Завершив этот ритуал, и также не обделив вниманием раненых и погибших, жрец стал у алтаря. Все, уже и те, кто побывал в башне,стояли словно зачарованные и внимательно следили за жрецом. И вновь — вспышка, и вновь — дым, зеленоватый на этот раз. Глубоким, сильным, но каким-то отрешенным голосом, вновь воздев руки и взгляд к солнцу, тот провозгласил:
— О Ра, сохрани нас от этого бога, чей облик сокрыт, чей облик скрыт, чьи брови в день расправы над мятежными — перекладины весов, кто тащит порочного, перевитого веревками, к месту заклания, чтобы потрошить души. Сохрани нас от этих мясников Осириса! И спаси от ловцов душ в полях камышовых!
Новая вспышка, новый, горький дым, бело-желтоватый...
— О Атум, сохрани нас от этого бога, у которого голова шакала и облик человека, того, что питается падалью, этого хранителя извива Огненного озера, что проглатывает тени, вырывает сердца, выдавливает дерьмо из кишок, чтобы мы его не видели!
Вспышка, и темный, почти черный дым...
— О Вселяющий ужас, владыка обеих земель, сохрани нас от этого бога, что хватает души, что проглатывает тленное и питается гнилью, что живет во мраке, жилец тьмы. Перед ним трепещут изнемогшие!
Вспышка, красноватый дым.
— О Хепри, сохрани нас от этих высших судей, которым владыка вселенной даровал духовную силу, что сторожат его врагов, что умерщвляют на месте казни, от чьей хватки не ушел никто! Да не попадем мы под их ножи, да не попадем мы на их место казни, да не войдем мы в их сети!
Очищены мы пред тобой, о старший Гор, да будешь ты постояненна твоем месте беспредельности, в твоем горизонте вечности, о хозяин северного ветра! Это так же верно, как то, что мы любим жизнь и ненавидим смерть, и да славится Великий бык, жив, невредим, здоров на миллион лет! Да падет змея, вышедшая из-под земли, да падет огонь, вышедший из Нуна! Позволь нам быть правыми во всех проявлениях, каких бы мы ни пожелали!
К концу ритуала и Хори, и все остальные впали в каое-то гипнотическое состояние. Жрец отдал заклинаниям много сил, но был еще бодр, а вот они были как выжатые губки. Наконец все завершилось. Все были в каком-то трансе, и только когда жрец сказал, что он пошел в башню, творить обряд очищения там, как-то пришли в себя. Нехти вопросительно глянул на Иштека. Иштек объяснил, в первую очередь Хори и жрецу, что, когда они вытащили последнего Проклятого, все оставшиеся от них следы и жидкости были залиты маслом и подожжены. Действительно, из башни шел дымок.
— Я думаю, чародейный господин и отец наш, мы можем пока провести совет, а потом ты очистишь башню, — предложил Хори.
— Не выйдет так, как хочешь ты. Это один обряд с очищением людей, и я должен довести его до конца. Это недолго, но мне нужна будет помощь.
Хори посмотрел на Иштека, тот догадливо и безрадостно кивнул, и отправился в башню вместе с жрецом. Алтарь остался на месте, и ароматный дымок тянулся вверх, к небу и богам. Нехти же пошел проверить, как закопали измененных.
Юношу глодал один вопрос, и он направился к маджайке, а стоящий рядом с ней Минмесу делал вид, что даже не обращает внимания ни на что, кроме дыма из башни. Светлоглазая обернулась к Хори и внимательно посмотрела ему в лицо, словно что-то пытаясь прочитать в его глазах. Затем она чуть покосилась на Минмесу. Похоже, ей не хотелось говорить при скользком писце. Хори сообразил, что погорячился — это и не в его интересах. Ну что ж, как говорил Иаму — прячь сокрытое на виду и обращай слабость в силу. Он сделал вид, что именно к Минмесу и направлялся.
