— Хр-р...ш-ш-ш....иевский, из окружения госпиталь на станцию Занозная...ш-ш-ш, трр-р...теплушки, эвакуировать...
И на этом связь оборвалась...
— Во бля! — выругался лейтенант еще держа в руках трубку и понимая, что связь пропала окончательно. Взглянул на посыльного красноармейца как бы ища у него подсказки...,— что же делать?
— Так товарыщь лейтенант доложыте по команде и пущай у других голова болит,— беззаботно ответил красноармеец.
Так и поступили. Доложили по команде, что звонили и сообщили, что на станцию Занозная после обеда прибудет госпиталь с 400 ранеными, которые необходимо эвакуировать. Кто звонил — неизвестно, поскольку связь была отвратительной, а потом просто оборвалась. Пока решали кому информацию перенаправить и кого сделать ответственным, поскольку военврачи были заняты да и транспорта у них не было время прошло изрядно и как раз наступило "после обеда"... озадачили железнодорожников. Те достаточно быстро по своим каналам связались со станцией Занозная:
— Да прибыли к нам раненые, что с ними делать не знаю. Их бы в Брянск поскорее,— говорил начальник станции Приходич.
— В каком они состоянии, есть ли сопровождающие?
— Та в нормальном они состоянии. Все перевязанные. С ними много медсестер, есть и военврачи...все как полагается. Сопровождали их военные в форме чудной, но балакают на нашем.
— Так может это немцы переодетые?
— Та не... Наши, точно.
— Откуда известно?
— Так к нам повадились немцы на самолетах летать и бомбить. Спасу нет от этих гадов. И сегодня прилетели, а эти из труб по ним ракетами бах-бах и всех в небе узорвали. Как качек на охоте, одни щепки летели в разные стороны. Наши они точно. Хорошие такие ребята, веселые. Обломки этих хфашиских самолетов на станцию посвозили народ вона толпится, рассматривает кто бомбил то нас.
— И много сбили?
— Обычно к нам шесть прилетало, а сегодня пять было. Зениток то у нас нет, вот они и бомбили. А эти их все враз сбили. Потом машины ихние поехали собирать обломки, да наших с ними увязалось. Все, что насобирали сюда привезли на обозрение. Нам два пулемета дали, что у тех немецких самолетов сняли. Будет теперь чем отстреливались от самолетов. Вы бы за ранеными вагоны прислали, уж очень просил их старшый и я прошу...
* * *
Колонна с ранеными на станцию Занозная отправилась с опозданием от запланированного времени. Сначала решили сделать раненым уколы антибиотиков, потом обезболивающее, завтрак...пока погрузились, то да се...долго не могли созвонится с Брянской комендатурой. Связь была ужасной и приготовленные "шумы, трещалки" и "прерыватели" речи не понадобились.
Едва начало колонны появилось на пристанционной площади как из помещения станции к головной машине быстрым шагом направились трое:
— Кто старший колонны?— требовательно спросил мужчина в железнодорожной фуражке у водителя первого автомобиля.
— Вона,— указал тот пальцем,— на легковушке.
И троица направилась на перерез легковушке:
— Стой!— подняв правую руку вверх прокричал один из троих,— стой тебе говорят!
Из машины показался военный в непонятной пятнистой форме:
— В чем дело товарищи?— громко спросил он,— это колонна с ранеными. Мы должны сопроводить ее ...
— Разварачивай,— услышал он в ответ,— разворачивай колону! Сейчас сюда прилетят немцы станцию бомбить! Уводи людей и технику!
— Откуда известно?
— Третий день прилетают. Бомбят!
— Очень плохо,— произнес Валерий Александрович и легко помахивая ладонью левой руки, жестом призывая к тишине и спокойствию как бы сам себе, поскольку рации видно не было произнес:
— Левченко, зенитчиков и "трубадуров",— так в шутку называли стрелков из ПЗРК,— ко мне!
