Ничего примечательного вокруг не наблюдалось, если не считать пары рек, которые я впервые увидел вблизи, с моста. Все те же многоуровневые громады зданий вокруг, все тот же поток машин, все те же рекламы с девочками и зверьками в излюбленном местном рисованном стиле "анимэ". Вот только сидел гид странно — спиной к нам, лицом в направлении движения. Его руки лежали на джойстиках управления, постоянно двигаясь. Изредка он отрывал руку, чтобы указать на какое-нибудь здание или скульптуру на постаменте, которые здесь имелись в изобилии (почему нет, когда места просто неприлично много?) Я не сразу сообразил, что он ведет свой забавный автомобиль в ручном режиме, полностью управляя движением от старта до торможения.
Пульт управления тарахтелки выглядел неприлично бедным: пара самых натуральных циферблатов со стрелками, какие я видел только в музейных каталогах, пара джойстиков и несколько кнопок и тумблеров. Возможно, конечно, у него имелся и линк от наглазников до управления, но по частоте движений не походило, что здесь работает хотя бы простенький автопилот. И тарахтение — мне казалось, или я и в самом деле чувствовал вонь присадок к углеводородному топливу? Неужто в машине стоял двигатель на энергии сгорания? Это могло бы объяснить постоянный грохот. Наверное, он свое чудо откопал где-то на свалке.
А потом вдруг неожиданно наступила тишина, потому что автомобиль, переехав очередную реку, вдруг остановился.
— Мемориальный парк, — сообщил гид, выбираясь на асфальт. — Дальше только пешком. Даже музейный транспорт вроде моего драндулета не пускают.
Я мысленно застонал. Однако роль туриста следовало продолжать играть.
— Мемориальный парк чего? — поинтересовался я, цепляясь костылем за самые невозможные выступы вокруг выходного отверстия. Где мои любимые скуты, откуда выбираешься одним толчком ног? Терра...
— Атомной бомбардировки, — терпеливым тоном ответил гид, явно отвечая на вопрос в миллионный раз. — Тысяча девятьсот сорок пятый год, последняя классическая война, Ниппон против Соединенных Штатов. Ниппон войну уже проиграл, но император и его самураи отказывались признать поражение и намеревались сражаться до последнего японца. Тогда Штаты сбросили две атомные бомбы. Только затем император сдался. Одна из бомб пришлась на Хиросиму, вторая — на Нагасаки.
— А смысл? — удивленно поинтересовалась Лена, спуская маску на подбородок, чтобы удобнее говорить. Я последовал ее примеру, поскольку материя на морде изрядно раздражала. — Вся энергия по сфере рассеивается пропорционально квадрату расстояния, на объекты мизерная доля остается. Если а-бомба вплотную не взорвется, от нее толку почти никакого. Я слышала, давным-давно на их основе пытались противометеоритную защиту строить, но толку никакого не добились. И во время Большого террора тоже...
Она вдруг осеклась.
— Поражающие факторы атомного оружия, — все так же терпеливо ответил гид, — не только излучение. Да, в космосе от него проку немного, обычные ракеты куда эффективнее и дешевле. Но на поверхности Земли большая часть излучения поглощается воздухом атмосферы. Он резко нагревается и расширяется, что ведет к образованию мощной ударной волны, разрушающей все вокруг. Кроме того, в космосе люди прикрыты корпусами станций или в крайнем случае скафандрами, которые излучение поглощают. Но на вас весь сейчас скафандров нет, верно? И на других — тоже.
Мы с Леной переглянулись. Мне вспомнилось, что на Терре действительно накоплены изрядные запасы атомного оружия, хотя оно никогда не применялось в терранских войнах (и против внезов, к счастью, тоже — уж больно дорого оказалось его из колодца поднимать). И если его копили, значит, есть основания полагать, что оно действует.
— Вон, посмотрите — Купол Гэмбаку, — гид вытянул руку в сторону сооружения из небольших отдельных камней, отделенного от нас потоком воды. — Здание находилось в ста пятидесяти метрах от эпицентра и чудом уцелело. Все люди, разумеется, погибли.
