— Прости! — пытаясь откашляться сдавленно произнесла Учиха, плачущая от собственного бессилия.
— Ничего страшного... Я же сказал, зря ты пришла, — Рин хотела сказать столь многое, попытаться оправдаться, ободрить Наруто, убедить его в том, что она правда способна принять его со всеми недостатками, и в то же время, все слова застревали у неё в горле. Почему-то, именно сейчас она вспомнила, зачем изначально пришла сюда.
— Я ведь... Кха... Хотела сказать... Саске передал, что сюда идёт Мей. Вроде, если ты будешь вежлив и попросишь прощения, дела могут пойти на поправку.
— Вот и хорошо. Мне осточертело сидеть здесь,
— Ещё, он просил тебя надеть это, — Рин откуда-то достала наручники и бросила их Богу, который насмешливо на неё уставился. — Просто, чтобы Мей думала, что тебя здесь держат, как настоящего заключённого...
— Если у вас с Саске двусторонняя связь, передай ему, что если меня не освободят по-хорошему до завтрашнего утра, я выйду отсюда сам, и плевать мне, сколько из-за этого начнётся войн. Теперь, мне всё равно, — настрой джинчурики сильно изменился, и Учиха чувствовала свою вину из-за этого, от которой хотелось как можно скорее скрыться. — Рин, а ты правда хочешь быть похожей на меня? — девушка неуверенно кивнула. — Тогда, ты действительно глупая девчонка. Даже я не хочу быть похожим на себя...
Ничего больше не сказав, брюнетка покинула комнату, а Наруто защёлкнул наручники у себя за спиной, которые для него чувствовались, как тоненькая ниточка вокруг рук, чтобы не оборвать которую, приходилось даже прикладывать усилия.
— "Поцелуй меня... Нет, ну, это просто замечательно! На бис, блять!", — Курама почему-то отреагировал крайне бурно. — "Мало этого, ты себе ещё и губы надкусил! Мазохист чёртов! Ты же сохнешь по этой Учихе, так зачем её от себя отталкивать?", — Наруто не ответил биджу и прикрыл глаза, притворяясь, что он спит. — "Тс! Не хочешь говорить, как хочешь... Главное, не облажайся сейчас с Мизукаге. Сделай всё как надо и выйдешь на свободу, и умирать никому не придётся. Хотя, лично меня и другие варианты устроят. В конце концов, мы теперь оба постоянно голодны".
Примечание к части
Глава много раз переписывалась, велика вероятность ляпов. Ещё раз, простите за такую задержку. Последние две недели выдались загруженными. Кстати, 17 ноября у меня был день рожденья)
Псы. Часть 2
Глава прямо пышет ненавистью к Мей, содержит много мата и Наруто здесь иногда дико бесит.
Мизукаге появилась, к моменту, когда у Узумаки уже затекли руки от перекрывающих кровоток наручников. Не меньше минуты она простояла без движений, смотря на Узумаки и то и дело меняясь в лице, переходя от скорби и горя к ненависти, агрессии. В итоге, она задержала дыхание и, похоже, мысленно посчитала до десяти, после чего, подошла к блондину. Наруто стоило невероятных усилий подавление смеха, который норовил вырваться из груди, пока Теруми кусала губы и пыталась себя пересилить.
— Не спишь, пёс? — от такого обращения к нему, Узумаки широко раскрыл глаза, что послужило ответом на вопрос Мей. — По-моему, тебе такое прозвище подходит. Бешеный пёс, загрызший двух самых близких мне людей. Только пены изо рта не хватает, чтобы люди знали, что к тебе не стоит приближаться.
— Ненавижу собак, — "И зачем я это сказал? Мне перед ней нужно извиниться, а не делиться предпочтениями домашних животных. Давай же, извинись перед ней. Это не так уж сложно. Это разумней всего". — ...Госпожа Мизукаге, словами не передать, как мне жаль. Произошло чудовищное недоразумение, из-за которого пострадала как Ваша сторона, так и моя.
— Думаешь, извинения что-то изменят? Ты понятия не имеешь, какую боль мне причинил, — "Это тебе, думаешь, больно? Рин... Её выражение лица... Она не должна была увидеть меня таким. Я в этой ситуации такая же жертва, как и ты, тупая пизда с ушами". — Ао и Чоуджиро были самыми близкими мне людьми, а теперь, из-за тебя, я обречена на одиночество.
