Так-то это так, но вот только усевшаяся около единственной в лагере палатки Ринго приняла слова джоунина слишком близко к сердцу. Нервы, подорванные несколькими последними днями, уже не выдерживали.
— Ты хоть осознаешь, что именно сейчас сказал? — опустив голос до зловещего полушепота, Ринго медленно перевела холодный взгляд на так и не дернувшегося Ао. — Обвиняешь меня во лжи? Или думаешь, что я ищу оправдания?
— При всем моем уважении, Ринго-доно, я всего лишь мыслю логически и следую фактам... — Ао продолжал держаться своего мнения.
— А мне плевать как на тебя, так и на твое мнение, — подталкиваемая уязвленной гордостью, которая вновь дала о себе знать после короткого пересказа минувших событий, Ринго распалялась после каждого нового слова. — Ни мыслить, ни делать выводы тебе сейчас не нужно. Действуем куда проще — я говорю, а ты слушаешь и внимаешь. Ничего более. Тебе ясно?
Ао замолк, не зная, как отреагировать на подобное заявление. Да, Ринго была старше, да она имела за плечами куда больше как боевого, так и жизненного опыта, но... но один генин против семерых далеко не последних по силе джоунинов? Что за чушь? Как в это вообще можно было поверить?
— Теруми-сан, — почти отчаявшись переубедить Ринго своими силами, Ао повернулся к напарнице, в надежде найти в ее лице союзника. — А ты что думаешь?
Вот только Мей в данный момент было не до этого. Она с самого прибытия в этот небольшой лагерь, хорошо укрытый в гуще лесной ваши, не сводила глаз с того человека, который умудрился унизить нее сильнее кого-либо другого.
Мей недовольно скривилась, вновь вспомнив, как этот позёр вылез позади них с Ао, стоило только Ринго завести о нем разговор. К его чести, появился он совершенно бесшумно и незаметно, и, если бы не последующие брошенные им фразы, Теруми ещё долго могла и не догадываться о его присутствии. "Возможно полезный Хошикаге Кисаме," — представился он тогда, нисколько не скрывая ехидную улыбку во все лицо, — "Секретная служба Киригакуре."
В тот момент, осознав, что именно умудрилась допустить, Мей едва не набросилась на столь внезапно возникшего парня. В этот краткий миг она была готова либо убить Кисаме, либо пасть от его руки, либо... либо сделать все ради того, чтобы не пришлось встречаться с последствиями такой вопиющей невнимательности. Двадцать часов незаметной слежки! Двадцать, если верить Ринго (а не верить ей Мей просто не могла), гребанных часов слежки! Это звучало столь же невероятно сколь и унизительно.
Факты подобного, почти невозможного попустительства с ее стороны никак не укладывались в голове.
И сейчас, этот подозрительный шиноби со скучающим видом сидел рядом со смурной Амеюри, совершенно не обращая внимание на сверлящую его взглядом Мей. Сидел, строя из себя святую невинность, хотя за прошедшее время так и не заикнулся о причинах, сподвигших его на столь экстравагантный поступок.
— Я не собираюсь обсуждать секретную информацию в присутствии лиц, не заслуживающих доверия, — сухо произнесла Мей, не сводя глаз с с так и не проявившего внимания парня.
— Чт... Что? — Ао запнулся на полуслове. — Ты о ком?
— Разумеется о Кисаме, — пожала плечами Ринго. — Наша маленькая принцесса обиделась за его небольшой щелчок по длинному носу ее самомнения.
— Нет! — в тот же миг вспыхнула Мей. — И не называй меня так!
— Буду называть так, как ты того заслуживаешь, — отмахнулась от ее слов Ринго, будто от назойливого комариного писка. — И чтоб ты знала, с Кисаме я была знакома ещё тогда, когда ты академию кончала. Если и он доверия не заслуживает, то ты, в таком случае, и подавно.
Мей проглотила уже заготовленную фразу — сказанное Ринго было ей неизвестно. И все равно, даже так, отступать она не собиралась.
