Кроме того, на прошлой неделе Артём наведался в охранно-детективное агентство. Сам не понял, зачем — в способности частных детективов он не верил. Это в произведениях Чейза и Гарднера они любые узлы распутывают, а в жизни, не говоря уже о российской реальности, им на этих узлах — только вешаться. Вместе с заказчиками. Несмотря на подобные настроения, в агентство он все-таки зашел. Наверное, для очистки совести, дабы не корить себя впоследствии, что упустил какие-то пути и средства отыскания Настиных убийц.
Встреча с сотрудником агентства подтвердила сомнения в способности частных детективов оказать существенную помощь в обнаружении убийц. Опрятный молодой человек в строгом костюме признался Стрельцову, что, в соответствии с отечественным законодательством, частным детективам строго запрещено заниматься деятельностью даже отдаленно напоминающей розыск преступников. В епархию милицейских оперов они залазить права не имеют. За неверной женой проследить или пропавшего когда-то родственника найти — это без проблем, а лиц, подозревающихся в совершении тяжких преступлений, извините, закон не позволяет.
И, вообще, основной хлеб агентства — охрана, а непосредственно детективной деятельностью они почти не занимаются, поскольку клиентуры нет. Молодчик в костюмчике намекнул Артёму, что они могут как максимум за отдельное неофициальное вознаграждение пройтись по старым оперским связям и добыть информацию по интересующему уголовному делу. Предложения подобного толка Стрельцова однозначно не устраивали, но сообщать свое мнение молодому человеку он не стал, а лишь сказал, что все обдумает, и если понадобится, то обратится за помощью. Мало ли что...
На том и расстались.
Нужно было бы еще что-нибудь предпринять, проявить активность — бездействие, как свое собственное, так и прокуратуры с милицией, просто убивало, уничтожало душу, медленно и со вкусом. Казалось, что руки чешутся, настолько хотелось схватить топор или нож и погнаться за подонками. Однако за кем гнаться? Ответ отсутствовал, и Стрельцову оставалось лишь скрипеть зубами, лелея надежду на некоторые подвижки в расследовании.
Удивительно, но надежды, обычно — напрасные, на сей раз оправдались. Оправдались сегодня...
Следователь огорошил Артёма целой серией нежданных откровений, пусть бездоказательных, пусть в статусе смутных подозрений и предположений, но оттого еще более ценных. Полученная информация все изменила и основательно перетряхнула мозги. Сразу стало понятно, в каком направлении двигаться, что предпринимать. Самой аппетитной и привлекательной для первоначального 'прощупывания' — пардон, за почти 'голубую' формулировку — выглядела фигура господина Величева. Да что там — единственно верной. Даже думать нечего: нужно с него 'сезон охоты' открывать. Хотя бы по тому основанию, что его легче прочих найти. Когда Данилец показывал ему фотографии, Артём постарался запомнить все лица, но физиономия Величева, то ли ввиду наиболее частого демонстрирования, то ли по иным причинам, в память врезалась основательно. Так и стоит перед глазами.
И еще есть нюанс: на место жительства Величева следователь отнюдь не тонко и весьма прозрачно намекнул, а вот про адреса и явки остальных бандитов — Ваулиных, Агеевых и прочих Нигматуллиных — умолчал. То ли не соизволил, то ли просто не обладал соответствующей информацией. И в каких 'шанхаях' искать злодеев прикажете?
А вот дом номер сорок семь с литерой 'А' на улице Декабристов возле магазина 'Богемское стекло', о котором упомянул Данилец, Стрельцову был знаком. Названная десятиэтажка, дай бог не ошибиться, имеет один подъезд. Вполне в духе современной архитектурной мысли градостроительства — строители вынуждены экономить на горизонтальных площадях за счет вертикальных, поскольку каждый участок земли в городской черте стоил несусветно дорого. Что существенно упрощает задачу по отысканию.
И ломать голову над порядком действий нет необходимости, все лежит на поверхности. Проследил за подъездом, дождался пока человек с характерной физиономией, что красовалась на фотографии, домой вернется или, наоборот, обитель покинет, узнал и... дальше по обстоятельствам. Что именно он будет делать, когда Величева встретит, Артём еще не определился. То ли разговор завязывать, то ли дальше за ним следить, то ли...
Размышлять о дальнейших своих поступках не хотелось. Будет день, и будет пища. Вот попадется Величев на глаза, там и посмотрим, сориентируемся по обстановке. А на глаза он попадется, деваться ему некуда, подъезд один, не пропустишь. При условии, что тот вообще дома появляется. А то, не приведи господь, уехал куда-нибудь...или еще что случилось.
Стрельцов поймал себя на парадоксальной мысли, что боится, как бы с бандитом, одним из вероятных Настиных убийц, любому из которых он готов горло перегрызть, чего не стряслось. И желает ему избежать смертельно опасных неприятностей. Нет, не в глобальном плане, а лишь на ближайшее время. После того, как он Величева увидит и... словом перемолвится, пусть мерзавца хоть трамвай переезжает, хоть бетономешалка — Артём возражать не станет. Даже поприветствует такой акт гуманизма и человеколюбия. Но исключительно после...