— Мне жаль, — Наруто попытался вложить как можно больше сочувствия в свой голос, взгляд, выражение лица. Любой человек, не знакомый с ним лично, поверил бы в эту маску, но для Мей, этого оказалось недостаточно.
— Ты это уже говорил. Но ты, как всегда, неискренен, бесчестен и коварен. Если бы ложь могла искупить грехи, ты бы, наверное, стал святым, но, меня интересует правда. Я хочу знать, почему? Зачем ты это сделал? Я бы поняла, если бы ты просто хотел убить, а ты... Ты их съел. Что... ты за больной ублюдок такой?
— Я себя не контролировал, — Узумаки начало надоедать то, что ему снова и снова приходится объяснять одно и то же.
— Да-да, это я уже слышала, но, всё равно, зачем было пить их кровь? — вопрос, заставляющий пошевелить извилинами. Наруто потупил взгляд, ища в своей голове ответ, а найдя его, улыбнулся, осознав, насколько он простой.
— Это же элементарно. Потому что хотел есть.
— Что?.. — у Мей отвисла челюсть. — Н-но это же люди!
— Таков уж теперь мой мир. И похоже, он ещё не скоро измениться. Если я проголодаюсь, найду кого-нибудь и съем, иначе, сорвусь, и жертв будет больше. И так каждый день... Я не могу это контролировать. Такова жизнь Бога Крови.
— Ничего не понимаю.
— И не поймёте. Пытаться вникнуть во всё это, для Вас, всё равно, что собирать мозаику, не имея при этом нужных пазлов. В любом случае, на вопрос я ответил. Я понимаю, Вам вовсе не извинения мои нужны. Вам нужна моя смерть. Но, проблема в том, что этого я дать Вам не могу.
— На самом деле, можешь, — с довольным выражением лица, Теруми достала серпоподобный кинжал и смахнула с глаз набежавшие слёзы. В этот момент, Наруто скрипнул зубами и едва не разорвал наручники, но, всё же, сдержался. — В данный момент, Саске — единственное, что удерживает меня от того, чтобы вонзить этот кинжал тебе в сердце... Он действительно хороший друг. Так яро тебя защищает... Ты такого друга, на мой взгляд, не заслуживаешь.
— Держите своё мнение при себе, — Мизукаге не догадывалась, какую ошибку она совершила, заговорив о Саске в подобном духе. "Не теряй голову. Терпи, она скоро успокоится и наконец-то заткнётся". — Слушайте, я уже извинился, чего ещё Вы от меня хотите? — Теруми, вместо того, чтобы ответить, засмотрелась на лезвие и провела по нему пальцем, проверяя, насколько он остр. На её пальце моментально появился порез. — Я с тобой разговариваю, Буферелла!
— Как ты меня назвал? — у Мей на лбу запульсировала венка.
— Избавь меня от своего лицемерия! Мы оба прекрасно понимаем, что ты решила, убивать меня или нет, задолго до того, как зашла в мою камеру! Так стисни же зубы, уйми желание толкать речи, и осуществи задуманное... Вернее, попробуй.
— Ха, — ухмылка появилась на лице Мизукаге. — Уже лучше. Злись, кричи, покажи, что скрывается под маской лжи. Ты ведь и не думал раскаиваться, так? — Мей опустилась к джинчурики и приставила клинок к горлу блондина, глядя на него горящими от злости глазами, а Узумаки был столь же холоден, сколь она горяча в своём настрое. Они смотрели друг другу в глаза, долго, словно пытаясь прожечь друг в друге дыры.
— Ну, давай. Попробуй. Я тебя умоляю. Только дай мне повод, и я удавлю тебя своими руками.
