— Кайда-Чёрная, — пробурчал он. — На каком языке вы пишете, если даже Шулань тебе незнакома?!
Кесса молча опустилась на лавку и стиснула одной рукой другую так, что захрустели кости. "Кайда-Чёрная! Вот она, Чёрная Река..." — думала она, устремив вдаль невидящий взгляд. "Она существует, это взаправду... И если она есть, и я найду её, то Чёрные Речники... и эльфы... и каменный круг избирающих богов... Река моя Праматерь!"
Ужин был хорош, и хороша была горячая вода в купальне и подсыпанные в неё пахучие листья. Ойти разомлели в тепле, барахтались в чанах, плескались, как игривые выдры, и после купания быстро попрощались друг с другом и ушли спать. Не спалось только Кессе.
"Славная ночь," — думала странница, присев на верхнюю ступень высокого крыльца. Тёплый воздух колыхался волнами, слабые дуновения ветра приносили из полей запах цветущих трав и нагретой земли. Невдалеке журчала вода, вытекающая из каменной чаши — там, на маленькой площади, прогуливались Лигнессы, шелестя сложенными крыльями.
"Как же пройти в Манхор? Днём в небе так много глаз..." — думала Кесса, щурясь на тёмный небосвод. Две луны встали друг напротив друга и медленно скользили, чтобы встретиться на середине пути. Ни одной звезды не было на ясном небе, только россыпи едва заметных искр на мгновение вспыхивали во мгле — и снова пропадали.
"Может, ночью меня не увидят?" — она с сомнением посмотрела на пустую улицу и тут же услышала в переулке тяжёлые шаги. Караульные-Лигнессы в подкованных сапогах прошли мимо, и Кесса выбралась из тени.
— Иди спать! — сердито прошептал кто-то за углом, и странница вздрогнула.
— Ты пойдёшь — и я пойду, — ответили во мраке.
— Нашёл время! — в темноте зашуршало чьё-то крыло. — Все приезжие давно спят.
— А днём тут маячит стража. Ты хочешь продать свою чепуху или нет?!
— Кому?! Камням стен и мостовых?! В такое время ни один чужестранец на улицу не выйдет.
Кесса спрыгнула с крыльца и заглянула за угол. Крылья зашуршали громче, из темноты на освещённую лунами улицу высунулась красная лапа.
— Хаэй! Госпожа, взгляни на эти зелья! — прошептал Лигнесс, подсвечивая крохотным фонариком-церитом раскрытую суму. Там в небольших ячейках теснились заткнутые кувшинчики с корявыми подписями.
— А что это за зелья? — тихо спросила Кесса. — Никак, дурман или отрава?
— Что ты говоришь?! — возмущённо сверкнул глазами хеск. — Мы — алхимики, ученики уважаемого мастера, а не какие-нибудь дикари из Манхора! Это хорошие зелья. Вот это делает кожу красивой — гладкой, блестящей и алой. Все увидят, как госпожа хороша собой! А от этого когти изящно вытянутся и заострятся...
— Как у харайги? — хмыкнула Кесса. Она представила, как приходит в Фейр с изящными острыми когтями и блестящей алой кожей, и прикусила язык, чтобы не рассмеяться на всю улицу. Лигнесс обиженно фыркнул.
— Разве госпожа не хочет, чтобы все заметили её красоту?
— Не до того сейчас, — покачала головой Кесса. — А есть у вас зелье, с которым меня никто не заметит?
Второй Лигнесс, скрывающийся в темноте, ткнул первого когтем в плечо и оттеснил к стене, запуская лапу в сумку.
— Есть и такое. Это хорошее зелье, редкое и ценное. Не так просто его приготовить...
"Да уж... Хорошо, что родственники не видят! Дед бы меня не похвалил за такие траты..." — вздохнула Кесса, настороженно разглядывая баночку со всех сторон и принюхиваясь к содержимому. Внутри была вязкая синеватая масса, и пахло от неё мокрым мхом. "Как бы в жабу не превратиться от таких зелий!"
У синеватого месива был вкус дорожной пыли, и пыль скрипела у Кессы на зубах, когда она, скрывая дрожь, пробиралась по пустынным утренним улицам, мимо сторожевых постов, повозок, запряжённых хумрашами, и редких горожан, вышедших на крыльцо посмотреть на восходящее солнце. Никто даже не оглянулся на странницу, когда она вышла на степную дорогу.
