Я насторожился.
— ...узреть!
Фу-уф, — отлегло у меня на сердце.
— Хочет — перехочет! Занят я, — прикрывали мы с дикаркой собой Некраса.
— Га... — толкнула меня Кривда, обещая дождаться.
Уступил — уж больно мне не хотелось, чтоб изверг сделал кому-то больно, и не только мне, а и той, кто встала на мою сторону. Её поддержкой и заручился на будущее, и какое оно ждёт меня — разберёмся у Макоши.
Ну, точно, чисто шаманка! — застал я каргу подле чадящего очага. Она что-то там бормотала над углями и плевалась, вдруг вскочила и прыгнула на меня — нет, не как давеча Кривда, а просто подскочила.
Кто бы мог подумать, что эта карга окажется столь прыткой и активной — запрыгала вокруг меня, гремя в бубен кривой палкой, а на ней бренча костяшками.
Я стоял как истукан, не зная, что и думать по данному поводу. Может, и мне стоило плясать? Да перетопчется! И топтать её, я тоже не собирался! А что же она собралась делать со мной дальше? На кой ляд я потребовался ей здесь нынче? — крутился я, топчась на одном месте, тогда как шаманка носилась и гортанно восклицала на непонятом для меня наречии (назвать языком её выкрики в бешеном припадке, у самого не поворачивался язык). Наконец застыла напротив меня и рухнула. Вот бы скопытилась, а? Хотя для меня будет лучше, если придёт в себя.
Я недоверчиво покосился на Глума в надежде: изверг-надзиратель даст какую-нибудь мало-мальски значимую подсказку.
Угу, размечтался. Аж два раза покосился на меня, и так, что лучше бы тогда в дебрях Шишмора меня сразил вожак-дикарь, прибив молотом-топором. Когда я думал: Глум обрадуется, что карга оставила в покое их племя.
Ан нет — сюрприз мне на сюрпризе. Карга вовсе не думала подыхать — захрипела, вновь принявшись плеваться — поднялась, и уставилась на меня выпученными глазами с тёмными нечеловеческими зрачками; схватила за руку своей костисто-когтистой конечностью и сунула в ладонь ссохшиеся от времени костяшки.
Ну, точно, решила заделаться гадалкой — хочет знать, что ждёт меня и род извергов дальше. Да могу и без кидания костей сказать: ничего хорошего — загнётся твой род, как тупиковая ветвь развития человечества! Таким нелюдям как вы, изверги, в этом жестоком мире не выжить! Вы не умеете договариваться, только и можете, что насильничать и убивать. А это всегда чревато — воинствующие империи, выстраивающие свои города тысячелетиями, погибали, исчезая с лица планеты, и на их руинах возникали новые, либо окончательно проходили в запустение. А вы тут вообще даже созидать неспособны, только и можете, что разрушать, совершая набеги на земли лешаков, жихарей да родовитов! Сами ничуть не лучше порождений прорвы и их нелюди!
Не дождавшись, когда я выброшу кости, карга сама треснула меня палкой, перебив руку; добилась желаемого результата — принялась рассматривать их, выясняя то, что я и предсказал сейчас мысленно. Даже сам поверил, будто пророчествовал.
— А-а-а... — из груди карги вырвался гортанный вопль. Обхватив голову руками, она бухнулась лбом оземь. И надеяться мне: расшибла или ушиблась — не стоило. В состоянии аффекта ей хоть камень на голову в пуд с горы урони, всё одно как мячик от пинг-понга отскачет, и не почувствует.
Значит, прав был я, когда думал: извергам недолго осталось зверствовать.
Придя в себя, карга вновь поднялась без посторонней помощи и с ненавистью во взгляде покосилась на меня.
— Если всё — я больше не нужен — то пойду, иную юную бабу уважу. Угу? Уж больна приглянулась мне Кривда. А то веди ещё кого-нибудь — всех обрюхачу!
Глум не удержался и гоготнул. Зря, ох, зря! Карга запустила палкой в изверга — прогнала нас.
— Что это было? — выпытывал я у него дорогой назад в тупик.