— ...Нет, — на миллисекунду Мей заставила Бога Крови испытать истинное удивление. — Я хочу, чтобы ты запомнил этот момент. Момент, когда у меня был шанс тебя прикончить, но я этого не сделала, — Теруми встала и начала отходить от Наруто, пока тот смотрел ей в спину и боролся с желанием прикончить её. Он понимал, что нельзя этого делать, но, вопреки здравому смыслу, им овладевал слепой гнев. И он знал, в чём причина. Своим отношением к нему, высокомерием, одержимостью Саске, она напоминала ему не безызвестную Харуно. Чуть ли не первого человека, которого Наруто захотел убить. — Я сообщу феодалам, через пару часов тебя освободят. Потому что я не такая, как ты. И даже после того, что ты сделал, я готова найти в себе силы и простить тебя. Потому что я человек, а ты монстр... Живи с этим
— Господи, ебливая стерва, заткнись! Заткнись, заткнись, миллион раз заткнись! Ты "простила" меня, только потому что Саске тебя об этом попросил! — "Нет-нет-нет, остановись, замолчи". — Потому что ты грязная, похотливая, слабая на передок потаскуха, жаждущая получить большого и толстого от Учихи с красивыми глазками. Такая же, как Сакура. А Сакура сыграла в ящик, после того, как попыталась забрать Саске себе, — "Всё, нужно заткнуться! Я в одном слове от того, чтобы довести её до нервного срыва! Саске будет в бешенстве, если я провалюсь сейчас!".
— Я не Сакура. Саске-кун будет моим, и я помогу ему понять, что ты ему не нужен. Наверное, это будет не так уж сложно, я слышала, что Рин-чан уже поняла, что тебя нужно бояться, а ведь она была в тебя влюблена. Думаю, Саске нужно лишь чуть-чуть подтолкнуть, — если остатки благоразумия Наруто в этой ситуации можно сравнить с сдерживающим его хрупким стеклянным куполом, то сейчас комнату наполняет звон разбитого стекла. Ещё немого, и Мей бы ушла, и всё бы завершилось здесь и сейчас, вполне удачно, но Наруто не смог удержать язык за зубами.
— ...Они горят, — Мей обернулась, в недоумении, а губы Узумаки растянулись в широкой ухмылке. — Ао и Чоуджиро. Их души горят в Аду, с того самого момента, как я выпил их кровь. Оскорбляя меня ты ухудшаешь их положение.
— Ты лжешь!!! — глаза Мей, казалось, сейчас выпадут из орбит. — Ты никакой не Бог, и ты не мог отправить их в Ад!
— Думаешь?! — мгновенно глаза джинчурики почернели, и он начал водить взглядом по Мизукаге, словно читая книгу. — У тебя было шестнадцать любовников, а случайных связей в разы больше! Рано же ты поняла, что главный талант куноичи у тебя между ног, учитывая, что экзамен на чунина ты прошла по блату, через постель! Да ты же каждого мужчину бросала, потому что думала, что найдёшь себе кого-то получше, эдакого принца на белом коне! Знаешь, на кого ты похожа в этом своём стремлении к идеальному мужику?! На ёбанную деревенщину! Ёбанную в буквальном, блять, смысле! Думаешь, такая как ты, Саске нужна? Ведь сейчас он — твой идеал, и это о нём ты думаешь по ночам! На тебе ведь и сейчас развратно-красное нижнее бельё, а ведь в траурное положено облачаться полностью! Как же должно быть невыносимо быть тобой, быть достаточно умной и сильной, но при этом полностью подчиняться желаниям своей грязной щели!
— ЗАМОЛЧИ!!! — Мизукаге ринулась к Узумаки, выставив вперёд кинжал, направляя его на грудь парня. Он не уклоняется, даже не думает об этом, и продолжает смотреть в глаза обезумевшей от ненависти женщины до последнего мига. Самодовольная ухмылка появляется на лице Теруми, и кинжал вошёл в грудную клетку джинчурики, как в ножны. Несколько секунд, Наруто продолжает смотреть в глаза уже ликующей Теруми неподвижно, но вскоре, начинает происходить нечто странное. Образ Наруто как бы расплывается, меняются его черты лица, телосложение, одежда, и спустя пару секунд, перед Мей лежит уже совершенно незнакомый, убитый ей человек. Но и на этом всё не заканчивается, тело неизвестного вспыхивает и пламя мгновенно пожирает его, не оставляя никаких останков.
— Моя очередь, — прозвучал голос джинчурики у Мей над ухом. Едва та обернулась, и Бог Крови с силой ударил её в щёку. Теруми вскрикнула от боли и неожиданности, отшатнувшись от парня, но Наруто схватил её за руку, и на мгновение, земля ушла у них из-под ног, комната закружилась в каком-то вихре и исчезла.
