Выжить

Озадаченный пахарь ушёл, а мы с Феилином продолжили выбирать лук. Следопыт смотрел на меня с нескрываемым уважением и протянул свой собственный. Сказал, что это лучший лук из всех имеющихся и не стал слушать моих возражений.

— Спасибо, Феилин, — я положил ему руки на плечи и посмотрел прямо в глаза. — Завтра перед рассветом я выхожу. Ты переправишь меня на другую сторону и забота о Дейдре и её бабушке ляжет на твои плечи. Я рассчитываю на тебя.

— Ты — милих, Иван! Я верю в это! — в ответ он возложил руки на мои плечи, а затем поклонился. — И я тоже расчитываю на тебя. Ты должен помочь нашему миру! Просто потому, что я не знаю других, кто может это сделать.

— Я для того и отправляюсь в путь, чтобы понять, как вам помочь. Вы добрые люди и я не могу отблагодарить вас бездействием. Я не тот, кто ждёт. Я тот, кто действует...

...После того, как я заявил, что на рассвете выхожу, Дейдра долго не давала мне спать. Её утренние недомогания бабушка легко купировала своим чудо-отваром, а потому к ночи сил у неё оставалось слишком много. Хоть она и выполняла какую-то работу по лагерю, хоть зашивала мои одежды и пекла хлеб, в поте лица не работала. Зато как наступала ночь, её было не остановить. Горячая молодость, новые познания в плотских утехах, которыми я с ней охотно делился, делали её неутомимой. Она терзала меня очень долго, а когда я окончательно выдохся и потянулся за сухим листиком, чтобы положить его на уголёк и вдохнуть дым, остановила. Крепко прижалась всем телом и попросила воздержаться.

— Я не хочу, чтобы ты злился утром, — произнесла она. — Пожалуйста, только не завтра. Не надо.

— Хорошо, милашка, — улыбнулся я. — Тогда тебе придётся сделать так, чтобы я не спал всю вашу короткую ночь. Но не так как ты делаешь обычно!!! Я уже слишком старый для таких марафонов!

— Фи, — фыркнула Дейдра и перестала тянуть руки туда, куда не надо. — Разве ж можно устать, предаваясь любви? Это же так прекрасно!

— Вот и расскажи мне, насколько это прекрасно. А я послушаю и... надеюсь, не засну...

Я заснул, конечно, хоть её тихий рассказ о том, как сильно она любит, заставил сердце сжиматься. Неискушённая девушка открыто говорила, что у неё на душе и предавалась мечтам о том, что хотела бы испытать дальше. Рассказывала, как она счастлива и не умолкала ни на минуту. Щебетала, щебетала и незаметно меня усыпила.

Но никаких голосов ночью я не слышал. Спал очень крепко и проснулся от толчка: Мелея тихо тормошила меня за руку. Подсвечивала факелом и сразу отворила ставни. Я прищурился и рассмотрел за окном серое небо.

— Солнце скоро встанет, — сказала она. — Пора.

Я посмотрел на мирно спящую Дейдру, улыбнулся и подумал было её не будить, но опять вмешалась Мелея.

— И ей тоже пора, — прошептала знахарка. — Расставание с анираном отдастся сильной болью и будет лучше, чтобы она примирилась с ней сразу.

— Я же ненадолго, — я с трудом сдержал мощный зевок. — Как в той книге — туда и обратно.

Я выпил горячего отвара, который принесла Мелея, и принялся одеваться, пока Дейдра продирала глаза. Благодаря мастерству Кервина, ботинки сидели отлично и нигде не натирали. Штаны из двух слоёв козлиной кожи плотно облегали ноги, а тёплая куртка, подбитая шерстью, защищала от холода. Я вновь посмотрел на Дейдру, которая нехотя просыпалась, и поднял рюкзак. Весил он прилично и я даже поморщился. Затем прицепил к поясу кинжал, лопатку, спрятал огниво и поднял лук с пучком стрел.

— Я готов, выходим.

Эти слова привели Дейдру в чувство и она принялась торопливо одеваться. Я оставил их с Мелеей и вышел на двор. Темень уже отступала и я смог различить Феилина, топтавшегося в нескольких шагах от избы. Посмотрел на общий дом, зафиксировал в памяти огромный котёл, из которого столько раз черпал кашу, услышал тихое блеяние из сарая, и, впервые со времени своего появления, почувствовал себя как дома. Я давно смирился с тем, что в мой настоящий, земной дом я никогда больше не вернусь. И теперь чувствовал, как не хочу уходить из этого. Такое же чувство я испытывал, когда маленьким уезжал на сборы. Когда ездил на соревнования. Тогда мне тоже было тяжело. Но сейчас, казалось, ещё тяжелее.

