Ответом послужили довольно слаженные кивки. Я от души оскалилась:
— Тогда мы с вами сработаемся! Зачехляйтесь. — И, Генме: — Можешь отделять как там тебе надо, двойки, и распределять задания. У меня все.
— Хай, Цунаде-сама.
— Только делайте это желательно не у меня в кабинете, — опускаю барьеры. Выводок дружно уходит. — Генма, чтобы через полчаса спал дома и видел пятый сон. Я доступно выразилась?
Ширануи сдуло. Тупо минуты две простояв, глядя на закрывшуюся дверь, вздохнула и уселась читать эти хроники... Хроники не поддавались. Вместо привычных таблиц и аккуратных выписок, меня ждали невнятные столбцы и замызганные накладные очень загадочного происхождения. А почерк заполнявшего оставлял стойкое ощущение встречи с запойным пьяницей. Систематизации данных, да что там, даже малейшего пошлого намека на эту систематизацию, не было и в помине. Короче, подшивки — сказочной дальности родичи нормального гроссбуха. Ну ОЧЕНЬ сказочной. Схватившись за голову, я бездумно сидела за столом. Кукушка пробила час ночи. За дверью не шевелился сроднившийся с потолком АНБУ. А я с тихим ужасом представляла свою дальнейшую ежедневную борьбу... в течение эдак трех-четырех последующих месяцев. О, шинигами!..
Минут через пять меня "отпустило". Решив, что утро вечера мудренее, закрыла этот кошмар финансиста обратно в ящик стола, закрыла окно. Позвала АНБУ. Мотыльков ловить.
В доме царила темень. На диване компактным калачиком свернулась сопящая Анко. Приоткрыла один глаз.
— Шизуне так и не появлялась?
— Нет, — отвечает сквозь зевок. Киваю.
— Хорошо, спи давай. — Та чего-то согласно муркнула и закрыла глаз обратно.
Второй боец, до этого маячивший перед окнами, уютно устроился на ближайшем дереве. Будет бдить до утра. Ну, пусть бдит. А я пока схожу ополоснусь и баиньки. Анко постеснялась лечь на хозяйскую кровать. И, да, я действительно по ночам не пинаюсь и сплю до самого утра ровным бревнышком. Като пару раз жаловалась, что частенько даже руки на груди складываю. Как музейный экспонат, ага.
Отступление третье
Команда номер семь, бодрой рысцой бежавшая в Чай, ближе к вечеру остановилась промочить горло и покушать в придорожной таверне. Там-то они и нарвались на обманщика Идате. Наруто, вспыливший поначалу, довольно быстро успокоился, резонно рассудив, что сделавший ноги идиот далеко не убежит, а за тарелку супа уже уплачено... И с философским видом уселся есть. У сокомандников чуть глаза на лоб не повылезали.
— Что? Я, между прочим, есть хочу. Догонять его в любом случае довольно долго, поэтому лучше сначала поесть, — желудок мальчика согласно уркнул.
Сакура взъярилась:
— Наруто-бака! Он меня оскорбил!
— Хорошо, Сакура-чан. Пинать придурка будешь первой. А мы с Саске подержим, да? — Учиха только кивнул. Похоже, в шоке. Глубоком. Правда, в темпе умять собственный заказ это ему не помешало. А Узумаки с набитым ртом продолжал разглагольствовать:
— Мы с Джирайя-сенсеем вчера в Лес Смерти ходили, он как раз показывал, как правильно читать следы. Это очень легко, он понятно объяснял. Так что далеко не убежит, не переживай, Сакура-чан. Догоним и отлупим!
Харуно жевала свои оданго и пыталась справиться с нежданным разрывом шаблона. Хотя, если учесть, что Наруто пожрать любит, и какой он прижимистый, ничего удивительного... Саске тоже думал. В итоге заказал себе еще и чай: на улице духота, бежать будут быстро, и если он пропотеет, — а он пропотеет! — дальше бежать будет уже фигово: низкое давление и нехватка воды в организме еще никогда хорошему самочувствию не способствовали. Да и в целом здоровый эгоизм этого уссуратонкачи он понимал: Наруто — сирота некормленая, денег вечно нет. Сам он в последние лет эдак пять тоже никому не нужный. Одна Сакура выбивалась из общей картины, будучи на редкость разбалованной единственной дочерью весьма состоятельной родительницы. Мама там заправляла всем. А если представить, что розоволосая — именно ее уменьшенная копия, то неизвестного папу Харуно Сакуры ему уже за глаза искренне жаль... Но тоже — эта бешеная, с ее-то въедливостью... Короче, все они друг друга стоят. Если исходить чисто из жадности.