— Ну, в ста пятидесяти метрах, разумеется, шансов никаких. А вот в километре... — Я попытался было в уме высчитать, какова доза излучения на квадратный сантиметр для десятикилотонного взрыва. Однако сразу же плюнул, поскольку успел благополучно забыть почти весь базовый курс по атомным реакторам, прочитанный влет десять назад, когда еще всерьез думал пойти в энергетики. — В общем, обычная керамика с защитным покрытием все поглотит.
— Ударная волна в атмосфере, — напомнил гид, как-то странно глядя на меня.
— Алекс, молчи! — шепнула в ухо Хина. — Ты себя выдаешь. Сверни тему!
— А, ну да... — промямлил я. — Ударная волна, конечно. А что там за скульптура?
В ста метрах от нас располагалась конструкция, больше всего похожая на вертикально вытянутый овоид. Из ближней к земле части вырезали несколько кусков поверхности, а на вершине стояла девочка со вскинутыми руками. Над головой она держала загадочную проволочную конструкцию.
— Садако Сасаки. Подойдемте поближе. Кстати, вы как себя чувствуете? Костыль не утомляют, ходить нормально можете?
— Все в порядке, — быстро сказала Лена. — Можем.
Я вздрогнул. Откуда он знает про костыли? Впрочем, я тут же сообразил, что из-под одежды Лены, в отличие от моей, ножные суппорты видны прекрасно.
— А, ну ладно. Пойдемте, — Хиро одарил нас странным взглядом.
Мы прошли по широкому пустому пространству вдоль мелкой прямоугольной лужи, окруженной шеренгой цилиндрических штуковин. В них я только вблизи опознал деревья с обрезанной кроной. Вблизи скульптуры стало заметно, что на овоиде с разных сторон прикреплены еще две фигуры, видимо, мальчика и девочки. Под вершиной овоида обнаружилась еще одна загадочная штука, от которой спускалась цепочка. На моих глазах какой-то мано подошел и дернул за цепочку. Раздался громкий мелодичный звон.
— Детский монумент мира, — проинформировал гид. — Возведен в память всех детей, погибших во время бомбардировки. Садако Сасаки получила большую дозу излучения во время взрыва, когда ей только исполнилось два года. Десять лет спустя она умерла от лейкемии. Перед смертью она делала бумажных журавлей, веря, что тысяча таких излечит ее от болезни. Конструкция в ее руках схематично изображает такого журавля, и еще один журавль подвешен под колоколом внутри монумента.
— Умерла от лейкемии? — поразилась Лена. — Почему? Костный мозг клонируется из здоровых клеток, старый вычищается и заменяется клоном. Не слишком простая операция, но и не самая сложная. Я сама знаю мано, схватившего передоз на реакторе...
Она опять резко осеклась. Гид подождал несколько секунд.
— В то время еще не умели не только клонировать ткани тела, но даже и о генетике имели довольно первобытные понятия, — наконец сказал он, и его взгляд снова стал странным. — А вы много знаете, ребята. Явно готовитесь в университет поступать, а не на пособие садиться. Молодцы. В первый раз в Ниппоне?
— Ага, — машинально кивнул я, кляня Лену, а заодно и себя на все корки. Какого хрена мы вообще выступаем с комментариями? Наше дело слушать и прикидывать, как избавиться от гида, поскольку пора дальше валить.
— Ну и как, нравится? В Америке, небось, ничего такого нет, — он обвел рукой местность. — Я туда ездил пару раз, в Нью Йорк и Бостон. Один бетон и камень, да еще все небоскребами застроено.
Он опять сделал паузу, словно чего-то ожидал.
— Ну, окей, — наконец продолжил он. — Давайте вернемся к машине. Следующий пункт назначения — замок. Его тоже после бомбежки с нуля построили, поскольку старый, деревянный, сгорел. Но восстанавливали его по всем правилам, и внутри отличная коллекция картин, а также самых настоящих средневековых доспехов, катан, вакидзаси, нагинат, луков и прочего старинного оружия...