— Меня следует называть "Товарищ Пронин",— обращаясь к пришедшим произнес Валерий Александрович,— этого достаточно,— пресёк он попытку ненужного вопроса,— остальное,— помотал головой как бы говоря "нет",— не Ваш уровень...Вас же попрошу представится.
— Я начальник станции Приходич,— произнес мужчина в железнодорожной фуражке при этом переминаясь с ноги на ногу...
— Сержант милиции Москевич,— представился второй,
— Сержант Государственной Безопасности Климович,— представился третий.
В это время к ним подъехали два автомобиля с зенитками с которых начали выгружаться бойцы, некоторые из которых держали длинные трубы.
— Товарищ командир, зенитчики и "трубадуры" прибыли,— козырнув доложил Левченко.
— Хорошо...с какой стороны Вы говорите к Вам немцы прилетают?
— С той,— тут же ответил начальник станции указывая направление.
— Будем валить супостата,— вынимая карту местности промолвил Валерий...
— Простите...чего будем?— переспросил сержант ГБ
— Сбивать их будем! Сбивать,— разворачивая карту сказал Говоров,— так значить они прилетают вот с этой стороны?,— спросил он взглянув на железнодорожника.
— Да, с этой,— промолвил он кивая головой.
— Смотрите внимательно, "трубадуров" вот сюда, сюда и вот сюда,— указывал он места на карте,— товарищи,— обратился он к работникам станции,— нам нужны Ваши проводники, чтобы не плутать....
— Сделаем,— тут же согласился начальник станции.
— Зенитки установить вот здесь, на пристанционной площади. Они будут защищать станцию и раненых,— посмотрел в небо и добавил,— если долетят.
На что Левченко, да и остальные "трубадуры" заулыбались и даже пару раз хмыкнули.
— Все знают кто по какому самолету стреляет?
— Товарищ командир, все всё знают и неоднократно отрабатывали,— ответил за всех Илья Левченко.
— Илья, если...ну ты сам все знаешь...лично расстреляю,— беззлобно промолвил "товарищ Пронин".
Услышав эти слова начальник станции втянул голову в плечи и перепугано посмотрел на сержанта ГБ и милиционера. Те же при внешнем спокойствии явно напряглись и заволновались. Милиционер нервно вытер внезапно появившийся пот, при этом пуговицей рукава оставил длинный красный след по всему лбу, а сержант ГБ не поворачивая головы пытался боковым зрением определить сколько вокруг их находится народу...
Самолеты появились с ожидаемого направления. Со стороны солнца пять штук Ю-87 с пологим пикированием на высоте около 2000 метров заходили на станцию. Включились самолетные сирены...
— Ага завыл скотина,— достаточно громко сказал Фрол Ильин поудобней перехватывая ПЗРК...
— Давайте, давайте стреляйте товарищ боец,— от волновался и нетерпения сам себе под нос мямлил сержант милиции, который был проводником у одной из групп красноармейцев с "трубадурами".
— Мой второй,— невозмутимо ответил Фрол,— первый Митяй завалит...
В это время с той стороны где должна быть другая группа ввысь, почти на встречу взметнулось ракета...Ш-ш-ш-ш...БабаХхх и первый немец в воздухе эффектно взорвался...потом последовали еще пуски...
— А-а...а как Вы так метко попадаете?— глядя на Фрола изумленными глазами спросил милиционер проводив взглядом обломки последнего, пятого немца.
— Ворошиловский стрелок,— гордо ответил Фрол заученной фразой совершенно не представляя кто такой Ворошилов,— пошли что ли на станцию?
— А посмотреть? Посмотреть? — запротестовал милиционер.
— Так далеко ведь...и что там смотреть?— пожимая плечами отказывался Фрол,— Илья за ними уже небось машины отправил, пока до станции дойдем обломки уже и привезут...