— Ненавижу тех, кто едой разбрасывается, — бухтел Наруто, заказав и себе палочку оданго. Сакура на его порцию смотрела с нездоровой завистью, но продолжала фальшиво-скромно цедить остатки чая и ныть про диету. — Вот сначала съедим, что заказали — сделаем хоть раз в жизни как правильно. Потом догоним одного идиота и тебе, Сакура-чан, из него тапочки сошьем. С помпонами...
— А? — Сакура сморгнула.
— Красивые, не переживай. Шизуне попрошу — она шить умеет. И меня учить пыталась... Правда, у меня пока не очень получается. — Да, намедни Джирайя-сенсей рассказал ему про черный юмор. Особенно напирал, что юмор именно этого элегантного цвета — хобби баа-чан. Оказывается, словами можно так интересно играть...
— Ха-а? — розоволосая ушла в себя. Надолго. Жующий Узумаки продолжал изгаляться:
— Учиха, хочешь такие же? Материала хватит. — А что? Не часто можно удивить этого теме, поэтому мальчишка продолжал выносить мозг сокомандникам. Как сказала однажды бабушка, в этом деле главное практика!
— А ты? — сдавленно поинтересовался совершено выпавший от осознания ирреальности, брюнет.
— Себя не забуду, не бойся, — Наруто допил чай, грохнув чашкой по столу. — Выкрою в форме зайчиков.
Разговор с ба, тренировки с Джирайя-сенсеем и регулярное общение с двинутой на почве медицины Шизуне-сан плохо на него повлияли. Однозначно. Мальчик хорошо это осознавал. Всего пару недель — и мир заиграл новыми красками. Коротко ухмыльнувшись, Узумаки расплатился за всю компанию, проорав: 'Спасибо за еду!', и махнул на выход. Плохие привычки баа-чан, видимо, передавались вообще — воздушно-капельным путем. Кажется, так это назвала Оне-сан...
За ним выдвинулись глубоко деморализованные сокомандники. Нет, не так: глубоко деморализованной там пребывала одна Харуно. Учиха же криво ухмылялся и строил планы по захвату и допросу будущих тапочек. Искренне считая, что это он пока самый большой маньяк команды номер семь... И то, что Наруто вообще-то пошутил, его не остановит: идея больно хороша. А тапочек, да, тапочек мало не бывает: они вечно пропадают и прячутся. Потом парный найти сложно... Даже такому аккуратисту, как последний Учиха. Так что проще настричь запасных из провинившегося. Отличная идея, уссуратонкачи!..
А Наруто лишь довольно щурился. Джирайя-сан был прав, это очень интересно. Правда на долго его не хватает пока, но он будет тренироваться. И внимательно слушать баа-чан. Ее даже извращенный отшельник боится. Причем не известно чего больше: кулака или языка...
В десятке километров выше по дороге гонца прошиб холодный пот. Что-то ему уже не очень хотелось дразнить всяких малявок с протекторами Листа.
Глава 39 (4 сентября)
Первым делом после того, как проснулась и сползла с кровати, я отправилась попить. Это просто невозможный сушняк, и мне необходимо молоко. Срочно. Так, с все еще не открытыми глазами и не сильно в адекватном состоянии на ощупь вскрыла новый пакет с соком коровы и затянулась прямо из носика. О-да... Теперь вот можно и полноценно просыпаться. Поставила чайник. Часы показывали половину шестого. За окном ворковал озабоченный голубь... и подкатывал он к угнездившемуся на ветвях АНБУ. Масочник стойко игнорировал домогательства птицы, напустив на себя вид гордый и неприступный. Хм, наши шиноби настолько суровы, что их даже голуби за своих принимают... А у этого охранничка еще и маска какая-то птичья. Петух. Ага, значит Генма уже навострил шестерку меня охранять. Круто все у него. В итоге противостояние птиц окончилось тем, что АНБУ не выдержал и неслабым пинком скинул любвеобильного вестника мира с дерева. Теперь сидит, ежится от небольшого утреннего тумана.
