— Самое дешевое лекарство, тех, кто не сможет работать добить! — Приказал Удэй.
Визирь прошелся мимо рядов раненных, один из них тупо смотрел в землю и не обращал на командира никакого внимания. Удэй злобно ткнул его ногой, не выспавшийся и злой, он искал на ком вымесить свою злость.
Этот ночной удар, оказался полнейшей неожиданностью, ведь венклещи не заметили ничего подозрительного. А стук молотков раздавался даже сейчас, враг постоянно готовил сюрпризы. Логично, что он хочет отразить штурм, а на самом деле...
— Ну не может быть таких катапульт поражающих на столь значительной дистанции. — Сказал визирь сам себе. — Я ведь в военном деле разбираюсь.
— Может это что-то принципиально новое, не все пружиной бросать. — Вставила Жозефина.
— Определено так! Я даже подумал, что мятежные ангелы обрушили свой гнев с неба. А против ангелов бессилен даже Растрелли. — Визирь безнадежно мотнул головой.
— По-моему он вообще посредственный колдун. Для меня важно, не повториться ли атака. — Жозефина прищурила глазки.
— Надо рассредоточить войска, увеличить размеры лагеря, чтобы противник не мог за раз нанести большого ущерба. — Предложил Визирь.
— Это следовало сделать раньше. Вообще я слышала, что в соседнем королевстве производят огромные баллисты, которые заряжает сразу сотня человек, но они обладают малой скорострельностью и часто ломаются. — Отметила Жозефина.
— Такой механизм в башне не спрячешь, венклещи бы давно заметили. Это, скорее всего... — Визирь призадумался. — Магия? Техноволшебство?
— Нужно расспросить об этом Растрелли он единственный специалист. — Предложила Жозефина.
— Само собой, но пока разберемся с пленниками, они должны ответить за все наши мучения! — Глаза Визиря злобно сверкнули.
— А хорошо ли это истязать уже поверженного врага. — Попробовала возразить Жозефина.
— Поговори ты мне, и я заставлю тебя к ним присоединиться! — Огрызнулся визирь.
В ходе ночного боя удалось захватить всего восемь раненных бойцов, из них помимо полковника Турки было еще две девушки — женский род более живуч.
Пленных раздели, мужчины шагали, гордо развернув плечи, а девушки наоборот пытались прикрыться. Особенно стыдно было Турке, перед всем мужским и скотским сбродом, она впервые оказалась нагой и даже не могла закрыть свою грудь, руки связаны. Горячий быстро нагревающийся песок жег босые изящные ноги аристократки, а жадные взгляды на голые ягодицы и пушок между ног казалось, сжигал, что еще мучительнее душу.
Визирь посмотрел на них, глаза замаслились. Его голос стал звонче.
— Я, может быть, сохраню тебе жизнь. — Обратился он к полковнику из знатного рода Турке. — Если станешь моей сексуальной рабой.
Турка сгорая от стыда, покачала головой:
— Я потомок маркизов Гиршова, не унижусь до того чтобы делить ложе с шакалом.
— Ну что же тебе будет очень больно. Звездочки готовы? — Визирь плотоядно усмехнулся в преддверии приятного зрелища.
— Да господин. — Гаркнули как на параде солдаты палачи.
— Прибейте их за руки ноги! — Сухо повелел Удэй.
Пленников стали распинать, одна из девушек видимо не столь твердая характером расплакалась. Визирь приказал остановиться:
— А ты готова мне отдаться!?
Та заколебалась, ей был ненавистен это палач, но еще больше хотелось жить.
— Да! — Чуть слышно и всхлипывая, произнесла она.
— Громче не слышу! — Рявкнул деспот.
— Да! — произнесла она чуть сильнее.
— Еще громче!
— Да! — Крикнула девушка в отчаянии и разревелась, слезы текли в два ручья.
— Ну что же так лучше, отведите ее в мою палатку и если она мне понравиться то может, останется жить! — Визирь откусил поднесенный невольницей кусочек халвы.