— Достопочтенный, я спрошу тебя — готово ли уже послание господину конюшен Пернеферу? Я хотел бы его прочитать и, возможно, что-то добавить. Кроме того, стоит подготовить хесемен к отправке в крепость, и обдумать — как это следует сделать. И не стоит оставлять мешки с камнем Золотой хозяйки систров без присмотра. Если нужно, я выделю солдат, чтобы они неусыпно стерегли его, но пока это не сделано, тебе придется постеречь его. Как только закончат закапывать Измененных, я пришлю стражников тебя сменить, тем более, что нам нужно завершить наш совет. И решить многое, что не терпит отлагательства. Поэтому сразу, как только чародейный господин Саи-Херу освободится, я призываю вас к себе — расписать дела и отвечающих за их выполнение по тому, насколько каждое из этих дел срочное и насколько — важное.
Чуть заметно помедлив, писец поклонился и, не выражая на лице недовольства, ответил:
— Я немедля принесу тебе письмо.
Поклонившись, он развернулся и направился к себе.
Глава 40.
Провожая его взглядом, юноша тихо спросил у колдуньи:
— Скажи мне, госпожа... Я ведь так и не узнал самое главное для меня. На каком пути у меня больше шансов спасти мои души? И еще одно. Я услышал от десятника Нехти, что Апедемак может помочь своим детям спастись, даже если на них нападет Потерянная душа. Скажи мне еще — так ли это, и может ли это и мне помочь? Если я обращусь к Львиноголовому — спасу ли я души свои?
Маджайка задумалась. Так же тихо, как юноша, почти шепотом, она промолвила, будто через силу:
— Я не знаю, молодой господин... Знаю одно — если ты НЕ пойдешь за колдуном, жить ты будешь дольше, но души утратят многие и многие. И теперь, ведая это, сможешь ли ты, пойдя по этому пути, при взвешивании сердца твоего избежать мук и пасти Аммут? Знаю, что если отправишься в пустыню — спасешь многих. Но не подаришь себе длинных лет. Но где больше опасности лишиться души вовсе — не знаю. И не знаю, поможет ли тебе львиноголовый. Он ценит мужество и бесстрашие, он бог воинов. От труса он отвернется, смелому даст сил. Но ведь ты не чтил его, и он не бог дома твоего?
— Если нехсиу и маджаи поклоняются Хору, владыке Бехдета, и Хору, владыке Кубана, и Хору, владыке Миама, и Анукис в Сиене, и Амону в Миаме и еще многим иным богам во многих храмах — то почему мне не почесть Апедемака? Я не отрину ради него почитаемых мной богов, но лишь добавлю к ним нового...
— И тут я скажу тебе снова — не знаю. Те маджаи, которые пошли к новым, вашим богам — верят в них, но не забыли богов и духов родов и кланов и общих богов и духов этих земель. Ты же не вериши в Апедемака, а веришь в Монту своего. Не совсем это один бог. И все — один бог. Он, как кристал гранями, предстает то в виде Тота-мудреца, то соколом, то змеей, то Львиноголовым, то Селкет. А все — лишь то лицо, что неназываемый высший дух пожелал явить. Но лицо от лица отличается, и, явившись в виде Апедемака, он может рассердиться, увидев, что воистину ты не его чтишь, а Монту. Да и, как ты понимаешь, я верю немного по-иному и в иных. Тем более, что и сам Львиноголовый — не женский бог и не мой в особенности. В мире духов я избегаю встречаться с ним. А вот поговори с десятником своим — он про бога воинов и знает, и понимает больше, чем я. Прости, мой господин. Но эту головоломку я не помогу тебе решить... Но еще одну подсказку я дам тебе. Ты сам помянул небесную корову