Скрипнула дверь за моей спиной — Дейдра с бабушкой выбрались наружу.

— Идём, — решительно сказал я, понимая, что тяжесть на душе никуда не исчезнет. — Доброе утро, Феилин.

— Доброе, аниран.

— Лодку приготовил?

— Да, ждёт у берега.

Когда наша небольшая процессия подошла к воде, Дейдра всхлипнула и вцепилась в меня.

— Нет! Не уходи! — пылко зашептала она, вцепившись в моё плечо и одновременно отбиваясь от бабушки. — Не надо! Останься!

Феилин забрался в лодку и тактично отвернулся. Мелея тоже прослезилась и оставила попытки оторвать от меня внучку. Прикоснулась к моему плечу, погладила по щеке, осенила всё тем же знаком и отошла назад.

— Я должен, милая Дейдра, — тихо сказал я и большими пальцами утёр с её глаз слёзы. — Я должен пройти свой путь. Должен узнать, что меня ждёт. И только тогда вернусь. Тебе нужно сделать лишь то, что я прошу и дождаться.

— Я не справлюсь. Мне слишком тяжело...

— Справишься. Ты сильная. Твоя бабушка сама мне рассказывала.

Дейдра улыбнулась, но меня всё равно не отпустила. Уткнулась носом в грудь и всхлипывала.

— Мне плохо. Мне почему-то кажется, что я тебя больше никогда не увижу, — прошептала она. — Я не смогу без тебя жить. Ты не просто аниран. Ты — мой любимый... Возвращайся! Обязательно возвращайся! Я не смогу жить в разлуке!

— Теперь тебе в первую очередь надо заботиться о ком-то другом, — я погладил её по животу, который ещё не показывал ни единого признака изменений.

— Я знаю. Я позабочусь. Бабушка мне поможет.

— Ну вот и отлично. Ты должна быть сильной. Уже не только ради себя, а ради ребёнка.

— Я буду, — пробурчала Дейдра и, наконец-то, отпустила меня.

Её заплаканные глаза горели такой решимостью, что я не удержался и улыбнулся:

— Вот это моя Дейдра. Будь сильной и жди моего возвращения. Этот аниран не бросит вас и не даст умереть вашему миру. Верь мне.

Я отстранился, кивнул бабушке и сделал пару шагов к берегу. Затем остановился и обернулся. Посмотрел на заплаканную девушку и вернулся.

— Вот, возьми, — я расставил пальцы на правой руке, поднатужился, стянул с пальца перстень, содрав при этом кожу, и протянул ей. 12 лет я его не снимал. Один раз надел и больше никогда не снимал. Но сейчас он был нужнее кому-то другому. — Он из золота. Если будет совсем худо, продай его. Бедная Беатрис говорила, что за него можно купить хутор. Так вот, если придётся — смело продавай. Хутор не покупай, конечно, но сделай так, чтобы ты ни в чём не нуждалась. Не береги, а используй, если будет необходимость.

Я положил на крохотную ладошку тяжёлый перстень с красивой гравировкой и сложил маленькие пальчики в кулачок. Затем поцеловал и решительно развернулся. Бросил рюкзак в лодку и сел сзади.

— Отправляемся, Феилин.

Следопыт кивнул и взмахнул вёслами. Лодка начала удаляться от берега, как и молодая девушка, застывшая на берегу. Дейдра всё ещё сжимала в кулачке перстень и не могла пошевелиться. Затем, словно во сне, подняла руку и принялась ею размахивать. Я помахал в ответ, отчаянно сопротивляясь тискам, сдавившим грудь. Сейчас я был на все сто процентов уверен, что люблю её. Раньше раздумывал, посмеивался и радовался прыти молодой девчонки. Но сейчас, когда всем своим весом навалилась разлука, я больше не сомневался. Я любил Дейдру. Я был очарован ею. В этом мире она для меня была самым драгоценным бриллиантом. И не только потому, что одна из всех, смогла зачать от меня дитя. А потому, что была настолько чиста, что душой сверкала, как тот самый бриллиант.

Феилин высадил меня, молча кивнул, тоже не в силах сказать ни слова, и направил лодку обратно. Я смотрел, как он удаляется, увидел на другом берегу Дейдру и Мелею, которые не спешили уходить, и ещё раз воздел руку. Дождался ответа, вздохнул и расправил лямки рюкзака. Затем резко отвернулся и решительно зашагал по направлению к опушке. Хватит миндальничать. Нельзя терять времени. Пора отправляться и выяснить, что ждёт меня впереди.