От центрально хода, по которому Лили двигалась следом за Рэгом ответвлялись боковые переходы, тающие в беспроглядном подземельном мраке. Крики, раздающиеся у них за спиной в сочетании с общей, мрачной темнотой подземелья выглядели более, чем устрашающе. А свет от Люмоса на кончике палочки Блэка — до ужаса хрупким.
Оставалось только надеяться, что Регулус хорошо ориентируется в этих подземных катакомбах.
— Что это за звук? — настороженно спросила Лили. — Слышишь? Похоже, это уже не Люпин. Это что-то другое. Что это?!
Регулус на мгновение притормозил, прислушиваясь.
— Это всего лишь ветер, Эванс.
Но это совсем не было похоже на ветер.
Регулус прибавил шаг.
Где-то капала вода. Монотонно, скучно, равнодушно. То с одной стороны, то с другой. А потом послышался гул, и земля под ногами начала вибрировать.
Регулус схватил Лили за руку и быстро подтянул к себе.
А потом потолок просто рухнул. Камни посыпались со всех сторон, будто капли во время дождя.
Лили инстинктивно попыталась прикрыть голову руками, Регулус толкнул её в какую-то нишу. Свет погас. Тьма окружила их со всех сторон. Всё вокруг вибрировало и содрогалось ещё какое-то время. А потом воцарилась тишина. Глухая, мертвая. Даже рычание оборотня не было слышно.
— Регулус?.. — испуганно позвала Лили.
Никто не отвечал.
— Регулус! — повысила она голос, в панике вообразив, что её проводник и спаситель погиб.
— Регулус!!! — завопила она во всю мощь своих лёгких, отчаянно хватаясь руками за камни, окружившие её со всех сторон.
Она была замурована заживо! Погребена. Смерть не желала отпускать из своих объятий и сейчас, во мраке и одиночестве было даже страшнее, чем полчаса назад перед клыками оборотня.
— Регулус! Регулус! Регулус!!!
— Тише, Эванс! — Лили от облегчения чуть не зарыдала. — Сейчас нам лучше не двигаться. Люмус!
Свет осветил небольшое пространство.
Лили увидела Регулуса, склонившего над ней и с удивлением осознала, что вовсе не стоит, как ей представлялось, а лежит, распластавшись на спине. Никогда прежде ей не приходилось так странно воспринимать действительность.
— Никогда бы не подумала, что ты столько раз спасешь мне жизнь, — то ли всхлипнула, то ли хихикнула она.
Регулус обернулся и посмотрел на Лили через плечо, пронзительным, долгим взглядом. В нем не было ни насмешки, ни ненависти.
— Можешь позвать на помощь кого-нибудь другого, — прозвучало в ответ. — Я всеми руками 'за'.
Он снова принялся осматривать камни.
Спустя минуту Лили спросила:
— Какие у нас варианты?
Регулус неторопливо воткнул палочку в трещину между камнями и присел рядом с Лили.
— Ты ведь веришь в бога, Эванс? Наверное, умеешь молиться? Вот и молись. Откровенно говоря, нам эти камни не сдвинуть, — спокойно констатировал Блэк.
Лили пристально вглядывалось в бледное, тонкое лицо, в надежде хоть по какому-нибудь признаку понять, что он блефует, пугает её или издевается. Но ничего утешительного в его выражении не нашла.
— Но мы ведь маги! — воскликнула Лили. — Неужели нет заклинания, способного помочь нам выбраться?
— Любое заклинание может спровоцировать новый обвал и нас окончательно завалит.
— А если попытаемся аппарировать?
— Это Хогварт, детка, — пожал плечами Регулус. — На его территории аппарировать нельзя.
— Так что же нам делать? — в отчаянии всплеснула руками Лили.
— Надеяться, что, когда твой друг-оборотень придёт в себя, он попытается нас спасти, потому что мои друзья явно этого делать не станут. Ещё можем надеяться, что кислорода до того времени хватит. Словом, я уже всё сказал — молись, Эванс. Молись.
Лили посмотрела на огонёк Люмоса. Хорошо, что это не зажигалка. Огонь сжигает кислород.
Уставшая, измученная, Лили задремала.
