— Вот как! — воскликнула женщина и, гордо вскинув подбородок, направилась к веранде пристройки.
Машинально отметив, как удобно снимать подаренные туфли, девушка поставила их в ряд с прочей обувью, войдя в кабинет последней.
Бано Сабуро восседал за своим столом с той же важной неприступностью, что и вчера.
Только сегодня его голову украшала не меховая, а шёлковая шапочка с таким же нелепым квадратным верхом. Лицо его казалось осунувшимся, глаза покраснели, очевидно, от недосыпания, а редкая бородка казалась растрёпанной.
— Добрый день, господин Сабуро, — от внезапно охватившего её волнения Ия едва не пропустила коллективное приветствие, слегка припоздав с поклоном.
— Как ваше самочувствие, дорогой брат? — заботливо поинтересовалась монашка.
— Всё хорошо, сестра, — благожелательно улыбнулся тот и сразу же заговорил сухим, деловым тоном: — Я прошу вас, дорогая супруга, никуда не отлучаться. Скоро у нас с вами будет очень важный разговор.
— Хорошо, мой господин, — женщина вновь качнула золотыми висюльками на шпильках, а в её голосе послышалось хорошо замаскированное нетерпение.
— А сейчас я попрошу вас нас оставить, — продолжил глава семьи.
— Да, мой господин, — кивнула супруга и, шурша шёлком платья, покинула комнату.
Когда стих шорох её шагов, начальник уезда поднялся со своего места и негромко, но торжественно объявил:
— Госпожа Платино, прежде всего я должен ещё раз поблагодарить вас за спасение моей любимой сестры.
Он чуть склонил голову в коротком поклоне.
— Не нужно... — начала было девушка, но тут же заткнулась, услышав недовольное цыканье спутницы.
Когда мужчина выпрямился, слегка откинув голову назад и выжидательно глядя на них, монашка прошипела:
— Сейчас!
К сожалению, путешественница между мирами не сразу сообразила, что та имеет ввиду, лишь через несколько томительных секунд догадалась поклониться, прижав ладони к животу, и медленно заговорила, тщательно подбирая слова:
— Я не могла поступить иначе, господин Сабуро. Ваша сестра первой... помогла... проявила ко мне участие, а потом тоже спасла мне жизнь.
Воздев очи горе, спутница покачала головой, и Ия поняла, что вновь сморозила глупость.
Ну, а хозяин кабинета и вовсе не отреагировал на невнятное бормотание гостьи. Дождавшись, когда та, в конец смутившись, замолчит, он продолжил всё тем же торжественным тоном:
— Вечное небо и великие мудрецы древности учат нас не оставлять добрые дела без достойного воздаяния. Судьба распорядилась так, что вы оказались здесь совершенно одна: без родных и близких. Это противоречит принципам гуманизма и нашим обычаям. Поэтому я решил принять вас, госпожа Платино, в нашу благородную семью, которая ведёт род от синих баронов Сабуро, и, как её глава, сделаю всё, чтобы обеспечить ваше счастливое будущее.
"Что?!" — едва не охнула ошарашенная девушка, растерянно посмотрев на свою не менее удивлённую старшую подругу.
— Вы хотите удочерить её, брат? — словно бы не веря своим ушам, уточнила та.
— Да, сестра, — величественно кивнул собеседник. — Своими поступками и благородным происхождением госпожа Платино заслужила подобную честь.
"Упс!" — Ия нервно сглотнула. Неоднократно беседуя с монашкой в их лесном убежище, она рассчитывала, что брат той в самом лучшем случае позволит ей какое-то время пожить в своём доме, дабы пришелица из другого мира смогла осмотреться и более-менее привыкнуть к местным реалиям. Ну, а потом она надеялась, что для руководителя районного масштаба не составит труда подыскать для неё какое-нибудь более-менее достойное занятие, чтобы зарабатывать на жизнь.
Но чиновник вдруг решил сделать её своей дочерью. Не удивительно, что девушка, изрядно обалдев от подобного известия, лишь через несколько секунд опустилась на колени рядом со своей спутницей.
