— Должно быть иркицы. — вслух подумал Свест, — других представителей животного мира я от рода не видел, если не считать недавно появившихся кроков.
— А вот ведь иркицу не приручишь, — дополнил Ней, — да и пользы от них никакой. В древних рукописях сохранились упоминание, что мясо их "дурновкусное".
— Представить сложно, что можно мясо есть, — высказался Ар.
— Нет, польза от иркиц есть, — не согласился Свест, — там где они бегают плодовые кусты гуще растут.
— Ладно, продолжу, — произнес Ней, — И так... "На пятый год не осталось никакой живности в лесах, даже эрки почти не встречались. Но зато много трав породила горелая земля и стали зарастать страшные черные раны на ней новой зеленью. И была она, по мнению многих, даже крупнолистней, чем ранее и ягоды ее стали мощнее и слаще. И не голодали люди и хватало им пищи травной и плодовой". Ну тут подробнее какие плоды, как они менялись. В какое время их собирали... В общем не интересно... Дальше что еще... Шли годы... Тут по сезонам когда что... Если интересно можно подсчитать сколько времени прошло пять лет или более... Какие-то ссоры, кто кого в каком порядке убивал... Цатриила, вроде, свергли... Вместо него поставили...
— Да ладно, сейчас не надо, — вставил Аркетт, — это мы потом вдвоем разберем. Дальше давай самое главное.
— Угу, хорошо, — Нияст продолжал, — и, вот, "Боги вскоре оставили своей милостью людей. И если не их самих, то многих детей ихних одолела неведомая болезнь. И умирали они во младенчестве, ибо не давала им сил ни пища, ни вода, ни молоко материнской груди. И жалели люди детей своих и стоял повсюду плач матерей и грустили старейшины ибо боялись, что вымрет род людской. Ибо и без того мало осталось людей на земле. И уж какая из матерей первой дала крови дитю своему никому не ведомо, только когда дети стали выздоравливать один за другим допытались до причин этого старейшины. И узнали. И не поднялась ни у кого рука осудить матерей и отцы стали тем же поддерживать детей своих. И выросли они и стали сильны и крепки, но до конца жизни пили они кровь и только тем удерживали себя от последства проклятия кое опустилось чрез них на племя людское. И смилостивились Боги и народились здоровые дети в племени, еще когда кровопийцы были еще малы, но люди не оставили их во имя милости Богов и продолжали поддерживать кровью своей. Ибо жрецы прорекли, что это жертва наложенная Богами на людей".
— Подожди, — перебил его Свест. — дай осмыслить сказанное... То есть мы — потомки обычных людей. Аллиолов!
— Да, трудно представить, — поддержал его жрец, — завтра же проведем молебен Богам и попробуем уговорить их дать знак так оно или нет. Это слишком серьезно...
— Но тогда почему никогда не бывает полукровок?
— Тысячи лет прошли, — пояснил жрец, — возможно, расхождения крови накапливались.
— Там, кстати, по тексту сказано, что смешанные браки были категорически запрещены жрецами изначально, — заговорил Ней, — Да, а вы поняли, что первая история, если это правда, была позже?
— То есть, ты хочешь сказать там описано самое первое отделение людей от ск... — жрец покосился на меня, — вампиров от людей?
— А что ты не согласен Аркетт?
— Да, вероятно именно такой порядок, — согласился жрец, — дальше что?
— "И плодилось племя людское и кровососы имели потомство и жили они порой дольше прочих людей, но никто не роптал", — снова уткнулся в листы Нияст, — "ибо верили люди в милость Богов. И разрослись ветвистые леса по всей земле и травы заполнили каждую ее пядь и было множество пригодных для пищи плодов. И не только в пределах благословенной земли, но и насколько сил хватало дойти вокруг. И стали отделяться новые племена от первого выжившего племени и занимали они леса в округе за долиной над пропастью и за водою падучею... Освободили их от дани кровавой, ибо сложно было им поначалу без племени выжить. Но сохранило ореол святости сердце Цатриилии. И порешили вожди изгнать всех меченых гневом Богов прочь с этой земли. И перешла дань крови к выделившимся племенам. То есть, я так понял, это о вампирах".
