— Разумеется, ты права, и расслабляться действительно не стоит. Однако же как бы дела ни обстояли, мне не нравится, что мы все время на чужой лонже подвешены. Мы ведь на Терру летели, чтобы в толпе затеряться. А получается, что о нас каждый ребенок знает.
— Предложения? — сосредоточенно спросила Лена.
— Надо подумать.
— Окей. Я тоже мозгами поворочаю. Хина, твои мысли тоже приветствуются.
— Просчитываю варианты, — откликнулась та. — Нужно дополнительное время для анализа окружения.
Я принялся смотреть в окно. Думать целенаправленно у меня получается плохо. Обычно вся работа идет в подкорке, независимо от сознания. На сознательном уровне я только формулирую задачу и собираю данные, все остальное работает независимо от меня. Так что я просто задумчиво изучал местность, мимо которой мы проносились, ожидая, когда что-нибудь выкристаллизуется самостоятельно.
Окружение быстро менялось. Огромные жилые комплексы остались позади, сменяясь все более мелкими — от сотни-другой уровней до полусотни, потом до пары десятков, а потом даже и до одноуровневых модулей (местный термин — "дом", не путать с "домом" как базой операций). Внешность сооружений тоже менялась: полированные и блестящие однотонные поверхности, играющие огнями реклам, сменились на матовые с относительно небольшими обзорными иллюминаторами характерной для Терры прямоугольной формы. Направляющее полотно поезда поднялось над землей, что дополнительно улучшило обзор. Местность начала просматриваться в достаточно широком интервале, но потом стала неровной. Поезд принялся лавировать между возвышенностей, сплошь покрытых деревьями. Не знаю, можно ли назвать их словом "горы", но пешком по ним в местном векторе я бы путешествовать не рискнул, с костылями или без. Потом возвышенности отодвинулись, между ними начало появляться все больше пустых пространств. Некоторые покрывали растения всевозможных размеров, от мелкой травы едва ли десяток-другой сантиметров в длину до гигантских одиночных деревьев, достигавших, если верить наглазникам, едва ли не ста метров. Последнее, впрочем, казалось сомнительным, поскольку лазерный дальномер в мутной местной атмосфере, да еще и через стекло, явно сбоил. Но даже и полсотни метров длины впечатляли. В небе перемещались какие-то объекты овальных и плоских форм, некоторые несли на себе рекламу. Под поездом стремительно пролетали реки — вода, под воздействием постоянного вектора текущая непосредственно по поверхности в соответствии с ее искривлениями.
Потом пустых мест стало неожиданно много, а воздушные объекты почти исчезли. Почву почти полностью покрыла вода, расчерченная правильной прямоугольной решеткой земляных возвышений. Кое-где ее зеркальная поверхность казалась мутноватой. Из-за расстояния причину замутнений я не мог разобрать даже на максимальном увеличении. Казалось, из воды торчат верхушки каких-то растений, но разве такое возможно? В некоторых прямоугольниках ползали странные конструкции на четырех больших колесах с массой поперечных ребер на контактных поверхностях. Они волокли за собой другие конструкции, ажурно-решетчатые, что-то делающие с водой.
— Хина, не знаешь, что там такое? — спросил я. — Местность вокруг? Откуда столько воды?
— Элементы местной агрокультуры, — с готовностью откликнулась та. — Выращивание растений в условиях открытой среды. Судя по тому, что я нашла, метод возделывания называется "рисовые чеки". Устройства на чеках — автономные хелперы для посадки растений, внесения удобрений и так далее, называются "тракторы".
— Как они выживают в таком холоде? — пробормотал я. — И температуру ведь не отрегулируешь.
— Терранские разновидности риса адаптированы к местным условиям. Они в состоянии выдержать довольно продолжительные отклонения температуры от оптимальной. Хотя не так редко случается, что урожай все равно гибнет из-за непредсказуемых факторов типа слишком холодной или жаркой погоды, изобильных или скудных осадков, нехватки освещения, инфекций, заражения вредными насекомыми и микроорганизмами и так далее.
