Эльфийский подарок

Отправляя её во дворец эльфийского владыки, Лесной король предупредил, что задержится и явится несколько позже. С таинственным выражением на лице он сообщил, что готовит ей грандиозный подарок.

Нетерпение Аталисы забавляло его, но Лесной король не спешил с возвращением домой. Он глядел на ту, чей серебряный смех казался ему прекрасной музыкой, и в его душе всё сильней разгоралось восхищение. Своевольной красавице не нужны были никакие магические ухищрения, чтобы выглядеть настоящей эльфийской принцессой. В чудесном платье, сотканном из белоснежных облаков и васильков, с капельками настоящей росы вместо драгоценностей, она казалась ему недостижимой мечтой. И каждый раз, когда он смотрел в чистую голубизну прекрасных глаз, ему казалось, что он прикасается к чуду: где-то там жила душа смертной, свободная и беспечная, непостижимая в своих порывах, и у него как в детстве замирало сердце.

Несмотря ни на что Лесной король любил жену. Любил так, как умеют любить только фейри — всем сердцем, без половинчатости в чувствах. И ненавидят они точно также. Но все они обманщики и умело скрывают свои чувства; а эльфы, вдобавок, самые безжалостные из них и любовь к интригам у них в крови.

Нескончаемый волшебный вальс, который однажды подслушал Штраус, навевал печаль на эльфийского принца, и он решил, что пора заканчивать игру. Конечно, ему было немного не по себе, — ведь он не знал, что с ними дальше будет, когда он преподнесёт свой подарок Аталисе, — но, опять же, эльфы никогда не отступаются от задуманного: лукавые обманщики утверждают, что это портит вкус интриги.

— Ну что? Не пора ли нам домой? — спросил Лесной король, и по его губам скользнула немного грустная улыбка. — Жаль, что праздники так быстро кончаются. Вот за это я не люблю свой собственный день рождения.

— Полюбишь, я тебе обещаю! — воскликнула Аталиса. Захмелевшая от праздничной круговерти она снова серебряно рассмеялась.

Лесной король не захотел воспользоваться переносным порталом, и им подали коляску, запряжённую четвёркой единорогов. Мальчик-возничий тронул поводья, украшенные цветами и колокольчиками, и в тёплом летнем воздухе повис долгий нежный перезвон.

Единороги одновременно взвились ввысь и эльфийские принц и принцесса, обнявшись, поплыли под тёмно-синим бархатным пологом ночи, щедро разукрашенным бриллиантами звёзд.

— Такое чудесное ощущение! Будто бы мы одни в целом мире! — воскликнула Аталиса, глядя на мужа сияющими глазами. — Какая жалость, что нет метлы. Свободный полёт это просто замечательно. И всё равно, Раэтиэль, я так счастлива... а ты?

Эльфийский принц нежно улыбнулся своей принцессе и от прикосновения его руки капельки росы на её пышных волосах снова вспыхнули алмазным блеском.

— О да, любимая! Я тоже счастлив и хотел бы, чтобы наше путешествие никогда не кончалось. Но хочу ли я, чтобы оно длилось вечно? Я не знаю, — с грустью ответил он и, помолчав, признался: — Мы фейри и когда я думаю о вечности, я трясусь от ужаса. Вдруг всё поглощающая бездна сожрёт то, что мне дорого? Мою радость, мою любовь, моё стремление к жизни, наконец. Вдруг вечная жизнь оставит мне одну лишь труху безликих серых дней? — Он печально улыбнулся. — Прости, любимая! Иногда я завидую людям. Им в этом смысле проще. Они умирают раньше, прежде чем все эти чувства в них успевают изжить себя.

— Никакая вечность не посмеет отнять тебя у меня! — воскликнула Аталиса и порывисто обняла своего прекрасного принца. — Не грусти, моё сердце. Я буду любить тебя вечно.

— Ты обещаешь? — затаив дыхание, спросил Лесной король, и она утвердительно кивнула головой.

— Да, обещаю.