Немного не угадал Ильин, обломки свозили еще часа полтора, скидывали их посреди пристанционной площади, демонтировали вооружение и всякое интересное. Народу собралось...все врачи и медсестры, ходячие раненые и больные, железнодорожники и находившиеся в этот момент на станции паровозные бригады, а так же жители поселка...Не каждый день самолеты сбивают...а тут их вдруг целая куча.
— Товарищ Приходич,— позвал начальника станции "товарищ Пронин",— как у Вас обстоят дела с противо самолетной обороной?
— Никак,— ответил тот продолжая внимательно рассматривать сбитые самолеты.
— Я хочу предложить Вам два пулемета,— он указал на МГ-15 которые уже демонтировали,— для защиты станции. Надеюсь пулеметчики у Вас найдутся?
— Найдутся,— с энтузиазмом ответил тот и кивнул головой.
— Но есть одно условие.
— Какое?
— Отправить раненых на Брянск и по возможности поскорей.
— Отправим,— радостно согласился он,— а вот на счет побыстрее,— слегка замялся,— не совсем от меня зависит, но постараемся.
* * *
Капитан Андриевский, помощник начальника штаба полка полковника Строева так и не понял каким образом оказался уже за линией фронта. Вечером был инструктаж который проводил "товарищ Пронин". Ему предоставили радиста с их же полка, скрипя сердцем выделили полуторку и в сопровождение осназовцев на мотоцикле. Выехали утром еще затемно. На одном из перекрестков осназовцы указали куда нужно ехать дальше, а сами вернулись... проехали как бы и немного и уже на месте. Штаб стрелковой дивизии. У входа кроме часового находился командир...
— Капитан Андриевский?— спросил он.
— Да,— изумленно ответил Андриевский...
— О Вашем прибытии нас предупредили. Стою, жду,— сообщил встречающий и тут же представился,— помощник начальника штаба капитан Енич. Пойдемте быстрее. Вас ожидают.
В комнате, куда Андриевского привел капитан Енич был командир дивизии, начальник штаба и еще трое командиров. Три майора, два полковника...
— Капитан Андриевский,— козырнув представился он.
— Знаю. Ждем,— не представляясь ответил полковник, по всей видимости командир, — что там у Вас?
Андриевский подошёл к столу и:
— Это карта Вашего участка,— промолвил он, вынимая карту из планшета,— здесь указаны места сосредоточения противника.
— О, это интересно,— произнес второй полковник, как оказалось это начальник штаба,— и тут же склонился рассматривая, к нему присоединились и другие командиры.
— Здесь сосредоточен полк Строева,-продолжал Андриевский,— в момент Вашего наступления они ударят противника с тыла. Со мной прибыл связист,— подняв голову промолвил он,— у него частоты и позывные...
— Товарищ майор,— сказал один из полковников, по всей видимости начальнику связи,— займитесь.
Майор к которому относились данные слова кивнул головой и сделал запись в блокноте...
— Это места вражеских артбатарей. Наши их уберут, а если повезет... тогда из этих же орудий накроют немецкие позиции. Дальше планируется танковая атака.
— Сколько у Вас танков?— спросил полковник-командир.
— В танковой группе Лютикова чуть больше 20 танков из них 10 т-34, остальные БТ.
— Что у Вас еще имеется?
— Два уже мотострелковый батальона, неполный арт дивизион, ПТО на шасси т-26..зенитки.
— Как у Вас с топливом и боеприпасами?,— спросил полковник-начальник штаба.
— С топливом две заправки. Снарядов точно сказать не могу, но комплекта три точно, а вот с патронами и гранатами...
— Ёпт..,— выругался командир и радостно посмотрел на присутствующих,— у нас с точностью до наоборот, хотя с гранатами тоже...
— У меня еще имеется пакет который нужно передать в штаб армии...
— Что то очень Важное?
— Могу рассказать своими словами.
— Мы Вас слушаем,— и посмотрел на капитана демонстрируя любопытство и внимание.
