Перед семикурсниками стояли их несчастные младшие товарищи, трясясь от страха.
— Вчера улов был не такой уж богатый, не то, что обычно, — ухмылялся их новый учитель из ада. — Что ж? Тем хуже для них, ведь вас-то меньше не становится, — хихикал Кэрроу, очень довольный своей шуткой.
Его нисколько не волновало то, что веселился он в полном одиночестве. Даже слизеринцы брезгливо морщились, не говоря уже о равенкловцах или гриффиндорцах.
София не могла смотреть на первокурсников. Мальчишки выглядели, как напуганные щенята.
— Ну-с? — прохаживался Амикус между рядами, теперь, видимо, взяв за образец профессора Снейпа. — Кто будет первым?
Краббэ поднял руку.
Первокурсники совсем сникли.
— Пожалуйста, Винс, — одобрительно пригласил Кэрроу. — Выбирайте себе жертву.
Выбор Краббэ пал не на малышей, а на гриффиндорца с шестого курса.
— Круцио! — прорычал Винсент.
У этого дебила куча заклинаний выходила убого. Но пыточное давалось легко, почти играючи. Гриффиндорец повалился на пол, вопя, как оглашенный.
— Достаточно, — удовлетворенно потирал руки Кэрроу. — Кто следующий? Гойл? Отлично!
Гойл выбрав четверокурстницу, почти со сладострастием пытал хорошенькую равенкловку. И учитель, и ученик наслаждались невыносимым для большинства зрелищем.
София закрыла глаза и принялась считать воображаемых овец. Один. Два. Три...
Крик достиг почти уровня ультразвука.
Четыре. Пять. Шесть...
Девушка вот-вот сорвёт горло! Удивительно, как она ещё не охрипла? А ведь Лонгбботомы вот так сошли с ума, от невыносимой боли, которая не кончалась и не кончалась...
Семь. Восемь. Девять. Десять...
Да кончится это когда-нибудь?!
— Прекратите! — прокатился по аудитории певучий девичий голос.
Все взгляды обратились к Джиневре Уизли:
— Прекратите немедленно. Гойл, ты — жалкий трус! Волдемортовская гиена!
— Достаточно, Гойл, достаточно, — улыбался мистер Кэрроу. — Ставлю вам 'превосходно', двадцать баллов Слизерину.
Перешагнув через распростёртую на полу девушку, мужчина подошёл ближе к рядам гриффиндорцев.
— Не трудитесь садиться, мисс Уизли.
Джинни с вызовом глядела на Пожирателя.
— Ваши родители неблагонадежны, ваши братья находятся в розыске. Поттер ведь является другом вашей семьи, верно?
— Да, сэр, — с вызовом ответила смелая девушка. -Совершенно верно.
— Предатели крови? Что ж! Учитывая все обстоятельства, стоил ли удивляться отсутствию у вас должного воспитания, Джиневра Уизли? И слабому интеллекту. Только непроходимый идиот может при мне называть Имя Того, Кого Называть Не Следует! Вы ответите за вашу дерзость. Слизеринцам следует отдохнуть.
Кэрроу остановился напротив ясноглазого паренька с карими глазами.
— Невиль Лонгботтом!
Тот немедленно поднялся:
— Я не стану пытать Джинни. Я вообще никого пытать не буду... сэр.
— Вот как?
— Мои убеждения и принципы не позволяют пытать людей, сэр. Тем более, Джинни. Она мой друг! Если вы способны понять, что это такое, сэр.
— Вы осознаёте, что означает ваш отказ? И чем обернётся для вас лично?
— Конечно, сэр, — не повышая голоса, ответил Невиль.
— Круцио!
Амикус даже не вызвал Невиля из-за парты и тот повалился в узком проходе, грозя раскроить себе череп об острые углы столов.
Невиль никогда не был столь популярен, как его знаменитые друзья. Парень создал себе стойкую репутацию тюхи-матюхи, но он был беззлобен и настоящих врагов не нажил.В классе не было человека, который ему не сочувствовал бы.
— Энервейт!
Палочка вылетела из рук Амикуса Кэрроу и оказалась в руках Джинни.
— Как ты смеешь?! — визгнул Пожиратель.