Камни Манхора всё так же белели в траве, и Деревья Ифи склонились над ними, роняя светло-жёлтые листья. Под ногами хрустели тонкие белесые прутья, похожие на хрупкие кости, и высохшие тельца Ифи, так и не нашедших, где им пустить корни. Кесса тронула пальцем одного из них — от него пахло сухими листьями. Длинные розоватые волокна, некогда покрывавшие его тело, исчезли, не было их и на земле.
Оглядевшись по сторонам, Кесса юркнула в тень ближайшего дерева. Чёрные точки уже кружили в небе, и она знала, какое острое у них зрение.
Кривое Дерево Ифи раскинуло ветви у подножия холма, как бы обхватив его, и весь холм был засыпан белыми листьями. Из-под них виднелась огромная каменная чаша, наполовину ушедшая в землю. Древесный сор покрывал её дно, на боку виднелись потёки ила — не так уж давно тут текла вода, орошающая мох, растущий на краях, но сейчас он высох и под пальцами хрустел и ломался. Кесса прижалась щекой к чаше и прикрыла глаза. Она чувствовала холод подземной реки, слышала её плеск и перестук капель, падающих со свода пещеры.
— Ал-лииши, — прошептала "Речница", прислушиваясь к голосу тёмной воды. Ей почудилось, что подземные волны всколыхнулись.
— Ты текла тут, великая река, — тихо проговорила Кесса, гладя потрескавшуюся землю. — Ты прокладывала путь по камням. А сейчас ты под землёй, там, где не светит солнце. Там некому пить твою воду, никто не отражается в тебе. Как вышло, что тебя прогнали? Кто преградил тебе путь?
Подземная река шумела внизу, прорезая русло в скалах. Кесса, зажмурившись, видела её чёрные волны.
— Я, Чёрная Речница, зову тебя сюда, — прошептала она. — Зову в славный Манхор. Его жители измучены жаждой. Они жили тут, когда ты текла под солнцем. Они расчищали твоё русло, они славили тебя и благодарили. Помоги им, древняя река Манхора...
Холодок полз по зеленеющей коже, и блики дрожали на ней, словно солнце отражалось от речной ряби. Чёрные волны шумели всё громче.
— Я пришла с Великой Реки, — Кесса сжала в кулаке нитку мраморных бус — подарок Речника Фрисса. — Это камешки с её берегов. Они были в руках магов, были в руках воинов и мирных жителей. Я положу их у твоих истоков. Пусть они дадут тебе силу Великой Реки...
Тяжёлые бусины звякнули о камень. Ладонь Кессы онемела от холода, и пальцы с трудом разжались. Аквамариновые и бирюзовые блики скользили по краям древней чаши.
— Ал-лииши, — прошептала странница, сдирая мох и лиственный сор. — Ради Реки-Праматери, ради Короля Астанена и всех славных Речников... ради Речника Фрисса, — ал-лииши!
Тихий рокот послышался под ногами, и жёлтый лист сорвался с ветки и на миг накрыл чашу. И тут же он отлетел в сторону, отброшенный тонкой водяной струёй, и ледяные брызги осыпали Кессу с ног до головы. Она шарахнулась прочь, но оскользнулась на внезапно намокшей земле и села, ошарашенно глядя на край чаши. Оттуда капало.
Кесса вскочила — как раз вовремя, чтобы уступить дорогу новому ручью. Сорвавшись с края чаши, поток побежал по сухой траве. Каменный сосуд наполнился до краёв. Родник, пробившийся из холма, раскидывал в стороны лиственный сор, расчищал себе дорогу, и Кесса протянула руку, чтобы помочь ему, но крепкие мохнатые пальцы сомкнулись на её запястье.
Вокруг были манхорцы — и за деревьями, и среди поломанных ветвей и кустов, и на холме, и под ним. Медленно, с опаской, они подходили к чаше. Что-то заскрежетало под землёй, и напор воды стал слабее. Манхорец, вцепившийся в Кессу мёртвой хваткой, слегка разжал пальцы и одобрительно рявкнул.
— Ты сдержала слово, — тихо прорычал он ей на ухо. — Ты привела реку.
— Она снова уходит, — встревожилась Кесса. — Смотри!
— Она течёт вниз, — качнул головой манхорец. — Подальше от Лигнов. Наполняет старые водоводы.