Когда она открыла глаза, Регулус Блэк по-прежнему сидел в той же позе.
— Эй? — окликнула его Лили. — Долго я спала? Сколько сейчас времени?
— Половина шестого.
— Луна ведь уже зашла, да?
Ответа не последовало.
Лили почувствовала, что дышать стало намного тяжелее.
— Если бы ты не пытался меня спасти, то сейчас был бы в безопасности, — вздохнула она.
— Я знаю, — кивнул Регулус.
— Жалеешь об этом?
— Сожалеть о том, чего не можешь изменить, бессмысленно.
— Как ты думаешь, если бы нас уже искали, мы бы это услышали?
Блэк так долго молчал, что Лили уже решила, что её проигнорировали.
— Необязательно, — уронил он наконец. — Эти стены очень толстые.
— Может покричать?
— Только зря истратим остатки воздуха.
— Если бы я умерла, — тихо сказала Лили, не спуская взгляда с тонкого лица Регулуса, — тебе бы воздуха хватило больше. Может его хватило бы, чтобы спастись?
Он повернул голову и снова смерил её тем взглядом, который понять Лили никак не удавалось.
— Ты действительно ненавидишь и презираешь меня, Блэк?
— Пожалуйста, не задавай глупых вопросов.
— А чем ещё тут заниматься? Я просто пытаюсь понять — как это возможно: ненавидеть другого человека за то, что у него отсутствуют какие-то способности, или глаза не того цвета, или родителей не так зовут.
— Я тебя не ненавижу. Ненависть — слишком сильная эмоция. Тратиться на подобные не рационально.
— А ты всегда поступаешь только рационально?
— Слушай, ты что — мозгоправ? Какого черта лысого ты пристаёшь ко мне со всем этим эмоциональным дерьмом?
Лили вздохнула. Делать это с каждым вздохом становилось труднее.
— Скажи, зачем ты полез в это дело, если даже плюнуть в мою сторону ниже твоего аристократического достоинства? — полюбопытствовала Лили.
Глаза у Регулуса были пустые, как у куклы. Зоркие и одновременно с тем ничего не выражающие.
— Уже вообразила меня тайным рыцарем? Вынужден тебя разочаровать. Я не гасил в душе благородных порывов. Всё дело в Нарциссе.
— В Нарциссе?
— Именно в ней. Она любит тебя. Известие о твоей смерти причинит кузине боль. А ещё существует Сириус, который любит Ремуса Люпина, как родного брата, — губы Регулуса скривились, будто от горечи, — откровенно говоря, он любит его куда больше, чем родного брата.
— Знаешь, по большому счёту ты можешь говорить всё, что угодно, но сути дела это не меняет — без тебя я была бы уже мертва.
— Ещё не факт, что не будешь.
— Какие же вы, Блэки, жизнерадостные! — фыркнула Лили.
— Это — да, — согласился Регулус.
Какое-то время они молчали. Лили старательно прислушивалась, но никаких обнадёживающих звуков уловить не могла.
Молчание действовало на неё угнетающе. И она снова заговорила:
— Ты любишь Нарциссу?
Регулус посмотрел на неё так, словно она сморозила либо глупость, либо неприличность.
— С какой стати мне это с тобой обсуждать?
— Просто твой кузен Розье утверждал, что ты к ней не безразличен и просил меня поговорить с ней об этом.
— Эванс, не знаю, за что остальные не любят магглов, меня лично раздражает ваша бесцеремонность.
— Ну, это с моей подругой Мери не общался. А она чистокровная, между прочим.
— Ладно, если тебе так хочется потрепаться на эту тему и ты считаешь нормальным лезть в душу к человеку, с которым едва знакома: то — да, я люблю мою кузину. Было время, мы с ней оба надеялись, что наши чувства получат достойное продолжение, но Малфои заплатили больше, а чего мы там оба хотим ни для кого значения не имеет.
— Андромеду и Сириуса запреты не остановили. А ведь они не теряли за своё послушание так много, как вы.
