Осколки

— Я знаю.

— Так что придется нам торчать здесь до утра. Вдвоем. Угу.

Я нервно кусала губу, не зная, с чего начать разговор. Топь была неспокойна. Деревья тихо скрежетали, где-то там за мостом зловеще хлюпало болото, засасывая старые скелеты, и сумрачное небо, полностью закрытое черными тучами, мрачно зависало над нами.

— Кхм, Йен, — начала я. — Про то, что ты говорил...

— А, — он крякнул, — на это тоже не обращай внимания. У меня в башке че-то замкнуло, ляпнул, что в голову пришло, а теперь все нормально. Извиняй, девчонка, набаламутил. Но я ведь так полагаю, ты бы все равно отказалось?

— Естественно! — я неуверенно фыркнула. Поежилась.

— Холодно?

— Ага.

— Давай сюда.

Он обнял меня за плечи и прижал к себе. По моей коже словно пробежал электрический разряд, и я испуганно вздрогнула, молясь богам, чтобы Йен этого не заметил, но он, отвлеченный какими-то своими заботами, молча глядел на костер.

Я сглотнула. Ладони вспотели.

Я осторожно приподнялась на руках, сердце колотилось как заведенное. Прикрыв глаза, я подалась вперед, но стоило моим губам коснуться его, как Йен резко отстранился.

— Ты чего? — ошарашенно прошептал он.

— Что? Что не так?

— Так мы же только что обо всем поговорили, разве нет? Я сглупил, признаюсь. Даже так: я реально накосячил, но я ведь сказал тебе, что ошибся, и извинился!

— А теперь я тебе предлагаю!

— Нет!

— Почему?

Он сморщился и надавил на переносицу.

— Потому что, девчонка, это же... глупо!

Я молчала, стиснув зубы. Йен вздохнул, он успокоился и продолжил:

— Пойми, девчонка, любовь в корне бесполезна. Если ты богат, ты можешь все. Если ты влиятелен, у тебя есть власть и, соответственно, деньги. Если ты красив и умен, то легко добьешься всего, что надо, надо только приложить усилия. А что дает любовь? Пару мгновений удовольствия, эйфории, а потом непроглядный мрак. Мое к тебе влечение было ошибкой, проклятой шуткой гормонов, но теперь-то я излечился. Все. Конец.

Внутри меня бушевала буря. Вспомнить ту Ольху, которая существовала всего лишь месяцем ранее, так она бы никогда в жизни и не думала, что может полюбить такого человека, как Йен. Особенно если он — Волк, ее кровный враг. Но люди меняются. И я тоже изменилась не в лучшую сторону.

Я думала, что мой первый порыв быть с ним рядом — всего лишь защита, поиск своей выгоды, но сейчас, ощущая спиной стук его сердца, я запуталась. Теперь я не знала больше жизни до Йена, до всей этой долбаной каши с проводниками и монстрами — та часть моего существования осталась далеко позади, затянутая непроглядной дымкой времени.

Именно Йен меня вытащил, именно он показал мне другую жизнь, где я могу постоять за себя и беспокоиться только о себе, и пусть, может быть, вам это не кажется хорошим, но моя жизнь стала в разы лучше, в разы счастливее и светлее, даже если каждый чертов день мне приходилось рисковать задницей и сражаться с чудовищами.

Он был мне другом. Учителем. Товарищем. Я его ненавидела, даже убила, и вот теперь, кажется, люблю. А он отказался, хотя сам сделал первый шаг.

Я не могла признаться самой себе, но мой мир, кажется, перевернулся с ног на голову.

— Но может...

— Никаких "может", Ольха, — хрипло прервал меня проводник. — Между нами никогда ничего не будет. Я твой учитель, ничего больше. После того, как твое обучение закончится, я уйду, и мы больше никогда не встретимся вновь. Клянусь.

— Это все из-за Марианны?

— Нет. Теперь уже нет. Я, наконец, свободен, это все, чего я желал.

— Вот как, — едва сдерживая слезы, прошептала я, до боли вглядываясь в пляшущие язычки пламени.

— Именно так. Я твой учитель, ничего больше, — снова шепотом повторил он.