Нагую девушку увели, щипая на ходу и щупая, она же пыталась прикрыть нагое тело. Остальных стали распинать. Звезда растягивала не только руки, но и ноги, человек испытывал двойную боль. Он задыхался, не вольно подтягиваясь, сверху на головы казнимым прикрутили колючую проволоку.
Как не крепилась Турка, она не могла сдержать стона, особенно сильно болела раненная Жозефиной правая рука. Визирь, похоже, наслаждался их ними муками. Но ему и этого было мало. Хотелось унизить духовно.
— Чима! — Сказал он своему огромному телохранителю. — Изнасилуй ее перед всем моим войском, да так что и со стены видели.
— С удовольствием повелитель.
Достоинство у этого монстра было толщиной с руку атлета, а длиной с меч. Он причинял страшную боль, девушке калеча и травмируя его. Турка кричала от унижения и стыда, а затем потеряла сознание. На нее брызнули кислоты, ошпарив лицо, и привели в себя.
— Пока довольно пусть повисит до вечера, потом снимите и позаботьтесь о том, чтобы она осталась жива. Я ее заставлю исполнять любые мои прихоти и желания. — Визирь показал увесистый кулак.
— А остальные? — Спросили палачи.
— Могут сдохнуть. Мужчины меня не интересуют.
— И меня тоже, эти слишком взрослые, когда начинает расти борода, то теряют привлекательность. — Согласился Ахмед-паша.
— А меня интересуют, сохрани хоть этого. — Попросила, Жозефина указав на смазливого юношу с легким пушком вместо бороды.
— Это чуть-чуть перерос, да и слишком здоровый. — Может, отдашь его ей? — Предложил Ахмед-паша.
— Я то могу, но мое решение твердое никто из них не останется в живых. Если она хочет продлить их мучения то, пожалуйста! — Визирь сделал мерзкую гримасу.
— Пусть это юноша хоть перед смертью испытает наслаждение от моих объятий. Снимите его! — Приказала Жозефина.
— Нет, только после захода светил, если останется, жив. От мук не будет избавлен никто! — Удэй зло вытаращил глаза.
— А та девушка, что у тебя в шатре? — С сомнений произнесла Жозефина.
— Я ее сам так вздрючу, что она попроситься на звезду! Ладно, чего встали, штурм никто не отменял, за работу! — Визирь повысил голос.
— А подсчитать потери? — Вдруг спросила Жозефина.
— Мы пришли бить, а не считать! — Удэй вдруг повторил Суворова.
— С покалеченными конями что делать. — Спросил Редут-паша.
— А сколько их?
— Около трех тысяч. — Выдохнул помощник визиря.
— Зарезать и съесть.
— Солдаты обожрутся! — Пошутил Ахмед-паша.
— Объедки сбросьте рабам. И где Расстрелли? — Зарычал уже более тонким голосом Удэй.
Маг появился как всегда неожиданно:
— Я никогда вас не покидал. Чем могу служить?
— Ты знаешь, что применили против нас? — Рыкнул визирь.
— Догадываюсь. — Небрежно бросил колдун.
— Волшебство?
— Нет! Я не чувствую магии. — Расстрели ответил вполне уверено, и тоже отломил кусочек халвы, поднесенный нагой невольницей.
— Тогда что!? — Вызверился визирь.
— Скорее всего ракеты! — Маг взял в руки золотой кубок с вином, спешно поданный рабыней.
— Впервые слышу, чтобы их использовали в ратном деле. Это ведь всего лишь игрушка! — Визирь не очень то верил.
— И, да и нет! Водородом или Метаном надувают детские шарики, но при этом газ могут применять в качестве бомб. — Заметил Расстрелли.
— Вот как? Хитро, однако. Как ты думаешь, они в следующую ночь, не повторят удар ракетами? — Удэй при этом задергал от страха веками.
— Могут, но не так массировано, им тоже потребуется время, чтобы изготовить новые заряды. — Предположил чародей.
— Еще один кошмар не пережить! — Удэй протянул руки, и служанка-рабыня подала кубок с шипучим, спиртным напитком.
