Гиперанатоксин

Встал недалеко от двери и дождался пока в шатер зайдут Некрисса и Карайя. Присел на подушки и кивнул головой, предлагая адептам разместиться поудобней, со словами.

— В ногах правды нет. — Оба потоптались на месте и пристроились на ворохе шкур. Я повернулся к жрице и спросил.

— Какой у нас расклад на сегодня по вопросу о девицах на черных кобылах? — Карайя хитро улыбнулась и с гордостью сообщила.

— Остался один Силук, боевой вождь племени Степной Птицы. Но сегодня утром я говорила с шаманом племени Серой Птицы. Он поклялся мне, что вечером мальчишка будет согласен. — Я кивнул, принимая к сведению информацию, и спросил, обращаясь к обоим.

— По плану, следующий у нас Силук, но может быть есть кто-то еще более опасный? Ваше мнение. — Оба адепта дружно развели руками, а Некрисса озвучил общий вывод.

— Если Силук согласится на новые правила, то значит, он что-то понял и опасных вождей больше просто нет. Все остальные будут играть по правилам и подлости ждать ни от кого не нужно. — Я посмотрел на своих адептов и подумал, — 'почему собственно я, в высшей степени неглупый человек, плетусь в конце событий. Почему бы совсем не отменить дефлорацию девиц', — и, подняв вверх палец, начал излагать новую концепцию Праздника.

— Так, слушайте внимательно. Излагаю первое божественное откровение — 'не решаемых задач не существует' и второе откровение — 'каждая задача может иметь несколько решений'. Теперь по истории вопроса. Подозреваю, что номер с девицами и вороными кобылами, придумал озабоченный на передок самый первый Черный. Ну, а раз один Старший брат придумал, то другому вполне по силам и по чину, передумать и отменить. Нужно только в соответствии со вторым правилом предложить заинтересованным лицам равноценную замену. Теперь вопрос ко всем. За какую сумму вожди будут согласны продать девушек и кобыл с потрохами? — Некрисса почесал затылок и с сомнением в голосе выдал.

— Ну, если хорошенько предварительно пугануть, то за две ладони двойных ладоней синегорских золотых, продадут их, свою родную маму и всю ее родню в придачу. Это очень большие деньги. — Я с удовлетворением кивнул и сообщил.

— Деньги нормальные и они у нас есть. — Жрецы с удивлением уставились на меня, а я продолжил. — Нужно послать Денрика и Блепо в Таши. Они привезут тысячу золотых и немного серебра на мелкие расходы. В Таши, в мешках, лежат храмовые деньги — золотые и серебряные монеты, драгоценные камни и украшения. Синегорские золотые хранятся в мешках отдельно для каждого храма. Деньги нужно будет забрать из мешков поровну, то есть по пятьсот монет из каждого. Так что, как только Денрик и Блепо вернутся, золото у вас будет. Нужно только, чтобы вожди подождали. Такой вариант пройдет? — жрец без промедления закивал головой.

— Подождут. Куда им деться.

— Тогда начинайте работу в этом направлении. Что же касается пугануть степняков, то я обеспечу... завтра. Если все пройдет удачно, то у меня есть мысли, как сделать Праздник еще более интересным. — Жрецы с любопытством взглянули на меня и синхронно кивнули. — Ну и ладненько, — я еще раз уточнил, — значит завтра на очереди у нас Силук. Все. Свободны... и поторопитесь со священной трапезой — кушать хочется!

Как только жрецы покинули шатер, повалился на подушки и расслабился. По предварительной прикидке ждать предстояла около часа и я не заметил как задремал. Разбудило деликатное покашливание Атечи. Открыл один глаз и, заметив, что я проснулся, жрица склонилась в поклоне и указала обеими руками на выход из шатра. Я ловко поменял положение лежа на положение стоя — даже самому понравилось, затем выскользнул наружу и направился в столовую.