— На данный момент,— начал Андриевский,— у противника вокруг Ельни сосредоточены 20-й армейский корпус. Это 4 дивизии, 70 тысяч человек, 40 танков, 500 орудий и минометов,— взглянул на слушателей и добавил,— под командованием Фридриха Матерна. Севернее находится 9 армейский корпус Гейера, три пехотных дивизии. Южнее на рославльском направлении 7 корпус Фармбахера — три пехотных дивизии. Так же у противника имеется в резерве 10 танковая дивизия и в районе Рославля пехотная дивизия.
— Интересная диспозиция... Тихон Петрович,— произнес командир полка обращаясь к одному из майоров, по всей видимости ответственного за разведку,— вот как работать нужно,— произнес он с наигранным укором,— потрудитесь отправить товарища и пакет.
— Только пакет,— отказался Андриевский,— меня направили к Вам для координации совместных действий. Дождаться соединения и тогда вернуться в свой полк.
— Значить Вас к нам направили для "координации совместных действий",— повторил начальник штаба,— ну что же, тогда будем координировать.
* * *
Младший лейтенант Редкоус командир разведывательно-диверсионного взвода. Бывший военнопленный освобожденный осназовцами. Потом совместно с бойцами проходил обучение на секретной базе у сержанта Алексея Щепицина. Редкой вредливости человека.
— Ты, товарищ младший лейтенант на Ляксея не серчай,— говорил ему другой ОСНАЗовец снайпер Ильин,— он и с французишками так же разговаривал. Все время их ругал да матерился, а потом ему французишки за обучение спасибо говорили.
— Ильин, это как понять?— услышав о Франции растеряно спросил Редкоус.
— А так и понимай, что не со злобы он кричит да ругается. Слова он просто говорит понятные, чтобы поняли все, что этим он жизнь Вашу спасти хочет.
— Нет, я не о том.
— Так о чем же?
— Вы и во Франции бывали?
— Ну да...только давненько это было.
— Расскажи,— с мальчишеским задором вымолвил младший лейтенант и тут же к ним начали ближе подсаживаться остальные бойцы.
— Да и рассказывать то нечего...Несколько раз колоны мы немецкие накрывали...
— Как, как накрывали?
— Известно как, переоделись во французскую форму с ихним же оружием...И скажу я Вам, если винтовка ихняя еще ничего так себе, то пулеметишка дерьмовый. После боя штук пять заклинило, а автомат только пулями кидается...и как они им воевать собрались?
— Ты о бое расскажи?— стали приставать бойцы.
— Да чего там рассказывать в первый раз была колонна ихняя с пушками, так мы со снейперок ее враз разделали они и стрельнуть не успели, потом еще выходили, так там немчурки двоих наших все же ранили. В третий раз мы засаду у складов французских устроили. Все как полагается дорогу проволокой перетянули, чтобы мотоциклистов скинуть, вдоль дороги фугасы установили. Когда немчурки появились с танками да мотоциклами и все на машинах, ну мы им и врезали. Фугасы как взорвались и танки эти немецкие враз перекинуло, а по остальным мы стрелять начали. Не знаю ушёл ли кто из них живым. Я тогда плащ немецкий мотоциклетный себе затрофеил, да бритву...
— А французов Вы где видели?
— Так их немцы в сарай закрыли, а сами давай по дворам хозяйничать да свиней резать, а туточки мы на мотоциклах.... да, а потом Соломин этих французов нашёл, а среди них один по нашему разговаривает...
— Дальше то что?
— А приехал товарищ командир и отправил Ляксея Щепицина, ну и нас значить, помочь французам немцев бить. Сделали мы засаду, а французишки эти даже закопаться в землю не умеют, так Лексей их так по матушке ругал...
— И что они понимали?
— А как же! Кто же русский матерщинный язык не понимает?
Сам снайпер Ильин оказался человеком малограмотным, но свое дело знал отменно, учил настойчиво, терпеливо и голос никогда не повышал. Нравился он бойцам. Да и Щепицина они начали понимать и уважать сразу же после первых выходов, когда дотошность сержанта оказалась жизненной необходимостью.