Несколько секунд свободного падения в кромешной темноте, и Мей упала на сырую, чавкающую землю. В темноте, она не могла разглядеть Узумаки, хотя всего секунду назад он был рядом с ней. Воздух стал в разы горячее, запахло гарью.
— Что ты сделал?! — Теруми была уверена, что Узумаки ответит ей. — Использовал какое-то гендзюцу?! В какую больную игру ты со мной играешь?!!
— Я вовсе не играю с тобой, — голос Кровавого Бога донёсся со всех сторон одновременно. — На самом деле, это вы, люди со мной играете. Я вам всего лишь подыгрываю.
— Что за бред?! Зачем ты использовал на мне гендзюцу?! — на самом деле, её больше интересовало, почему Наруто её не убил, но гордость не позволяла спросить.
— Это не гендзюцу. Это мой личный мир, и я хочу кое-что тебе показать, — неожиданно, плавно зазвучала музыка. Незнакомая Теруми музыка, как и голос Наруто, доносилась отовсюду, а когда зазвучал тенор*, всё вокруг осветил оранжевый свет. Мей обнаружила себя под свинцовым небом, на небольшом островке земли, который, похоже, парил в воздухе, а где-то там, внизу, за пределами этого островка, судя по запаху, горело пламя, от которого и исходил свет. Наруто стоял в метре от неё, увлечённо дирижируя в такт опере, не уделяя Мизукаге особого внимания.
— Так... Где мы? — с момента, когда клинок не оставил на Наруто никаких ран, паника Мей шла по нарастающей.
— Сама посмотри, — не отрываясь от своего занятия сказал блондин. Мизукаге подошла к краю резко обрывающегося островка и взглянула вниз, за его пределы. Ей открылся вид на потрясающую своим размахом и жестокостью: тысячи истощённых, скованных людей, объятых пламенем и истязаемых великанами в чёрных доспехах. В недопонимании, женщина переводила взгляд то на Наруто, то на царившую всюду бесконечную пытку, и она невольно заметила, что складывается такое ощущение, словно Узумаки не оперой дирижирует, а всем этим пугающим миром. Инквизиторы в чёрном, режущие, истязающие и прижигающие, и грешники, стенаниям которых не было конца, всё это — лишь инструменты Кровавого Бога, исполняющие безумную музыку.
— Ад... — Мей сглотнула. — Под нами Ад.
— И я его Король. Всё ещё есть сомнения по поводу того, что я Бог?
— Но кинжал... Должно же было сработать!!!
— Это была моя личная техника подмены. Ад это я, и это не просто слова. Миллиарды душ тесно связаны с моей. За мгновение до того, как ты нанесла удар, я просто подменил себя другим грешником. В использовании потенциала Ада, я уже самого превзошёл Джашина. Но, даже без этой техники, мне не составляет никакого труда защититься от такой прямолинейной атаки. Я просто хочу, чтобы ты поняла, что с кинжалом или без, убить меня ты не сможешь, — прекратив жестикулировать, блондин раздражённо вздохнул, зубами стянул с правой руки перчатку, показав метку Кровавого Бога, и закатал на ней рукав. Сначала, ничего не происходило, но затем на руке блондина появились ещё две такие же отметины, с единственным отличием. Внутри метки, что была ближе к локтю джинчурики, находилась алая надпись: "Der Vogel des Hermes ist mein Name, meine Flügel zu essen, um mich zu zähmen"**. — Три печати, три ограничителя силы. Если говорить упрощённым языком, первая печать позволяет использовать четверть моей силы, вторая — половину, ну а третья всю сотню. Вопрос на засыпку: ты хоть раз видела, чтобы я при тебе активировал более одной печати за раз?
— Нет. О, Боже...
— Хе, вот уж действительно, Боже.
— Ты хочешь сказать, что на горячих источниках ты использовал лишь двадцать пять процентов своих возможностей?!
— Да. И это спасло тебе и всем остальным жизнь. Я поставил эти печати ещё во время своего заключения в этом проклятом месте, делать-то всё равно было нечего. А после убийства Джашина, когда ко мне перешла его сила, пришлось убить уйму времени на то, чтобы её доработать.