— Нарцисса не Андромеда, а я — не Сириус. Своим поступком он разбил сердце нашей матери, я всё, что у неё осталось. К тому же я теперь последний гарант того, что состояние нашей семьи не уйдёт к другой ветви. Состояние и титул, так же, как и магические артефакта, у магов наследуются по мужской линии. Предав семью, Сириус оставил право наследования за мной. Но если я пойду по его стопам, знаешь, кто следующим унаследует Блэквуд?
— Нет.
— Джеймс Поттер. Да, именно он ближайший по крови к Блэкам — сын Дореи Блэк, в замужестве — Поттер. А я его ненавижу. Я никогда не позволю, чтобы состояние моей семьи досталось этому отъявленному идиоту.
— Ты плохо знаешь Джеймса. Он вовсе не идиот. И я буду сильно удивлена, что он обрадуется такому повороту событий.
— Чувства, Эванс, это всего только чувства. Долг стоит выше. И ему нужно следовать. Делать, что хочешь — прерогатива таких, как ты. В этом вам можно даже и позавидовать.
— В твоём изложении это звучит почти мило, — скривилась Лили. — Но как вспомню ваши жаркие объятия с кузеном, так невольно задаюсь вопросом — повиновение долгу движет тобой или что-тои иное?
— Все, что было между мной и кузеном, ты в тот вечер видела. Ничего большего не было никогда.
Казалось, воздуха не осталось вовсе. Их голоса звучали глухо, на коже выступал пот, хотя было далеко не жарко.
— Кислород кончается, — выдохнула Лили.
— Я знаю.
— Мы умрём?
— Скорее всего.
— Мне жаль. Жаль, что, пытаясь помочь, ты лишь увяз в этом сам. Я даже не была тебе другом. И, чтобы ты там про себя не говорил, ты хороший человек, Регулус Блэк.
— Тебе жаль? А мне вот нет. Смерть не плохой повод сбежать ото всех проблем к чертовой матери.
— Думаешь, там, где нам предстоит очнуться, есть хоть что-нибудь?
— Думаю, нигде мы не очнёмся, Эванс. По всем законам логики это невозможно. Мы просто умрём — и всё.
— Ни рая, ни ада не будет?
— Утешительно, правда?
— Утешительно? Это ужасно! Право, ад лучше, чем ничего.
— Может быть ты думаешь так потому, что не знаешь, что такое ад?
— Я знаю, что никакая боль не может длиться вечно. А когда она заканчивается, мы снова хотим видеть, осязать и думать. Мы хотим существовать — в любой форме.
— Говори за себя, Эванс. Я — не хочу.
— Ты говоришь, как материалист.
— Я и есть материалист.
— Какой смысл быть волшебником, если не верить в саму суть чудес — в бесконечность жизни и торжество справедливости?
Лили снова тянуло в сон.
Ей казалось, она проваливается куда-то, в какую-то страшную яму, и падает, падает, падает....
Страх перед тем, что Регулус говорил правду и в самом деле нет ни Бога, ни Страшного Суда, ни утешения страждущих, ни награды за праведно пройдённый путь заставил содрогнуться — то ли сердце, то ли душу.
А потом она почувствовала, что ей легко и приятно. Что легкие, наконец, наполняется воздухом, а сама она, в лёгком белом платье, босиком, с распущенными волосами стоит перед зеркалом в полный рост.
Зеркало было старинным и удивительно красивым. Двойник, там, за туманным стеклом, приветливо улыбался.
— Пойдём со мной, — прошептал она, её копия из-за зеркального мира.
Двойник с рыжими волосами, с искрящимися лукавством глазами и очаровательной улыбкой, от которой на мягких щеках появлялись милые ямочки. Всё в этом существе искрилось светом, мягкостью, живостью и теплом.
— Давай уйдём? Пока ещё не поздно? Просто переступи черту, и ты увидишь мир такой красоты, о какой всегда мечтала. Ты окажешься в замке, каким обещал стать, но не стал Хогвартс. Будешь жить с людьми, которые будут любить и беречь тебя. Ты будешь танцевать с облаками, танцевать на облаках — балерина, парящая на воздушных качелях без страха. Идём, Лили!
— Эй, Эванс! Эванс! Посмотри на меня! — пробивался сквозь мягкий золотистый покой, окутывающий её со всех сторон, встревоженный голос.