Оказавшись внутри, повел носом и посмаковал букет ароматов. Стол заставленный различными вкусностями: парил горячими кусками мяса; истекал соком хорошо прожаренных кусков; благоухал ароматами приправ; радовал глаз разнообразием овощей и фруктов; удивлял изысканными композициями салатиков и поражал количеством бутылочек и кувшинчиков с соками и минеральной водой. Разместившись на низенькой скамеечке, решил для себя, — во-первых не торопиться и во-вторых больше налегать на икорку, мясо и салатики. Завтра мне предстояло разыгрывать партию на белой кошме и нужно соответствовать... Поэтому в замедленном темпе приступил к уничтожению блюд, способствующих сексуальной активности организма. Лишь изредка, отщипывая маленький кусочек лепешки и запивая фруктовыми соками... для баланса витаминов.

И, как уж не растягивал удовольствие, но наступил конец насыщения. Я поднялся с низкой скамеечки, сыто отдуваясь. Полностью удовлетворенный направился к себе в шатер, где и повалился на шкуры. В голове лениво ворочались мысли. Я попытался сосредоточиться и провести анализ текущего момента. Однако, о настоящем думалось с трудом и, как-то без вдохновения — слишком много случайных факторов. Любой из них мог обрушить мой хорошо продуманный план. Поэтому, лучше действовать в режиме ошпаренной кошки и быстро реагировать на спонтанные вызовы обстоятельств и явлений. Я хмыкнул, — эка завернул! — По-простому так сказать, — живи одним днем и не выеживайся...

Вздохнул поглубже и сосредоточился на фактах из недавнего прошлого. Что у нас получается. Из десяти филиалов храма Богов Света и Тьмы, где я побывал, в девяти имели место серьезные вопросы. И вроде самые простые проблемы имели место на реке Крино — обычные бандиты-отморозки. Но такие ли они обычные? Чего это их понесло за сотни километров грабить и убивать? А некто в ночи? А Пенсары и страна Мрака? Да и смерть руководящего звена в Таши выглядит очень неестественной. Один шаман чего стоит — отравиться, чтобы не попасть в плен к врагу! Это же прям, Джеймс Бонд какой-то. Хотя Джеймс это, конечно, не тот случай — обычная пропагандистская клюква, от него самоубийства вряд ли дождешься... Эх, его бы в мои умелые руки. Если этого суперагента хорошенечко прижать — будет петь на допросе соловьем и расскажет все, что знает и о чем только догадывается. Ну и естественно будет постоянно напоминать о правах человека и прочих выдумках... продвинутой либеральной интеллигенции. Я сокрушенно вздохнул — получается тайна на тайне и секретами погоняет.

Бросив взгляд в дырку в потолке, отметил, — уже темнеет. Скоро ночь, а завтра предстоит непростой день. Глаза сами собой закрылись и я провалился в глубокий сон без сновидений.

Утром проснулся рано, полежал несколько минут не открывая глаз, затем вскочил и без промедления приступил к утренней зарядке. Выполнил углубленную медитацию и в течение получаса, не моргая, смотрел в одну точку. Провел упражнения на дыхание, начиная от нижнего и заканчивая верхним. Восстановил энергию жизни — последовательно проходя от физического тела до состояния космического тела. В заключение, недолго побыл в теле нирваны. Исполнил все необходимые растяжки и вращения. Взял в руки саблю и поэкспериментировал с новыми связками и проходами. Провел бой с тенью и в какой-то момент даже появилось ощущение, что я выигрываю у нее. Что, конечно, в принципе невозможно, но... why not.

Оделся и под мерный рокот голосов стадиона постарался отключиться от шума за стенками шатра. По уже заведенной традиции, откинув полог двери в помещение вошли Карайя и Некрисса. И жрец провозгласил.

— Пора!

Я возглавил процессию, уселся на трон, поудобнее угнездился на нем и оглядел ристалище и зрителей. Ха, сиротой на поле стадиона недалеко от центра торчал шатер, вызывающе красного цвета! То-то же. По предварительной оценке, народ на трибунах был возбужден, но полон почтения.

Тень от солнечных часов у перлась в первую отметку. Некрисса поднял вверх правую руку и Солимпаса продублировал жест ударом по гонгу. Началось.