— Благодарю, дорогой брат, — дрогнувшим голосом проговорила та и, положив ладони на пол, ткнулась лбом между ними. — Ваши доброта и милосердие безграничны. Да благословит вас милосердная Голи и все десять тысяч богов Вечного неба. Да пошлют они вам десять тысяч лет счастливой жизни и процветания!
— Спасибо за высокую честь, господин Сабуро, — присоединилась к её славословиям Ия. — Это такой огромный подарок, что я просто не знаю, чем смогу отблагодарить вас за него.
— Встаньте, сестра, — довольно улыбнулся начальник уезда. — И вы поднимитесь, названная дочь.
— Да, дорогой брат, — отозвалась монашка, довольно-таки резво вскакивая на ноги.
Обращаться к хозяину дома "названный отец" Платина не решилась, рассудив, что в данном случае полезнее будет промолчать.
Заняв привычное место возле одного из маленьких столиков, Амадо вытерла мокрые от слёз глаза белым платочком, деликатно высморкалась и деловито спросила:
— Но как вы объясните людям появление у вас ещё одной дочери, Бано-сей?
— Над этим пришлось хорошенько подумать, — усмехнулся собеседник, кивнув на разложенные по столу бумаги. — Вы помните Кайо Сабо — сына нашей двоюродной сестры Ишаро и господина Сабо?
— Из Тадаё? — уточнила монашка и, дождавшись утвердительного кивка, вскинула брови. — Но он же умер десять лет назад.
— Одиннадцать, — поправил брат. — А до этого потратил всё отцовское наследство. Он несколько раз писал мне, жалуясь на тяжёлую судьбу и выпрашивая деньги. Я настоятельно советовал ему взяться за ум и вести добродетельную жизнь. Но он не внял моим предостережениям и умер в расцвете лет.
— Но причём тут госпожа Платино? — неуверенно поинтересовалась сестра.
— Она его дочь от одной из гетер, — с улыбкой пояснил чиновник и, обратившись к застывшей в недоумении девушке, печально вздохнул. — Увы, госпожа Платино, но более достойной матери для вас я не нашёл. Если объявить вас законной дочерью кого-нибудь из дворян, могут объявиться родственники, начнутся расспросы, обман раскроется, вас обвинять в самозванстве, а меня в государственной измене.
— Вам виднее, господин Сабуро, — пряча взгляд, пожала плечами Ия, которой совсем не понравилась идея считаться дочерью проститутки.
— Внебрачные дети благородных отцов — явление хоть и редкое, но достаточно обыденное, — попыталась утешить её монашка. — Некоторые мужчины весьма неразборчивы в своих привязанностях.
— К сожалению, это так, — искоса глянув на сестру, проворчал хозяин дома и продолжил, подняв со стола исписанный лист: — В этом письме ваш покойный отец, госпожа Платино, сообщил мне, что гетера по имени Голубой колокольчик родила от него дочь, которую он собирается признать своей. К сожалению, господин Сабо не успел оформить все документы и умер, лишив вас, госпожа Платино, законного отца.
— А у Кайо на самом деле была дочь? — поинтересовалась сестра, воспользовавшись короткой паузой в речи брата.
— Теперь, — со значением выделил слово чиновник, — есть. Как имеется и письмо, где сказано об этом.
Поджав губы, собеседница понимающе кивнула, а путешественница между мирами подумала, что её удочеритель подошёл к делу со всей серьёзностью. Интересно, он сам подделал почерк своего непутёвого дальнего родственника или воспользовался услугами специалиста?
— После смерти нашего троюродного племянника, — вновь заговорил хозяин дома, — его подруга продала дочь лавочнику Шуфру. В Тадаё каждого пятого торговца так зовут. Вот у него-то вы, госпожа Платино, и проживали до последнего времени.
"Я же не знаю ни этого Шуфра ни Тадаё, — расстроилась девушка, с трудом сохраняя вежливо-внимательное выражение лица. — Кажется, я ошиблась, и мой новый папаша не такой уж и умный".