— Ну и что? — поинтересовался Свест, — Боги им за это вдарили?
— Как ты угадал Свест?
— Так это ж мы здесь обитаем, значит Богам именно того и надо было, стало быть обратное не пришлось бы к душе, — объяснился Свест.
— Ну да, спустя время, — подтвердил его догадку Ней, — так и написано, после всякой там бытовухи, которую можно и пропустить, что обрушилось проклятие Богов на племя людское и отобрали они благословенную землю у людей.
— Каким образом? — поинтересовался жрец.
— Ну сейчас я об этом и собирался рассказать, — улыбнулся Нияст, дальше было так: "И упал огромный камень с небес в священное озеро и омыли воды после того всю долину замка". Тут оно еще не замок, но так короче и ясней сказать. Храм же солнца сполз в бездну ибо не стало косы. И страшное зловоние распространилось вокруг и бежали и стар и млад прочь, а кто не успел — там и нашел конец свой. И с того времени проклятой объявили Цатриилию и не было желающих приблизиться к ней. Все ж кто доселе жил в ней выселились в благодатные края за высокой долиною. Однако всех тех, кто кровавыми жертвами жил, заставили посетить место проклятое вскоре после беды. И хоронили они мертвых в зловонном озере. Ибо жрецы так хотели задобрить Богов, вернув в место обетованное ранее изгнанных. Но и они там не смогли пробыть долго. Ибо душно и дурно было там. И вернулись в леса к своим. И те приняли их и покорно кормили кровью своей. Многие женщины, что застали гнев Богов в Цатрилии родили мертвых детей, но вот дети проклятьем отмеченных, хотя все их женщины и мужчины побыли на проклятой земле родились крепче и сильней родителей. И крепче смертных прочих выросли они. А крови им было надо не больше, чем родителям. И серым покрылась кожа их, когда они возмужали и были зубы их так тонки, что не ощущали люди прокусов их. И возблагодарили за то люди Богов. Так вернулись люди в землю, откуда некогда пришли за царем Цатриилом". Ну и тут дальше моральные выводы о том как не перечить воли Богов. Ну, в общем, Боги были довольны смирением людским и больше бедствий не слали.
— Если не считать нас, — нахмурился Свест, поднимаясь и откупоривая бутыль, — надеюсь никто не возражает?
Все были согласны.
— Ну как вам идея о том, что мы потомки врожденных инвалидов прошлого? — поинтересовался Ней.
— Возможно некоторые идеи по поводу, что когда-то все люди произошли от одних предков у кого-то и возникали, — ответил Аркетт, — но всерьез никогда не обсуждались. Теперь появился явный стимул.
— Главное — результат, — заметил Свест, — я предполагаю, что природа нашла неплохой вариант.
— Сегодня у нас Рин тише воды, — обратил на меня внимание Аркетт, — но, думаю, с его стороны было бы логично заметить, что не все согласятся с этим.
— Для этого мне надо хорошенько вспомнить, как я жил до середины прошлого лета... — отозвался я.
— А сейчас и его тоже в нас все устраивает или почти устраивает, — опять-таки высказался за меня теперь уже Ней.
— Там еще что есть? — спросил Свест.
— Да, но я понял так, несколько десятков листов — это кулинарная книга, потом возможно есть еще заклинания.
— Это на публику читать не стоит, даже на эту, — кивнул на Свеста и меня Аркетт, — возможно там рецепты зелий, но с тобой вдвоем разберем. А историческое что-нибудь?
— Я не уверен, но из того, что я захватил есть еще один кусок именно исторический. Кажется последний из того, что я сюда взял.
— Значит последний раз в сезоне будем слушать тебя Ней, — отметил Свест, — а сейчас вроде как разбегаться надо. Нияст завтра почтальоном.
— Все в порядке относительно последнего? — жрец посмотрел на Нея, меня.
