Первый порыв был — ринуться за ней. Спросить людей, поискать, поговорить...
Но зачем? Что это даст, кроме самой песни?
И вообще. Зачем цепляться за грунт, если впереди — небо?
Золотое руно звезд...
Он зашел в полуподвальное кафе и потребовал вина. Какого? Да неважно. Неси дары планеты, парень, и не смотри в мою сторону.
Счастье нахлынуло, и вино тут было ни при чем.
— Я увижу чужие берега, — сказал Андрей вслух. — Невиданные воды... — он отпил, чувствуя веселую ярость.
— Разрешите?
Голос принадлежал не официанту.
— Пожалуйста, — Андрей встал и указал пришельцу на стул.
Сам он был в космофлотском мундире без знаков различия: весь личный состав экспедиции "Тристана" числился формально в отставке. А на пришельце был китель полковника наземных войск со всеми регалиями. Со скорпионом в петлице. Медицинская служба.
Полковник сел.
— Позвольте представиться, — сказал он. — Платон Арианит. На мундир не обращайте внимания, я по сути человек штатский. Просто врач.
— Андрей Котов. Навигатор.
— С "Тристана"?
Андрей кивнул.
Доктор-полковник позвал официанта, ткнул пальцем куда-то в лежащую на столе распечатку.
— Благодарю, — сказал он. — Да, и прошу извинить меня за вторжение, — уже опять Андрею. — В этом городе трудно не встретиться.
— Вы меня знаете?
Арианит покачал головой.
— Нет. Но я сразу догадался, что вы с "Тристана".
— Вас интересует эта экспедиция?
Арианит поморщился.
— Да как вам сказать... У меня к этому делу интерес чисто кровный. Андроник Вардан — вы ведь знаете такого? — был моим свояком.
— Знаю. Правда, послужить у него я толком не успел.
Доктор кивнул и погрузил вилку в принесенное официантом блюдо из водорослей.
— Я здесь по санитарно-эпидемиологическим делам, — сообщил он.
— Сложная обстановка?
Доктор покривился.
— Да, непростая. Я уж не говорю о мертвых городах — их можно, на худой конец, просто изолировать... — Он покачал головой. — Целые мертвые мегаполисы...
— Людей там нет?
— Их там очень мало. Полубезумные подвальные жители, которые не хотят эвакуироваться, а мы не хотим тратить силы на то, чтобы извлечь их оттуда. Ресурсов-то в мертвых городах полно. Склады еды, склады топлива, готовая техника... Мы это все понемногу вывозим. По воздуху, конечно. Но все равно нужны наземные команды, чтобы цеплять грузы... В общем, не соскучишься.
— Да уж, воображаю, — сказал Андрей. — Мне даже как-то неловко, что я отсюда улетаю, бросая вас... Хотя ладно, вру. Какое там неловко. Нас на "Тристане" всего двенадцать человек. Специальности — у всех чисто космические, на грунте от нас все равно мало проку. Сам факт такого полета гораздо важнее для Византии, чем наше присутствие.
Доктор внимательно посмотрел на Андрея.
— Вы думаете?
— Уверен.
— А что ваш полет может Византии дать?
Андрей пожал плечами.
— Участие в продвижении в Пространство. То, чего мы из-за войны были долго лишены.
— Вы уверены, что для жителей Византии это важно?
Андрей еще раз пожал плечами.
— Смотря для каких. Думаю, многие отнесутся равнодушно. Но польза точно будет, даже если мы не найдем ничего ценного. Понятно ведь, что продвижение в Галактику нельзя прекращать.
— Нельзя?
— Нельзя, — подтвердил Андрей. — Даже не только из-за конкурентов. И даже не только ради того, чтобы поддержать развитие науки. Просто... — он поискал слова. — Ну, вы представьте себе человека, который проснулся в темноте в незнакомом месте. Он будет ощупывать стены, пол, двери. Медленно, аккуратно, как бы проводя разведку... Понимаете?
Арианит отпил из маленькой чашечки чаю. Кивнул.
— Вы хотите сказать, что человечество, вышедшее в Галактику, находится в положении этого человека?
— Именно.
Арианит вытряхнул из портсигара папиросу.