'Да будет так!' — возликовал он, но у него хватило совести не призывать Свидетелей. Впрочем, обещания Аталисы было вполне достаточно, ведь она была эльфийкой.

— Спасибо, моя хорошая! Это очень щедрый подарок. А это тебе моё скромное вознаграждение за него, — проговорил Лесной король и нежно поцеловал жену, чувствуя себя при этом так, будто обманул ребёнка. Впрочем, так оно и было. По эльфийскому летоисчислению его жена ещё не вышла из подросткового возраста. И это с учётом даты рождения Атуэль, а не Аталисы.

Когда под ними поплыли строения Майолиллорна, четвёрка серебристых единорогов плавно снизилась и вскоре коляска опустилась на подъездную аллею, ведущую к дворцу. Лесной король вспомнил, как чуть не угодил здесь под копыта единорогов, которые привезли его родителей, и вдруг удивился, как мало прошло времени с той поры и как много пережито. И всё благодаря той, что сидела рядом с ним и сладко спала, положив голову ему на плечо.

— Проснись, Аталиса! Мы приехали.

— Уже? — сонно улыбнулась девушка. — Ну вот! Я хотела посмотреть на Майолиллорн сверху и всё проспала.

— Ничего, ещё успеешь наглядеться. — Лесной король подал ей руку, помогая выбраться из коляски. — Иди к себе. Я скоро буду.

— А как же подарок? — с обиженной гримаской протянула Аталиса.

— Всё в спальне, дорогая! Всё в спальне.

— Интриган несчастный! Так бы и сказал, что ты и есть мой подарочек!

— Тогда бы так его не ждала. — Лесной король привлёк жену к себе, и когда она задохнулась от долгого поцелуя, подтолкнул её к спальне. — Ну, иди! Иначе мы никогда не доберёмся до постели.

Высокие створчатые двери распахнулись, и Аталиса исчезла внутри полуосвещённой комнаты. Лесной король закрыл глаза, собираясь с духом. 'О боги! Я не часто надоедаю вам просьбами, но пусть она не разлюбит меня после этого!'

* * *

Верна, сидящая за дощатым столом, отвернулась от магического зеркала, через которое она наблюдала за эльфийской парой.

— Улльтор! Сделай что-нибудь! — воскликнула она. — Пока ещё можно предотвратить трагедию!

Но ас не соизволил повернуть к ней головы. Лёжа на низком ложе, застеленном звериными шкурами, он швырял дротиками в деревянный потолок. Видимо, он занимался этим давно, потому что громадная поперечина их жилища выглядела, как шкура ежа, густо ощетинившаяся иглами.

— Улльтор! — повысила голос Верна. — Между прочим, я с тобой разговариваю!

— Отстань, моя любовь! — лениво проговорил ас. — Видишь, я занят. И ты не лезь не в своё дело, — добавил он и движением руки погасил магическое зеркало. — Сходи, принеси мне выпить.

— Бездельник! — проворчала Верна, поднимаясь из-за стола.

— Стой! — приказал ас, когда она была у выхода, завешенного шкурой какой-то жуткой зверюги. — Ну-ка, дорогая правдолюбка, скажи, что ты сейчас думаешь обо мне.

Богиня правды развернулась и, сложив руки на пышной груди, с готовностью выдала мужу всё, что она о нём думает. Когда она замолчала — а это случилось не скоро — Улльтор задумался.

— Мужлан и бабник, ладно. Неудачник и бездельник, спорно. Пьяница и обжора... неплохо. А теперь иди за выпивкой и не забудь поджарить шкварок, да чтобы с чесночком, чтоб дух был погуще.

* * *

Тихонько вторя мелодии вальса, звучащей у неё в ушах, Аталиса вошла в спальню и застыла на полпути к кровати, увидев там прикованного Радона.

— Раэтиэль! — закричала она в панике.

— Я здесь, моя хорошая! — отозвался Лесной король, застёгивая на ходу ширинку у штанов. — О! Вижу, ты уже обнаружила мой подарок!