Горько усмехнувшись, я ляпнула:

— Это ты мне говоришь или убеждаешь сам себя?

— Не знаю. А теперь спи, и пусть тебе все покажется лишь глупым кошмаром.

Я послушно закрыла глаза и расслабилась в его объятьях. Мне почему-то вспомнился первый день нашего знакомства. Как давно это было!

— Я-то сплю, а ты будешь отгонять от меня крыс? — пробормотала я уже сквозь сон.

— Обязательно. Когда ж я этого не делал? Пока ты рядом, девчонка, я за тебя душу отдам, — он на секунду замолчал. — Ну, во второй раз у меня это, наверное, вряд ли получится...

— М-м-м?

— Не обращай внимания. Спи.

ИСТОРИЯ ПОСЛЕДНЯЯ. ОДИН

Йен

Кошмары — наше все, и к девчонке, оказывается, это правило относится тоже. Не сказать, чтобы я ее не жалел, но я все равно не мог ей помочь. Сейчас меня заботило совершенно другое.

Я едва не спалился, Холхост тебя дери! Она сидела рядом, я чувствовал ее дыхание и даже ощущал мерный стук ее сердца, и едва сдержался. А когда она меня поцеловала, у меня окончательно сорвало башню.

И пусть моя проклятая лапа исчезла вместе с обличьем Волка, когда я превратился, но запах никуда не пропал. Похоже, я действительно попал.

Уж не знаю, что там ей руководило, но она мне ответила! Как тринадцатилетний пацан с потными ладонями я обнимал ее все крепче и крепче, а сам что-то нес про то, что теперь свободен и больше ее не хочу. А ведь это было не так.

Я усмехнулся. Оценили, как я умею врать, да?..

Я осторожно поцеловал ее в макушку и на миг задержался, вдыхая мягкий запах ее волос. Зря она их каждый раз обрезает, так они выглядят нелепо и глупо. Как-нибудь ей скажу. А может и нет, какая мне теперь разница?

— Так, осторожно...

Я перенес вес ее тела на правую руку и медленно уложил ее на землю, стараясь не разбудить. Ее веки затрепетали. Я замер. Черт! Если она проснется, будет слишком много вопросов!

Вытащив из сумки на ремне маленький пузырек с толченым Эрином, я насыпал чуть-чуть серого порошка на ее верхнюю губу и пальцем придвинул горстку ближе к носу, тщательно проследив за тем, чтобы она его вдохнула.

Так, еще восемь часов времени мне обеспечено.

Я огляделся, спиной ощущая на себе тяжелый взгляд жаждущих хищников. Их сотни, и каждый из них ждал, пока я ее покину, тогда добыча окажется в их руках. Единственное, что ограждало девчонку от смерти — я.

— Итак, приступим ко второй стадии нашего хитроумного плана, — буркнул я. — Ну, охотничек, если твой способ не сработает, и она пострадает... — вздохнув, я продолжил: — Ты пожалеешь.

На душе было тяжко. И где моя ветреность и легкомыслие, которые столько лет спасали меня от Марианны? Холхост бы тебя побрал, девчонка!

— Это слабость, — снова забормотал я. — От слабостей надо избавляться. А что лучше всего избавляет от слабостей? Еще одна сделка!

Мне хватило половины секунды, чтобы обратиться. На одно мгновение мне показалось, что сейчас я брошусь прямо на нее, но я сдержался.

Я клонился над ней, мордой коснулся щеки и осторожно куснул за оголенную ключицу, оставляя красную вереницу отпечатков клыков.

— Вот и все, — я снова поднялся на ноги и натянул свою куртку, валяющуюся поодаль. Накинул капюшон и по привычке потянулся рукой к амулету, но потом вспомнил, что он теперь мне не нужен.

В Стране Кошмаров нет рассвета, здесь только тьма и смерть. Что ж, для ее обитателей эта задница мира вполне заслуженно подходит, но я бы предпочел напоследок глянуть на солнце.

— Вот и все.