Мы кивнули.
— Что тебе хочу сказать, Рин, — продолжил жрец, — завтра не восстанавливайся после. Во всяком случае сразу. Только если правда будет плохо.
— Почему? — удивился я.
— Сила от тебя идет. Я чувствую, — ответил жрец, — хотя мы сейчас все на это и заторможенные, но кто-то может уловить и не удержаться. Особенно завтра. Можешь считать это просьбой. Да и бури завтра точно не будет. Так что с утра чтоб ты, Нияст, приводил себя в форму и к выходу.
— Ладно, Аркетт, оставим их, — заговорил Свест, — пойдем ко мне?
Аркетт высказав еще пару напутствий удалился вместе со Свестом. Ней обнял меня.
— Хочешь еще чего-нибудь знать о вчерашнем? — поинтересовался я.
— Меня волнует, что происходит с самыми близкими мне людьми, — ответил Ней, — он тебя опять за счет себя восстанавливал?
— Да
— А поломал сильно?
— Нет, не особо, не волнуйся.
— Как же он это делает...
— Предлагает мне ощутить себя его продолжением...— правильно понял его я.
— Да, он говорил. Но это же, насколько я знаю, это едва начинаемая разрабатываться жрецами практика.
— Зачем она вам-то нужна?
— Предполагается, что может быть удастся со временем передавать такую бескровную линну на расстояние. Но пока даже в полный контакт удается только при идеальном сочетании пары и не всегда.
— Ты хочешь сказать, что мы со Свестом идеально сочетаемся?
— Возможно дело в тебе — ты пластичен в этом плане. А Свест... Жрецы ведь специально тренируются между собой, а у него вышло с первого раза.
— Откуда ты все это знаешь?
— Я же встречаюсь с Аркеттом. Ну и зашел разговор. Аркетт признался, что когда поднимали тебя он предполагал, что если в течение недели удастся, то хорошо. А Свест сразу выдал. И сейчас смотри, что делает. Хотя Боги вроде подтвердили, что он может, еще когда планировали второй обряд с тобой и мной.
— Снова мы к этому возвращаемся... — вздохнул я, — думаешь Великий Бог спустился и все это рассказал? Сомневаюсь...
— Слушай, я не знаю как это происходит, но еще ни разу ошибок не было.
— А ты хоть раз слышал, что сказали Боги до момента, когда все реально произошло?
— Это не всегда говорят, но фиксируют в записях. Ты еще скажи, что жрецы пишут это потом.
Я промолчал. Верить можно, конечно.
— Вот дождемся весны. Практически все поняли, что предсказание перед уходом на зимовку было не очень...
— Вы вероятность этого "не очень" еще раньше со Свестом обсуждали, — напомнил я, — так что уже не надо быть Богом...
— Давай-ка лучше спать. Тебя опоить?
— Да, надо бы...
Хорошая вещь сон-трава!
* * *
Проснулся я раньше Нияста. Его рука лежала на моей. Я невольно сравнил — кожа практически одного цвета. Но сегодня это изменится. Что он при этом будет чувствовать? Я аккуратно высвободился и пошел убедиться, что действительно утро. Информационная дощечка и правда была практически чистая с одним кружочком. Вернувшись, я лег опять около Нея и легонько потряс его за плечо. Он проснулся.
— Утро уже? — спросил спросонья.
— Да, я проверил.
Ней аккуратно переместился ко мне поближе. Но медлил. Я притянул его и только тогда он приник к моему плечу. Когда он откинулся, я увидел выражение бесконечного счастья на его лице. Он закрыл глаза и ловил каждую каплю силы всем своим существом. Вот почему нас оставил Свест. Я и то вдруг захотел оказаться на его месте. В этот раз Свест восстановил меня не дав этой радости. Стало быть линна линне — рознь. Даже я получил в этом плане некоторый опыт. Хотя с удовольствием бы отказался от второй его части.