Джеймс Поттер? Почему он зовёт её? Зачем? Она не хочет возвращаться!
— Идём со мной, — позвал двойник. — Сейчас, пока дорога в рай для тебя легка. Пока душа твоя не познала настоящей боли и сжигающей ненависти. Идём со мной, Лили.
— Эванс! Эванс! — эхом вторил другой голос. — Открой глаза! Давай! Открой!
Призрак в зазеркалье погрустнел и начал бледнеть.
— Мне жаль... — выдохнул он перед тем, как растаять.
Открыв глаза Лили увидела перед собой бледное, напряженное, словно даже истончившиеся лицо.
— Джеймс?.. — попыталась улыбнуться она. — Ты всё-таки успел вовремя. Как всегда.
— Господи, Лили, как же ты меня напугала!
За плечом Джеймса стоял Дамблдор.
— Регулус?... — попыталась подняться она. — Как он?!
— Всё хорошо, мисс Эванс. — заверил её профессор. — Всё хорошо. Вы оба теперь в полной безопасности.
Лили счастливо вздохнула и умиротворенно вытянулась на баюкающих её руках Джеймса.
Длинная лунная ночь закончилась. Хвала Небесам!
Глава 36
Решение
Лили лежала на кровати в окружении друзей. Мэри заботливо держала её руку в своей руке, а вот Алиса, которая была Лили гораздо ближе, скромно стояла за спинкой кровати.
Дороти, Дорказ, Марлин, Сириус, Питер, Ремус и Джеймс — все они были здесь.
Наверное, Лили должна была быть счастлива, чувствуя себя в безопасности, в окружении людей, готовых о ней позаботиться? Но счастлива Лили не была. Ей хотелось остаться одной.
Проблема заключалась в том, что друзья желали узнать, что с ней случилось. А Лили рассказывать о случившимся не собиралась. Почему? Вопрос на миллион долларов. Наверное, потому, что стоит назвать имя Беллы, за ней красной ленточкой потянется имя Розье, а потом уже придётся признаться в том, какую именно роль во всем этом сыграл Регулус Блэк — что он был не просто спасителем, но и, попутно, палачом. Палачом, у которого попросту не хватило духа закончить начатое. К тому же, если Розье пострадает в результате признаний Лили, Белла не простит этого Регулусу.
После того, как любопытные гриффиндорцы ушли, Лили долго лежала без сна. Тысяча и одна мысль прокручивалась у неё в голове. Угрозы Волдеморта, нападение слизеринцев, зависть подруг. Нужно посмотреть правде в глаза, она для этого достаточно взрослая: Лили никогда не станет в Хогвартсе своей. Она чужая, она — маггла. Глупо обижаться: Хогвартс — закрытый клуб.
На самом ли деле Лили так уж хочется жить среди гоблинов, оборотней и драконов, которыми вот-вот начнём заправлять кучка свихнувшихся садистов, распространяющих нацистские идеи? Когда-то она всерьёз мечтала попасть в Волшебную Страну, полную чудес, но магический мир совсем не такой, каким он ей казался.
Ей будет недоставать Нарциссы и Алисы, Лили будет скучать по Джеймсу, но ведь через год, так или иначе, разлука всё равно неминуема? Каждый из них пойдёт своим путём.
Так почему не уйти сейчас?
В мире магглов Лили тоже ждут трудности. И ещё какие! Например, нужно будет восполнить пробелы в образовании. Но это решаемо. Уж лучше решать проблему с дипломом и дополнительной социализацией, чем ожидать нападение Волдеморта, предательства Северусу или часа перевоплощения у Люпина.
Лили — маггла, и место ей среди магглов. Плевать, если кто-то посчитает её трусихой. Да и у кого тут есть право судить её?
Едва расцвело, Лили оказалась у двери кабинета МакГоногалл.
— Доброе утро, профессор.
— Мисс Эванс? — подняла голову та.
Декан факультета Гриффиндор заполняла какие-то документы.
Не смотря на ранний час, профессор выглядела как всегда аккуратной и подтянутой: волосы собраны на затылке в пучок, мантия застегнута под самое горло.
