Я сразу почувствовала глубокую, неприятную тревогу.
Я знакома не со многими капитанами, но она сразу узнала меня. — О! Это ты.
Тарко был очень напряжен. Оказалось, что он продумал ситуацию немного лучше, чем я. — Комиссар, из какого сражения прибыл "Факел"?
— Из Тумана.
У меня отвисла челюсть. Каждый тар на базе 592 знал, что Туман — это межзвездное облако и основное скопление ксили, расположенное внутри Три кило, на добрую сотню световых лет дальше к центру Галактики. Я сказала: — Не знала, что мы зашли так далеко ко врагу.
— Нет. Пока нет.
— И, — напряженно произнес Тарко, — мы приветствуем поврежденный в бою корабль, который еще даже не покинул Землю.
— Совершенно верно, — одобрительно сказал Варкин. — Энсины, вам выпала честь стать свидетелями этого. Этот корабль уцелел в битве, которая произойдет только через двадцать четыре года.
Тарко что-то пролепетал.
Что касается меня, то я не могла отвести глаз от капитана "Факела". Она в напряжении водила большим пальцем по щеке.
— Я делаю так, — глупо сказала я.
— О, Лета, — сказала она с отвращением. — Да, тар, я такая же, как ты, но взрослая. Смирись с этим. Мне нужно поработать. — И, бросив взгляд на комиссара, она повернулась и направилась обратно к своему кораблю.
Варкин мягко сказал: — Идите за ней.
— Сэр...
— Сделайте это, энсин.
Тарко последовал за мной. — Значит, и через двадцать четыре года ты все еще будешь задницей.
Я с горечью осознала, что он был прав.
Мы втроем протиснулись через узкий проход к "Факелу". Гравитация была неоднородной, и я подозревала, что она подавалась от инерционных генераторов "Карда".
Я никогда раньше не сталкивалась с органической "технологией" сплайна. Мы действительно находились внутри огромного тела. Каждый раз, когда я прикасалась к поверхности, мои руки становились липкими, и чувствовалось, как соленая жидкость стекает по моей униформе. Стены коридора представляли собой сырую плоть, большая часть которой была обожжена, искорежена и изломана, даже глубоко под поверхностью корабля.
Но это было лишь фоном для моих бурлящих мыслей. — Капитан Дакк, ради Леты.
Капитан снова заметила, что я смотрю на нее. — Энсин, отойди. Мы не можем оторваться друг от друга, но в ближайшие несколько дней жизнь станет сложной для нас обеих. Так всегда бывает в подобных ситуациях. Просто делай шаг за шагом.
— Сэр...
Она пристально посмотрела на меня. — Не задавай мне вопросов. Какой мне интерес давать тебе плохие советы? Мне эта ситуация нравится не больше, чем тебе. Запомни это.
— Да, сэр.
Мы обнаружили ряды раненых, завернутых в накидки. Команда пыталась вынести их в "Кард". Но проход был слишком узким. На пути образовалась пробка, настоящий бардак. Это могло бы показаться смешным, если бы не стоны и крики, а также запах страха и отчаяния, витавший в воздухе.
Дакк нашла регулировщика. На нем была форма работника службы контроля ущерба. — Кэди, что, во имя Леты, здесь происходит?
— Это все из-за проходов, сэр. Они слишком изорваны, чтобы вытаскивать раненых с помощью грейферов. Поэтому нам приходится делать это вручную. — Он выглядел отчаявшимся и несчастным. — Сэр, я несу ответственность.
— Вы поступили правильно, — мрачно сказала она. — Но давайте посмотрим, нельзя ли здесь немного прибраться. Вы двое, — рявкнула она на нас с Тарко. — Встаньте в линию.
И это был последний раз, когда мы видели ее какое-то время, когда она, громко топая, направилась вглубь своего корабля. Она быстро организовала команду, как из "Факела", так и из "Карда", в живую цепь. Вскоре мы уже передавали закутанных в накидки раненых из рук в руки по коридору и в организованном порядке направляли их в грузовой отсек "Карда".
— Я впечатлен, — сказал Тарко. — Где-то через четверть века тебе пересадят мозг.