Тарелка незаметно опустела, семга вкупе со сливками и гарниром перекочевала в потяжелевший живот, по телу разлилось приятное тепло, словно по пищеводу тек не вполне заурядный чай, а дорогой французский коньяк. Стрельцов взглянул на дисплей сотового телефона и удивился тому, насколько быстро время пролетело — в кофейне он уже два часа 'загорал'. Информацию, полученную от следователя, он переварил, рыбу с салатом пережевал, а план дальнейших действий в голове так и не родился. Если не считать планом вышеупомянутое намерение установить наблюдение за единственным подъездом дома номер сорок семь 'А' с целью, выражаясь казенным языком, обнаружения и опознания Величева.
— Хороший план! — вслух похвалил себя Артём и громко расхохотался: — Ха-ха-ха! И главное, ха-ха, продуманный и детальный! Ха-ха-ха!!
— Что-что?!— нервно осведомился нависший над плечом Стрельцова и прекрасно расслышавший его реплику официант. Беспричинный истерический смех клиента слегка напугал парня. Бедолага, наверное, усомнился в психическом здоровье посетителя или заподозрил его невесть в чем. Неудивительно, учитывая непонятную смешливость и значение слова 'план' на криминальном жаргоне. Официант на всякий пожарный отодвинулся от столика подальше. Кто их этих психов-наркоманов разберет, смеется, смеется, а потом подскочит и пырнет вилкой в бок.
— Ничего, это я сам с собой... — поднятием раскрытой ладони Артём успокоил парня .— Счет принесите, пожалуйста.
Дождавшись, когда официант сбегает за 'книжечкой' с чеком внутри, пристроит ее на краешке стола и благовоспитанно удалится, дабы не висеть над душой в ожидании щедрых чаевых, Артём еще раз повторил:
— Отличный план, — уже тихонько и без громогласного хохота. И без того официант искоса поглядывает.
Наличие даже одного единственного и неповторимого пункта в его плане Артёма не смущало — вчера он и этим похвастаться не мог. И позавчера, и неделю назад, и две. А сейчас хоть свет впереди забрезжил, какой-то смысл появился... в существовании.
Есть конкретная задача: организация наблюдения, да что уж греха таить — слежки за домом сорок семь 'а'. Жаль, что следить за подъездом придется самому — никому столь пикантную работу не поручишь. Понятно, что профессионалы справились бы с подобной задачей быстрее и эффективнее. Те же частные детективы, например, пусть мнение Стрельцова о современных российских Холмсах после визита в агентство упало ниже уровня подвала. Однако исходный материал для них отсутствовал. Физиономию-то 'бригадира' Артём хорошо запомнил, однако разжиться фотографией Величева у следователя не сумел. А без фото привлекать специалистов было глупо. Мысленный портрет ведь не составишь. Художественным талантом бог не наградил.
А может, и к лучшему.
Лишние люди, лишние глаза, лишние рты. Рты, которым свойственно открываться не только для поглощения пищи, разнообразных жидкостей и воздуха. Нет, посвящать кого бы то ни было в подобные дела не стоит, слишком они деликатные. Как говаривал устами Леонида Броневого милашка Мюллер: 'Что знают двое, знает и свинья'.
Мало ли что...
К тому же осуществление наблюдения за подъездом собственными силами — это еще и возможность развеяться. Последний месяц свободного времени у Артёма было в избытке. Бизнесом не занимался, формально прикрываясь больничным листом, а если неформально и откровенно — просто не хотелось. Против работы он ничего не имел — как раз в каждодневной рутине бизнеса на разные дурные мысли времени обычно не хватает, а вот посещать офис, общаться с компаньонами и с сотрудниками фирмы желание отсутствовало. Выслушивать соболезнования, ловить сочувственные взгляды, играть роль объекта досужих сплетен в духе: '...представляешь, у него жену зарезали и самого чуть не убили, ужас какой!..' Стрельцов не рвался. Пусть обсуждают, валят в кучу факты и предположения, придумывают, охают и ахают, но без него.
Вместе с тем и заполнение досуга стало огромной проблемой. Образовавшийся переизбыток свободного времени застал Артёма врасплох, и он ума не мог приложить, чем заполнить внезапно удлинившиеся дни.
По причине нездоровья, как физического, так и морального, активный досуг его не вдохновлял. Неактивный, впрочем, тоже. Встречаться с друзьями не тянуло, коньяк и водка не лезли в горло, от компьютерных игр тошнило, а читать книжки не получалось. Чтобы хоть чем-то заняться, он целыми сутками шатался по городу или валялся на диване, тупо уставившись в телевизор. Опустевшая квартира навевала похоронное настроение и казалась несвоевременно построенным склепом, в котором поселились скорбь и тишина. Почти кладбищенские. И как бы Стрельцов не добавлял громкость звучания телевизора, тишина и скорбь не исчезали. И он вкушал их без запивки.
Особенно тяжко приходилось вечерами. Поздними вечерами...