Некрисса подхватил шапку и направился по своему маршруту вокруг ристалища. Силук — боевой вождь племени Степной Птицы стоял седьмым на очереди. Простому и бесхитростному народу бесполезно тягаться с профессиональным шулером и Крепс вполне закономерно вытянул черный камень. Все идет по плану.

Из толпы, окружающей боевого вождя, выскочил воин и гордой степной птицей взлетел в седло. Вооружен он оказался стандартно — саблей и маленьким круглым щитом. Поднял жеребца на дыбы, протянул его плеткой и галопом устремился к противоположному концу поля. Вот уж поистине — летун.

Дикого вороного жеребца за две растяжки подвели и привязали к коновязи. Сбрую и все остальное повесили рядом.

Я потянулся взглядом к необъезженному жеребцу и постарался изгнать из него все негативное и темное — страх, злобу, раздражение, недовольство и беспокойство. В отличии от предыдущих коней, которые могли похвастать в основном только мастью, жеребец был великолепен! Все было при нем — стать, гордость, сила, порода. Хорош!

Затем дождался пока Некрисса поднял руку, подавая сигнал к началу схватки, а Солимпаса озвучил это решение ударом по гонгу, и направился к коновязи.

Я знал, что исход поединка с конем, решится после первого обмена взглядами. И шагов за тридцать установил визуальный контакт. Постарался успокоить жеребца и, как только положил руку ему на шею, понял — мы с ним единое целое. По уже заведенной традиции обрезал ножом привязные ремни и вскочил на жеребца. Трибуны отреагировали бурно и непосредственно, — Ах! — а я развернул коня в сторону противника.

Сегодня у меня не было никакого желания разыгрывать спектакль продолжительного поединка и, как только степной воин бросил своего коня в атаку, я без спешки затрусил ему навстречу. Столкнулись мы недалеко от центра. Отбив первый же рубящий удар бойца, я, ювелирным по точности встречным секущим движением клинка слева направо, отделил голову степного сокола от плеч, прикрытых кольчужной бармицей. Тело всадника продолжило движение, а голова подпрыгнула вверх и с нее слетела круглая железная шапка. Растянутое время и замедленное движение позволяло нанести еще один удар. И, я не смог отказать себе в удовольствии, дотянуться и расколоть кочан головы, как спелый арбуз, на две половинки. Половинки лица уже успели упасть на землю, а за моей спиной еще какое-то время продолжал скакать всадник без головы... Впрочем, продолжалось это недолго.

Я стряхнул, в фирменном стиле, капли крови с лезвия клинка и трибуны слитно выдохнули, — Ох! Затем с презрительным выражением на лице направил вороного к своему месту на троне, а Солимпаса без промедления озвучил победу бронзовым звоном. Аут. В голове прозвучали фанфары и я в такт мелодии пропел, — первый тайм мы уже отыграли...

Передав поводья своего очередного трофея Денрику, присел на кресло и скосил глаза в сторону Некриссы. Тот, с каменным выражением на лице, проинформировал, что женская часть программы начнется сразу, как только уберут останки воина. Тем временем на поле выбежало несколько человек. Они шустро заарканили лошадь, собрали в мешок половинки головы и утащили в сторону безголовый труп.

Я повернулся к жрице и вопросительно посмотрел на нее. Карайя сообщила.

— Ее зовут Дезирка, та еще... горькая ягодка, — криво улыбнулась и подняла вверх правую руку. Шум толпы на трибунах в очередной раз перекрыл рокот бронзового гонга. Началось.

Среди Степных Птиц возникла суета и из толпы вытолкнули валькирию. По своим габаритам и накаченности мышц, она мало чем уступала Шварценегеру, но заметно превосходила его в резкости и скорости. По ее внешнему виду было видно, что родная мама нагуляла ее, где угодно, но только не среди степных недомерков. Это был великолепный, можно даже сказать, племенной экземпляр. Добрые сто пятьдесят килограмм веса не ощущались в ней совсем. Она пушинкой взлетела в седло — лошадь при этом заметно присела и, гордо откинув голову, затрусила к точке начала соревнования. И эту ядреную бабищу мне предстояло уронить с седла! А потом и сделать все остальное... Однако.