Изверг молчал и лишь сопел зло про себя, накапливая гнев. От него досталось дикарёнку — он догнал его ногой. Тот завизжал и побежал прочь, а вдогонку ему полетел булыжник.
Ну и воспитание у них тут! Теперь всё ясно, почему потом у них в роду все дикари вырастают такими вот извергами.
Даже длаку досталось от Глума за то, что тварь оказалась бесполезной, коль позволила мне скрутить её рубищем — получила по горбам тупым концом копья. А затем острым краем с наконечником — изверг разорвал на ней моё рубище, которое в свою очередь дорвал длак, уже мстя мне.
А я, значит, крайний? Кто ж ещё!
— Варвар, — Кривда прижалась ко мне.
— А где Некрас? — не застал я подле неё бой-френда. — Сбежал, голодранец? Сделал дело и в кусты? Не мужик!
— На кой ляд ты сдался Макошь, варвар?
Никак приревновала? Вот так-так!
— А тебе-то что с того, Кривда?
— Она гадала, да? Глядела в будущее? Ты кидал кости?
— Ну... предположим.
— Что она баила тебе?
— Да ничего — орала, дура старая, и воздух сотрясала!
— За космы хватала?
— Себя — да, а меня не тронула, но прыгала и кричала, даже своей палкой в бубен била, — уяснил я: Кривда может прояснить моё будущее. — Помогла б ты мне, девка, а? Вывела б отсюда! Тебе тут всё одно жить спокойно не дадут — родишь дитё от Некраса, карга не будь дурой, сразу поймёт, чей он!
Мои слова, как показалось мне, произвели на Кривду неизгладимое впечатление.
— Айда со мной — оба? Я не кину вас в беде — мы двинем к родовитам!
— К варварам?
— А что тут такого? Вы, вон, вообще дикари! А не захотите становиться варварами, и не надо — поселитесь, где они укажут вам, и живите себе преспокойно по своим законам. Да хошь в землях жихарей, если что, а пойдёт не так во время побега, — подбивал я Кривду. — Что скажет Некрас? Хотя, что может сказать немой от рождения дикарь: только и может — мычать, да кивать! Как думаешь — согласится? Ты сумеешь его убедить удрать отсюда с нами?
А в том, что Кривда согласна со мной на побег — видно сразу. Ведь уже доказала мне: вовсе не дура, а целеустремлённая дикарка. Да быстро развеяла несбыточную мечту.
— Зачем нам бежать, варвар? И куда? Я ж внучка Макошь!
Вон оно что! И затеяла изуверка! Извести родную бабку!
— А что скажет на это мать?
— Нет её у меня — сама бабка и умертвила!
Ну, точно — изверги! Нашёл с кем связать свою дальнейшую судьбу! Ей-ей самого используют, а затем за ненадобностью и...
Не хочу даже думать о том и ломать себе голову раньше времени! Но эти изверги мне непременно её свернут!
Ладно, пока соглашусь с Кривдой, а там время покажет: кто был прав, а кто виноват.
— И что ты предлагаешь мне — пристукнуть каргу?
— Ты — варвар!
— Ну и что! Разве мне это сойдёт с рук?
— Нет, но тогда я стану шаманкой рода, и буду вправе вершить твою судьбу!
— Ага, сбежать позволишь?
— Помогу.
— И непременно организовать погоню?
— А что ты хотел от меня, варвар?!
Ну да, всё-таки бабка — родная. На то Кривда и изуверка, чтоб придерживаться зова крови. Как говориться: кровь за кровь! И кто не проливал её, тот не поймёт. Вот и я прекрасно понимаю её, и то, что она, изуверка, подбивает меня на преступление. Да не угадала на счёт меня! Сделаю вид, будто уступил, а самих заставлю сделать выбор — кому из них жить, а кому... уж как при встрече повезёт.
— Ты скажешь Макошь перед родом: сделал меня взрослой, — уже спланировала Кривда смену власти, объясняя мне, что я должен делать, и как говорить.
Прикинул, и понял: стремиться сделать меня своим женихом вместо Некраса. И вывод напрашивался сам собой: заставит его поквитаться со мной известным извергам способом — он и организует за мной погоню при смене власти.