— Тогда объясни мне, что он здесь забыл? — скрестив на груди руки Мей впилась взглядом уже в свою бывшую наставницу. — Зачем он следил за нами, вместо того, чтобы просто не...
— А вот это уже не твоё дело, девочка, — впервые за разгоревшуюся дискуссию подал голос Хошикаге. — У вас своя миссия, у меня своя.
— Это ничего не объясняет!
— И не должно, — вновь ответила за него Ринго. — Он зря что ли сказал тебе название своей службы?
Мей вновь замолкла. Несмотря на все желание поквитаться с этим парнем, несмотря на все желание расплатиться за нанесенное оскорбление она уже начала понимать, что вины самого Кисаме во всем этом не было. Уязвленная гордость пасовала перед доводами разума. Это она была невнимательна, это она не подумала даже о возможности слежки, это она бездумно прыгала по веткам деревьев, отвлекаясь лишь на неприветливого напарника. Кисаме своими действиями лишь указал ей на все это.
— Как знаешь, Ринго, — сдалась-таки Мей, потеряв и причину и возможность продолжать конфликт. — Давайте тогда уж по делу.
Мей повернулась к стоявшему рядом Ао.
— Раз Ринго говорит, что так было, значит все так и было. Сам подумай, насколько позорной должна быть настоящая история, чтобы было не зазорно прикрывать ее проигрышем одному единственному генину!
— Это могло быть внутренним конфликтом! — дал уже явно заготовленный ответ Ао. — Перерезали друг дружку и сейчас пытаются спасти свои шку...
— Если ты сейчас не заткнешься, то внутренний конфликт начнется прямо здесь и сейчас! — гневно прорычала мигом вышедшая из себя мечница, вскочив на ноги и хватаясь за мечи. — Для того чтобы дать мне повод, ты сказал уже достаточно!
— А я бы на твоём месте её послушала, Ао, — добавила Мей буквально на мгновение опередив уже открывшего рот парня. — Ринго не привыкла бросать слова на ветер.
— Не могу, — упрямо покачал головой Ао, продолжая упрямо гнуть свою линию. — Нас послали разобраться в причинах отсутствия связи с отрядом, и я разбираюсь...
— Ты не разбираешься, а плодишь проблемы там, где их попросту нет. Прекращай заниматься херней и отправь уже этот чертов доклад! — вслед за наставницей вспылила девушка, которую уже в край достал этот совершенно бессмысленный спор, возникший буквально из ниоткуда. — Поверь, Ринго было бы куда проще прирезать нас всех к чертям собачьим, чем лишний раз ломать голову придумывая столь нелепую нелепицу!
Медленно переведя взгляд с трясущейся от злости Ринго на уже начавшую уставать от всего этого Мей, Ао смиренно и даже как-то обреченно выдохнул. Ему по-прежнему крайне не нравилась рассказанная история, но Мей в чем-то была права — придумывать такую отборную, почти невозможную муть в качестве оправдания, либо прикрытия было попросту глупо.
— Ладно, — сдался Ао, сам того не желая. — Отправим все как есть...
— Нет! — резко перебила его Ринго. — Без подробностей! Опиши только общую обстановку и запроси разрешения помочь мне с завершением поставленной задачи. Ничего более!
— А тебе нужна помощь? — Мей растянула свой рот в легкой ухмылке. — Мы же "почти бесполезные олухи" ...
— Это не значит, что от вас не будет толку, — в очередной раз отмахнулась от нее девушка. — Важно лишь то, насколько грамотно я смогу вами распорядиться.
* * *
Мальчик с маской, перекрывающей почти все лицо помимо одного единственного глаза неспешно сбавлял шаг пока, несколько метров спустя, совсем не остановился перед большой, но пологой палаткой. Как бы сильно он не хотел сюда возвращаться у судьбы всегда было свое мнение по желаниям и планам простых смертных. Сбежав отсюда от навязанных бредом воспоминаний, он снова вернулся сюда и снова не по своей воле. В прошлый раз его тело приволокла его боевая подруга, на сей же... на сей же раз он пришел к боевому товарищу.
