не сильно, разумеется, только чтоб пошла кровь, да чтоб почувствовала — прибью, если дернется.

— Эй, вы! — бросил ее напарницам. — Предлагаю не геройствовать! Один косяк с вашей стороны, и я ее кончаю! Это всех касается! — вновь обвел я игольником помещение. Все присутствующие, около сорока человек, стояли и пялились на меня, ничего не понимая. Я же вновь обратился к противницам.

— Девочки, у меня вопрос: вы действительно считаете, что ведете против меня войну?

Молчание.

— Огорчу. На самом деле война еще даже не началась. Я быстрее! — прикрикнул я на "заложницу", которая собралась было дернуться, чтоб освободиться. Надавил еще на миллиметр, кровь полилась ручьем. — Хочешь, перережу сонную артерию? У меня черепашья скорость, но поверь, ее хватит!

Девочка задрожала — осознала серьезность моих намерений.

— Так вот, война, девочки, еще не началась. Но если хотите, если настаиваете — я ее начну.

Выдержал паузу.

— Поймите, девочки! Я могу грохнуть любую из вас! И даже больше — всех вас! Всегда! В любой момент! И всегда мог это сделать раньше! И знаете что самое страшное? Мне за это НИЧЕГО НЕ БУДЕТ!

Выдавил усмешку киношного злодея. Пусть почувствуют!

— Не верите? Да, меня вышвырнут. Но только и всего. Верите или проверим?!! — заорал я.

Мне кто-то начал наперебой что-то отвечать, что-то говорить, и я дал очередь в землю.

Раздался девичий визг, девочки, ближе всего стоявшие к зоне моего обстрела, испуганно отскочили. Вновь воцарилась тишина.

— Да, я могу устроить светопреставление, могу замочить вас всех, могу устроить вам НАСТОЯЩУЮ войну...

— ...Но не хочу этого делать! — окончил я и нажал на гашетку.

Пи-и-и-и-им!

-Ай!

Еще одна из девчонок не враждебного мне взвода упала, как подкошенная — я целил в ногу. Акция по моему окружению сорвалась.

— Я же сказал, без геройства! Назад!

Остальные вновь подались назад. В этот момент створки раскрылись и в игровую ввалилось сразу пятеро наказующих с уже активированными винтовками, беря меня в полукольцо.

— Хуан, бросай оружие! — закричала одна из них.

— Так вот, я НЕ ХОЧУ этого делать! — как ни в чем не бывало продолжил я.

— Хуан, мы будем стрелять!

— Я вообще не хочу войны! Я хочу мира! Никому не желаю зла! В том числе и вам!

Тишина.

— Хуан?

— Дернетесь — убью ее! — обернулся я к наказующей. Та в угрозу верила, потому переходить к действиям не спешила. Ее люди обходили меня стороной, но медленно, очень медленно, дабы не рисковать. И стрелять в них не стоит — это мне вряд ли простится.

— Так вот, у меня к вам предложение, — вновь обратился я к девочкам. — Делаю его при всех, при свидетелях. Когда меня выпустят из карцера, предлагаю встретиться с вами и обсудить накопившиеся между нами недоразумения. Слышите? Сесть и спокойно поговорить, без понтов, без эмоций, без заведомой неприязни. Чтобы вы услышали меня, а я вас. Поговорим, и тогда решим, что и как будет дальше. — Я убрал "розочку" от горла сидящей девки, та сразу схватилась за него руками. Отшвырнул это орудие в сторону — как жест, означающий, что я не шучу.

— Повторюсь, я не хочу войны. Я хочу мира. Давайте обсудим, и тогда уже будем решать, мир между нами, или война?!

Палец нажал на рычажок сброса, и обойма с гранулами из рукоятки полетела вниз, гулко ударившись о мягкий пол.

— Я хочу просто поговорить! Обсудить! Больше ничего! — Теперь из моей ладони выпал сам игольник, затем я аккуратно завел руки за спину и даже наклонился. Вовремя, последовавший далее удар шандарахнул меня лицом в столешницу, а на запястьях вывернутых до предела рук защелкнулись магнитные браслеты.

— Ну, ты и отморозок, Шимановский! — прошептала одна из "упаковывающих" меня "морпехов". Я лишь довольно улыбнулся.

Да здравствует взгляд Бездны!