Лидия

— Нам нельзя здесь оставаться! — простонала Таис, пытаясь подняться. — Эти отсеки перекроют, и сюда не будет подаваться воздух!

— Откуда ты знаешь? — прохрипел я.

— Я знаю...

Таис поднималась с коленей, всё ещё упираясь в пол рукой, опасаясь, что в любую секунду нас снова может сбить с ног неуёмная сила тяжести. Я тоже попробовал встать и только сейчас заметил, что рассадил в кровь колени.

— Я знаю... — повторила Таис. — Я вспомнила. Во время учений. Нам говорили.

Она часто, сбивчиво дышала.

— Это аварийный протокол. Крайние меры. У нас несколько... секунд.

Она посмотрела в конец коридора, и красные лампы у потолка стали плавно гаснуть, одна за другой — на нас медленно и неумолимо надвигалась волна темноты, уничтожая все источники света.

— Что это? — сказал я и понял, что голос мой дрожит.

— Это... — пробормотала Таис; губы её побелели. — Нам нельзя...

Она неожиданно проворно прыгнула к двери в стене и прижала ладонь к сенсорной панели.

— Стой! — закричал я.

Таис проскользнула в комнату и попыталась закрыть за собой дверь, навалившись на неё всем телом, но я успел просунуть ногу в закрывающийся проём.

— Хватит! Прекрати! — закричал я.

Таис наступила на мою голую ступню каблуком. Я взвыл от боли и изо всех сил ударил в дверь плечом. Дверь распахнулась — сопротивление с другой стороны мгновенно исчезло, — и я, не устояв на ногах, растянулся по полу. Пистолет выскользнул у меня из руки, звонко ударился о напольную панель и отскочил куда-то в сторону.

Когда я спустя несколько секунд понялся на ноги, Таис стояла передо мной и целилась в меня из шокового пистолета.

8

Мы долго молчали.

Руки у Таис дрожали, но она так крепко сжимала рукоятку пистолета, что у неё побелели пальцы. Я даже слышал, как потрескивает пластик.

— Ну? — спросил, наконец, я. — Что теперь?

Таис прижала руку к левому уху, недовольно поморщилась и вновь навела на меня пистолет. Видимо, она проверяла сигнализатор, о котором я совершенно забыл.

— Я не вернусь обратно, — сказал я и шагнул к Таис.

Комната задрожала от новых толчков, а красные лампы на потолке вспыхнули и замерцали, издавая высокочастотный треск. Что-то попадало на пол, послышался грохот разбивающегося стекла. Таис быстро оглянулась и прижалась к стене.

Она больше не целилась в меня.

Я раздумывал секунду — нас разделяло всего несколько шагов, и я мог бы преодолеть это расстояние в один прыжок, наброситься на неё, вырвать из рук шоковый пистолет...

Но вместо этого я повернулся к двери.

Дверь, вероятно, закрылась автоматически, и плоское табло замка светилось красным. Я прижал к сенсорной панели ладонь и чуть не упал, когда подо мной вновь зашатался пол.

— Стой! — крикнула Таис.

Красный индикатор на сенсорной панели несколько раз мигнул, послышался угрожающий гудок.

— Ты не выйдешь, — сказала Таис. — Двери заблокированы.

Электрическая судорога, проходившая через стены и пол, унялась, свет у потолка перестал мерцать, но горел теперь тускло, вполсилы. Всё вокруг потонуло во мраке.

— Возможно... — сказала Таис, — возможно, там уже нет воздуха. Нам нельзя выходить.

— И ты хотела оставить меня там? — спросил я.

— А ты хотел меня застрелить, — сказала Таис.

Я промолчал.

Мы были в тесной комнате с низким нависающим над головой потолком. Комната походила на чей-то тесный кабинет. Всё пространство перегораживал длинный опрокинутый стол — из чёрного отверстия в углу столешницы торчали бессвязные провода, а ящики встроенного бюро вылетели из полок. У стола лежал разбитый терминал и осколки от кофейной чашки.

— Я никогда не целился в тебя, — сказал я.

— А вот я сейчас целюсь в тебя.

— И что ты хочешь делать? — Я посмотрел на Таис. — Мы же заперты здесь!