— Как он? — рассеянно спросил он у стоявшего рядом медика, не сводя глаз с темного провала ведущего внутрь медпалатки.
Мужчина в отличительной форме ирьенина, до этого момента с наслаждением подтягивающий смольную сигарету, встрепенулся, оглянулся, выбросил мигом потушенный бычок и повернулся навстречу нарушителю его спокойствия.
— Простите, вы о ком? — спросил он с еле заметным недовольством в голосе. — У нас тут свыше двух десятков пострадавших.
— Ой, извините, — встряхнул головой парень, прогоняя прилипчивое наваждение. — Майто Гай. Как он себя чувствует?
Ирьенин почесал редкую бородку и, на секунду задумавшись, наконец вспомнил о ком шла речь.
— Мальчик с многочисленными рваными ранами и несколькими переломами, — сказал мужчина, подняв тонкий палец к небу. — Понял, понял... но к сожалению, не могу практически ничего тебе рассказать.
— Почему? — разочарованно воскликнул парень.
— Не я его латал, — непринужденно пожал плечами ирьенин и, чуть сгорбившись, протиснулся в узкий и невысокий вход ведущий внутрь медицинской палатки. — Твой друг в дальнем левом углу...
— Спасибо! — тут же крикнул шиноби и не секунды немедля последовал за парнем в лаз.
Ничего не изменилось... За все то время, что он избегал этого места, ничего так и не изменилось. Все те же низкие потолки, все тот же депрессивный полумрак, все тот же пропитанный болью и запахом медикаментов спертый воздух, все те же заглушенные подушками, повязками или прокусанными до крови губами стоны, все те же пустые глаза покалеченных ребят... Все они, все владельцы этих мертвых, рыбьих взоров... он понимал их всех. Он как никто другой знал, как никто другой прочувствовал каково это — потерять нечто дорогое, нечто невосполнимое, пытаться убежать от этого в прошлое, где несмотря на всю грязь и раздоры было все же лучше, представлять мрачное будущее, в котором придется существовать уже без существенной части своего существования. Без разницы что именно было твоей потерей — часть тела или часть семьи, — оставаться в настоящем, с трагедией один на один, не хотел никто.
А нет, он ошибся. Было в этом потухшем костровище ещё два алых уголька. Вспыхнувшие надеждой и ожиданием в тот миг, как он переступил отсутствовавший порог, они, не встретив желаемого, тотчас погасли и вновь затлели, но уже тускло и почти не заметно. Затлели в узнавании. Затлели пускай тускло, но зато живо...
— Какаши! — не то воскликнул, не то простонал обладатель единственных горящих жизнью глаз и, по привычке желая приподняться над койкой, оперся на обмотанные бинтами руки. — Агр-р-рх!
Какаши буквально почувствовал, как при виде этой картины счастливая улыбка наползает на его скрытое маской хмурое лицо — неподвластная как самому Майто Гаю, так и его учителям гиперактивность и не думала оставлять друга.
— Вот уж не думал, что ты узнаешь меня, Гай, — стараясь не пускать в голос беспокойство, весело ответил Хатаке, резво, но аккуратно пробираясь меж занятых шиноби коек.
— Плохой из меня будет друг если я не смогу узнать своего главного соперника! — горячо воскликнул Гай, наконец спокойно устроившись на койке. — Это всего лишь маска...
Пускай до конца и не поняв его, Какаши все же утвердительно кивнул — в некоторых фразах, словах и поступках этого генина иногда лучше было вообще не искать никакого смысла.
— Что-то ты не сильно сейчас тянешь на моего соперника, — наигранно задумчиво протянул Какаши и, пользуясь возможностью, пробежался глазами по ранам. Самые болезненные и сильные, а именно пробитые насквозь ладони и ступни, уже давно были прикрыты слоем гипса и бинтов, но вот мелкие, а зачастую и вполне крупные повреждения едва ли не выставлялись на всеобщее обозрение. — Это все глупые врачи! — возмутился Гай, всплеснув больными руками. — Я говорю, что в порядке, а они мне не верят!