Херу* (Хатхор). Это — Куш и Вават, дважды земля Владычицы Сикомор. Дважды — потому что весной в лике Тефнут она понесет глаз Солнца вниз. И потому, что это львиная земля, земля мощной Сехмет, владыки львов и хозяйки болезней, истребительницы врагов богам. Теперь подумай вот о чем. Ты, как и водится у мужчин, услышав про неуязвимость от Проклятых Душ детей Апедемака, подумал лишь о льве. А львица? Они не боятся этой грязи под взглядом богов. Сохмет, как и Монту и Апедемак — богиня войны и убийства. И еще — владычица пустыни, земли Сета. И еще — защитница царей, покровительница лекарей. А вот сама Хатхор, как владычица прекрасного запада Аментет — покровительница и спасительница душ мертвых, как и Исида, Нефтис, Нейт и охранительница мертвых Селкет-Хету. И вот — Золотая дважды владычица Куша и Вавата, где случилось эта мерзость — запретное колдовство. Она — охранительница душ мертвых, как владычица стран прекрасного запада. Она — дважды львица и богиня воинов и войны. Сколько у нее причин ненавидеть колдуна того и помочь тебе? Львица не хуже льва, и все львиные боги — помощь и защита твоя, но не до всех легко дозваться. Это не земля Баст, или ее сын, Маахес, и Акер, покровитель умерших, тоже мог бы помочь тебе, но они не хозяева тут, как и иные. Разве что Шезму, палач Осириса и союзник Сета... Но моли Хатхор — хозяйка Бирюзы еще должна быть оскорблена похещением своего камня, и это — четвертая причина воззвать к ней за помощью. Подумай об этом, молодой начальник воинов, я же буду просить помочь тебе тех, к кому имею право обратиться в иных мирах. И на этом я покину тебя до совета — и обратиться к этим помощникам за подмогой, и продолжить волшебство о твоем сне. Да и писец уже дважды выглядывал сюда, не хотелось бы давать ему слишком много пищи для раздумий.
Маджайка повернулась и пошла к хижинам, в которых вчера разместили диких негров. За ней — второй ее охранник, чьего имени Хори не знал и чье появление пропустил, так тихо тот подобрался и незаметно встал у стены, охраняя свою госпожу. Молодой неджес поправил булаву и, уперев руки в бока, бездумно засунул большие пальцы за толстый пояс с боевой перевязью — телу под ней было жарко, да и стеганый передник добавлял излишнего тепла, и хотелось пропустить между поясом и кожей хоть намек на дуновение ветра. Светлоглазая колдунья была права — стоило ей отойти, как в дверном проеме своей хижины появился писец со свитком в руке, который он, подойдя к юноше, вежливо и с пристойным поклоном и вручил. Папирус был отмыт от старых надписей, но местами смутный намек на них проступал, затрудняя прочтение. В целом все было написано так, как его это устраивало, и по делу — обстоятельно, с объяснениями, но без излишнего. Не был даже забыт вопрос о месте похорон погибших, с их именами и обстоятельствами смерти, и запрос на соль-натрон, ибо все их запасы не покроют потребного для погребальных целей. Единственное, что он распорядился добавить — просьба к коменданту Кубана, господину конюшен Пернеферу о срочной отправке подкрепления для охраны и дополнительных припасов, включая масло и топливо, обосновывая это необходимостью сжечь Измененных.
— Вы долго с ней говорили, господин мой. Осторожней, колдунам из Куша надо доверять с опаской, — как бы вскользь заметил Минмесу.
— Госпожа толковала мне мой сон, — коротко ответил, не покривив душой, но и не говоря лишнего, юноша.