Ах ты, изуверка, Кривда! Всё рассчитала! Да только со мной прогадала. Если карга не дура — увидела свою судьбу в выбитых у меня костяшках.
Накаркал — в очередной раз — и не только на свою голову неприятности. К нам пожаловала Макошь, собственной персоной, в сопровождении усиленной свиты. И если раньше её сопровождали двое извергов, то теперь почти дюжина — четверо из них притащили шаманку на носилках для пущей помпезности.
Ой-ё-о!.. А моё! И твоё, дикарка! Пропали мы с тобой разом!
Макошь и не подумала спускаться к нам, окружив себя охраной.
— Всё, — молвил я согласно негласному уговору меж мной и шаманкой. — Кривда стала взрослой.
Дикарка даже не стала скрывать наготу — провела у себя рукой с внешней стороны бедра, и подняла, демонстрируя кровь, мол: больше не девственница — очень скоро у неё округляться формы тела и она станет продолжательницей рода извергов — сама начнёт плодить их.
Макошь уподобилась длаку, потянув ноздрями воздух, наказала опустить носилки. Лихо спрыгнув с них, и, опираясь на палку, она грозно двинула на нас с Кривдой. Изверги сразу же отогнали меня от неё.
Карга придвинулась к внучке, и как длак, продолжила обнюхивать всю — схватила за волосы, притянув к себе.
Неужели учуяла иной запах на внучке — не мой, а Некраса.
— Ах ты... потаскуха! — Карга треснула Кривду палкой по лица, разбивая в кровь. — Я что тебе велела? Что? А ты что сотворила, отродье? Вот я тебя...
Один удар палкой следовал за другим — карга избивала Кривду, а я не мог вмешаться — наставив на меня наконечники копий, дикари придавили спиной к стене. И дёрнись я, проткнут насквозь, что и подтверждала кровь, сочившаяся на груди, а я не сразу заметил, увлечённо следя за тем, как карга своими собственными руками лишает себя наследницы и род — потомства.
О чём она думала в тот момент, изуверка, или наоборот не думала — её обуял гнев. Не соображая, что творит, она продолжала избивать палкой родную внучку, разбив ей в кровь голову с лицом, перешла на руки и, наконец, добралась до ног.
Неужели и их перебьёт, превращая Кривду в калеку?
Я зажмурился, чтоб не видеть зверства извергов, зато всё прекрасно слышал. Кривда больше не орала и даже не стонала, она лежала молча под ударами карги и не шевелилась, а та продолжала вымещать на ней свой гнев.
Мне искренне оставалось надеяться: не убьёт Кривду. Но, узнав поближе, извергов, также не сомневался: внучку постигнет участь матери.
Кто знает, может у карги на примете имеется иная внучка? Да не одна! А Кривда... Она сама выбрала свою судьбу!
Нет, не сама, я, варвар, подтолкнул её, дикарку, на это! С меня и спросит карга вперёд кого бы то ни было! Сама же и будет судить!
Значит на этом, собственно говоря, и закончатся мои муки — изверги быстро прикончат меня. Да что-то засомневался, когда они оторвали меня от стены и бросили на каменный пол пещеры, придавив сверху в спину острыми наконечниками.
— Изверги... — заставила карга закричать меня на них.
Плюнула напоследок презрительно внучке в лицо, добавив палкой в живот, и отдала её на откуп страже.
— Она — ваша!
Мол, делайте с ней всё, что заблагорассудится.
Некрофилы! — заскрежетал я зубами про себя.
Меня и дальше заставляли смотреть на мучения Кривды. А после глумления вновь кинули на Глума с напарником и длака.
Тварь аж извелась, ожидая, когда наконец-то получит от хозяина-изверга разрешение завершить с дикаркой начатое ими.
Боже, что они с ней сделали, изверги!? — приблизился я к Кривде, и кусками изодранного рубища принялся оттирать окровавленное тело. На дикарке не было живого места, помимо синяков и ссадин с гематомами, набитыми ей каргой, её охрана во время вакханалии, вдобавок ещё искусала Кривду.
Дикарка была жива, и мне казалось: умирает на мои руках, силясь сказать что-то, но вместо этого еле слышно застонала, исторгнув сгусток крови, заблевала им меня.