— А как он встретился со мной? — забеспокоилась монашка.
— Не торопитесь, сестра, — чуть поморщился рассказчик. — Лавочник оказался человеком добродетельным. * (Зная, что в жилах госпожи Платино течёт благородная кровь он не посмел сам решать её судьбу а попытался отыскать родственников отца)* Не имея средств достойно выдать госпожу Платино замуж, он не стал продавать чужого ребёнка, а попробовал отыскать её родственников, самыми достойными среди которых оказалась наша семья.
Он вопросительно посмотрел на собеседницу.
Сжав губы в тонкую полоску, та согласно кивнула головой.
— Вот этот Шуфр и пришёл в обитель "Добродетельного послушания", где вам всё рассказал, — подвёл итог начальник уезда. — Вы знали о давнем письме Сабо, поэтому поверили ему и взяли госпожу Платино с собой, когда отправились в Букасо вместе с караваном госпожи Индзо. Лавочник вернулся в Тодоё, где умер от петсоры. Там вообще мало кто уцелел. В монастыре вообще никого не осталось. Ну, а ваши попутчицы тоже никому ничего не расскажут.
— А как же мы с госпожой Платино выжили? — заинтересованно подалась вперёд женщина.
— Вы говорили, что после того, как караваны остановили на курихской дороге, они повернули обратно?
— Да, брат, — подтвердила собеседница. — Мы торопились на маноканскую дорогу...
— По пути туда вы заболели петсорой, — прерывая её, наставительно проговорил чиновник. — Вы не захотели везти болезнь в город и остались в деревне Амабу, а госпожа Платино не пожелала вас бросить. Так вы обе покинули караван госпожи Индзо.
— То есть, на маноканской дороге нас уже не было? — нервно облизала губы монашка.
— Нет! — отрезал хозяин дома. — И вы не знаете, что там произошло! Запомните это хорошенько, дорогая сестра, и вы, госпожа Платино, тоже. Если же кому-то скажете иное, даже я не смогу вас спасти.
— Я всё понимаю, брат, и буду молчать, — заверила Амадо.
— Я тоже, господин Сабуро, — поддержала её Ия.
— Милостью Голи вы выздоровели, сестра, — продолжал излагать их "легенду" хозяин дома. — Но скоро в деревне появились враждебно настроенные призраки, и вам пришлось её покинуть. Блуждая по горам, вы случайно нашли хижину собирателей золотого корня. А там уже заболели вы, госпожа Платино.
Девушка кивнула.
— Может, то была не петсора, а какая-то другая болезнь, только вы долго лежали без чувств, от чего потеряли память.
Ия облегчённо перевела дух. Такой вариант своего прошлого её больше устраивал.
— А такое бывает, Бано-ли? — робко поинтересовалась женщина.
— Бывает, — подтвердил брат. — Помните зверолова Карала из Хвары?
— Это тот, что в одиночку на тигра ходил, когда мы ещё были детьми? — уточнила сестра.
— Да, — подтвердил начальник уезда. — Года через два после этого он подхватил в лесу лихорадку, чуть не умер и очень многое забыл. Память к нему тогда несколько лет возвращалась.
— Я что-то слышала об этом, — подтвердила собеседница.
— Не переживайте, сестра, — печально усмехнулся хозяин дома. — Думаю, люди больше будут удивляться тому, что вы выжили, чем тому, что кто-то потерял память.
Он выпрямился, вновь приняв величественную позу, и, окинув орлиным взором притихших слушательниц, неожиданно спросил:
— Как ваше имя, госпожа Платино?
— Ио, — слегка переиначив его на местный лад, назвалась путешественница между мирами.
— Нет, — покачал головой чиновник. — Это имя для благородной девушки. Если хотите, я дам вам его при удочерении.
— Буду признательна, господин Сабуро, — вскочив, Платина отвесила низкий поклон. — Всё-таки именно так меня назвали родители.
— Хорошо, — согласился хозяин дома. — Но раньше вас звали... Ин.
— Да, господин Сабуро, — вновь поклонилась она. — Просто Ин.