— Засунь это.
Очередь перед нами выстроилась в ряд. Мы с Тарко обнаружили, что смотрим на одного из раненых, который был в сознании и озирался по сторонам, ожидая, когда его вынесут. Он был совсем мальчишкой, лет шестнадцати-семнадцати.
Если все это было правдой, то в мое время он еще даже не родился.
Он заговорил с нами. — Вы с "Карда"?
— Да.
Он начал благодарить нас, но я отмахнулась. — Расскажи, что с вами случилось.
Тарко шепнул мне: — Эй. Не спрашивай его о будущем. Ты никогда не слышала о временных парадоксах? Держу пари, у Комиссии есть несколько правил на этот счет.
Я пожала плечами. — Я уже познакомилась сама с собой. Насколько все может быть хуже?
Либо раненый не знал, что мы из его прошлого, либо ему было все равно. Он коротко рассказал нам, как "Факел" участвовал в крупном сражении глубоко в Тумане. Он был стрелком, и из его кабины звездолома был хорошо виден весь бой.
Мы напали на "рафинадную глыбу". Вы когда-нибудь видели такую? Большую старую огневую точку ксили. Но ночные истребители были повсюду. Мы терпели поражение. Поступил приказ отступать. Мы могли видеть эту чертову рафинадную глыбу, она была так близко, что ее можно было потрогать. Капитан проигнорировала приказ отступать.
— Она проигнорировала приказ? — скептически спросил Тарко.
— Мы пересекли разграничительную линию. — Разграничительная линия — это на самом деле поверхность, граница, проведенная военными между секторами в космосе — в данном случае, между спорной территорией внутри Тумана и пространством, контролируемым ксили. Ксили отвлеклись на отступающих, и "Факел" прорвался через их строй. — Продержались всего несколько минут. Но запустили "Санрайз".
Тарко спросил: — Что? — Я пнула его, и он заткнулся.
Неожиданно парнишка схватил меня за руку. — Мы едва добрались до дома. Но, Лета, когда забрезжил рассвет, мы чуть не распугали эту старую рыбину своими воплями, несмотря на то, что делали все, что могли.
Тарко ехидно спросил: — Что ты думаешь о капитане Дакк?
— Она настоящий лидер. Я бы последовал за ней куда угодно.
Все, что я чувствовала, — это беспокойство. Никаких героев: это один из уроков доктрин Друза, символа веры, который объединял человечество на протяжении пятнадцати тысяч лет и который каждый день вдалбливают в каждого из нас комиссары на своих ознакомительных занятиях. Если мое будущее "я" забыло об этом, значит, что-то пошло не так.
Но теперь стрелок пристально смотрел на меня. Я осознала, что провожу большим пальцем по щеке. Я опустила руку и отвернулась.
Передо мной стояла капитан Дакк. — Узнавание. Тебе лучше к этому привыкнуть.
— Я не хочу, — проворчала я. Меня начинала возмущать вся эта ситуация.
— Не думаю, что то, чего ты или я хотим, имеет к этому какое-то отношение, энсин.
Я пробормотала Тарко: — Лета. Я что, такая напыщенная?
— О, да.
Дакк сказала: — Думаю, на данный момент у нас все организовано. Я зайду позже, когда смогу подумать о мерах по устранению ущерба. А пока нам приказано пройти в кают-компанию вашего капитана. Нам обеим.
Тарко нерешительно спросил: — Сэр, а что такое "Санрайз"?
Она выглядела удивленной. — Верно. У вас их еще нет. "Санрайз" — это управляемая человеком торпеда. Оружие самоубийства. — Она посмотрела на меня. — Итак, ты слышала, что произошло в Тумане.
— Совсем немного.
Она погладила меня по щеке. Это был первый раз, когда она прикоснулась ко мне. Это было странно нейтральное ощущение, как прикосновение к собственной коже. — В свое время ты все узнаешь. — Это было восхитительно.
Дакк провела нас на офицерскую сторону "Карда". Там нас встретил комиссар Варкин.