— Но почему они не использую гидропонику в гермоконтурах? Или она на Терре не работает из-за гравитации?
— Местные традиции. Примерно девяносто процентов продуктов питания на Терре производятся по современным технологиям. Например, в соответствии с найденными снимками, вон то здание, — наглазники подсветили далекий куб абсолютно черного цвета, — является одной из растительные или мясоконвейерных фабрик. Однако по-прежнему есть довольно много людей, считающих, что зерно или мясо, выращенные как встарь, "на земле", гораздо полезней для здоровья, чем "пластмасса".
— Что?
— "Пластмасса". Дерогатив, обозначающий современные продукты питания. Судя по сканирования каналов, термин активно используется производителями "традиционных" продуктов для формирования негативного образа конкурентов.
— А что, рис "с земли" действительно полезнее? — заинтересовалась Лена.
— Не могу найти ни одного источника с высокой степенью достоверности, подтверждающего утверждение. Все попадающиеся материалы носят отчетливый рекламный оттенок. Скорее всего, "традиция", "повышенная польза" и прочее являются лишь маркетинговыми элементами, оправдывающими гораздо более высокую розничную цену.
— Насколько более высокую? — меланхолично спросил я, пытаясь поймать за хвост начавшую оформляться мысль.
— "Биопродукты" дороже "пластмассы" на величину от тридцати до четырехсот пятидесяти процентов.
— Ничего себе! — удивленно сказала Лена. — И что, покупают?
— Нет текущих данных. Но поскольку "биопродукты" присутствуют на рынке в течение многих десятилетий, вероятно, покупают.
— Нехило ребята устроились со своими традициями...
— Стоп!
Лена озадаченно посмотрела на меня.
— Что-то не так, Алекс? — поинтересовалась Хина.
— Все так. Сейчас... ага. Хина, извини, что приходится тебя эксплуатировать, но нет ли в Ниппоне других интересных традиций? Например, оправдывающих двух подростков, путешествующих без взрослых? Можешь поискать?
— Сбор и обработка информации — основа моего существования. С удовольствием, Алекс. Не стесняйся спрашивать, когда захочешь. Дополняю условия поиска: подростки разнополые с прямой ориентацией. Ищу...
— Что ты задумал? — спросила Лена, склоняясь ко мне, хотя в ее глазах уже горело понимание. — Хочешь сбежать?
— Точно. Надо затеряться в толпе. Пока мы путешествуем от одной заранее известной точки к другой, шансов нет. Значит, надо исчезнуть где-то по дороге и уйти по непредсказуемой траектории на холодных движках, чтобы засечь не смогли. Однако просто так нельзя — мы не вписываемся в местное окружение, на нас сразу обратят внимание. Нужно оправдание, учитывающее и наше происхождение, и неумение говорить на местном языке, и одинокое присутствие без опекунов.
— Не выйдет, — разочарованно сказала Лена. — Как только айди попросят предъявить, сразу спалимся. Да даже и не попросят. Алекс, ты просто не представляешь, в скольких местах на Терре он предъявляется автоматически, без явного запроса и даже реальной необходимости. Пока мы через вокзал шли, я посмотрела обмен моих наглазников с окружением. Айди плюс билет пять раз запросили — у шлюза... тьфу, у входа в здание, два раза у каких-то барьеров, еще раз на посадке в поезд и еще раз в поезде при подключении к открытым каналам. Даже если данные не агрегируются где-то в центральной базе, Еретики смогут нас отследить, просто хакая сети в ключевых точках.
— Хм. Спасибо, понял. Но это непринципиальное усложнение. Надо всего лишь отключить трансляцию айди без нашего явного подтверждения.
— Не уверена, что так можно. Все зашито в протоколах. Нужно на таком низком уровне ковыряться... и вообще не факт, что даже принципиальная возможность есть. Я не справлюсь. Уж не за пару часов точно.