— Каков будет статус госпожи Ио, брат? — спросила монашка.
— Моя приёмная дочь, — твёрдо ответил мужчина. — Я обязуюсь найти ей добропорядочного мужа и выделить приданое, достойное невесты из семьи Сабуро.
Начальник уезда снисходительно улыбнулся.
— Не беспокойтесь, сестра, я позабочусь о вашей спасительнице так, словно это моя родная дочь.
— Не сомневаюсь, дорогой брат, — склонила поросшую короткими волосами голову собеседница.
— А теперь, Ин, позовите сюда старшую госпожу, — распорядился чиновник.
— Да, господин, — поклонилась девушка, совершенно не представляя, где её искать?
Оказавшись во дворе, она подошла к всё ещё прохаживавшемуся там воину и просто спросила:
— Господин Кимуро, не подскажите, где я могу найти госпожу Азумо Сабуро?
Тот окинул её оценивающим взглядом с ног до головы, после чего произнёс, смешно шевеля усами:
— Старшая госпожа в зале приёмов.
— Благодарю вас, господин Кимуро, — поклонившись, Ия заторопилась к большому зданию, разделявшему усадьбу на две половины.
Ещё поднимаясь по короткой лестнице, она услышала голос жены начальника уезда, заканчивавшей распекать кого-то из слуг.
Молоденькая служанка в серой юбке и коричневой кофте испуганно бормотала, втянув голову в плечи.
— Я виновата, старшая госпожа. Накажите меня, старшая госпожа. Я буду лучше стараться, старшая госпожа.
— Протрёшь ещё раз! — строго отчеканила хозяйка, указав белой, украшенной браслетами ручкой на длинный, лакированный шкафчик вроде тех, что Платина видела в богатых домах вымерших деревень. Только здешний отличался размерами и богатой отделкой. А сверху на нём стояли расписные фарфоровые вазы.
— И смотри у меня, чтобы никаких разводов! — продолжила супруга хозяина дома, но заметив стоявшую у дверей девушку, сразу же потеряла к проштрафившейся служанке всякий интерес.
— Вам что-то нужно, госпожа гостья?
— Господин Сабуро просит вас зайти к нему, госпожа Сабуро, — с лёгким поклоном ответила Ия и торопливо спустилась во двор, но, поймав удивлённо-раздражённый взгляд женщины, остановилась у подножья лестницы, терпеливо дожидаясь жену начальника уезда.
Быстро спустившись по ступенькам, та неприязненно посмотрела на скромно потупившую глазки Платину и направилась к пристройке, где располагался кабинет главы семьи. За ней поспешили невесть откуда появившиеся служанки.
— Вы звали меня, господин? — спросила жена чиновника, когда Угара закрыла за ней дверь.
— Да, дорогая супруга, — кивнул хозяин дома, положив ладони на стол. — Прикажите принести нам чай и выслушайте меня.
— Хорошо, господин, — с трудом сдерживая нетерпение, Азумо вышла на веранду, где отдала соответствующие распоряжения остававшимся там служанкам.
Вернувшись, она вопросительно посмотрела на своего мужа и повелителя.
— Это Ин — дочь моего троюродного племянника господина Кайо Сабо, — сказал глава семейства, простирая руку в сторону успевшей сесть Платины.
Та резво вскочила, а жена начальника уезда, вытаращив глаза, несколько раз растерянно моргнула длинными, густыми ресницами.
— Я её удочеряю и дарую имя Ио Сабуро, — мужчина продолжал вываливать очередные новости на потрясённую собеседницу, — имея на это следующие причины.
Слушая, как хозяин дома пересказывает жене им же придуманную историю, девушка подумала, что не такой уж он и самодур. Не просто стучит кулаком по столу, заявляя: "как я сказал, так и будет", а всё-таки объясняет свой поступок. Значит, относится к жене не как к бессловесной прислуге, которой достаточно только приказа.
Краем глаза наблюдая за набелённым лицом женщины, Ия никак не могла понять: верит ли та своему мужу или нет?