Перегородки здесь были поспешно сняты, чтобы освободить большую часть палубы, которая служила госпиталем и отделением для выздоравливающих. Там была команда на всех стадиях выздоровления. Некоторые из них лежали на койках, ослабевшие, с ввалившимися глазами. Многие из них, казалось, умоляли санитаров вернуть их на "Факел", несмотря на их ранения, — как только вы теряете связь со своим кораблем в зоне боевых действий, найти его снова может быть невозможно. И многие из них трогательно спрашивали о самом "Факеле". Я видел, что они действительно заботились о своем живом корабле; эта потрепанная старая туша была одним из членов экипажа.
У очень многих из них, как мужчин, так и женщин, волосы были собраны в хвостики, очевидно, в подражание своему капитану. Это было совсем не по-доктринальному.
Увидев Дакк, они все закричали, зааплодировали и засвистели. Ходячие раненые столпились вокруг Дакк и хлопали ее по спине. Какая-то пара просто повернула головы на подушках и тихо заплакала. Я заметил, что глаза Дакк наполнились слезами; хотя она улыбалась во всю ширь помещения, но была на грани срыва.
Я взглянула на Тарко. Так не должно было случиться.
Среди медиков я заметила фигуру с бритой головой и в длинной одежде Комиссии. Она переходила от пациента к пациенту и вводила в них иглу. Но она не лечила их. На самом деле она брала кровь, небольшие образцы, которые хранила в сумке, висевшей у нее на боку.
Сейчас было не время и не место для подобного сбора образцов. Я шагнула вперед, чтобы остановить ее. Что ж, это была естественная реакция. К счастью, Тарко удержал меня.
Комиссар Варкин сухо заметил: — Я вижу, энсин, что в вас есть порывистость, присущая вам в будущем. Санитар просто выполняет свой долг. Без сомнения, ей так же неудобно, как и вам. Знаете, комиссары тоже люди.
— Тогда что...
— Перед тем, как отправиться в бой, каждому из членов экипажа, вероятно, ввели мнемоническую жидкость. Это то, что мы пытаемся восстановить. Чем больше точек зрения мы получим на это действие, тем лучше сможем его предвидеть. Мы также просматриваем корабельные базы данных и логи.
Можете считать, что у меня нет воображения. Я все еще не понимала, какое невероятное стечение обстоятельств привело более взрослую версию меня в мою жизнь. Но тогда мне впервые пришло в голову, какое мощное оружие оказалось в наших руках. — Лета, — сказала я. — Только так мы выиграем войну. Если вы знаете ход будущих сражений...
— Вам многое предстоит усвоить, энсин, — добродушно сказал Варкин. — Делайте шаг за шагом.
Что, конечно, было моим собственным советом самой себе.
Наконец, к моему некоторому облегчению, мы увели Дакк подальше от ее команды. Варкин провел нас по нескольким коридорам в роскошную кают-компанию капитана Ианы.
Мы с Тарко стояли посреди ковра, осознавая, какие мы потрепанные, и боялись размазать сопли по всей мебели Ианы. Но Варкин все равно жестом указал нам на стулья, и мы неловко уселись.
Я наблюдала за Дакк. Она развалилась в огромном кресле, слегка покачиваясь, выдавая свою усталость, теперь, когда была вдали от своей команды. Она была мной. Мое лицо изменилось в противоположность зеркальному отражению, с которым я выросла. Я была очень смущена. Мне была ненавистна мысль о том, что я стану такой старой, высокомерной, неортодоксальной. Но я видела в Дакк много такого, чем можно восхищаться: сила, умение командовать, завоевывать преданность. Часть меня хотела помочь ей. Другая часть хотела оттолкнуть ее.
Но в основном я просто осознавала то единение, которое связывало нас. Не имело значения, нравилась она мне или нет; в любом случае, она всегда будет рядом, до конца моей жизни. Это было неприятное ощущение.
Варкин наблюдал за мной. Мне показалось, будто он понял, что я чувствую. Но он перешел к делу, сцепив пальцы домиком.
— Вот как это бывает. Мы пытаемся загрузить данные, чтобы составить хоть какую-то связную картину того, что произошло ниже по течению. "Ниже по течению" — это не последний жаргонный термин, к которому мне предстояло привыкнуть. — Вас ждут сюрпризы, энсин Дакк.