— Спасибо, — Лена устало покачала головой. — Хиро, большое спасибо, но я устала. Нам бы в отель какой устроиться, и мы бы передохнули.
— Не проблема! — весело сказал гид. — Я все отели города наизусть знаю. Сколько звезд? С шиком или простенько, но со вкусом? Как с бюджетом дела?
— Простенько. Как можно дешевле, только базовые услуги.
— Ага, понял. Кстати, извините, что спрашиваю, но подросткам до шестнадцати лет требуется разрешение от родителей, чтобы в отель поселиться. У вас оно есть?
— Разрешение? — растерянно спросила Лена.
— Ну да. Если нет, срочно им звоните и запрашивайте, иначе ни в одно солидное заведение не пустят. Или с этим проблемы?
— Ну... типа да, — я попытался изобразить смущение, лихорадочно стараясь сообразить, как терранский подросток повел бы себя на моем месте. — Мы... ну, в общем, родители не в курсе...
— А, вот как. Ладно, не проблема. Не обязательно останавливаться в солидных заведениях. Большинство лав-отелей позволяют номер снять на сколько угодно, хоть на неделю, и документов там не требуют. Немного дороже выходит, чем в обычном, но не слишком. Только... хм, ладно, знаю я, где ваш возраст вопросов не вызовет. Вам в каком районе лучше? Где ночами оторваться можно на полную? Или где потише, чтобы отоспаться?
— Где потише! — решительно сказала Лена.
— Отлично. Знаю я такое место. Давайте тогда к машине. В час не уложимся, но так уж и быть, обойдусь комиссией от хозяина отеля.
Мы с Леной переглянулись и направили свои костыли к тарахтелке гида. Сердце у меня опять билось изо всех сил, в ушах ревела кровь, бездонное голубое небо наваливалось со всех сторон, пытаясь оторвать от планеты и всосать в себя. И тут ухо резанул пронзительный писк.
— Алекс, тревога! — бесстрастно сказала Хина. — Предупреждение по широковещательному местному каналу: полицейские дроны пройдут над нами через несколько секунд. Они сканируют лица. Нужно немедленно укрыться. Маски наденьте!
Очевидно, то же самое она транслировала Лене, потому что та дернулась и затравленно глянула на небо. Издалека донесся усиливающееся жужжание, характерное для винтов местных дронов типа тех, что стреляли в Рини в Миядзаки. Несколькими секундами позже я заметил три устройства, плывущие метрах в десяти над землей. До них все еще оставалось метров пятьдесят, но максимум через четверть вминуты они должны были пройти у нас над головами.
— Алекс... — прошептала Лена. Ее губы побелели.
Я быстро оглянулся. Неподалеку на мосте над лужей находилось еще одно странное сооружение — что-то типа изогнутого перевернутым желобом каменного листа метра три высотой.
— Туда! Быстро! — ткнул я пальцем, натягивая маску обратно на рот и повторяя то же самое с маской Лены. Лена кивнула, и мы заковыляли к укрытию настолько быстро, насколько позволяли костыли и неторопливо идущие люди. Жужжание усиливалось, а я даже боялся повернуть голову в сторону дронов — отчасти из-за нежелания демонстрировать физиономию прямо в камеры, отчасти просто из-за иррационального страха. Жужжание все усиливалось, давило на барабанные перепонки, заставляло еще чаще биться сердце и вздыматься грудь. Потом вдруг оно неожиданно начало стихать. Мы нырнули под укрытие и прижались к стенке, настороженно вглядываясь в проемы по бокам и ожидая, что дроны вот-вот нырнут к нам и начнут нас снимать в анфас и профиль. Однако шум пропеллеров все стихал и вскоре пропал совсем.
— Ну и что дальше? — тихо осведомилась Лена полвминуты спустя, когда пауза явно затянулась.
— Нужно валить из города. Чем быстрее, тем лучше. Здесь нас точно засекут.
— Да, точно. Кроме дронов, наверняка здесь есть еще и видеокамеры. И лица они распознавать точно умеют.
— А маски?