— Не сдавайся, девка! Слышишь, Кривда! Борись за жизнь! Ты молода — ещё выкарабкаешься! Вот увидишь! Я что-нибудь придумаю — обязательно! — тряс я её за плечи в беспамятстве, причиняя всё новую и новую боль.
— Вар...вар... — наконец прошептала она по слогам, словно обвиняла меня в том, что с ней произошло.
Теперь Некрас меня точно убьёт, если того же со мной раньше него не сделают иные изверги.
И снова этот вездесущий Глум — изверг гоготнул, толкнув ко мне новую дикарку для взросления.
— Гляди, варвар, ежели не подомнёшь её под себя, Макошь изобьёт тебя до смерти!
— Сам гляди, чтоб её не отымел кто-то иной помимо меня! Ты теперь должен беречь меня, как самое дорогое, что есть у тебя в жизни, изверг! Иначе протянешь не дольше меня! — озадачил я дикаря.
Сетуя на меня, Глум ударил копьём длака. Ну да, больше ж ему не на ком сорвать зло, разве что на Кривде — утащил её за волосы, оставляя кровавый след на полу.
Ситуация с новоявленной дикаркой, как давеча с Кривдой, повторилась — новенькая забилась в угол, прижавшись спиной к стене. Задрожала.
— Да ты не бойся меня, варвара, — опять я начал не с того. — И это не я — Кривду, а Макошь со свитой. И как женщина, ты безразлична мне.
Я не стал говорить открыто о вкусах, а то и эта неправильно поймёт меня. Когда сама тут не нужна. Вот если б Ню...
Ой, нет! Мне даже нечего думать устраивать свидание с ней! Не хватало ещё, чтоб она попала к извергам!
— Короче, раз дело к ночи, давай знакомится, дикарка. Я — Валяй. И насколько сама поняла: должен тебя повалять тут. Так, как звать, изуверка?
— Злоба, — зло молвила та.
— М-да уж, ну и имена тут у вас. Стало быть, ты — внучка Макошь? Средняя или младшая?
— Посередь Кривды с Чернавой.
— Ага, если я не сделаю тебя взрослой, значит, у меня будет ещё одна попытка, тогда как саму постигнет участь Кривды? — дошло до меня: я прав.
Злоба с ненавистью покосилась на меня.
— Варвар!
Ого, а и впрямь злючка.
Но всё же взяла себя в руки, и потянула с себя шкуру.
Ясно, как только моё семя окажется в этой дикарке, меня можно сразу же убивать — изверги изначально получат от меня то, на что у них был расчёт на мой счёт. А вот тут они не угадали! И Злоба не заставит меня сделать её взрослой. Я ж не педофил — и это, во-первых, а во-вторых, имеется возлюбленная — Ню, и я лучше сдохну, чем предам нашу любовь! Если она, конечно, сможет понять меня, дурака! А как простит — лишь бы я вернулся к ней живым?
Уж и не знаю что думать, а делать мне дальше?
Злоба практически ничем не отличалась от Кривды — такая же тонкая и спортивная, но не такая стеснительная, как сестра — постелила шкуру на пол и разлеглась, как давеча длак, поджидая меня — запрокинула голову назад, и руки раскинула в стороны, а ноги поджала.
Дикарка нервно задышала, ожидая, когда я не выдержу и сам навалюсь на неё.
Угу, долго ждать придётся, Злоба.
Я отвернулся, чтоб не сойти с ума, всё-таки не железный — человек во плоти, а не каменный истукан.
Дикарка заворочалась, привлекая моё внимание к себе — перевернулась на живот, подставляясь спиной, согнулась, пав ниц, аки рабыня.
Чтоб тебя! — отвернулся я, дабы не видеть того "гадства", которым она пыталась заставить меня сделать её взрослой.
И откуда она только понабралась этого, изуверка? За взрослыми подглядывала, бесстыдница? А, поди, мечтала о том же, о чём и Кривда — занять место карги и стать великой шаманкой всех извергов.
Да я не изверг, варвар я, а не дикарь! Ты тут хоть и дальше стелись передо мной любым образом, меняя позы, но я всё равно не сделаю тебя взрослой.