Вернулась в спальню. Халат нашелся сразу, а вот тапочки нет... Хм. А я вообще их вчера надевала? Не помню. А значит, идем искать в зале. Вообще, ситуация с тапочками меня начинает напрягать: я точно помню, что при заселении купила аж пять пар. А в последнее время все прут мою, ибо последняя. Вот куда они деваются? Однозначно — тырит мелкий. И прячет. На черный день, ага.
В гостиной на диване в невообразимой позе валялась расхристанная Анко с перекрутившимся неизвестно как за ночь одеялом, мокрая как мышонок и в задравшейся майке, продолжая мирно посапывать. Как она спит-то так? Обе ноги закинуты на спинку, правая рука свешивается на пол, как и голова. Мрак. Митараши чего-то промурчала и перевернулась набок, обняв всеми конечностями многострадальное одеяло.
В распахнутое окно пробирался утренний холодок. На первый взгляд, обувки в прямой видимости нет. Тапки волшебным образом оказались глубоко под диваном. Пришлось становиться на четвереньки и засовывать руку поглубже. В пыль. Откуда там уже успела образоваться пыль? Вроде только недавно этот диван поставили... О, зацепила первый, подтянула ближе. Теперь второй.. Чихая и отплевываясь, вытащила тапочки на свет. Твою дивизию — они разные! Один белый, другой синий! М-да, ситуация усугубляется. Придет Наруто домой, однозначно отправлю на охоту за этой необходимой в хозяйстве обувью. Пусть ищет, куда заныкал!
Подняла голову — все еще стоя на карачках — и встретилась с настороженным взглядом фиолетовых глаз. По-моему, она спросонья даже не сразу вспомнила, где находится: рука под подушкой нервно сжимала кунай. Криво улыбнувшись, я помахала пыльным тапком и еще раз чихнула.
— Доброе утро.
— Д-доброе, Хокаге-сама... — как-то неуверенно тянет девочка. Как все запущено.
— Цунаде, — поднимаюсь с колен, одеваю разноцветные тапки. Сойдет. Все равно вариантов нема.
— Аэ... точно, — заспанная девушка потерла кулачком глаза, скосила глаза на зажатое в руке оружие, смущенно улыбнулась, спрятала руку за спину. — Охайё, Цунаде-сама!
Кивнув взъерошенной Анко, сделала непринужденное лицо. Мол, подумаешь, под диваном ползала, пыль собирала. Может, у меня хобби такое! И кунай мне под нос суют тоже — каждое утро. Наклонности у меня такие... нетрадиционные, да.
— Досыпай, я в ванну, — сняла кусок неопознанного пуха с полы халата и пошлепала к двери.
— Ха-ай, — донеслось зевающее в спину.
После принятия контрастного душа градус настроения все-таки повысился. Что ж, доброе утро, деревня. ДОБРОЕ. Просто добрейшее. Ну держись, Коноха! Досушивая волосы, вышла в зал. Обрадовала помощницу, что та может поспать еще часика два. Пока схожу перетрясу весь госпиталь и морально помучаю Хатаке Какаши. Подобравшаяся было Митараши согласно угукнула и плюхнулась обратно. Пусть спит. А то вся какая-то нервная, дерганая... И в целом выглядит как выгнанная из дома породистая кошка... М-м-м... Абиссинская, наверное: такая, обманчиво-мягкая, удивительно красивая в своей необычной сочетаемости и глубоко интовертная по характеру. Да, наверное, так.
Кухня встретила меня все тем же пустым холодильником и свистящим чайником. Сняла, заварила чай, достала одну пачку творога. Хотела смешать с джемом, но передумала. Вытащила муку, добавила две другие пачки, всыпала остатки изюма, на скорую руку вымесила подобие теста и поставила запекаться в духовку.
Спустилась в подвал размяться. Прогрев всех мышц чакрой, отжимания, приседания, пресс, верхняя стойка на руках и снова отжимания, растяжка. Короткий комплекс кувырков и стоек. Снова растяжка. Повороты-мостики-уклоны. Почти сорок минут в быстром темпе, и я пропотела. Снова прогон чакры по мышцам, снимая усталость и залечивая микроразрывы.
Поднялась на кухню, отключила духовку, приоткрыла дверцу, чтоб остыло быстрей. Снова в душ. Переоделась, подогрела остывший чай, откромсала почти половину запеканки, залила джемом и с наслаждением приступила к завтраку. Доев, вымыла посуду, на стол выставила порцию для Митараши, повесила на холодильник записку и с чистой совестью ушла в госпиталь.
