Лица у подруг была замкнутыми и осуждающими. У всех. Даже у обычно мягкосердечной Алисы.
— Ты жалкая трусиха, -холодно бросила Мэри Лили в лицо. — Сбегаешь от трудностей.
— А я что, обязана быть героиней?
— Мы готовы бороться за права таких, как ты, не щадя себя, а ты — сбегаешь?!
— Прежде чем кого-то спасать, Мэри, я бы порекомендовала для начала убедиться — оно ему надо?
— Вольному — воля, — сжала в тонкую линию губы Мэри. — А невольник, как известно, не богомольник. Ступай, Эванс. Будь счастлива.
Лили в сердцах захлопнула чемодан:
— И тебе не хворать.
Она уходила, чувствуя, как сердитые, непонимающие, растерянные взгляды вонзаются в спину, словно невидимые кинжалы.
Лили допускала что, возможно, у подруг был повод, даже право на неё сердиться.
Какая-то часть неё чувствовала себя виноватой, как будто она и правда предавала их.
Но всё это ерунда. Всё это скоро забудется. Лили будет дома, среди своих, а Хогвартс... Хогварт со временем останется лишь смутным приятным воспоминанием, как не случившаяся сказка или давно приснившийся сон.
Стоило спуститься в гостиную, как количество давящих на психику взглядов удвоилось, даже утроилось.
Вот именно такую атмосферу и называют прессингом. Хотелось втянуть голову в плечи и проскочить мышкой, пробежать бегом.
Никто не проронил ни слова, пока Лили шла, из последних сил гордо выпрямляя спину и делая вид, что её нисколько не волнует ни их мнение, ни взгляды, ни осуждение.
Ничего страшного. Ей тоскливо? Всё правильно. Так и и должно быть. Ведь не легко переворачивать главу своей жизни.
Лили беспрепятственно спустилась вниз, пересекла большой холл и входные ворота Хогвартса захлопнулись за её спиной. Она обернулась, чтобы прощальным взглядом окинуть знакомые окрестности.
Неужели она никогда больше их не увидит?
И всё всерьёз? И мосты сожжены?
— Эванс!!! Стой!
Джеймс, сжав руки в карманах, хмуро смотрел на неё, поджав губы.
— Какого черта ты творишь, Эванс?
— Пошёл в задницу, Поттер. Я уже сказала всё, что хотела и больше не намерена отвечать ни на чьи дурацкие... ох!
Поттер больно схватил её за руку и подтащил к себе, не смотря на попытки сопротивляться.
— Ты совершаешь ошибку. Страшную ошибку, Эванс! Ты и сама это знаешь. Кто-то должен тебя остановить.
— Убери от меня руки!
— Дура! — тихо выдохнул он.
— Пусти! — зашипела Лили, сузив глаза.
Джеймс замер, глядя на неё пристально, в упор. Даже не мигая.
— Мы знакомы много лет, Эванс. Иногда мне казалось, что я один тебя знаю по-настоящему. Но в последние месяцы всё не так. То ли в тебе что-то изменилось, что-то настолько важное, что я тебя перестал понимать, то ли на самом деле я никогда тебя по-настоящему и не видел. Но знаю одно: если ты сейчас уйдёшь, я больше не смогу тебе помочь. Лили! — Джеймс с нежностью коснулся её волос. — Впереди нас ждёт такое, что, возможно, уйти для тебя действительно к лучшему. Вот только та Лили, которая была с нами все эти годы, — моя Лили, — она никогда бы не поступила. Она бы не бросила друзей, не предала бы саму себя, не стала бы испуганно прятать голову в песок, словно страус. Лили? — Джеймс протянул ей раскрытую ладонь. — Лили, прошу тебя, одумайся! Пойдём назад, со мной. Ты должна вернуться. Ребята подуются какое-то время, но всё пройдёт, всё забудется. Мы будем вместе...
Протянутая ладонь так и осталась одиноко висеть в воздухе.
Лили отрицательно покачала головой:
— Прости, Джеймс.
* * *
Хогварт-экспресс несся сквозь тусклый день, почти в сумерках.
Стрелки бежали. Колеса крутились. Время шло — двигалось по кругу.