Тем временем Ней поднялся. Прижал меня к себе. Я понял, что он преисполнен благодарности, но не знает как лучше сказать. Впрочем, я и раньше замечал, что они довольно активно используют жесты для выражению эмоций. Затем Ней встал, набрал еды и вернулся обратно на циновки. Мы поели. Через некоторое время я стал замечать как его кожа темнеет. Даже взгляд немного меняется. Нияст внимательно оглядел свою руку.
— Сейчас... скоро пойдем. У выхода холодно. Сходи к себе возьми, что одеть. А потом мне еще надо будет крови. Уже там, внизу.
В этот момент в дверь постучали. В ответ на приглашение вошел один из жрецов, увидев Нея кивнул и тут же вышел.
— Проверяет, что мы еще не спим, — пояснил Ней, — значит Истовер только подошел. Время есть.
— Мне можно будет высунуть нос на улицу? — спросил я, — глянуть на свет одним глазком?
— Только из прохода не выходи. Провожающие ребята сразу рванут за тобой, боясь, что тебя порывом ветра снесет, а они обморозятся быстрей, чем ты. Понял?
— Да.
Наконец я и совершенно серый Ней, спускаемся вниз. Я хорошо помню, где выход. Сейчас там светло и толпится народ. Ист подходит чуть позже нас. Наэрлы начинают высвобождать забитый проход. Сразу резко холодает, я начинаю одеваться. Ней и Истовер тем временем кутаются всерьез. Они одевают плотные, на вате, раздвоенные снизу мешки. Сверху натягивают нет, не более привычные здесь плащи, а несколько самых настоящих одеяний, у которых есть рукава. Я такие раньше носил поздней осенью да зимой. Вскоре появляются жрецы.
— Молились Богу Аскренту, чтобы мы дошли. Там, в зале, народ в молебне участвует.
— Свест там? — спросил я.
— Наверняка, — ответил Ней, — обычно на такие молебны всех не собирают, но бригаду как правило всю. Так что когда мы уйдем — иди в зал. А сейчас посмотри — тебя жрец зовет.
Жрец действительно делал мне знак. Я подошел. Он проник руками мне под одежду на уровне груди, потом выше и затем кивнул. Затем рядом оказался второй аллиол.
— Привет — поздоровался он на смиати, — я как и ты бывший Смиалоэт.
Я его не узнал, видимо либо он давно ушел, либо жил далеко от меня. Это не удивительно — поселение Смиалоэтов тянется далеко вдоль лесов. И все же надо же — собрат.
К каждому из нас подошли жрецы и совершили какие-то пассы над нашими головами.
— Благословили, — проговорил мой сосед.
Затем к нам подошли Нияст и Ист и присосались всерьез. Усвоив линну, они принялись обнимать всех провожающих. Те им желали удачи. Последним Ней подошел ко мне.
— Все, иду, если хочешь высунуться — иди со мной до выхода, но помни, что я сказал.
Затем его обвязали веревкой и он юркнул в щель за Истом. Я смотрел как его спина движется вдоль прохода, который сделан практически по ширине плеч, и исчезает. Я тоже зашел в проход. Никто мне не помешал. Когда я дошел до края, меня уже насквозь пробрал мороз. Тем не менее я глянул наружу. Белое солнце стояло высоко в небе. Его лучи ложились на белый-белый снег. От этого слепило глаза. Ней оглянулся и помахал мне рукой. Я ответил тем же. Как же холодно! И это еще погода ведь безветренная. Я вернулся. Проход сразу же начали закладывать.
— Спасибо! — произнес я вслух в сторону жреца за то, что не помешали мне.
— Да, ты же зимы еще не видел, что ж тебе мешать, — промолвил жрец, — не принято, высунуться можно всем. Это тебе спасибо, что дальше не пошел. А то в том году молодого наэрла впятером из сугроба вытаскивали. А потом дружно лечиться пришлось. Весь режим нарушили. Но зато были обеспечены нестандартные занятия для зимы.
Я, удивленно пожав плечами, отошел. В углу все еще сидел Смиалоэт. Я решил к нему еще раз подойти.