— Ждать, — ответила Таис.

Рядом со мной валялся перевёрнутый офисный стул. Я поставил его на тонкие рахитичные ножки и уселся спиной к двери.

— Хорошо, — сказал я, сцепив на груди руки, — будем ждать. Ждать, пока эту станцию не разорвёт на части, или...

Таис молчала. Она по-прежнему стояла посреди комнаты, направив на меня пистолет. Руки у неё дрожали.

— Нам обоим было бы проще, если бы ты убрала эту штуку, — сказал я.

— Нам обоим?

— А зачем она теперь? Просто разряди её — и всё. Не собираешься же ты всё время держать меня на мушке?

Руки Таис ослабленно опустились, но уже через секунду она вновь вздёрнула пистолет.

— Нет! — жёстко сказала она. — Скоро они придут, и... и всё это закончится.

— Ну, как скажешь, — сказал я. — Придут так придут. Если, конечно, ещё есть кому приходить.

Таис осмотрелась — наверное, пыталась найти ещё один стул — но в итоге просто присела на край перевёрнутого стола. Дуло её пистолета опустилось, уставившись в пол, и девушка устало свесила голову. Однако, стоило мне лишь пошевелиться, — стул подо мной надсадно скрипнул, — как она тут же вновь вскинула своё пластиковое оружие.

— Спокойно, — сказал я. — Я не собираюсь на тебя нападать. Ведь даже если я получу этот пистолет, это ничего не изменит.

— Всё должно было быть не так... — сказала Таис. — Зачем ты...

Она покосилась на мой окровавленный рукав.

— Как ты вообще сделал это? Откуда у тебя этот гвоздь, или что это было?

— Не знаю, — я дёрнул плечами. — Просто валялся на полу в камере. Может, кто-то подбросил?

— Кто?

— Ты.

Таис уставилась на меня, как на умалишённого, и я невольно рассмеялся.

— Не знаю, — сказал я. — Но сейчас мне начинает казаться, что это тоже какой-то тест — вроде тех фигурок или этого вашего ежедневного допроса: 'как тебя зовут?', 'сколько тебе лет?'.

— Какой ещё тест? — спросила Таис. — Ты... — она прикрыла рукой глаза, — ты совершенно безумен. На что я вообще рассчитывала?

— Когда? — не понял я. — На что рассчитывала?

Таис не отвечала.

— Кстати... — начал я. — Там, в камере, ты назвала меня Витей. Почему? Дело в том, что у меня был...

— Ты и есть Виктор! — крикнула Таис, и глаза её гневно блеснули. — Я назвала тебя так, потому что это твоё имя!

— Что? Но... — Я пропустил вздох, и слова застыли у меня в горле. — Что это вообще за чушь! Виктор — мой друг. Я учился с ним в институте. А моё имя...

— Виктор — это ты, — сказала Таис; она осторожно коснулась раны на своём лбу и поморщилась от боли. — Я не решалась тебе сказать, но... Теперь скрывать уже бессмысленно. Ты помнишь всё... не совсем так. Как будто...

— Ну да, это я уже слышал. Мои воспоминания — вымысел, никакой Лиды нет и...

— Нет! — перебила меня Таис. — И в то же время... часть тебя как будто... как будто была уничтожена, стёрта во время нейросеанса. Это как... чёрная дыра. И ты пытаешься её заполнить. Своими воспоминаниями... или чужими. Воспоминаниями тех, кто был подключён к сети вместе с тобой.

— Чужими? — хмыкнул я. — Но никакого Виктора с нами не было.

— Был, — Таис сглотнула, прижав руку с расцарапанному горлу, — был Виктор. Ведь это же ты!

— Знаешь, что!

Я вскочил со стула и нервно заходил по комнате; Таис напряжённо следила за мной, положив на колени пистолет.

— Не бывает такого! — крикнул я. — Это действительно какой-то бред... Чёрная дыра! Представьте себе... Чёрную дыру невозможно заполнить!

— Да, — сказала Таис. — Она становится всё больше и сильнее, пока, наконец... Скажи, ты ведь и сам чувствуешь это?

— Что чувствую?

Я остановился.

