— Божественно! — Не удержалась она от похвалы.
— Да, все, кто впервые пробуют тариоку, именно так и говорят, — улыбнулся герцог.
— А из чего она приготовлена?
— Этот секрет аверейские повара не выдают, даже под страхом смерти, — усмехнулся мужчина. — Попробуй еще вот это, — он пододвинул жене блюдо с ярко-розовой террейской ветчиной. — Если намазать тариоку на ломтик мяса, а затем, запить все это ренским... Гурманы уверяют, что только так можно постичь всю полноту вкуса.
Рани не стала сопротивляться. Нежная, кисло-сладкая тариока добавляла ветчине особую нотку, а вино... О, сухое ренское было выше всяких похвал, оттеняя вкус мяса и придавая особую прелесть бесподобной закуске.
Чуть позже, на столе появились новые кушанья — порезанная ломтями свинина, в ягодном соусе, искусно фаршированные грибами перепелки, горячая, истекающая жиром каррида.
— Милорд, а можно личный вопрос? — Отведав несколько блюд и утолив первый голод, спросила Рани.
— Разумеется.
— Сколько лет вам было, когда вы стали канцлером?
Герцог улыбнулся, видя неподдельный интерес в устремленных на него глазах жены.
— Двадцать пять.
— Так мало?
Рания удивленно посмотрела на мужчину. Она и представить не могла, что тот, в таком молодом возрасте, уже взвалил на себя управление огромной империей.
— А сколько вам сейчас?
— Тридцать пять.
Девушка задумчиво вертела в руках тонкий стебелек верии, а лорд Рэйтан внимательно смотрел на нее, потягивая вино.
— А ваши родители... Они...
— Отца не стало, когда мне исполнилось пятнадцать, — герцог замолчал ненадолго, а после, тихо добавил: — он погиб на дальних рубежах империи, во время ситайского восстания. К сожалению, лорд Сунир, в отличие от многих других полководцев, всегда предпочитал сам вести своих воинов в бой.
Лорд бесстрастно смотрел на колеблющееся пламя свечей. Он слишком хорошо помнил тот день, когда император сообщил ему о смерти отца. Помнил свою растерянность, боль, отчаяние...
В комнате стало удивительно тихо. Рани не решалась нарушить молчание, видя, что мужчина задумался о чем-то своем.
— А мама? — Тихо спросила она, невольно придвинувшись ближе к бывшему мужу и почти догадываясь, что услышит в ответ.
— Мне было семь, когда она заболела, — лорд Рэйтан неторопливо снял застывшие наплывы воска с одной из свечей. — Когда ее не стало, — продолжил он. — Я долго не мог поверить в это. Знаешь, даже сочинил себе целую историю про то, что ее похитил и заколдовал злой маг. Я был уверен, что, когда вырасту, обязательно найду ее и верну домой, — герцог грустно улыбнулся.
— Вы любили ее... — Задумчиво произнесла девушка. Она смотрела на мужчину, а перед глазами у нее стоял маленький мальчик, грустный и одинокий, оставшийся без материнской любви. Рани, как никто другой понимала, каково это. О, Всесвятой, насколько же тяжело терять близких... — Какая она была? — Тихо спросила герцогиня.
— Очень добрая, — негромко отозвался герцог. — И красивая. В библиотеке есть их с отцом портрет. Художник, который писал его, говорил, что никогда еще у него не было такого сложного заказа. Герцогиня была полна жизни, и Абдул Хакир никак не мог передать эту бьющую через край энергию, составляющую большую часть очарования леди Аль-Шехар.
Рани мгновенно вспомнила небольшую комнатку в подвале библиотеки, огромный портрет семейной пары, Неру, усевшуюся рядом с ним... О, Всесвятой!
— Вы похожи на своего отца, милорд, — тихо сказала девушка.
— А откуда?..
— Я видела этот портрет, — опустила голову Рания. — И решила, что это вы.
— О, боги! Представляю, какие мысли пришли в твою головку! Так, ты, поэтому сбежала?
— Ну... отчасти.
— Договаривай, — герцог сосредоточенно посмотрел на жену.