Кесса огляделась по сторонам — вокруг никого не осталось, только шуршали кусты. Ручей прокладывал себе путь по сухой земле, подмывая корни деревьев и мёртвые ветки.
— Иди за мной, — манхорец подтолкнул её в спину. Глубокий провал чернел в склоне холма, за ним слышались рычание, шипение, топот и плеск. В полутьме сновали тени, булькала вода, скрежетали невидимые механизмы. Едва не споткнувшись о торчащий корень, Кесса достала из сумки пригоршню церитов. Дрожащий пурпурный свет разлился по туннелю, и кто-то, потревоженный его лучами, сердито зарычал.
— Теперь Лигны не уморят вас жаждой, — сказала Кесса, поймав взгляд манхорца. — Теперь вы можете с ними сражаться!
— Что?! — изумлённо мигнул хеск. — Сражаться?! Надо же было такое выдумать... Элиг и вся его родня! Сражаться с Лигнами...
Многоголосый вой прокатился по туннелям, и Кесса увидела, как манхорец мелко трясётся и утирает слёзы. "Ну вот, и эти смеются — и над чем?!" — странница сердито фыркнула.
— Разве вы не воюете с ними? Не собираетесь изгнать их с вашей земли? Я думала, вы...
— А-ау, знорка, — манхорец на миг разинул пасть, показав острые жёлтые клыки. — Мы ещё жить хотим. Старейшины скоро заключат мир. И ящеров придётся отдать... а жаль, нам они нужны.
Кесса, растерянно мигая, смотрела на хеска. "Ящеров? А, те краденые белоноги... Бездна! И этим мелким воришкам я помогала?!"
Ручей между тем выбрался из-под тенистых деревьев, и солнце отразилось в нём. Манхорец встревоженно зарычал и попятился от норы, закрывая проход полотнищем дёрна.
— Лигны увидят, как блестит вода, — нахмурилась Кесса. — Они не прийдут сюда, чтобы отнять её?
— Это вряд ли, — шевельнул ухом манхорец. — Без боевых зверей и магов — не прийдут.
— Тогда я пойду, — Кесса спрятала все цериты и шагнула к занавешенному выходу, но колени сами подогнулись, и она едва не растянулась на земле. Перед глазами плыли круги.
— Пойдёшь, но не так быстро, — манхорец негромко зарычал, подзывая сородичей. Кессу окружили и подняли с земли. Двое хесков понесли её вниз, к тусклому золотистому огоньку в переплетении нор.
Эти пещерки, соединённые короткими ходами, были закрыты завесами из коры, она же лежала на полу и покрывала стены. У странных приспособлений из белого дерева, увешанных охапками волоса Ифи, сидели манхорцы — они вили верёвки и плели сети, и готовые силки, аккуратно сложенные, лежали на полках и постелях. За соседней завесой слышалось чавканье, перемежаемое недовольным шипением. Один из манхорцев пошёл туда с бурдюком воды, раздалось бульканье, а за ним — плеск.
— Пусть пьют, — вздохнул, выходя, манхорец.
— Надо будет вернуть их, — сказал один из хесков, плетущих сеть. — Позлили соседей, и хватит.
Он отложил работу и подошёл к Кессе. Она села на лежак и теперь с любопытством оглядывалась.
— Стало быть, вы снова бродите по Хессу? — задумчиво спросил манхорец... или манхорка — теперь Кесса разглядела её грудь, почти скрытую шерстью, но всё же более выпуклую, чем у мужчины. — И вода просыпается на вашем пути. Лигны знают, что ты говоришь с манхорцами?
— Я не подчиняюсь Лигнам, — фыркнула Кесса.
— Это непросто, знорка, — шевельнул ушами манхорец. — Иногда удаётся, иногда нет. Но речь не о том... Чего ты хочешь за свою работу? У нас есть верёвки и сети, есть полотно и даже каменные ракушки. Что в цене на Чёрной Реке?
— Мне не нужны верёвки, — покачала головой странница. — Я не хотела, чтобы кто-то мучался от жажды, только и всего.
— Плохая примета — не платить за работу, — негромко зарычал хеск. — Может, что-нибудь тебе всё-таки нужно? Куда ты идёшь?
— Я ищу Кайду-Чёрную, — выдохнула Кесса. — Реку, вытекающую из Чёрного Озера. Вы знаете дорогу?