— То, что схожу с ума? Да любой нормальный человек в этой пыточной камере... — Я задыхался от волнения; грудь распирало от боли. — Лучше уж сдохнуть! Как бы я хотел, чтобы эта ваша станция просто сгорела в атмосфере!

— Ну, — грустно усмехнулась Таис, — возможно, твоё желание скоро сбудется.

— Лучше умереть, чем... — пробормотал я.

— Я так хотела тебе помочь, — сказала Таис. — Все эти два года! И каждый раз ты как будто видел меня впервые. А когда... когда ты назвал меня этой Лидой... Ты знаешь, я даже начала думать, что это хороший знак, что... таким странным способом ты узнал меня... Но всё стало только хуже. Эта Лида как будто заполняет что-то... пустоту. И ты так в неё веришь! И из-за этого, с каждым днём...

— Ты не понимаешь!

Я подошёл к Таис, и девушка сжалась, направив на меня пистолет.

— Отойди! — сказала она, качнув пластиковым дулом.

— Ты не понимаешь! — повторил я. — Нельзя просто... придумать такое. Не может, чтобы это было... лишь каким-то сбоем машины. Скажи...

Я потянулся к ней, и Таис вскочила на ноги, выставив перед собой оружие и прижимаясь к тёмной стене.

— Отойди, — сказала она. — Отойди, или я...

— Скажи, — спросил я, — а ты любила когда-нибудь?

Комнату снова затрясло — стены раскачивались так, словно станцию затягивало в огромный водоворот. Я испугано всплеснул руками, попятился к двери и упал. Таис устояла на ногах, прижавшись к тёмной стене.

Что-то поскакало, ритмично постукивая, по задранному вверх, как при корабельной качке, полу. Я попытался встать, зацепиться за что-нибудь, но меня утягивало вниз, к закрытой двери. Таис держалась одной рукой за перевёрнутую столешницу, но тяжёлое бюро тоже со скрипом сдвинулось по направлению к двери. Таис вскрикнула и упала на одно колено — но не отпустила пистолет.

А потом всё прекратилось.

Я сидел, сгорбившись, потирая ушибленный затылок. Передо мной лежал пластиковый куб.

На секунду я решил, что мне это только кажется, однако Таис крикнула, направив на меня пистолет:

— Не вздумай!

— Не вздумай что? — не понял я. — Куб? Ты его тоже...

— Что? — Таис оторопело уставилась на меня.

Я подобрал куб с пола, взял его пальцами за основание и поднял над головой, рассматривая на красном пульсирующем свету.

Таис уже не целилась в меня.

Тогда другой рукой я повернул куб по часовой стрелке, раздался отчётливый щелчок, две части куба разошлись в разные стороны, а верхняя грань загорелась.

— Да что ты... — пробормотала Таис.

7

Я сидел на полу у двери.

Звёздный вихрь, закрутившийся под потолком, быстро угас и сник, став прозрачным, как исчезающее видение, а потом и вовсе растаял в красном мареве аварийных огней.

Куб отключился.

Таис всё это время не говорила ни слова.

— Откуда это здесь? — пробормотал я.

— Что? Какая разница? — сказала Таис. — Это просто игрушка. Что она тебе...

— Такая же была у Лиды, — сказал я. — Это что, твоё?

Таис опустила пистолет.

— Хорошо, — сказала она. — Это мой кабинет. И это мой проектор. Можешь забрать его себе, если он тебе так...

— Такой же был у Лиды! — крикнул я и вскочил на ноги. — Хочешь сказать, что это просто совпадение? Что я всё выдумал?

Таис опустила голову и отвела от меня глаза. Из-за обжигающего света лицо её на мгновение показалось мутным и нечётким, как на старой фотографии.

Меня как будто ударило разрядом тока.

— Слушай, успокойся... — сказала Таис. — Я здесь уже давно, два года. Мне кажется, я просто показывала его тебе... Да, точно! Ты ещё тогда радовался как ребёнок. Звёзды, туманности. Ты говорить-то толком не мог.

В голосе Таис чувствовалась усталость; казалось даже, что она едва может удержать в руках лёгкий пластиковый пистолет.