— Мне неоднократно приходилось слышать разговоры служанок и Амалы о том, что я вам не подхожу. А потом, я узнала, что, по иринейским законам, вы имеете право взять несколько жен. И случайно услышала, как хранительница рассуждает о том, что вы так и поступите, просто выжидаете, пока пройдет полгода со дня нашей с вами свадьбы.
Глаза герцога опасно потемнели.
— И ты решила... Ты из-за этого сбежала?
— Ну, в общем и целом, — да. Согласитесь, не самая веселая перспектива — делить своего мужа еще с несколькими дамами, — усмехнулась девушка. — Да, и терять мне было нечего. Между кейдазом и свободной жизнью, я выбрала последнее.
— Рани, — герцог серьезно посмотрел на жену и взял ее за руку. — В нашем роду раньше были приняты такие браки. Мои прадеды жили по древним законам, собирая во дворце многочисленных наложниц, из числа младших дочерей иринейской знати. Но, при моем отце, этот обычай был упразднен, и все изменилось. В те времена, в империи произошли большие перемены. Законы стали мягче, женщины сняли шераз, культ древнего иринейского божества перестал быть единственным. Завоевания новых земель принесли и новые верования, и новые обычаи. Старые традиции утеряли свое значение. Не спрашивай, почему я вспомнил о них, — предвидя закономерный вопрос, посмотрел на Ранию герцог. — Немного позже, я постараюсь все тебе объяснить. Пока я не в силах рассказать тебе обо всех особенностях моего рода, но позже... Я думаю, ты сама все поймешь.
Мужчина внимательно наблюдал за женой, слегка поглаживая ее ладонь. Рани слушала герцога и сама не могла понять, что с ней происходит. Безумное облегчение, воспрянувшая надежда, малая толика страха — все это теснилось в груди, ища выхода.
— Рани, — лорд Рэйтан бережно поднес ладонь герцогини к своим губам, лаская теплым дыханием каждый пальчик на маленькой ручке. — Рани... Аире Сартимэ... Вахшш эрдаи... Ир тинэш... — тихо шептал он, прижимая мягкую ладошку девушки к своей щеке.
— Милорд, — еле слышно откликнулась Рания.
Ее сердце трепетало и таяло, отзываясь на несмелую ласку мужчины. Впервые герцог предстал перед ней таким открытым и искренним. И этот его жест... Лорд Рэйтан так бережно держал ее ладонь у своего лица...
Небольшой столик не мог стать преградой возникшей между бывшими супругами близости.
— Рани, сердце мое! — Шептал мужчина на ар-ирише.
Герцог забыл обо всем. Теплое, незнакомое чувство незаметно проникало внутрь, заполняя одинокие уголки его души, и довольная тьма сыто улыбалась.
А Рания, сама не ожидая от себя такой смелости, нежно прикоснулась свободной рукой к темной шевелюре мужа. Девушка гладила шелковистые волосы лорда, пытаясь удержать пустившееся вскачь сердце, и поражалась правильности происходящего.
Близость, возникшая между девушкой и мужчиной, была хрупкой, несмелой, могущей рассыпаться от неосторожного жеста или звука, и бывшие супруги, словно понимая это, не торопились облечь свои чувства в слова.
— Милорд, мне, наверное, пора, — тихо прошептала Рани. — Если я не появлюсь в общежитии вовремя...
— Да, конечно, — опомнился герцог. — Идем. Я провожу тебя.
Он помог жене подняться и открыл портал. Секунда — и они оказались в старом крыле дворца.
— Спасибо за чудесный вечер, милорд, — улыбнулась Рания. — Я, пожалуй, пойду.
— Я провожу, — взял ее под руку лорд Рэйтан.
В присутствии герцога, Рании были не страшны ни пустынные коридоры академии, ни ночные метаморфозы загадочного замка. Правда, сейчас, опасаться девушке было нечего — в старом крыле, капризный норов здания, почему-то, почти никогда не проявлялся. То ли понятливая сущность опасалась мести серьезных магов, то ли не желала расходовать силы на тех, кто примет любую каверзу за безобидную шутку и равнодушно пройдет мимо, кто знает? В любом случае, замок не связывался с живущими в его стенах преподавателями. Куда как лучше бестолковые адепты! Среди припозднившихся глупцов, академия собирала богатый улов! Ух, сколько вкусных эмоций выдавали желторотики! Как они заикались и верещали от страха, веселя древнюю сущность! Кстати, один из таких дуралеев как раз маялся возле парадного входа, поджидая любимую девушку.