Когда-нибудь нас просто выбросит за круг стрелок и спиралей, и мы растворимся вне временной рамки. Но это будет когда-нибудь. А пока поезд летит вперёд, пока — колеса крутятся.
Налипающий на стекла снег таял, превращаясь в воду. В маленькие прозрачные ручейки, из-за которых мир за окном выглядел преувеличенным и, вместе с тем, размытым. Словно поезд плакал, прощаясь с Лили. Плакал вместе с Лили.
У поезда и у неба был повод плакать — взрослея, маленькие девочки перестают быть феями и становятся ведьмами.
Солнце устало поднималось на небо, окутанное серым ореолом холодных северных туч.
Холодно и серо. Кажется, не дожить до весны. Кажется, весна навсегда осталась в прошлом. Там, где Лили была маленькой девочкой, протянувшей руку к маленькому мальчику, похожему на волчонка.
Она думала, сумеет его приручить. Но волки не бывают ручными. На то они и волки.
Прощай, Хогвартс.
Прощай, Северус Снейп.
Говорят, что тот, кто не может простить сам не будет прощён. Но может быть Джеймс Поттер будет великодушнее и не станет вспоминать о Лили Эванс плохо?
Глава 37
Подарок на Рождество
Когда Лили прибыла на Кинг-Кросс снегопад снова сменился дождём, вода перемешалась со снегом. Хуже такой погоды нет. Дождь со снегом, это почему-то даже более мокро, чем просто дождь. Под ногами — каша мала, никакие сапоги не способны удержать воду.
В тот момент, когда Лили шагнула за порог родительского дома, она вымокла, замерзла и почти совсем пала духом, но стоило увидеть родные лица, как будто засветило солнышко. Мама в привычном простеньком цветастом платье; отец, чьи волосы за последние годы изрядно припорошил сединой; Петуния, непривычно хорошенькая, но знакомо недовольная.
— Сюрприз! — лучезарно улыбнулась Лили, салютуя зонтом, разбрызгивая по всей прихожей мокрые капли.
— Лили? Доченька?! — обрадованно всплеснула руками мама. — О, Господи! Как ты?..
— Вошла? Нашла спрятанный под порогом ключ. — Продемонстрировала Лили озвученный предмет. — Никакое магии. Честное слово.
— Лили! Солнышко моё золотое! — пробасил Билл, захватывая дочь в свои медвежьи объятья. — С приездом тебя. А ну-ка, обними-ка своего старого папку!
— Старого? Ну уж нет! Обнять? Столько угодно!
Лили с радостным визгом повисла на могучей шее отца.
Петуния стояла, скрестив руки на груди.
— Привет, — несколько смущенно поприветствовала её Лили.
— Как хорошо, что Лили приехала, правда, Туни? — заискивающим тоном спросила мама.
Будто силилась одним голосом, незаметно для Лили, уговорить Петунию вести себя прилично и выказать гостеприимство.
— У меня нет слов от счастья, — с поджатыми губами произнесла сестра.
Раздался автомобильный гудок и Лили ударилась ладонью по лбу:
— Ну надо же? Я совсем забыла о такси.
— Я заплачу, — заверил Билл.
Мэри обнимала младшую дочь, светясь от счастья.
— Это твои вещи? Отнести их в комнату? — спросила мама.
Лили согласно кивнула.
— Раньше, приезжая на каникулы, ты вещи с собой не брала, — проявила наблюдательность Петуния. — До рождественских каникул ещё добрая половина месяца. Лили Эванс? — поглядела старшая сестра таким взглядом, каким и родители на глядели нечасто. — Что ты натворила?
Лили одарила Петунию очаровательной и в тоже время стервозной улыбочкой.
— Бросила школу.
— Что?!
— Я думала, что быть ведьмой круто. На самом деле это полный отстой. Так что можно сказать, что я завязала.
Возникла немая сцена.
— По вашим лицам можно подумать, что вы мне не рады?
— Конечно рады... но Лили, дочка!.. Как же?..
— Лили, ты хочешь сказать, — повысила голос Петуния, — что ты уехала из Хогвартса и теперь будешь жить с нами?