— А вы не боитесь встретиться в Пространстве с чем-нибудь страшным? С чем-то таким, что просто сделает невозможной нашу жизнь?
— Например?..
Арианит достал затейливую металлическую зажигалку. Щелкнул, выпустив из нее желтый огонек. Папироса задымила.
— Мы постоянно боимся встретиться со смертельной инфекцией, против которой ни у кого из людей не будет иммунитета. Пока не встретились. Повезло. Но ведь это — угроза, так сказать, первичная. Внешняя. В последнее время я начинаю думать, что для нас гораздо опаснее угрозы вторичные. Процессы внутри человечества, которые начинаются под косвенным влиянием Пространства. Понимаете? Позвольте спросить: откуда вы сюда прилетели?
— С Токугавы, — сказал Андрей.
Он не стал уточнять, что на Токугаве на грунт не опускался. И никто не опускался. Блокадные посты вокруг планеты повесили, и хватит. О Токугаве даже говорить мало кому хотелось, а уж тем более — приземляться там.
— Отлично, — сказал Арианит. — Вот смотрите, что мы видим. Почти половина человечества, а Гондванская империя занимает именно столько, оказалась охвачена совершенно чудовищным порядком жизни, который вам пришлось уничтожать немыслимой ценой. Это их деление на зоны... Будем надеяться, что оно теперь рухнет. Сердце чудовищного кракена пронзено, — в его голосе дрогнула усмешка. — И что же получилось? Пока мы боролись с этим чудищем, нас накрыло с другой стороны. Еще страшнее... Вы хорошо знаете, что произошло на Антиохии?
Андрей вздрогнул.
— Нет. Плохо. Если честно, я стараюсь этим не интересоваться. Только общую информацию усвоил.
Арианит кивнул, прищурившись.
— Катастрофа на Антиохии произошла из-за действий нескольких людей, — сказал он. — Нескольких разных людей. Но ключевая фигура, без которой бы вообще ничего не было — это Тиберий Ангел. Знаете такого?
Андрей кивнул.
— Встречались?
— Я какое-то время у него служил, — сказал Андрей. — Ну, не прямо у него, не в штабе... Но видел его.
— Вот как, — сказал Арианит, затягиваясь папиросой. — Что вы о нем думаете?
— Ничего, — сказал Андрей. — Я вообще о нем не думаю. Все знают, что он великолепный тактик. А вот что он за человек — это всегда было загадкой. По-моему, его никто не любил. И... — он поискал слова. — То, что я помню... Ну, обычно никто не жаловался на его решения, они были очень взвешенными. Но он поражал людей своим бездушием. Как робот. Это трудно объяснить... Все правильно, а вот — ну не мужик он. Основания для решений не те. Понимаете?
— Кажется, — сказал Арианит сквозь дым. — Андрей, вы знаете, что у Ангела был очень необычный психопрофиль? Нет, конечно, откуда бы вам знать такое...
Андрей помотал головой.
— Психопрофиль? — он засмеялся. — Если честно, для меня всегда черной магией была эта ваша психология. Если можете — объясните как-нибудь.
— Постараюсь... Вы в чем-то правы. В девяноста процентах случаев построение психопрофиля военнослужащих — чистая формальность. Данные вносятся в личные дела, и о них все забывают. И не влияет это ни на что. Но вот именно с Ангелом ситуация была особая. У него в психике были обнаружены целые закрытые сектора. Немногочисленные... но это все равно странно. Один из специалистов сразу предположил, что это следы очень тонкой, узконаправленной обработки. Его не послушали. А сейчас мне кажется, что он был прав...
— А почему не послушали?
— Списали на естественную вариабельность. Такое возможно, конечно... Но если Ангела действительно много лет назад запрограммировали — то кто, как вы думаете? А самое главное — зачем?
Андрей не сводил взгляда с собеседника.
— И зачем, по-вашему?
— По-моему... — Арианит затянулся папиросой и с шипением погасил ее. — Ну что ж, у меня есть гипотеза. Достаточно безумная. Что такое "танатос", знаете?
— Бог смерти?