Бран — а это именно он дежурил в холле — с тревогой посматривал на часы и пытался понять, куда подевалась Рания. Из больницы девушка уволилась, в комнате ее нет, в библиотеке — тоже, а Мариса, на его встревоженный вопрос, нехотя обронила, что у ее подруги важные дела в городе. Только вот, давно уже стемнело, а Рани так и не вернулась. С каждой минутой парень нервничал все больше. Ну, где могла задержаться молоденькая девушка, поздно вечером, одна?!
Знакомый мелодичный смех, донесшийся от входа в преподавательское крыло замка, заставил Брана резко обернуться. От представшей перед ним картины, парень едва не поперхнулся.
Из широкой, полутемной арки вышли двое. Мужчина и девушка. Высокий, темноволосый лорд бережно вел под руку хрупкую, рыженькую адептку, в темно-синем форменном платье, и что-то тихо говорил, склоняясь к своей спутнице. А та смотрела на него с обожанием и нежно улыбалась в ответ.
Пара, не замечая остолбеневшего от неожиданности юношу, прошла мимо и скрылась в одном из коридоров дворца.
Ревность, обида, разочарование — все эти чувства захлестнули растерявшегося адепта. "Не может быть! Рани — его Рани! — идет, чуть ли не в обнимку, с магистром Аль-Шехаром! Как такое возможно?! Одна, ночью, наедине с мужчиной!"
Бран, пошатываясь, прислонился к стене, и выругался, когда та отодвинулась, и парень оказался на полу.
— Иргова академия! — Прошипел юноша, потирая ушибленную спину.
Тихое эхо прокатилось по пустынному холлу издевательским смешком.
— Ага. Посмейся над идиотом! Правильно! — Раздраженно выкрикнул Бран и изо всех сил пнул ногой коварную каменную кладку. — Уййй! Что ж так больно-то?!
Юноша отлетел от ощерившегося огромными зубами дверного проема, возникшего на месте гладкой прежде стены, и витиевато выругался.
Кое-как поднявшись, Бран побрел к себе, не обращая внимания на выкрутасы сбесившегося здания. Так погано парню еще никогда не было. Узнать, что девушка, которую в мечтах ты называешь своей, к которой боишься притронуться, не дерзая оскорбить ее невинность, на самом деле является... шлюхой. Нет. Такого удара Бран вынести не мог. Он сам не знал, чего хочет больше — вызвать соперника на дуэль, или плюнуть в лицо продажной адептке, польстившейся на богатство знатного лорда.
Не замечая ничего вокруг, парень дошел до своей комнаты и громко захлопнул за собой дверь.
— Чахнаши увиш! — Еле слышно выругался он, наткнувшись на валяющиеся на полу сапоги.
Пнув ни в чем не повинную обувь, Бран добрел до постели и рухнул на нее, даже не удосужившись раздеться. Он зарылся в подушку, пытаясь забыться, но мелодичный смех девушки, идущей под руку с мужчиной, еще долго преследовал несчастного юношу, не давая ему успокоиться.
Глава 11
Утро встретило Ранию хмурым рассветом. Едва первые лучи цируса пробились сквозь низкие тучи, девушка проснулась и радостно улыбнулась наступающему дню. Да, и как было не улыбаться? Сегодня ей предстояло еще раз увидеться с лордом Рэйтаном. Даже не так. Сегодня она будет работать рядом с ним, видеть его, возможно, даже прикасаться к нему. Тряхнув спутанными волосами, девушка счастливо засмеялась. О, Всесвятой! Какая же она была глупая! Почему боялась мужа? Где сейчас все ее страхи? Развеялись, словно дым. Осталась только тяга к загадочному мужчине и желание раскрыть все тайны, что хранятся в его душе.