— Я предлагаю следующее. Использовать против врага газы. Отрава, уже готова, она поднимет такое страшное зловоние, что враги начнут вымирать. Смесь метана, цинкового оксида, хефючерсной извести, карбонариевых кислот разрывает легкие. — Чародей так зловеще оскалился, что даже Жозефина поежилась.
— Я предлагаю! Да какой ты шут и любитель примазываться к чужим идеям, особенно моим. Так над этим мы последние дни и работали, добывая нужные элементы. Высшие боги к нам благосклонны, улитки практически не пострадали и могут совершить бросок! — Закончив, визирь стал вливать в себя варево.
Расстрели не стал спорить:
— Да конечно! Стены высокие и отрава не скоро выветриться.
— Жозефина в последние часы меня разочаровала, слишком добрая, не знаю можно ли доверять ей подобную атаку. — Барон вымолвил, оторвавшись от кубка, но затем приступил снова к вливанию веселящего напитка.
— Почему нельзя, пускай решают все высшие силы, если погибнет, то такова ее судьба. — Чародей выпустил струйку дыма из указательного пальца.
Атаку удалось начать не скоро, лишь ближе к полудню, армия развернулась, солдаты приняли бодрящего настоя. Кроме того, подошел обоз и вместе с ним пригнали еще тысячу рабов. В основном это были подростки четырнадцати-пятнадцати лет, что говорило о том что, пожалуй, идут последние партии невольников и дармовой силы. Ребята и тут в основном крепкие приученные к тяжелой работе, но малость помельче. У многих совсем свежие клейма, скорее всего крестьянские дети, проданные за долги. Конечно, голые у большинства даже нет набедренных повязок, а кожа, руки, ноги в заживших царапинах, полученных в каменоломнях. Да и следов от плетей порядочно. Жозефина сопровождала их сочувственным взглядом. Особое внимание она обратила на подростка лет четырнадцати сразу с стремя клеммами. За что пацану сделали тройную пуанцовку? Обычно больше двух и то в случае побега не делают. Это интересно. Да и лицо у него хоть и детское, но не обычное в глазах столько достоинства.
— Ты кто? — Спросила она его.
Мальчик гордо промолчал, расправил плечи и тут же получил крепкий удар и по без того густо покрытой рубцами спине.
— Не бейте его! Скажите он сын знатного человека? — Обратилась к страже Жозефина.
— Это опасный преступник, которого убить мало. — Произнес хмурых громила. — А большего мы не знаем.
Теперь строительные команды пополнили свои ряды, сменив на уступах ночную стражу, которая меньше всего пострадала. Рабы, подгоняемые ударами, вкалывали, многочисленная охрана прикрывалась щитами и полосами.
Все стали куда более нервными, реагируя на малейший звук, лишь вновь прибывшие мальчики вели себя смело, обливаясь потом, таскали непомерные тяжести, стараясь не попасть под плеть или колючую проволоку. Похоже, перспектива погибнуть не особенно огорчала при такой жизни. Даже первые потери не смутили ребят.
Так как рабов стало меньше, а время поджимало, к постройке привлекли и рядовых солдат, в первую очередь могучих протогоблинов. Это немного ускорило работу, хотя на огненные сюрпризы они по-прежнему реагировали болезненно.
В свою очередь Жозефина готовила газовую атаку. Улитки вышли на исходную позицию, в воздух взлетели венклещи. Горшки с адской смесью уже были готовы, запалили фитиля.
"Волчий капкан" все сильнее демонстрировал силу, огненные припасы были приготовлены заранее, а армию отмобилизовали. Оборона же совершенствовалась многие десятки лет. Паровые шакалы работали во всю, они лупили очень часто, и довольно метко в отличие от баллист, что часто промахивались и главное требовали времени для перезарядки.
Доставалось впрочем, и от "гармошек", пожалуй, этот вид вооружений был самым эффективным, вскоре даже мальчики, потеряв множество своих товарищей стали прятаться под укрытия.