— Да — если Танатос с большой буквы. А "танатос" с маленькой буквы — инстинкт смерти. Впрочем, я подозреваю, что это просто одно и то же... Так вот. Я думаю, что в последние столетия в коллективной психике людей родился Танатос. Вернее — новая версия Танатоса, отличающаяся от старой так же, как злокачественная опухоль от нормальной части тела. Где-то там, в среде сигналов, циркулирующих в миллиардах умов... Коллективное стремление к самоубийству. Что-то вроде патологического разума, не привязанного ни к какой конкретной голове. И вот этот разум обрел себе рабочий орган... Вы еще не думаете, что я свихнулся?
— Нет, не думаю, — сказал Андрей. — Звучит необычно, но... Вы думаете, что Ангел был запрограммирован Танатосом? Серьезно?
Арианит вздохнул.
— Мне самому трудно в это поверить, — сказал он. — Но уж очень хорошо это объясняет все события. Живое орудие. Человек, задачей которого было как можно больше разрушить... Понятия не имею, как с этим уживалась его личность. Знал ли он о том, что запрограммирован? То есть о какой-то обработке знал, конечно же. Но что ему о ней сказали? Технически такое можно сделать, если, например, заставить определенные нейроны выпускать отростки в определенные стороны. Ювелирная работа, но реальная. Я спрашивал специалистов.
— А ураниты?
— Ураниты — это другое... Я думаю, что после того, как мы вышли в Галактику, общий поток развития человечества еще и разделился на несколько ветвей. Дивергенция. И — конкуренция между ветвями, кто выживет, тот выживет... Нет. Не совсем так. Даже победившая ветвь может быть на самом деле короткоживущей. Обреченной. Успех — и неизбежное вымирание... Вы понимаете, что нам грозило?
— В случае победы уранитов?
— Или Гондваны... Это две ветви. Из четырех имеющихся... Имевшихся... А человечество — очень неравновесная система. Разнообразие в нем долго не держится. Так что война, по-моему, кончилась еще не худшим образом.
— Не худшим? — Андрей содрогнулся.
Арианит сочувственно смотрел на него.
— Далеко не худшим, — подтвердил он. — Попробуйте представить мир, в котором победили ураниты. Треть человечества — слепцы, остальные две трети — неграмотные рабы... А что касается Гондваны — то ее операция здесь, на Карфагене, была только началом. Есть четкие разведывательные данные. Они не собирались нас завоевывать. Жители Византии были им не нужны даже в качестве рабов. Они собирались стерилизовать планеты — и потом заселять их... Но даже все эти кошмары — только симптом.
— Симптом чего?
Арианит смотрел сквозь дым без всякого выражения.
— Изменения, — сказал он. — Как говорил кто-то из древних учителей: мы не умрем, а изменимся. Здесь, в Галактике, у людей зашевелились душевные структуры, которые на Земле дремали. Вот простой пример. Пока человечество жило только на Земле, в нем преобладали монотеистические религии. Язычество было исключением. Сейчас — точно наоборот. В коллективных слоях психики смещаются какие-то пласты. Идут течения. Мы постепенно становимся другими. И встречаем богов.
— Богов?
Арианит пожал плечами.
— Удобное название для любого узла, к которому сходится множество прямых и обратных информационных связей. Люди создают богов, да. Но и боги создают людей... Когда-то люди надеялись, что в Галактике нас ждет Христос: грустный, добрый... сочувствующий... А если это не Христос? Если это Кали? Пока что мы наткнулись именно на нее. Прямо лицом к лицу, если вы не заметили... Ну, а если дальше будет еще страшнее?
Андрей вдохнул и выдохнул.
— Значит, по-вашему, Ангел был орудием Кали?
— Это гипотеза, — напомнил Арианит. — Не более чем. Проверить ее невозможно, поскольку тело Ангела разнесено на элементарные частицы. Я о другом. Мы надеялись встретить в Пространстве если не Христа, то уж хотя бы Аполлона: пусть равнодушного, но прекрасного. А встретили Кали. И вы все равно хотите идти дальше?..
Андрей грустно улыбнулся.
— Плыть необходимо, — сказал он.
Руди Бертольд остановил автомобиль у Тремонт-хауса. Солнце жгло. Стеклянные террасы верхних этажей отсвечивали алым. К машине сразу же подошел солдат в синем доломане, с карабином. Опознал своего и вернулся на пост, не сказав ни слова.