— Не двигайтесь, мистер Кэрроу, — ровным голосом потребовала Джинни.
В карих глазах девушки застыла твёрдая решимость идти до конца.
— Прошу вас, не заставляйте меня убивать вас, -тихо сказала Рыжая.
— Я сотру тебя в порошок, отродье Прюитов! Раздавлю! Уничтожу! Рыжая дрянь!
Колин Криви тем временем помогал Невилю встать.
— Ты будешь умирать долго и очень мучительно! -продолжал бесноваться Амикус.
В класс, видимо привлеченный громкими криками, влетел Снейп, зорким взглядом вбирая в себя общую картину:
— Что тут происходит?
— Мне не нравится, чему нас здесь учат, господин директор, — с вызовом вскинула голову Джиневра Уизли. — И поэтому я заканчиваю обучение в вашей школе.
— И — я! — поддержал Джинни Колин Криви.
— И я... — слабым голосом откликнулся Невиль.
— Отдай мою палочку, мерзавка! — орал Кэрроу. — Снейп! Остановите её!!! Слизеринцы, взять их! Взять! Взять! Хватайте, — орал Амикус.
— Мы вам что, собаки? — презрительно скривился Забини.
— Господин Кэрроу что-то путает, — покачал головой Нотт. — Мы — чистокровные маги, а не охотничьи псы. По свисту на людей не бросаемся.
— Ты — пёс! — Топал Кэрроу на Теодора Нотта. — Пёс! И пёсий сын! Все, кто немедленно не поможет мне одолеть Предателей Крови, ответит! Ответит перед Темным Лордом! Вы что? Все оглохли?!
— И Джиневра Уизли и Невиль Лонгботтом — чистокровные волшебники, — процедил Драко через зубы.
— И что?! — взвился Кэрроу.
— То, мистер Кэрроу, что никто из слизеринцев не кинется убивать чистокровных, пусть и с враждебного факультета, по приказу полукровки.
— Как ты смеешь?!
— Почему нет? — надменно выгнул дугой бровь юноша, став при этом похожим на Люциуса Малфоя, словно две капли воды.
— Стой, Уизли! Стой! Я приказываю тебе!!! СТОЙ!
Истошные вопли вызвали в классе взрыв смеха. Даже Снейп откровенно ухмылялся, наблюдая за потугами своего незадачливого патрона.
— Мистер Кэрроу, приношу соболезнования. Кажется, студентка вас обезоружила?
— Темный Лорд узнает о том, как ты, грязная скотина, стоял и смотрел, и не делал ни-че-го! Он узнает, и тогда мы увидим, что Он скажет! Вы меня слышите?! — вопил Кэрроу.
— Конечно, я вас слышу. У меня попросту нет иного выбора, — с язвительной вежливостью констатировал бывший слизеринский декан. — Вы весьма громко кричите.
— Если ты немедленно не остановишь девчонку!..
— То, полагаю, вы так и останетесь без волшебной палочки?
* * *
Джинни, Невиль и Колин в тот же день сбежали из Хогвартса.
За обедом Снейп сидел за столом с задумчиво-отрешённым видом.
'Чего вы ждёте, профессор?', — хотелось крикнуть Софии.
Что-то темное, похожее на воронку торнадо раскрутилось на полную катушку и теперь, извиваясь отвратительной гусеницей, приближалось к ним, ко всем. Приближалось неотвратимо, но так медленно... Нестерпимо медленно!
Остались в прошлом походы в Хогсмед, веселые студенческие пирушки, влюбленности, надежды на будущее. Будущего ни у кого из них не было. Все жили ожиданием худшего, ожиданием страшного.
Ожиданием конца.
Когда на смерть идут — поют,
а перед этим
можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою —
час ожидания атаки...
Пока оно не грянет, так и будет тянуться эта бесконечная серая морось.
* * *
Драко пил. Много. Его не могли остановить запреты, не удерживали наказания.
— Что, принцесса Мракс? — ухмылялся он, после того, как достигал нужной кондиции. — Успела приготовить себе путь к отступлению? Кажется, благословленный Поттер, Святой Гарри Поттер положил на тебя глаз, да?
— Прекрати, Драко, — морщилась София. — Ты отвратителен.