— Приказ начать атаку! — Заорал визирь. В унисон его словам протрубил горн.
Синхронное наступление протогоблинов и улиток было почти не отразимым. Правда немного доставалось от пылающих горшков, но большая часть снарядов пролетела мимо.
Ответный залп выглядел сильнее, катапульты перебросили пылающие шарики, извергающие из себя столбы голубого и зеленого дыма.
— Давайте бейте, разрядите весь боекомплект. — Кричала Жозефина.
За первым, залпам, последовал, второй, затем третий. Разбойница маневрировала, что залпы гармошек не поразили улиткам глаза. Обстрел пока и не думал ослабевать, строители играли в салочки, а кому везло меньше, лежал обожженный или с переломанными косточками. Протогоблины отбомбили быстро и повернули обратно, на улитках запас был побольше. Наконец после шестого залпа огонь врага стал ослабевать, отравляющие вещества сделали свое дело. Разрядив последние запасы химического оружия Жозефина, скомандовала отбой. Дым теперь валил очень густо, даже разбойница почувствовала зловоние — начало тошнить, закружилась голова.
. ГЛАВА Љ 20
Голова Лопатин был опытный вояка, прошедший затяжную войну с Речью Посполитой и Швецией. С ним пять приказов хорошо обученных московских стрельцов с новыми мушкетами и пищалями — это две с половиной тысячи отборных воинов. Еще в прошлом году их прислал воевода Долгорукий в Астрахань, чтобы следить за Стенькой Разиным. В глубине души Лопатин испытывал некоторое уважение к "знатному" разбойнику. Тот громил превосходящие силы персов. Награбил богатства несметные, причем часть осталась в Астрахани, или была роздана народу. Воевода Долгорукий сам сказал Лопатину, что энергию Степана нужно направить на южные земли, чтобы проложить путь до Индии... Поэтому царь и даровал Степану прощения несмотря на все его прегрешения: грабеж царского каравана с убийством начальников, взятие порубежной крепости Яика, казни служивых людей... Были с Стенькой связаны определенные планы, но... Несколько самых влиятельных бояр, после того как узнали, что Разин объединился с Усом и идет к Царицыну дали приказ немедленно мятежника изловить. Сам Лопатин зимовал в Симбирске, а значит, ему не так уж и много нужно было проплыть, чтобы достать вора. Несмотря на громкую славу Степана, голова рассчитывал на победу. Да вор громил персов: так, то нехристи, а у него русская рать! Да конечно казаки с измальства учатся ратному делу, и отлично дерутся на саблях, но и им не устоять против мушкетов. Кроме того Лопатин рассчитывал на внезапность, а также на то, что разбойники это и есть разбойники и в пьяном угаре не будут беречься, окажутся как зайцы в капканах. Вообще Лопатину уже пятьдесят, надо спешить, чтобы сделать карьеру и получить княжеский титул. Разин навел такой знатный шорох на боярство, что за его голову государь пожалует щедро. Плюс еще взять Стеньку живым и выведать где его огромные сокровища, то и себя обогатишь. Да он из дворян, но худородных, а так еще и князем станет. Конечно надо спешить и не ждать подмоги из Астрахани или подхода конного войска спешащего к нему из Казани. Делить лавры ни с кем не следует, иначе можно и умереть головой. Тем более вряд ли с Польшей в ближайшие годы начнется война.
Воины во глав с сотником Никодимовым приволокли взятого в плен языка. Это был юноша в лохмотьях, с едва только начавшей пробиваться бородкой. Пленный смотрел испугано и быстро-быстро моргал.
Голова усмехнулся. По пути он пару раз встречал челны с рыбаками. На всякий случай их связывали и бросали на дно стругов. Ну, а затем пытали. Один из рыбаков признался, что он вор посланный следить за Волгой. Царицын пока не взят, а на вопрос сколько воров "рыбак" сказал, что тысяч пять.... Многовато... Но не настолько, чтобы испугать Лопатина. Ну, а это мужичка прямо сейчас и допросим.