'Что это значит, дорогой?' — мысленно спросила Аталиса. Развернувшись к мужу, она воззрилась на него во все глаза. 'Так ты знаешь?.. И похоже, с самого начала. Значит, всё, что было между нами, всего лишь притворство? Лжец! Как можно клясться мне в любви и в тоже время ненавидеть?!'

'Чему здесь удивляться? Любовь и ненависть — две стороны одной медали. К тому же ты ошибаешься. Если бы я тебя ненавидел, ты бы это быстро почувствовала, — ответил Лесной король и насмешливо приподнял бровь. — Чего ты так всполошилась, моя любовь? Я не корю тебя за связь с животным. В конце концов, ты имеешь законное право на свои сексуальные игрушки. Единственно, чего я не терплю, это когда наглые животные стремятся вытеснить меня из твоего сердца'.

'Это не так! Я люблю тебя! — с отчаянием выкрикнула Аталиса. — Раэтиэль! — она упала на колени перед мужем. — Отпусти Радона! Я умоляю!'

— Нет, моя хорошая! Я больше не хочу в тебе сомневаться, — вслух произнёс Лесной король и поднял её на ноги. — Держи! — Он вложил в её безвольно опущенную руку свой кинжал и крепко стиснул тонкие пальцы, не давая им разжаться. — Есть древний эльфийский обычай, когда жена, чтобы доказать беспредельную любовь к мужу, убивает своё самое дорогое животное и дарит ему ещё тёплое сердце. Варварство, конечно, но довольно мило?.. Не находишь? Жаль.

Лесной король привлёк к себе жену и поцеловал в лоб.

— Ну полно расстраиваться, моё сердце! а то я подумаю, что ты не собираешься выполнять своё обещание.

Аталиса подняла на него потухшие глаза.

— Какое обещание?

— Ай-я-яй! Нехорошо, моя хорошая! Уже забыла?

— Так вот оно что! Решил связать меня обещанием вечной любви? Как глупо! — Аталиса холодно улыбнулась. — Раэтиэль, нужно внимательней читать научные трактаты. Даже богам не властна любовь. Поэтому никакие мои обещания тебе не помогут.

— Тогда будем проще, — спокойно ответил Лесной король. — Иди и убей! — приказал он тоном, не терпящим возражений.

Несмотря на упорное сопротивление, Аталису повлекло к королю Эдайна. Она упала на колени у кровати и её рука, с зажатым в ней кинжалом, сама по себе взлетела над его грудью. Она перехватила собственное запястье другой рукой, жалея, что не может большего, жезл-концентратор упорно отказывался ей подчиняться.

— Нет!.. Не смей! Если ты моими руками убьёшь Радона, я навсегда тебя возненавижу! — с отчаянием выкрикнула Аталиса. — Раэтиэль, если хочешь я снова стану твоей рабой!

'Даже так!' — нахмурился Лесной король, который до этого бесстрастно наблюдал за её тщетными попытками вырваться из-под его контроля. Он усилил нажим и рука Аталисы, сколько она ни боролась с собой, начала понемногу опускаться всё ниже и ниже. Наконец острый кончик кинжала коснулся груди короля Эдайна и вспорол кожу. Выступила сначала одна алая капля, а за ней другая и вскоре они слились в тонкий кровавый ручеёк.

— Прости, Радон!.. Я не хочу твоей смерти, но ничего не могу поделать, сила не на моей стороне, — сказала Аталиса и по её лицу градом покатились слёзы. — Нет! Я не хочу, чтобы всё так кончилось!

— Не плачь, моё сердце. В этом нет твоей вины.

Несмотря на близость смерти, король Эдайна не потерял присутствия духа. Он не мог отвести глаз от прекрасного лица. Девушка ни разу не представала перед ним в облике эльфийки, и теперь он понял почему. Такая красота была не для смертных.

'До богинь нельзя дотрагиваться руками, им можно только поклоняться'. К сердцу Радона подступила тоска, несмотря на то что в его душе бушевал чистый, ничем не замутнённый, восторг.