Больница встретила меня запахом обеззараживателя, полусонными медсестричками и вальяжным котом, разлегшимся прямо на стойке регистратуры. Девочка за стойкой спала и видела розовых пони, наверное. Кота почесала за ушком, посмотрела на девочку. Уже собиралась было махнуть рукой, выписав потом фитиль Шизуне, но тут как из ниоткуда возник давешний мальчик — Шисо Нанами, поклонился, пожелал доброго утра, бочком-бочком закрывая от моего начальственного взора провинившуюся девочку... Между делом поинтересовался, какие будут распоряжения. Распоряжений пока не было. Было желание пойти помучить свою вчерашнюю жертву. Что я и озвучила. За узкой спиной миловидного рыцаря всхрапнули и сладко почмокали губами. Да, розовые пони, они такие... На мой тихий ехидный смешок, рыцарь покраснел до ушей и замялся.
И тут гласом с неба явилась Шизуне. Вся из себя суровая и в белом халате. Немезида натуральная. Только без пылающего меча. Жаль, фотоаппарата нет, такой кадр пропадает. Смело можно ставить в буфет, чтобы дети варенье не таскали. Хотя и взрослые тоже поежатся.
При виде начальства мальчик резко побледнел. Я хмыкнула и решила пожалеть ребенка: взяла бывшую помощницу под локоток, повела наверх, вдумчиво втирая о необходимости скорейшей перепланировки в отделении хирургии... Като развесила уши и дала себя увлечь. Шино, оставшийся у стойки, облегченно выдохнул. На лестнице обернулась, подмигнула ему и потащила Шизуне дальше.
В палате у Какаши кроме него самого находился симпатичный букетик незабудок и коробка шоколадных конфет. Абсолютно недозволенные пациенту-аллергику в период лечения вещи скромно разместились на тумбочке. Интересно, кто же это такой... невнимательный... и добрый до подобного додумался?
Копирующий Шаринган, несмотря на довольно раннее время (восемь утра с копейками), бодрствовал и с тоской глядел на конфеты. А ему нельзя, дааа... Благодушно пожелав доброго утра, присела рядом. Поинтересовалась, как самочувствие. Джонин глянул с плохо скрытым возмущением праведника. Процедил, что лучше не бывает. Живот согласно уркнул, Какаши мучительно покраснел и зло уставился в ближайший угол. А хорошая погодка за окном!
С видимым сочувствием покивав и поцокав языком, посоветовала ему не расстраиваться и настроиться на положительные эмоции. Он ими прямо так сразу и зафонтанировал. Но выдержки хватило промолчать на мою мелкую подковырку. Растет, похоже. По крайней мере страх перед работниками капельницы и скальпеля ушел. Надолго ли?..
Помолчала и я. Потом вкратце рассказала о миссии, на которую отправилась седьмая команда. Правда, в конце подсластила пилюлю, сознавшись, что за детьми присмотрит Ямато. Новости были приняты с безучастным видом. Ну-ну, Белоснежка наша новоявленная, недолго тебе осталось делать морду кирпичом.
Глядя в окно, убедилась в присутствии в обозримых окрестностях очередного бойца АНБУ, принявшего пост у ночной смены, и начала рассказ про психологические проблемы во вверенной ему седьмой команде.
— Ты в курсе, что у Сакуры раздвоение личности? Причем с осложнениями? — Копирующий отвлекся от угла, скептично на меня уставившись. — Да-да, я ничего не путаю. Все именно так. Судя по поведению твоей номинальной ученицы, это началось не год и не два назад. В принципе, в ее случае были возможны два варианта: либо углубившееся разделение, которое можно сравнить с трещинами, бегущими по земле от удара, либо наоборот, слияние в цельную личность. Но с перекосом в одну из сторон... Знаешь, в медицинской практике известны случаи даже растроения... Я это к чему: внутренние демоны бывают и похуже. Судя по косвенным признакам, у Харуно сложилось всего лишь две части: внешняя, выступающая буфером, этакая маска примерной девочки и лучшей ученицы. Прилежной, аккуратной и въедливой по мелочам до зубовного скрежета. И внутренняя, что содержит ее реальные мысли, чувства, реакции на любые внешние раздражители. Коротко говоря, у второй — психопатическое расстройство. И это на фоне вялотекущей шизофрении первой и нравственного расстройства у обеих.