— Ну, конечно, я отвратителен. Я же не Поттер... и даже не Снейп. Я черт знает, что такое. Сплошное недоразумение.
— Не надоело ещё упиваться жалостью к самому себе?
Драко смеялся:
— Да разве я упиваюсь? Нет, Гринграсс. Мне плевать на то, что будет со мной. Но Поттеру я тебя не отдам. Только не этому проклятому мальчику 'Я-Такой-Правильный!' Учти, я скорее убью тебя.
Стоило алкоголю выветриться, как Драко предпочитал не вспоминать сказанного во хмелю.
— Ты действительно сможешь меня убить? — как-то поинтересовалась у него София.
Драко криво ухмыльнулся в ответ:
— Дура ты, Гринграсс.
— Это 'да, конечно, убью и глазом не моргну'. Или 'Нет, что ты? Как можно?'.
— Разве я посмею убить племянницу Тёмного Лорда? — ухмыльнулся блондин и запустил в девушку снежком, слепленным из серого, успевшего осесть, снега. — Я для этого слишком Малфой.
— Сволочь ты, а не Малфой.
— Одно другому не мешает.
В тот же вечер, опять наклюкавшись, Малфой, сделал попытку зажать её в общем коридоре. София пришла в ярость. Она не терпела подобной романтики.
— Пошел вон, Хорек! И даже не смей заводить свою любимую волынку насчёт Поттера!
Драко смеялся хриплым, сумасшедшим смехом. Его холодные глаза чем-то напоминали взгляд умирающего Добби. В нём отражались серые небеса и леденящее предчувствие смерти.
— Если я умру, а Поттер станет к тебе подкатывать, как долго ты будешь отшивать его, моя дорогая невестушка?
— Ты выживешь. А Поттер женится на Уизли. И все мы будем жить долго и счастливо.
Драко устало уронил голову Софии на плечо:
— Ты будешь сажать цветы в Малфой-мэноре...розы. Алые розы. Их так любит мама. Хотя, нет, к Мерлину розы! Ты станешь сажать лилии. Белые! И носить легкие белые платья. У нас с тобой будет сын. Блондин. Красивый мальчик, похожий на меня. И когда-нибудь он влюбится в дочку Поттера, а я надеру ему задницу.
— Ничего подобного! Я и пальцем тронуть его тебе не позволю.
— Не позволишь. И мы будем ругаться с тобой из-за этого всю ночь, до самого рассвета...
— Ты станешь обзывать меня 'Гринграсс'...
— А ты меня — Хорьком...
Они засмеялись.
— Всё так и будет, — прищурился Драко, но в голосе его слышалась тоска. — Если мы выживем. Если Поттер победит. Если Малфоев не казнят или не отправят в Азкабан.
— Драко!..
— Ты не должна была сюда возвращаться. Здесь нет будущего. Мне нечего тебе дать, София. У меня нет ни душевной чистоты Поттера, ни его силы духа, ни его чертовой храбрости и тем более нет даже сотой доли его благородства. Будь Поттер на моем месте, он никогда бы не позволил тебя пытать, отправлять в проклятые дома, похищать прямо у себя из-под носа. Он скорее бы сдох, чем лёг под Грейбэка. Он никогда бы не изменил тебе с сучкой Беллой. Он — не я, в этом всё дело. Поттер всегда выходил на пару метров вперёд. Останься с ним и в твоем будущем будут пресловутые белые лилии. Это хуже Круцио, представлять, как он протягивает к тебе руки, а ты готова сказать ему: 'Да'!
— Я никогда не останусь с Поттером, — поспешила успокоить его София. — Ни мне, ни ему это ненужно. Он любит Джинни. А я... я, конечно, уважаю его, но я не хочу сажать с ним лилии. Я люблю тебя. Если завтра тебя ждёт Азкабан, значит, я буду ждать. Ждать столько, сколько потребуется. А может быть, мы пойдём туда вместе.
Представив такую перспективу, София содрогнулась и смолкла.
— Гринграсс?
-Что? — уныло откликнулась она.
— Я люблю тебя. Как умею. Прости меня, ладно? За всё. Я кругом неправ. Я хотел бы, чтобы всё с самого начала между нами было иначе. Но прошлого не изменить, а на будущее так мало надежды. И всё же я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя, Гринграсс.