Миновав стеклянные двери, Руди покосился на дежурного — тот лишь кивнул. В лицо его знали.
Теперь предстоял путь на самый верх.
В лифте Рудольф молчал. Ответил кивком какому-то полузнакомому полковнику; проводил взглядом девушку с погончиками службы связи. А когда они вышли, он остался один.
Последний этаж.
В приемной навстречу Рудольфу встал дворцовый препозит — высокий, худой, седой человек в необычном красном мундире.
— Входите, — только и сказал он.
Руди кивнул и сам открыл высокую дверь.
— Рад вас видеть, Рудольф...
Кабинет был залит светом из огромного окна. Руди вышел на середину.
— Я тоже. Я тоже рад вас видеть, ваша вечность.
Аттик Флавий встал и прошел ему навстречу.
— Садитесь, пожалуйста... Будем пить кофе?
— Да... Пожалуй.
Аттик Флавий подошел к столу и запустил кофейный автомат. Поймав взгляд Рудольфа, он улыбнулся.
— Как видите, я до сих пор предпочитаю это делать сам. Не могу отрицать, что власть меняет человека... но это можно контролировать. Наверняка по себе знаете.
— Знаю, — подтвердил Руди. — Давайте к делу. Вас, наверное, интересует — как идет сбор транспортов на Равенну. С этим все нормально. После здешних событий возникло как-то неожиданно много желающих переселиться.
Флавий кивнул.
— Да. Я-то как раз этого ожидал. И, кроме того, я думал, что, издав указ о частичной отмене на Равенне сословного деления, мы проведем некий отбор. Туда пойдут те, кто хочет новой жизни. И прекрасно. Вы же знаете лучше меня, как тут пора все менять...
— Насколько я понимаю, вас для этого и выбрали, — сказал Рудольф.
Флавий добродушно усмехнулся.
— Можно сказать и так... Последний транспорт на Равенну ушел позавчера?
— Да.
— Никаких волнений вокруг этого не было? Тревожных сигналов?
Рудольф подумал.
— Волнения были. Мелкие. Вагоны с провизией пытались грабить. А вас беспокоит что-то конкретное?
— Нет, — сказал Флавий. — Не конкретное. Просто заботы и предчувствия. Вы знаете, что предстоит перенос столицы?
— Знаю, — сказал Рудольф. — И правильно. Не Икарию же столицей делать... Хотя здесь неплохо.
Флавий покосился в сторону окна.
— Красиво, — сказал он. — На Ираклии тоже красиво, но иначе. А на Равенну я уже сам хочу посмотреть. А вы хотите?
— Пожалуй, нет... То есть, если будет нужно, я перееду. А так — мое место здесь.
Флавий сочувственно посмотрел на Рудольфа.
— Устали?
— Немного.
— С Хризодраконом отношения поддерживаете?
Руди насторожился.
— Уже неделю его не видел. А надо?
— Ну... — Флавий вздохнул. — Как хотите, а получается, что внутренние дела — сейчас ваша область. Если вам нужен красивый титул, вроде протоспафария, например, — только скажите. А что касается Хризодракона... Он полезный человек. Полезный и опасный. Сами знаете.
Руди наклонил голову.
— Вы собираетесь расформировать корпус кавалергардов?
— Нет... Не сразу. И не расформировать. Просто забрать у них постепенно карательные полномочия. Есть полно других задач. И для них, и для вас... Рудольф, я же знаю, что у вас есть собственная разведка. Вы ее начали создавать сразу по прибытии сюда — на всякий случай. Уж поверьте, я вас в этом целиком поддерживаю. Во-первых, это противовес кавалергардам, во-вторых — надеюсь, вы поделитесь какой-то информацией и со мной, если будет нужно. Только у меня просьба: за кавалергардами приглядывать потщательней. Не светясь, конечно. Вроде бы вы этому уже научились. Не то что я жду от них каких-то особых подлостей. Но когда верхи кавалергардов поймут ситуацию — их может повести. И я не уверен, что у Хризодракона хватит сил их остановить. Понимаете? Мы должны быть готовы к такому повороту.