— Это и мой дом, Туни. У меня ровно столько же прав жить здесь, сколько и у тебя.
Лили не пробыла дома и получаса, а они с сестрой уже ссорятся.
— Мы безумно рады видеть тебя, дочка. Всегда. Просто, пойми нас правильно, мы беспокоимся. Согласись, твой приезд выглядит несколько... — Мэри выдержала паузу, стараясь подобрать нужные слова, — неожиданно.
— Неожиданно? Да, ладно тебе, мам! — гневно всплеснула руками Петуния. — Неожиданно? Как бы не так! В этом поступке вся Лили! Вся такая сплошная неожиданность и экстравагантность. Считает, что может вот так запросто выкинуть всё, что ей в голову заблагорассудится. А самое неприятное знаете — что? То, что вы — вы оба с отцом, — ей потакаете!
— Можешь кричать до посинения, дорогая сестрица, я никуда не уйду. Я — несовершеннолетняя и безработная, тут живут мои родители. Так что кричи, не кричи, а я остаюсь.
Лили была вне себя от негодования и обиды. Конечно, Петуния часто вела себя агрессивно, но подобная встреча — это просто из ряда вон! После 'тёплой' прощальной сцены в Хогвартсе Лили необходима была поддержка близких, а не их критика.
Но ведь Петуния не в курсе её проблем? Значит, она не виновата.
— Туни, — уже мягче сказала Лили, — я знаю, что ты не рада мне, но давай не будем ссориться в первый же час, ладно? Хотя бы ради мамы и папы?
— Конечно, вы не будете ссориться, — раздался голос Билла, — ведь вы мои самые дорогие, самые лучшие, дружные девочки. Мои девочки не будут проводить время в скучной беседе на утомительные темы, у них всегда найдётся, что обсудить по-доброму. Правда, красавицы?
Красавицы закивали. Но ни одна из них не горела желанием ни огорчить отца, ни рассердить его.
Сёстры Эванс взяли Тайм-аут.
— Эй! У меня отличная идея! — Мэри в свой черёд обняла дочерей. — Давайте устроим праздничный ужин?
Мир был восстановлен.
Лили поднялась в комнату переодеться к семейному ужину. Родные стены выглядели успокаивающе привычными, надёжными. Если до этого момента Лили в душе ещё сомневалась, что приняла правильно решение, то сейчас последние сомнения отпали.
Всё правильно. Здесь её место.
Внизу слышался звук телевизора. В Хогвартсе телевизоров не было. Волшебники страшные ретрограды и в штыки воспринимают всё новое.
— Мам? Может быть, тебе помочь? — поинтересовалась Лили, входя на кухню.
— Отнеси тарелки в гостиную.
Эвансы собрались за столом. Лили чувствовала витающие в воздухе вопросы, и понимала, что дать на них исчерпывающие ответы её обязанность, а как истинная гриффиндорка она считала честность лучшей политикой.
— Я должна объяснить, почему бросила школу.
— Вовсе ты не должна!.. — начала было мама, но Лили упрямо покачала головой.
— Должна. Иначе вы вправе будете считать, что ваша младшая дочуь безответственная, капризная и глупая. Я не могу этого допустить. Я не просто должна объяснить — я хочу это сделать. Вы моя семья, самые близкие мне люди, и у вас есть право знать правду. А правда заключается в том, что Хогвартс вовсе не такой, каким вам его рисовали все эти годы. Это вовсе не сказочный пряничный замок. Да и ваше решение отпустить меня туда, по правде говоря, не совсем ваше.
— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Билл.
И Лили рассказала родителям с сестрой всё, что хотела сказать. О манипуляциях сознаниями и Империо, о противостоянии магических политических партий, о набирающих силу Пожирателях Смерти, травле магглорожденных. Об угрозах, унижениях и опасности, которым она подвергалась весь последний год.
— Мы понятия не имели! — сокрушённо ахала Мэри. — Лили, если бы мы только знали, мы никогда бы тебя не отпустили! О, Господи!
— Я знаю, мама. Я никогда не сомневалась в вашей любви ко мне и в том, что вы желаете мне только добра.