— Не печалься, Аталиса! Для меня будет счастьем умереть от твоей руки, — произнёс он, желая успокоить девушку. — Я жалею лишь об одном, что мы так мало были вместе...

И тут в полутёмной комнате вспыхнул портал, из которого шагнул мрачный как туча Оберон.

— Раэтиэль, хватит заниматься глупостями! Быстро в Совет магов! Лайтиэля свергли с престола и захватили в плен. Нужно срочно собирать войска и поспешить на выручку, ему грозит нешуточная опасность.

Тем временем Ваэль эн-Огран скользнул к девушке и, не давая ей упасть, придержал за локоть.

'Спокойно, Аталиса! Всё будет хорошо', — мысленно проговорил старый эльф, и она ответила ему благодарным взглядом. 'Спасибо, дедушка! Не знаю, что бы я без тебя делала!'

* * *

— Ну вот! Всё разрешилось наилучшим образом, а ты боялась, — добродушно прогудел ас, заглядывая в магическое зеркало через плечо жены.

Верна ухватила его за отросшую бороду и звонко чмокнула прямо в нос.

— Спасибо, милый! Ты редкостный затейник, мне бы такое не пришло в голову.

Улльтор захохотал.

— Ну а кто недавно говорил, что у меня ни ума, ни фантазии?

— Так это я сгоряча, — потупилась Верна и её глаза заблестели любопытством. — Скажи, что с ними будет дальше?

— Поживём-увидим, — неопределённо ответил ас. — Одно могу сказать тебе в утешение. Любовному треугольнику суждена долгая жизнь, так норны мне шепнули.

— Это которая из них, одноглазка, двуглазка или трёхглазка? — ревниво спросила богиня.

— Дорогая! У бабок, с которыми я беседовал, был один глаз на троих, да и тот с бельмом! — ответил Улльтор и, схватив жену в охапку, захохотал. — Пойдём что ли, займёмся созданием потомка? Нужно же вливать свежую кровь в жилы фейри, если люди обленились и больше не хотят этого делать, придумав себе единого бога.

Глоссарий:

Люцифер — в римской мифологии солнечное божество (Утренняя звезда).

Ваны — в германо-скандинавской мифологии небольшая группа богов плодородия, соперничающая с асами.

Гулльвейг (Золотая руда) в мифологии скандинавов — очаровывающая колдунья, которая, трижды брошенная в огонь каждый раз воскресает еще более прекрасной, чем прежде, и наполняет души богов и людей неутолимой жаждой.

Норны — в германо-скандинавской мифологии три женщины, волшебницы, наделённые чудесным даром определять судьбы мира, людей и даже богов.

Армариум — в старину специальный кофр или запирающийся книжный шкаф, где хранились ценные книги.

Иггдрасиль — мировое дерево в германо-скандинавской мифологии — исполинский ясень (или тис), в виде которого скандинавы представляли себе Вселенную. В нашем случае это вольная интерпретация.

Лорелея (Лорелей) — имя одной из Дев Рейна (Никс, нем. Nix), которые прекрасным пением заманивали мореплавателей на скалы, как сирены в древнегреческой мифологии.

______________________________________

Сноски по тексту:

[1] — При всём желании не могу указать автора стихов. Всё перерыла, но так его и не нашла.

[2] — Прошу прощения у знатоков за вольное обращение со скандинавскими мифами. Конечно, если таковые имеются среди читателей.

[3] — Римейра — волшебная родственница семиструнной гитары.

[4] — Под видом фейри земли у разных авторов числятся самые разные существа. Раньше их всех называли двергами, и по описанию это были злобные уродливые коротышки, у которых был развит нюх на золотишко и прочие ценные камешки. Устав измываться над людьми, они на досуге мастерили бесценные безделушки, благо, что материал дармовой и сам шёл в руки.

[5] — Тайлен — эльфийский чин, соответствующий чину лейтенанта.

[6] — Эль риа, диамо файри — рождённым ползать, не дано летать. Примерно такой перевод с высокоэльфийского.

[7] — Гленцен — столица Эдайна.