— Радовался как ребёнок? — спросил я. — О чём ты вообще?

— Да, — сказала Таис. — А потом постоянно пытался спрятать этот дурацкий оранжевый куб из теста, как будто думал, что он тоже может показывать все эти звёзды.

— И ты думаешь, что я в это...

Я не договорил.

Красные лампы у потолка погасли, комнату на секунду затянула обморочная темнота, а потом разгорелся яркий, судорожный свет — такой же белый и безжизненный, как в моей камере.

— Ну вот, — сказала Таис, щуря глаза. — Видимо, мы всё-таки не сгорим в атмосфере. Боюсь, что твоё желание...

— Я тебе не верю, — сказал я.

— Это уже не имеет значения, — ответила Таис.

— Ты серьёзно считаешь, что можно так вот запросто перезаписать сознание человека? — спросил я. — Заставить поверить, что ты кто-то другой?

— Не кто-то другой, — сказала Таис, — не совсем так, но...

— Ответь! — крикнул я.

Таис устало поморщила лоб.

— Да, — сказала она. — Я думаю, можно заставить поверить. К сожалению, да.

Я улыбнулся.

— Тогда, кажется, я всё понял.

Я подошёл к ней вплотную — она испуганно взглянула на меня, но не подняла пистолет.

— Я больше не думаю, что в Д2 находится Лида, — сказал я. — Ты права. Нам не нужно туда идти.

— Серьёзно? Но тогда...

— Я думаю... — продолжил я, — я думаю, что Лида — это ты.

Девушка несколько секунд смотрела на меня, как на привидение, а потом рассмеялась. Однако я заметил, что она сильнее сжала в руках пистолет, и ствол, теперь уже направленный в мою сторону, задрожал.

— Да с тобой вообще бесполезно о чём-то говорить! — крикнула Таис. — Жаль! Как жаль, что я не понимала этого раньше!

— А ведь это несложно... — начал я.

Раздался отчётливый сухой треск — как будто внутри гулких металлических стен прошли разряды электричества. Таис взволнованно огляделась по сторонам, и в этот момент в шуме прорезался чей-то громкий голос:

— ...снимаем блокировки. Обычный канал связи не работает, камеры отключились, но я регистрирую два сигнала. Скоро мы...

— Вот и всё! — сказала Таис. — Отойди!

Я отступил назад, и Таис, пренебрежительно усмехнувшись, показала пистолетом на стул.

— Присаживайся, — сказала она. — Подождём.

Я продолжал стоять.

— Пойми, — сказал я, — ты ведь по сути заставляешь меня поверить в то, во что сама поверить не можешь. Или ты просто не хочешь...

— Да во что поверить?! — воскликнула Таис. — Кому вообще нужно тебя обманывать? Зачем? — Она на секунду замолчала. — Ах, ну да! — спохватилась Таис. — Как же я могла забыть! Мы ведь на Венере, да? И тебя пытают сепаратисты — только непонятно, зачем.

— Мнемокод, — сказал я.

— Слушай, — сказала Таис, — ты же не идиот! Какие к чёрту пытки? Если бы тебя действительно пытали... В общем, заставить человека выдать какой-то код труда не составляет.

— Хватит прикидываться, — отрезал я. — А то ты не знаешь, что такое мнемокод. Его при всём желании невозможно выдать.

— Что это вообще? — спросила Таис.

— Код авторизации нейросети. Если его смоделировать, то можно получить доступ к управляющему интерфейсу корабля.

— И у тебя есть такой доступ?

— Ограниченный, — сказал я.

— И зачем тогда пытать тебя, а не первого пилота? — хмыкнула Таис. — Почему бы не взломать сам терминал — явно это проще, чем копаться в чужих мозгах? Что вообще даст сепаратистам управление одним-единственным земным кораблём — особенно таким, как Ахилл? Баржей! Я уж не говорю о том, каким образом, по-твоему, тебя пытаются взломать!

— Первый пилот мог не выжить, — продолжал я. — А сломать человека на самом деле куда проще, чем терминал. Ведь правда, Ли... — Я не решился назвать её настоящим именем. — Ведь это же правда, согласись? А что именно со мной делают — я не знаю, но...