Вернусь я живым или мертвым, я без понятия. Конечно, хотелось бы еще пожить в этом долбаном мире, однако выбирать не приходится. Судьба — такая странная штука. Вроде творишь ты ее сам, а в конце все равно получается фигня.

Одно я знаю точно: мое "долго и счастливо" я пропил лет эдак семь назад, когда только стал самостоятельным проводником.

Я поправил на поясе серп, закрепил на запястьях оба ножа и на всякий случай приготовил специальный ядовитый дротик, заодно зарядив и пистолет. Конечно, ничто из этого мне не поможет, но свои клыки и когти я решил оставить напоследок.

Снова громыхнула молния.

Пора. Стая ждет.

* * *

"— Ну, дружочек, одним соком ты явно не отделаешься.

— Пей, что дают.

— Фу, как грубо. Сейчас я обижусь и уйду!

— Забыл? У нас был договор, Волк, и ты не в праве его нарушать.

— А еще и скучный. Как ты вообще живешь?

Хруст суставов. Глаза горят огнем, а черный камень на перстне угрожающе переливается молниями, и мрак вокруг него все сгущается. Надо бы быть поосторожнее. Но уже плевать.

— Лучше скажи: ты все понял?

— Лучше скажи: ты все сможешь?

— Да.

— Да. Итак, давай еще раз уточним кое-какие детали. Я должен отправиться в долбаную Страну Кошмаров, где на каждом шагу живут гребаные монстры, единственной целью всей жизни которых является поедание таких придурков, как ты, и найти свою стаю, так?

— Именно.

— Погоди-погоди. Стаю, которую убили, так?

— Так.

— То есть они меня даже не узнают, даже не учуют, потому что мне типа нельзя обращаться, и все равно я должен к ним подобраться?

— Да.

— Угу. И я должен их отвлечь, пока ты готовишь за километр от меня какую-то ловушку, а потом загнать их туда? Реально?

— Да.

— И потом ты сдашь меня Проводнице. Зашибись. Какой мне толк тебе помогать?

— Во-первых, совесть, — я прыснул. — Во-вторых, долг, — я хохотал под столом, истерично херачась лбом об пол. — В-третьих, вина, — вот тут я уже задыхался от смеха. — В-четвертых, я мог тебя убить, но сохранил жизнь.

— Это уже твой ляп, чувак, я тут не при чем, не гони.

— В-пятых, та девчонка, которая все время таскается рядом с тобой. Как глупо, Волк, к кому-то привязываться в твоем-то положении.

— Не называй меня Волком, хватит.

— Значит, ты согласен?

— Чую я, мне все никак не терпится вернуться на Ледяную Пустошь... Естественно, я согласен!"

А время все шло. Естественно, в Стране Кошмаров нет никакого времени, но сидеть тут в полном одиночестве и тишине и ждать, пока эти уроды клюнут на приманку, мне уже порядком надоело.

Вдалеке раздался волчий вой.

— Долго же вы перлись...

Я ступил на шатающийся деревянный мост. Глянул в пустоту, разверзшуюся подо мной, и сглотнул от страха. Один неверный шаг, и я буду падать бесконечно долго, и если не сдохну от последующего приземления, то уж от голода и жажды точно.

На другом краю пропасти показались огромные волчьи силуэты, и их серая шерсть ярко поблескивала серебром во тьме.

Они рычали, переругивались друг с другом и громко клацали челюстями, пожирая меня своими желтыми глазами, но никто из них ступить на мост не решался.

— Какие же вы идиоты, — буркнул я и выстрелил. Пуля угодила в ближайшую ко мне тварь. Волк взвизгнул и рухнул на брюхо, громко скуля, и тогда только они снова ринулись за мной.

— Вот это уже другой разговор.

Усмехнувшись, я развернулся на каблуках и побежал.

Я перемахнул через заросли крапивы. Шлепнулся на бок, кувыркнулся и припустил в сторону большого серого озера, от которого даже отсюда шманило водорослями и спертой застоявшейся водой.

Я прыгнул. Перелетев через торчащее из земли острие копья, я вытащил из мешочка на поясе горсть перца и от души сыпанул его на землю, тщательно присыпав землей.

Из кустов выскочил первый Волк.