Соскочив с постели, герцогиня кинулась в умывальню. Девушка торопилась, не желая упускать ни минуты из такого многообещающего дня. Традиционный завтрак, появившийся на столе именно тогда, когда Рани умчалась приводить себя в порядок, заставил ее улыбнуться. Такая забота мужа была приятна. Да, что там! Не просто приятна. Она заставляла чаще биться сердце герцогини, пробуждая в девушке весьма неожиданные мысли.
А уж как радовалась Мариса внезапно объявившемуся таинственному поклоннику подруги! Каждое утро для двух адепток начиналось теперь не с серой каши и разбавленного травяного отвара, а с хрустящих сладких булочек, теплого молока, желтого, нежного масла и тонко нарезанного сыра разных сортов. А воздушный омлет? А палва? Сладкая, тающая во рту и заставляющая забыть о времени! Да, герцог не скупился.
Мари, уплетая за обе щеки выставленные на столе вкусности, не уставала восхищаться везучестью подруги.
— Не-е-ет, если бы я такого ухажера отхватила, я бы не стала скрывать его от друзей, — тянула она, запивая горячим хаясом пятую булочку. — Рани, ну, кто он? Скажи? — Приставала к герцогине Мариса.
— Мари, да, какая разница? — Морщилась Рания. — Просто, старый знакомый. Случайно встретила его недавно, ну, и...
— Ничего себе, знакомый! — Воскликнула Мариса, доев булочку и принимаясь за палву. — Откуда у тебя такие богатые знакомые, способные выкидывать на ветер прорву денег?
— Не льсти себе! На ветер ты не похожа, — усмехнулась герцогиня, уходя от ответа. — Очень даже осязаемая адептка, с весьма аппетитными формами.
— Рани, ну, скажи? — Продолжала канючить Мари.
— Будешь надоедать вопросами — останешься без завтраков, — отрезала девушка. — Ешь молча.
— Ой, ну, даже спросить нельзя, — обиделась ее подруга. — Ну, и ладно. Какая мне разница, с кем ты шашни водишь?
— Мари?!
— А что? Понятно же, что не за красивые глаза тебе такие подарки делают. Нет, я все понимаю, ты не переживай. Жизнь есть жизнь, — рассуждала девушка. — Я бы тоже не отказалась. А если "знакомый" еще и молодой, да пригожий... — Мариса мечтательно закатила глаза и вздохнула. — Эх, будет хоть, что вспомнить, на старости лет. А то, выдадут за какого-нибудь торговца и будешь целыми днями в лавке сидеть, а потом, дома нелюбимого мужа ублажать. Нет. Надо нагуляться всласть, чтобы сердце горело и дыхание сбивалось! Чтобы было, о чем зимними ночами вспоминать, да воющую вьюгу из сердца прогонять...
Рания удивленно слушала подругу. Впервые, Мариса говорила так откровенно и цинично. И как же не вязалась привычная смешливая Мари, с этой, сидящей сейчас перед герцогиней девушкой, в глазах которой застыла лютая тоска.
— Мари, ты чего? — Рани подошла к подруге и обняла ее.
— Да, нет, нормально все, — встрепенулась Мариса. — Так, расклеилась что-то. Пойдем, а то на занятия опоздаем.
— С тобой точно все в порядке? — Не отставала Рания.
Одинокая слезинка скатилась по щеке Мари. А следом за ней — другая. Вскоре, две соленые дорожки побежали по румяным щечкам девушки.
— Эй, ты чего? — Герцогиня крепче обняла подругу и заглянула ей в глаза.
— Просватали меня, — тихо ответила Мариса, низко опустив голову. — Матушка письмо прислала, пишет, что зимой обручение будет. Вот, как на каникулы приеду, так и... — девушка не договорила. Она шмыгнула носом и утерла рукой мокрое от слез лицо. Короткий всхлип вырвался из ее груди, а потом, перешел в громкий плач, выворачивая Рании всю душу.
— Мари, успокойся. Мы что-нибудь придумаем. Обязательно. За кого хоть сговорили-то?
— За соседа-лавочника. Давно он на меня засматривался...
— Не люб тебе?
— Какой там! Ему уж за сорок, трое детей от первого брака, и все с гонором. Вечно нос задирают. Ох, Рани... Как представлю, так удавиться охота.