— Это чудовище, этот оборотень, действительно жил рядом с детьми все эти годы? — сжал внушительных размеров кулаки Билл.
— А я-то думала, что твой ушлёпок Снейп самое тошное, что может приключиться в вашей сказке, — с сарказмом протянула Петуния.
— Почему ты ничего не говорила нам раньше? — с укором спросила мама.
— Я была слишком маленькой, чтобы понимать всё это до конца. А потом не хотела вас понапрасну беспокоить и волновать, потому что считала, что мне лично ничего не угрожает. Теперь всё поменялось. Вы должны знать.
— Ты приняла правильно решение, Лили, — заверил дочь Билл.
— Я понимаю, что первое время придётся трудно, — вздохнула Лили. — Всем нам. Простите, что создаю проблемы.
— Не говори глупостей, дочка. Если не семья будет рядом в сложное время, то тогда кто же?
После ужина, когда Лили уже собиралась лечь спать, в дверях появилась Петуния.
— Тук-тук-тук, можно мне войти?
— Конечно.
Сёстры стояли друг против друга, словно в смущении.
— Тебе принести тёплое одеяло? — спросила Туни. — В этом крыле дома всегда прохладнее.
Лили улыбнулась:
— Может быть позже, пока мне не холодно. Сядем?
Обе примостились на кровати, обмениваясь вопросительными, будто настороженными, взглядами.
— Что сказал твой мрачный Снейп, когда узнал, что ты собираешься удрать из его Страны Чудес? — поинтересовалась Петуния.
Лили пожала плечами:
— Ничего.
— Как? Совсем ничего?
— Мы не разговаривали после того, как его дружок чуть меня не изнасиловал.
— Что он сделал?!
— Маме с папой я, естественно, об этом не рассказывала.
— Я бы о таком тоже рассказывать не стала. Ну ты отбилась?
— Спорный вопрос. Но в одном могу заверить — моя девичья честь не пострадала, — со смехом закончила Лили.
Хотя, если подумать, ничего смешного в разговоре не было.
— Ну, а Джеймс? — продолжала допытываться Петуния.
— А что Джеймс? Моё решение не одобрил. И я не горю желанием это обсуждать. Пойми, я хочу забыть о том мире, Петуния, а если мы будем всё время о нём говорить, у меня это вряд ли получится?
— Будем мы о нём говорить или нет, ты всё равно не забудешь. Я бы не забыла.
— Я знаю, как тебе хотелось в Хогвартс. Ты, возможно, даже не веришь мне?
— Верю, Лили, — заверила её Петуния. — Я всегда знала, что этот ваш Хогвартс тот ещё рассадник заразы, а маги — потомки падших ангелов. Проклятые. Вот кто они такие.
Лили устало улыбнулась, не желая поддерживать старый спор.
— Боюсь, мои друзья с тобой не согласятся. Хотя, признаться, доля истины в твоих словах есть.
— Ты ещё считаешь их друзьями?
— Конечно.
— Твои друзья попадут в ад, Лили.
— Надеюсь, что нет. Если бы ты знала их так, как знаю я, ты бы так не говорила. Даже если кто-то заслуживает вечных мук, кто мы с тобой такие, чтобы это пророчить? Давай будем просто жить дальше.
— Говорят, душа ведьмаков не может покинуть их тело до тех пор, пока в крыше дома не проделают дыру или на разобьют окна?
— Я знаю добрый десяток ведьмаков, которые, соберись их душа покинуть тело, разнесли бы не то, что крышу — любой дом по кирпичику. Если и существуют ловушки, способные удержать души таких, как мы, то это совершенно точное не кирпичные кельи магглов. Не верь бабьим сказкам, сестра.
— Раз ты теперь решила вернуться, что будет со всеми нами? Они позволят нам безнаказанно жить дальше? Или сотрут всем память?
Лили задумалась на мгновение, а потом покачала головой:
— Стереть память за такой огромный промежуток времени, это значит обречь человека на безумие. В нашем случае сделать умалишенными четырёх человек. В Министерстве Магии на такое не пойдут.
— Ты уверена?
Лили помолчала, а потом тихо выдохнула:
— Нет.
— Выходит, в вашей школе живут вовсе не добрые волшебники.