Я коротко взмахнул серпом и надвое рассек ему голову. Костяным ножом закончив дело (мозги, оказывается, еще могут и лопаться!), я отскочил в сторону, уворачиваясь от еще одной рычащей когтистой твари, и снова побежал.

На этот раз я молчал. Каждое сказанное слово сбивает дыхание, и если я сейчас хоть что-нибудь ляпну, то не факт, что смогу его восстановить, и тогда мне точно кранты. Звери всегда быстрее и сильнее человека. Им хватит одного взмаха массивной лапы, чтобы снести мне башку, или одной секунды, чтобы откусить мне сей же дражайший предмет.

Вдруг справа высунулась призрачная голова грезы.

Я подпрыгнул, извернулся, сунул ей в рот пачку соли и развернулся, проводя наискось серпом и подрезая одному из моих преследователей нос.

Краем глаза я отыскал едва заметную веревку, привязанную к одному из этих мертвых иссиня-черных деревьев. Я кинулся к ней, перехватил пальцами и изо всех сил рубанул по узлу.

В ту же секунду неведомая сила подхватила меня вверх и закинула на усеченный утес с плоской круглой вершиной, обдуваемой всеми промозглыми ветрами Ледяной Пустоши.

Я глянул на мост. Последняя группа Волков — запоздавшие — уже почти преодолели пропасть и выходили на землю. Я чертыхнулся и вытянул из кармана обгоревшую деревяшку.

— Ну, сволочь, лишь бы сработало, — я глянул на огрызающуюся стаю. — Иначе мне кабзда...

Деревяшка хрустнула. В ту же секунду хлипкий мост, по которому передвигалось десятка два моих "собратьев", треснул и без лишних телодвижений рухнул в пропасть, унося с собой огромные серые тела.

— Есть!

Я хряпнул каблуком наглый нос, сунувшийся к моей руке. Рубанул ухо, отрезал одному из тварей коготь, оставил свой железный клинок в глазу очередного зверя и отскочил назад.

На ноге виднелась пара глубоких царапин, штанина изорвана.

Я медленно выдохнул, восстанавливая дыхание. Отбиваться дальше от сотни таких, как я, не имеет смысла, остается только придерживаться плана и загнать их в ловушку.

— Ну же, твари, кто первый, а?

Усмехнувшись, я свесил ногу вниз.

— Оп-па! — я с хохотом убрал ее обратно, заодно щелкнув Волка по носу. — Иди сюда, мразь, давай! Что, не можешь достать? А если так?

Я отошел на противоположный край. Они притаились. Я прыгнул.

Ощущение свободного полета захватывало. Я чувствовал себя так, будто, наконец, освободился от всех забот, и остался только благословенный полет. Я принадлежу воздуху, воздух принадлежит мне, и в мире нет больше никого. Ни Марианны, ни Ольхи, ни всяких охотников, которые тыкают тебе в нос твоими недостатками, хотя сами творят не меньше зла, и, конечно, нет этой старухи с клюкой, которая уже ждет меня на пороге.

Я на несколько секунд закрыл глаза и почти позволил Стране Кошмаров забрать себя с потрохами, но вовремя очнулся и в следующую секунду мягко приземлился на четыре лапы.

Я сплюнул — теперь уже в обычном облике — и снова побежал.

До озера оставалось минут двадцать пути, и я прибавил ходу. Рычание и собачий визг за спиной заставляли мое сердце биться с удвоенной скоростью.

Ноги неимоверно болели. По ступням разливалось тяжесть, и каждый шаг отдавался резким хлюпаньем крови. Черт!

Я оступился. Свалился на бок и прокатился так еще метра два. Стал судорожно подниматься, но не успевал: я ощутил, как вздрогнула земля, когда один из них бросился на меня.

Я развернулся. На пять секунд в воздухе схлестнулись два волчьих тела. Они раздирали друг друга когтями, клыки впивались в шею, отрывали от кожи огромные рваные куски, и кровь лила фонтаном.

Я снова обратился.

Развернувшись на каблуках, я добил сверху полудохлого Волка серпом и захромал дальше, озираясь каждую секунду. Не успеваю!