— Я бы тоже не поверил, — усмехнулся Какаши, припоминая недавнюю попытку Гая подняться на койке. -У тебя же явно голова не в порядке!
— Р-р-р! — фальшиво зарычал парень, предприняв очередную попытку подняться. — Дай мне только встать и...
Гай вновь неосторожно оперся на пробитые ладони, и в тот же миг с глухим стоном повалился обратно на койку, кусая губы от пронизывающей боли. Именно тут Какаши понял, что его прошлая улыбка, вызванная таким же действием, была совсем лишней.
— Зачем тебе вообще эта маска? — глухим голосом, в котором так не хватало вроде бы только что имеющихся искры и задора, спросил Гай, откинувшись на подушку и слепо уставившись в потолок.
Какаши некоторое время молчал. Отвечать так же как всем тем другим, что задавали подобный этому вопрос, он не хотел... как, впрочем, не хотел говорить и правды. Раскрыть ее, поведать о ней кому-то казалось чем-то неправильным, обличающим...
Всю свою жизнь он стоил образ абсолютно уверенного в себе человека, что без сомнений и колебаний готов принять любое решение, каким бы тяжелым оно не было, образ сильного лидера, что без колебаний поведет за собой людей и возьмёт на себя ответственность за их жизни. Строил и, как мог, его держался. Его старания даром не прошли — в глазах окружающих он был ровно таким, каким и хотел быть... но за это пришлось платить.
— Использование Шарингана... очень утомляет, — все же переборов желание открыться другу, ответил Какаши, стараясь как можно непринужденнее пожать плечами. — К тому же смотри, какой я сразу стал таинственный!
Гай, продолжая сверлить глазами невысокий полог палатки, шутку не оценил. Какаши молча присел на рядом стоящий табурет.
Может все же стоило ему рассказать истинные причины, побудившие его на то, чтобы нацепить эту неудобную маску? Может стоило открыться? Поделиться слабостью и переживанием? Рассказать, как каждый случайно брошенный на зеркало взгляд наглядно демонстрирует ему последствия его собственной ошибки, напоминание о которой теперь всю жизнь будет находиться у него в глазнице? Рассказать насколько тяжело стало смотреть на мир в оба глаза... когда одним умудряешься посчитать взмахи крыльями пролетающей мимо мухи, а вторым, не замечая и ее самой; когда ты нещадно ломаешь себе голову, в попытке сложить две лишь немного схожие картинки?
Нет. Это только его проблемы, только его брем...
— Скажи, Какаши, — прервал его терзания тихий и неприветливый голос Гая. — Мой отец... его нашли?
Какаши замер — вот он тот вопрос, который с первой секунды их разговора незримым ужасом повис между ними, пугая как Гая, так и самого Хатаке. Один боялся услышать ответа, другой же не знал, как ответить правильно. Патовая ситуация, преодолеть которую смогла лишь решимость одного из них... решимость или отчаяние. Гай смог задать этот вопрос, а Какаши по-прежнему не мог найти слов ему в ответ.
— Мы... — протянул Хатаке, отчаянно ища выход из такого неприятного поворота разговора. — Мы...
— Нет, Майто-кун, — послышался позади Какаши чуть хрипловатый, но хорошо поставленный голос. — Пока нет. На расследование произошедшего, отряд выдвигается только сегодня вечером.
Какаши инстинктивно повернулся к новым действующим лицам и мигом успокоился — теперь было кому отвечать перед Гаем за столь большое промедление в достаточно важном деле.
— Но ведь прошло уже... — выдавил Гай, заметно напрягшись всем телом. Его взгляд?, пропитанный удивительным сочетанием ярости, гнева, недоумения и горя, встретился с бледно-серыми глазами одного из вошедших. — Почему... Почему так поздно?