Он обнял её. С нежной горечью, страстно и в то же время почти по-братски.
Отвечать не имело смысла.
София и так уже всё ему сказала.
* * *
Паркинсон изо всех сил стараясь подлизаться к новому начальству. Краббэ и Гойл словно задались целью примкнуть к сомнительной славе Кэрроу. Милисент затаилась, стараясь не показываться в общей гостиной. Со всего их курса единственным, кто оставался более или менее вменяемым, был Блейз Забини, но общаться с ним у Софии не было желания.
Гуляя в окрестностях Хогвартса, серого и словно вымершего, девушка часто размышляла о том, что, если Волдеморт падёт, ей не простят роковой родственной связи и, в лучшем случае, отправят к магглам. При этой мысли что-то слабо трепыхалось в груди, но...зачем ей к магглам? Её ничто больше не держит в том, другом, мире. Она слишком пропиталась этим.
Если Волдеморт одержит победу, то всё, что его окружает, будет похожим на то, чем обернулся Хогвартс: серая мгла, холод, пустота и ненависть. Темный Лорд, словно исполинский дементор, высосет из мира всю радость.
— Не боитесь замерзнуть, мисс Гринграсс? — услышала она глубокий низкий голос профессора Снейпа. — В вашем положении не стоит сидеть на стылой земле.
Приняв протянутую ладонь, София позволила учителю помочь ей подняться.
— Не хотите прогуляться?
— Моё общество будет вас раздражать.
— Не в малейшей степени, — заверил её Снейп.
Какое-то время они просто шли рядом, ежась от холода и не глядя друга на друга.
— Тёмный Лорд убьёт вас, — с тоской проговорила София, устремляя взгляд на серое озеро.
— Убьёт, — согласился зельевар. — Вас это расстроит? О! Это прямо-таки бальзам на мою израненную душу; реки меда на моё больное самолюбие. Могу я полюбопытствовать, из чего произрастает ваше горячее соболезнование?
И не глядя на директора, София знала, как иронично приподнимаются его брови.
— Я считаю это несправедливым.
— Если вас это успокоит, мисс, я знал, на что иду. Я взрослый человек и вполне готов принять ответственность за свои поступки.
— И вам не страшно?
В чёрных глазах мелькнула очередная язвительная искорка. И погасла, так и не разгоревшись.
— Вы хотите исповеди? Её не будет. Все мои страхи я давно похоронил.
София не знала, что отразилось на её лице и почему почти окаменевшие черты зельевара вдруг смягчились.
— Забавно наблюдать сердечность у представительницы племени, славящегося своей бесчеловечностью.
— В семье не без урода.
— Холодно, Астория. Давайте возвращаться.
Дни тянулись, как жевательная резинка. Все ждали перемен, но перемен не было. Ходили упорные слухи, что кто-то проник в Гринготс, выкрал нечто ценное. Что именно, точно никто не знал.
Очередной визит бабули Мракс не стал для Софии неожиданностью. С собой ведьма принесла ту самую шкатулку с диадемой, которую полгода назад София забрала из развалившегося дома.
— Гарри Поттер приближается к Хогвартсу, — сказала Василиса. — Том хочет, чтобы крестраж находился здесь. Используя свою связь с мальчиком, он сделал всё возможное, чтобы тот не медлил. Спрячь это в Выручай-комнате. Как только Гарри появится в Хогвартсе, время будет исчисляться секундами. Том не станет медлить с уничтожением последних крестражей. Так что как только удостоверишся, что диадема попала в нужные руки, немедленно покинь Хогвартс. Я буду ждать тебя в Хосмеде.
— Неужели Волдеморт станет драться с детьми?
— Здесь последний оплот Ордена Феникса, сердце мое. Падение Хогвартса ознаменует победу Мраксов над старым режимом.
— Но ты же сама говорила, что с лордом Волдемортом необходимо покончить!
— София, твоя забота не попасть под удар, ясно? Остальное — не твоего ума дело.
София наткнулась на Драко у входа в подземелья Слизерина. Он поджидал её, привалившись плечом к стене и исподлобья наблюдая за пустующей лестницей.