— Я справлюсь, — сообщила Хина. — Анализирую окружение... закончено. Я могу отключить автоматическую трансляцию айди в обоих наглазниках в любой момент. Плюс могу вычистить большую часть данных, по которым можно вычислить уникальную сигнатуру устройства. Однако потребуется перезагрузка. Делать?
— Погоди, — остановил ее я. — Что насчет традиций? Нашла что-нибудь?
— Около трех миллионов источников информации о традициях в Ниппоне. Однако одни и те же варианты могут описываться диаметрально противоположно. Даже с учетом репутационной фильтрации у меня примерно восемьдесят тысяч источников. С учетом перекрестной проверки...
— Стоп. Хина, ты у нас выдающийся человек...
— Не человек, смею напомнить. Но за комплимент спасибо.
— Думаешь ты как человек, мне достаточно. Так вот, твои способности к обработке больших данных потрясают. Но сейчас ты идешь по неверному пути.
— Не поняла?
— Фильтрацию по репутации отключи. Выбери источники с наинизшей репутацией типа самых глупых фильмов и книг, но популярные. Нужно то, что стоит на первых местах по распространенности.
— Сделано. На первом месте — традиция молодых людей сбегать из дому, когда родители запрещают им свадьбу, и укрываться в глухих местах, чтобы жить там долго и счастливо. На втором...
— Бинго! С первой попытки! Хина, ты умница. Напомни мне тебя поцеловать при случае.
— Меньше, чем на часовое эти, не согласна. Но, Алекс, я все равно не понимаю. Почти наверняка — три девятки и выше — речь просто о выдумках индустрии развлечений, не имеющих отношения к реальности...
— Хина, плевать на реальность. Нам не нужно следовать настоящим традициям. Мы не аборигены и выдать себя за них не сможем при всем желании. Но зато мы сможем изобразить иностранцев — не внезов, терриков — насмотревшихся фильмов, решивших им последовать и попавших в трудное положение. Нас посчитают за идиотов — и пусть. Лишь бы Еретикам не сдали. Потом научимся вписываться в общество и обрубим хвосты еще раз.
— Алекс, ты чокнутый! — с восхищением сказала Лена. — Но мне нравится. Только объясните мне, дуре-иностранке, о чем речь? Что такое свадьба? Кто и почему может ее запретить и почему нужно обязательно сбегать?
Я дотянулся до нее, пытаясь управлять костылем как можно плавнее, и отечески потрепал по голове.
— Сразу видно, что терранской культурой ты не интересовалась, — я добавил в голос покровительственные нотки. Лена фыркнула и отбила мою руку предплечьем. Вышло довольно больно с учетом резкости движения и твердого суппорта костыля, но я не обратил внимания. — У нормальных людей, типа нас, семья — образование, имеющее две цели: совместное ведение хозяйства и воспитание детей. Происхождение детей особого значения не имеет, этти каждый занимается с тем и так, как хочет. Семьи у нас, как правило, имеют от четырех до двенадцати взрослых партнеров...
— Я как бы в курсе, у самой четыре матери и пять отцов. Ну и что?
— А то, что на Терре в подавляющем большинстве мест до сих принята форма семьи, унаследованная из каменного века. Ну, или из бронзового.
— Это когда?
— Умничка, я всегда верил в твою эрудицию. Пять тысяч лет назад или около того.
— Не ехидничай, а то спрошу что-нибудь из электроники и похихикаю над твоей тупой мордой. Так что там с семьей?
— На Терре она почти всегда состоит ровно из двух взрослых и энного количества детей, созданных обязательно из собственного биологического материала. Причем этти разрешено только между супругами, а если с кем-то еще отдохнешь, уже появляется повод для развода.