Помощники, тем временем, вывели на исходную позицию черную кобылу и привязали ее к коновязи. Здесь же развесили белую кошму. По первому впечатлению — кроме дикости и бестолковости в лошади ничего не было. Типичная пустышка. Но дареному коню... Так что — бери, что есть и пользуйся. Я встал на ноги и направился к вороной кобыле.

Остановившись в нескольких шагах от лошади, захватил ее взгляд и резким ментальным ударом буквально смял ее волю к сопротивлению. Кобыла не удержалась на ногах и, жалобно заржав, повалилась на землю. Я подумал, что, пожалуй, слегка погорячился. Ослабил давление и постарался успокоить лошадь. Вороная поднялась с земли и я, обрезав привязные ремни, набросил на нее белую кошму в качестве попоны и уселся верхом. Теперь нам вместе предстояло догнать мою невесту и выкинуть ее к чертовой матери из седла.

Валькирия рявкнула грубым мужским басом и бросила свою лошадь в галоп. Она собиралась дорого продать свою девичью честь. Я легонько тронул пятками бока и двинулся ей наперерез. Затем, с ходу, накачал в сердце кобылы аномальное количество адреналина. Лошадь с места рванула, как на пятьсот.

Встретились мы с невестой недалеко от шатра и, когда я уже было потянулся к девице рукой, чтобы зацепить за воротник, эта стерва, не глядя, сделала мощную отмашку рукой. В результате удара, я получил в лоб пудовым кулаком по полной программе. Искры брызнули из глаз и только по недоразумению я не сверзился с лошади. Лишь быстрота реакции и крепость моего медного лба спасли от позорного падения с лошади, но весьма приличный кровоподтек на лице мне был обеспечен. Вот что бывает, когда относишься с пренебрежением к решению важной проблемы, и недооцениваешь противника. А трибуны стадиона буквально взревели от такого поворота дела.

Я осатанел и снова бросил свою кобылу вдогонку за валькирией. Догнал в несколько скачков лошади и от души приложил кулаком наездницу по плечу. Фиг вам. Эта стерва надела под платье кольчугу и мой богатырский удар заставил ее массивное тело лишь покачнуться в седле. Блин! Такую нужно бить не кулаком, а бревном, на подобие тарана. Ну, ничего, видали мы всяких. Я еще чуть наддал, нагнулся, зацепил валькирию за пятку сапога и резким рывком, буквально выкинул из седла. Столкновение девицы с землей привело к тому, что ристалище вздрогнуло, как после девятибального землетрясения, и еще долго гулкое эхо гуляло по трибунам. То-то же — ядреный корень!

Соскочив на землю, сдернул одной рукой белую кошму со своей кобылы, а другой подхватил оглушенную девицу за шкирку и поволок в шатер. Теперь предстояло сделать самое сложное. Затащив невесту в помещение и закрыв полог на входе, устроить образцово показательную дефлорацию... чтобы остальным неповадно было.

Бросив девицу на шкуры, расстелил кошму и пинками перекатил активистку феминистского движения на подстилку, повернув ее лицом вниз. К этому моменту, мой Геракл в женском обличии, наконец, смог вдохнуть в себя воздух, после того как у нее вышибло дыхание в результате падения. С хрипом вогнав в себя порцию кислорода, валькирия попыталась встать на четвереньки и я прервал это поползновение легким ударом по затылку. Затем достал нож и несколькими взмахами раскроил ее верхнее кожаное платье на части, сделав разрезы на спине и руках. Подумал и вскрыл ножом кожаные сапожки от верхнего края до каблука. Стянул тряпки с тела и с брезгливостью кинул их в угол. Моя степная Венера похоже не мылась с рождения. В ее одежде оформился и процветал самодостаточный мирок — государство блох, вшей и прочих кровососущих насекомых. Возможно, их иногда и беспокоили, но самым страшным для них, за всю историю существования блошиной колонии, был гребешок. Это обстоятельство серьезно осложняло все дело. Оставались у меня еще от прошлой жизни кое-какие атавизмы — брезгливость, была из их числа.