Как раз в это время появился кряхтящий и закопченый жрец в сопровождении Богомола. Они несколько оживили беседу, и можно было избежать лишних вопросов дотошного писца. Хори сразу приказал Иштеку направить человека в домик Минмесу — на охрану мешков с хесемен — и подобрать сразу охраннику смену. Осталось дождаться десятника-нехсиу, и довести, наконец, их совет до конца, а Хори все так и не мог себе ответить на главный вопрос. Оставаться всем в крепости или отправить отряд во главе с самим собой в погоню за колдуном? Все доводы Нехти были верны, и умирать до срока юноше тоже вовсе не хотелось, хотя в близкую смерть и не верилось. Да и маджайка говорила, что в этот раз он точно вернется домой. Но отправиться в пустыню, зная, что жизнь его от этого сократится... С другой стороны, маджайка ясно дала ему понять, что остаться в крепости будет прегрешением, из-за которого Аммут пожрет его сердце на суде Богов и низвергнет души... И опять-таки, откуда ей, поклоняющейся иным силам это знать? Но — всем известна сила нубийских колдунов. И в своем затеряном крае Ибхут она знала и упоминала о таких богах, про которых он и сам едва слышал, с уверенностью рассуждая, кто из них может ей помочь и почему. Надо бы поговорить с жрецом — кто из богов Та-Кем мог бы стать его охранителем и заступником, и что потребно для этого сделать. И можно ли во истину исправить его сон или хотя бы ослабить его злые предначертания? Пожалуй, именно это и стоит сделать прямо сейчас, пока Нехти не вернулся и ксть время для совета. Пригласив всех троих — жреца, Минмесу и Богомола — следовать за собой, он направился в штабной дом. Войдя, и омыв руки в тазу для умывания, он пригласил всех усаживаться. Осколки разбитого Нехти горшка уже были убраны, очевидно, Тутмос постарался, равно как и вновь, убрав на столике посуду, расставил на нем бутыли с питьем и чистые глиняные чаши для него. Все, также омыв руки (первым, и дольше и тщательней всех прочих, это сделал Саи-Херу, прокоптившийся в башне, затем — писец, едва омочивший пальцы из вежливости, и последним, тоже долго и старательно — Иштек), расселись, причем жрец подождал писца, но Богомола, плескавшегося в тазу, они ждать не стали. Хори сразу взял быка за рога:
— Я вот о чем думаю, господин мой и чародей... Вы очистили нас и саму крепость. Но, боюсь, этих ритуалов может быть мало. Мы убедились, насколько силен этот злокозненный колдун. Нам потребуется всякая рука, до которой мы сможем дотянуться. Вчера ты говорил о матери-Изиде. Кто, кроме матери звезд может помочь нам? Все же сила ее больше внизу, чем в Куше. К кому из богов лучше воззвать и что для этого нам нужно сделать? Кто сильней и крепче охранит нас и крепость от вредных чар? Смотри, о чем я подумал: от десятника Нехти я знаю, что львы не боятся легких ран от Проклятых душ.
Иштек кивнул, словно подтверждая, а писец добавил:
— Не только они. Все, в ком холодная кровь — змеи, крокодилы... Уаджет сохраняет своих детей, а Себек и Грозная мать* (Изида) своих. Кроме них, мать крокодилов охраняет вместе с Таурт бегемотов. Все, кто живет в воде, не боятся укусов и царапин Потеряных, а те боятся воды текущей.
Судя по лицу Богомола, кое-что из сказанного Минмесу для него было в новинку, и Хори мысленно отметил необычайную осведомленность писца.
— Ну, тут все же пустыня, и, если львов мы даже слышали по ночам, то бегемотов и крокодилов мы тут вряд ли встретим. К чему я завел разговор о львах? Вот, львы под покровительством богов не боятся этой напасти. Я подумал: кто из богов нам быстрее поможет? Он должен быть оскорблен преступлениями этого злодея-кузнеца. То есть это должен быть кто-то из богов или богинь, сильных здесь, в Та-Сет, земле Сета и пустыне. И вряд ли в царстве Сета так сильна Мать звезд, ибо они враги, поскольку Сет убил ее мужа, Осириса. Но кто тогда? Это должен быть охранитель душ умерших и их покровитель в Дуате и Камышовых полях, с львиным ликом или покровитель львов. Ну и — совершено преступление еще и в долине хесемен. Вряд ли Матери бирюзы* (Хатхор) это по нраву. И это ее земля, поэтому я в первую очередь думаю о ней. Скажи, о хранитель свитков, прав ли я? И кто еще может помочь нам и поддержать против злого колдовства? Чем и как нам воздать богам за помощь и каким?
Писец с интересом смотрел на Хори, а жрец, задумавшись, поглаживал подбородок.
— А ведь ты прав, господин мой, — наконец сказал он, оставив в покое свою челюсть. И про Золотую* (Хатхор), и про Мать крокодилов* (Изида)... Еще могли бы помочь Селкет и Нейт, но помощь Хатхор, если удастся ее вымолить, будет самой весомой. Я проведу обряд утром, на восходе, когда силы богини самые великие, прямо у колодца. Мне нужно будет все подготовить.