Когда жгучее летнее солнце склонялось к горизонту, а пейзаж за окном терял яркость и контрастность, облачаясь в сероватую размытость, накатывала такая безысходность, разбавленная страхом, что...руки тряслись. Сумрак просачивался внутрь, разъедал душу, растворялся в крови. А в голову лезли столь темные и странные мысли, что у Артёма возникли опасения за собственный рассудок. Опасения, с точки зрения 'Стрельцова утреннего', небезосновательные, поскольку некоторые аспекты поведения 'Стрельцова вечернего' в рамки здравомыслия укладывались плохо. Смешно сказать, Артём начал бояться спальни. Он туда и днем заглядывал не без содрогания, несмотря на то, что уборщицы из специализированной фирмы отдраили ее до блеска, но вечером, когда темнело, даже находиться рядом с этой комнатой не мог. Ему чудилось, что если он откроет дверь в спальню, то увидит, как на покрывале проступают кровавые кляксы, а по стенам мечутся кривые изломанные тени, одна из которых — Настина.
И хоть говорят, что настоящие сумасшедшие в своем психическом здоровье уверены, а сомнения — удел нормальных людей, но данный постулат звучал для Артёма неубедительно.
Поэтому слежка будет весьма кстати. Особенно если растянется до темноты, а интуиция подсказывает, что растянется. И не только до темноты, а на несколько дней.
За время переваривания информации и пищи в 'Кофейне' погода в очередной раз изменилась. Молочные облака снова налились свинцом, и заморосил мелкий и противный дождик.
Зонт, как назло, остался в машине. А до нее не близко: метров триста прыгать по ручейкам и лужам. И главное — настроение не то, чтобы под дождем скакать.
Чертыхнувшись и сплюнув от досады на газон, Артём рванул по тротуару. Не галопом — не позволяли состояние здоровья и возраст, но и не трусцой. Мелкой рысью.
Все равно вымок основательно. А во что превратились в результате скачков по залитому водой асфальту джинсы, лучше умолчать. Назвать их мокрыми и грязными было бы неправильно, джинсы превратились в превосходный аналог половой тряпки, которую только что извлекли из ведра и не отжали.
Увидев родное авто в пределах прямой видимости, Стрельцов поддал жару, переключив скорость на аллюр. Но не добежал. Идущая впереди него женщина с большим красным зонтом, которую Артём уже почти миновал, неожиданно шагнула вправо, и... Стрельцов свернуть не успел. Остановиться тоже. Притормозил, но тротуар оказался слишком скользким.
И случилось легкое столкновение. Артём зацепил плечом локоть женщины, и огромный алый зонтик смачно плюхнулся в лужу, а следом за ним, не удержавшись на запястье, рухнула сумочка, изрядно забрызгав и хозяйку, и Стрельцова. В результате столь подлого неосмотрительного поступка сумочки, юбка женщины стала подобием Артёмовых джинсов. Жалким, но все же подобием. А вот одежду Стрельцова новая порция дождевой влаги и грязи не испортила. Портить уже было нечего.
— Ети вашу маму! — интеллигентно прокомментировала события пострадавшая от столкновения дама, сделала микроскопическую паузу и добавила парочку менее приличных оборотов.
Восхитившись красотой слога, Артём слегка сконфузился и полез в лужу за дамскими аксессуарами. Освобожденные из водного плена предметы он протянул хозяйке:
— Извините, пожалуйста.
Зонтик в силу своей конструкции, обусловленной функциональным назначением, пострадал незначительно, а вот сумочке досталось изрядно. Вода стекала с нее потоками. И извергалась из внутренностей. Ткань сумки даже не намокла, а пропиталась влагой до последней нитки. О том, что стало с находящимися внутри вещами и — спаси и сохрани — документами или деньгами — подумать было страшно.
— Извините?!— нервно воскликнула женщина, вырвала сумочку из рук Стрельцова, не обратив внимания на зонт, наклонила ее и расстегнула замок. Сумочка выплюнула заключительную партию мутной жидкости, а вместе с ней в лужу полетели пластмассовые цилиндрики, наверное, косметика; то ли помада, то ли тени. Артём бросился их подбирать.
— Извините?! — повторно возмутилась 'пострадавшая'. Она не смотрела на Стрельцова, а, низко наклонив голову — длинные черные волосы рассыпались и скрыли ее лицо от посторонних взоров, — копалась в недрах сумки и что-то там ощупывала. — Вы видите, что сделали?!
— Простите, я не специально. — Артём собрал косметические прибамбасы, обтер их о свой рукав, забыв о том, что тот довольно сомнительной чистоты и еще более сомнительной сухости, и отдал хозяйке.
Проигнорировав извинения, женщина сунула косметику в боковой карман, оттуда же извлекла тонкие круглые очки, водрузила их на переносицу и продолжила изучение недр ручной клади. Стрельцов стоял рядом столбом, держа наперевес вызывающе красный зонт, и наблюдал за процессом. И ощущал себя... исключительно дурацки. Через полминуты он сообразил поднять зонтик над головой женщины, чтобы он укрывал хозяйку от дождя, однако благодарностей не дождался. Впрочем, и не ждал.
Наконец осмотр внутренностей сумки завершился, и женщина облегченно выдохнула:
— Слава богу!..