Я немного визгливо рассмеялась и махнула рукой капитану. — Удивляетесь после всего этого? Продолжайте.
Дакк выглядела недовольной. Тарко успокаивающе положил руку мне на спину.
Варкин сказал: — Сначала вам, вернее, капитану Дакк, будет предъявлено обвинение. Состоится судебное разбирательство.
— Предъявлено обвинение? В чем?
Варкин пожал плечами. — Халатность, то есть безрассудная угроза кораблю. — Он посмотрел на Дакк. — Полагаю, будут и другие обвинения, связанные с различными нарушениями доктрин Друза.
Дакк только улыбнулась, и на ее лице появилось леденящее душу выражение. Я удивлялась, как могла стать настолько циничной.
Варкин продолжил: — Энсин, вы будете вовлечены.
Я кивнула. — Конечно. Это мое будущее.
— Вы не понимаете. Я имею к этому непосредственное отношение. Мы хотим, чтобы вы выступили в качестве адвоката обвинения.
— Я? Сэр. — Я перевела дыхание. — Вы хотите, чтобы я сама привлекла себя к ответственности. За преступление, во всяком случае, за предполагаемое преступление, которое я не совершу в течение двадцати четырех лет. Я что-то не так поняла из сказанного?
— Нет. У вас ведь есть соответствующая подготовка, не так ли?
Дакк рассмеялся. — Это их способ, малыш. В конце концов, кто знает меня лучше?
Я встала. — Комиссар, я не буду этого делать.
— Сядьте, энсин.
— Я пойду к капитану Иане.
— Сядьте. На место.
Я никогда не слышала такого командного тона. Я испуганно села.
— Энсин, вы незрелый, неопытный и импульсивный человек. Вам предстоит многому научиться, чтобы выполнить это задание. Но вы — необходимый кандидат.
И это еще не все. И снова я увидела проблеск человечности в этом заиндевевшем комиссаре. — Через четыре месяца вы явитесь в родильный комплекс на базе 592. Там вы попросите вот этого энсина Хаму Тарко о зачатии.
Тарко быстро убрал руку с моей спины.
— Разрешение будет получено, — сказал Варкин. — Я позабочусь об этом.
Я не поверила. Потом разозлилась. Почувствовала себя так, словно попала в ловушку. — Откуда вы знаете, что я захочу ребенка от Тарко? Без обид, тупица.
— Я не обижаюсь, — озадаченно сказал Тарко.
Теперь комиссар выглядел раздраженным. — Откуда, по-вашему, я знаю? Разве вы не заметили, в какой ситуации мы оказались? Потому что это есть в личном деле "Факела". Потому что ребенок, которого вы родите...
— Он будет гореть на "Факеле" вместе со мной, — сказала Дакк. — Его звали Хама.
Клянусь, Тарко покраснел.
— Был? Ребенка звали Хама? — Я почувствовала что-то вроде паники. Возможно, это были материнские узы, которых еще не могло быть, страх за благополучие ребенка, о котором я только что узнала. — Он мертв, не так ли? Он умер там, в Тумане.
Варкин пробормотал: — Шаг за шагом, помните, энсин.
Дакк наклонилась вперед. — Да, он погиб. Он летел на "Санрайзе". Именно он запустил монопольную бомбу в рафинадную глыбу ксили. Ты видишь? Твой ребенок, Дакк. Наш ребенок. Он был героем.
Шаг за шагом. Я продолжала повторять это про себя. Но кают-компания словно завертелась вокруг своей оси.
II
На яхте Дакк я обогнула огромный борт "Факела ассимилятора". Рядом с нами дрейфовали медицинские машины, заливая каким-то герметиком огромные раны живого корабля.
Раненому сплайну позволили присоединиться к единственной в своем роде флотилии, обычным боевым кораблям. Живые звездолеты размером с город никогда не отличались изяществом, но я видела, что их движения были скоординированы, словно в огромном танце. Они даже прижимались друг к другу, как огромные рыбы, толкающиеся друг о друга.