— Не спасут. Они не скрывают ключевые точки, по ним можно все лицо восстановить. Я знаю, сама несколько раз такие камеры монтировала. А еще можно ультразвуком сканировать, от него такие маски не спасают. Конечно, здесь техника дремучая по сравнению с нашей, но уж на такой-то примитив она наверняка способна. А что делать с... как его? С гидом?
— Отпустим. Скажем, что дальше сами.
— Сами — куда, хотел бы я знать?
Мы синхронно вздрогнули. Хиро вошел под наше укрытие и присел у противоположной стенки, внимательно нас разглядывая. Из его рта торчала небольшая дымящаяся палочка, распространяющая вонючий запах.
— Из-за вас я на штраф влетел за курение в общественном месте, — проинформировал он, вынимая пальцами палочку — самую настоящую табачную сигарету, как в фильмах! — Но патруль на себя отвлек, так что вас они проигнорировали. С вас пятьсот баксов, такие здесь штрафы.
— Да, конечно, мы заплатим, — согласилась Лена. — Большое спасибо, что выручил.
— Не проблема. Клиентов копам я еще никогда не сдавал, так что расслабьтесь, выкрутимся. Только давайте сразу карты на стол. Кто вы такие, ребята? И почему от копов шарахаетесь?
С его лица пропало заученно-бодрое выражение гида при тупых туристах. Сейчас его взгляд остро сверлил нас с Леной, а мина выглядела абсолютно бесстрастной и неподвижной. Кажется, свернувшись почти в клубок, ему следовало бы выглядеть неопасным, но почему-то его поза казалась почти угрожающей.
— Ну так что? — снова поинтересовался гид.
— Мы... э-э, нам родители жениться не разрешают, — с усилием выдал я легенду. — Мы сбежали...
— Вот как? Вам сколько лет? Тринадцать? Четырнадцать?
— Мне пятнадцать! — заявила Лена.
— А мне шестнадцать! — поддержал я. — Мы уже совершеннолетние, имеем право делать все, что захотим. А они не разрешают.
— Вот как? — нехорошо усмехнулся Хиро. Он выпрямился, уронил палочку на землю и раздавил ее подошвой обуви. — Я вас разочарую. В Северной Америке, откуда вы якобы прилетели, возраст совершеннолетия — двадцать лет. В Ниппоне — двадцать два. И идут разговоры о том, что еще на два-три года надо поднять во всем САД. А вы таких известных вещей не знаете, нэ? И о Нью-Йорке с Бостоном не знаете ничего. И акцент у вас совершенно не как у янки. Я еще раз спрошу: кто вы такие? Только честно.
На меня навалилась тяжелая тоска. Разумеется, идея о том, что мы сможем выдавать себя за терриков, пусть и из другой местности, оказалась идиотской. Сколько еще таких деталей, очевидных для местных, мы не знаем? Разделение туалетов на мужские и женские, изумительно высокий возраст совершеннолетия, акцент — а ведь мы еще даже не начали путешествовать самостоятельно. Походило, что наши шансы скрыться на Терре находились на уровне даже не нуля, а внушительной отрицательной константы.
— Спасибо мано за приятное времяпровождение, — сухо проговорил я, манипулируя кошельком. — Компенсацию за штраф плюс... так, премию за помощь в размере часовой платы я перевел. Признательны за помощь. А сейчас мы пойдем. До свидания.
Хиро шагнул вперед и ухватил меня за плечо железной хваткой.
— Я сам решу, когда расстанемся, пацан, — от него несло отвратительным запахом дыма, и я с трудом удержал тошноту. — Теперь живо говори — кто такие и откуда? Почему от копов бегаете? А?
Теперь его лицо выглядело свирепым. Он почти вплотную прижимался ко мне, вдавливая меня в стену, холодную даже сквозь одежду. Если терранские неформальные обычаи хоть немного походили на наши, он явно пытался давить мне на психику в весьма агрессивной манере. Выхода не оставалось — следовало поставить его на место немедленно. Если он член какой-то местной банды из числа широко распространенных на Терре (ага, по тем же надежным источникам информации в виде фильмов), он от нас все равно не отвяжется. Но если он одиночка, то его можно запугать.