— А? — поразилась Лена. — Только между партнерами? А детей-то как заводить? Ну ладно, чики, там партеногенез вроде как работает. А если оба мано? Как они из своего биоматериала детей родят? Магией? И потом, а если они оба строго прямые — тоже этти обязательно?
— Обязательно, чтобы супруги — одна женщина и один мужчина. Прямые. Детенышей вынашивает женщина лично — ну, вот как только что тебе почти повезло. Кроме того, брачные контракты какие-то жутко сложные, так что развод означает страшную моральную травму, серьезные экономические потери, запрет на общение с детьми и так далее.
— Кошмар... — пробормотала Лена, подумав. — Зачем такой бред? Почему не сделать как у нас? Почему вообще этти разрешено только между супругами? Какое оно отношение к семье имеет? А если семья хорошая, а для этти супруг не привлекает? Силой заставляют?
— Я тоже не понимаю. Не задумывайся сейчас, просто прими к сведению, о другом речь.
— Могу пояснить, — встряла Хина. — Исторически такая форма брака утверждала экономическую собственность мужчины на женщину. Есть и другие формы терранского брака, менее распространенные, где в семье один хозяин-мужчина и несколько подчиненных женщин, но никогда наоборот. Такие формы прямо коррелируют с уровнем несвободы женщины вплоть до ее фактического рабства...
— Спасибо, Хина, потом с удовольствием послушаем. Но сейчас принимаем легенду о том, что хотим создать новую семью, а родители запрещают, и мы сбежали. Да, бред, но террики поверят. Теперь нужно быстро решать, где и как мы сваливаем с поезда. Треть пути мы, как я понимаю, уже преодолели. Что впереди за город? И что там за синее на горизонте виднеется?
— Город называется Китакюсю. Население примерно два миллиона человек. На линии горизонта, судя по спектру, виднеется сплошная водная поверхность. Вероятно, море. В соответствие с инфоканалом поезда прибытие на вокзал — через шесть минут. Хочешь сойти прямо сейчас? Здесь есть где затеряться.
— Угу, об этом и думаю. Лена, готовься, выскакиваем сразу на финише тормозного пути.
— Мозги совсем протухли, дубина? — саркастически поинтересовалась моя ненаглядная спутница.
— В смысле?
— Если мы внезапно пропадем из поезда на вокзале, — объяснила Лена с таким видом, словно объясняла теорему Пифагора имбецилу, — нас начнут искать в местном поселении. Ты знаешь, какие у них возможности? Камеры наблюдения с распознаванием лиц, например? Мы должны сделать вид, что исчезли, но на самом деле сойдем дальше. Хина, наше присутствие в поезде как-то фиксируется автоматически? Постоянный обмен с какими-то устройствами, например?
— Да. Подключение даже к открытым каналам требует идентификации устройства. Физические идентификаторы передаются на оборудование поезда непрерывно.
— Так. Время стоянки? — Лена ухватила себя за подбородок. Я не вмешивался. Возможно, она и ехидина, но все-таки специалист в компах, в отличие от дилетантов вроде меня. Пусть думает.
— Четыре минуты.
— Так... Не помнишь, сигнал точки доступа за пределы поезда прорывался?
— Да, но слабо. Корпус экранирует почти все, на двух метрах подключение еще не устанавливалось.
— Отлично. Приготовься к молчаливому режиму, в том числе к отключению от наглазников Алекса. Скачай в мои и его окуляры оффлайн-карту трассы поезда. Найди крупный город с остановкой на расстоянии примерно в полпути или немного дальше и загрузи его карту... стоп! Нет, ни в коем случае не загружай. Если трафик мониторится Стремительными, нас никакое шифрование не спасет. Все равно узнают, где сходить готовились.
— Города найдены. Следующий после Китакюсю — Хиросима. Крупный транспортный хаб для всех разновидностей местного транспорта, кроме космического. Население города и ближайшей окрестности — около шести миллионов человек. Следующие крупные поселения по трассе: Окаяма и Кобэ незадолго перед Осакой.