Манхорцы переглянулись. Из соседних пещер, услышав незнакомый голос, выбрались другие жители, и даже из "шипящей" норы высунулась серебристо-зелёная голова крупного ящера.
— Дороги-то есть, — пробормотала манхорка, подбирая отложенную работу. — Либо через Кархейм, либо через Рат... так или иначе — по горным тропам. Так лигновская стража видела тебя тут? Предупреждали тебя, что так не делают?
"Рат?!" — Кесса вздрогнула. "Страна когтистых тварей... Далеко она отсюда, интересно? Хорошо бы её обойти стороной..."
— Ну да, стражник говорил со мной, — нехотя кивнула она. — Задавал вопросы... Я не рассказала ничего о вас. Так значит, есть дорога через Кархейм?
"Не знаю, что это такое, но там хоть огромные харайги не водятся!" — подумала она, прогоняя назойливые мысли о том, что из соседней страны ящер может и прийти — что ему до границ?!
— Чего они о нас не знают?! — ухмыльнулась во всю пасть манхорка. — Да, есть дорога. Через горы, мимо столицы, по мосту над ядовитой рекой, прямо к Чёрному Озеру. Как ты вернёшься в город, знорка?
— Обычным путём, — растерянно мигнула Кесса. — Озеро так близко?!
— Для Лигнов — близко, — хеска недобро прищурила глаз. — Обычным путём... Возьми.
Она взяла с полки одну из ловушек и завернула её в белый лист Дерева Ифи.
— Если выйдешь из Шелриса своими ногами, иди в Ралми. Там найди посёлок народа Вэй, дай им это — они тебе помогут. Все дороги Лигнов для тебя теперь закрыты, хорошо, что тут есть и наши тропы. Как твоё имя, знорка?
— Кесса Скенесова, дочь Ронимиры, — Кесса тронула изображение Воина-Кота на куртке. — Я из Чёрных Речников, и я их ищу.
— Это труднее, чем найти любую реку, — вздохнул манхорец. — Я бы не взялся. Ты голодна? Я принесу еды. Магия — утомительная штука...
...Узкий потайной ход извивался, как змея, но хеск шёл по нему быстро, с лёгкостью нащупывая дорогу. Кесса брела следом, вцепившись в мех на его плече.
— Сюда не пролезет ни один Лигн, — усмехнулся манхорец. — Поэтому ход до сих пор не завален. Тут нас не увидят. А вот наверху... Будь осторожна, знорка.
Туннель окончился тупиком. Из глухой стены торчали деревяшки — узкие опоры для ног и рук. Манхорец жестом попросил Кессу ждать и молчать и быстро полез наверх. Несколько мгновений спустя над странницей распахнулся люк, и она замигала от слишком яркого света.
— Поднимайся! — второй манхорец, склонившись над туннелем, поманил её к себе. — Надо же... Никогда из Манхора к нам не приходили знорки. Даже у вас неприятности с Лигнами?
Снаружи смеркалось, поблизости шумел городской базар, но торговцы уже сворачивались, и голоса стихали. Кесса, провожаемая настороженными взглядами манхорцев, отсчитывала кварталы и повороты. Шелрис был огромен и странен — как и все города на её пути.
"Почему дороги Лигнов для меня закрыты?" — запоздало удивилась Кесса, выходя к гостевому дому Ойти. "Я пойду и куплю место на небесном корабле... говорят, тут такие есть — и он перенесёт меня через горы. Плохо, что манхорцев не пускают на небесную пристань, но ведь я не манхорец..."
Скрип двери и пробежавший по спине холодок заставили её замереть и прижаться к стене. Из дома Ойти, неловко прижав крылья и пригибаясь в дверях, выбирались Лигнессы-стражники, увешанные защитными пластинами и самоцветами. За ними, сердито помахивая хвостом, вышла Арашти, ещё двое Ойти остановились в дверях. Выглядели они встревоженными.
— Вы не переусердствуете, о воины? — хмуро спросила старшая из торговцев. Стражник, развернувшись, крылом едва не сбил её с ног.
— Разве мои слова недостаточно понятны? — он приоткрыл пасть, показывая острые изогнутые зубы. — Ваше дело — немедленно сообщить нам, когда она вернётся, и удержать её до нашего появления. Наше дело — уменьшить, как только возможно, неприятности, ожидающие вас.
