Ни в чем не уступая жуткой одежде, его вид... выделялся. Глубокие неяпонские черты лица (красавец), глаза скрыты за черными очками (ему не темновато?), на тыльной стороне ладони и не только — толстые шрамы от ножа (ой); в общем, эпичный тип.
То ли известная группа вернулась для лайва, то ли модель для журнала. Неуместный на стройплощадке мужик, тем не менее, почему-то сидит в позе гопника и орет бред, теряя последнюю внушительность внешности.
Что при изучении естественно, мы с ним встретились взглядами.
Вот так.
Волосатый мужик в черном плаще ловко, но не выходя из присева, подбирается вплотную. Ты краб? Ты что, краб? А тем временем, схватка мальчишек с яркостью и весельем продолжается. На данный момент питчер успешно победил троих.
— Это что? Это сейчас страйк?
Он заговорил со мной.
— Точно. Хотя почти в мертвую зону.
— Да промазал же. Такой мяч отбей, он покатится по инфилду.
— Это не такая игра. И вообще, строго говоря, такое — одни болы.
— А, вот как?
— Ну да, этот мелкий ампайр все-таки великоватую страйк-зону сделал.
Страйк-зона — от колен бьющего вверх до серединки отрезка между поясницей и плечами... в общем, до локтя бьющего... по вертикали и в ширину "дома".
Этот ампайр явно решает, что все мячи, на вид как будто коснувшиеся "дома", — страйки. Даже в официалке мелкие уточнения решает ампайр, и здесь вина еще и на бьющем, не заметившим привычки судьи.
— О. Следующий бьющий отлично держит форму. Может, так страйк-зона станет поуже?
— Одно и то же, потому что страйк-зону определяет телосложение бьющего. Даже если бэттер сожмется, ему же хуже.
— Хе, манга не помощник, да? То есть сильно склониться вперед ничего не даст? То есть этот бьющий...
— Просто дурак, да. Напрашивается на страйк-аут. И отойдите от меня.
Отмахиваюсь рукой. Но мужик в плаще, проникшись кратким диалогом, растянул и так-то ухмыльчивую пасть как трехдневный месяц.
— Да ты забавный малый. Что, живешь тут рядом? Хорошо тебе, а один? В универе учишься? А, не посещаешь? Еще лучше, да-да, а волосы красил? Ну, натуральные — уже страшно. А почему руки нет? Однако тело у тебя хорошее. Спортсмен? ...Эй, хорош меня так откровенно игнорирова-ать, тебе меня не жалко-о? Это ж судьба, давай дружи-ить!
Опять ко мне липнет бог весть что.
— Какой чопорный джентльмен, однако. Как тебя зовут, малый? А, или ты старше?
— Не знаю, как надо смотреть, чтобы не видеть, что вы старше. И у меня нет привычки говорить с людьми, которых я даже в лицо не знаю.
— О, это тот самый случай, когда если я хочу узнать имя и так далее? Ах, как давно я не общался с такими приличными людьми. Я — Хиномори Сюсэй. Ну что, теперь ты можешь хотя бы назваться сам?
— Хиномори?..
Знакомое имя, а может, и нет.
В любом случае, раз он представился, я тоже представляюсь.
— Охо. Пишется Сёдзай, читается Арика, так и обернулось! У тебя молодое имя, мальчик!.. Гм? Стой, но странно же как-то. Получается... Э-э, разве так можно, не понимаю, ну я безголовый. Ну и ладно, это все равно твоя проблема, наверно!
Проблемный человек, но выражение "молодое имя" — редкость. Видно, потому, что "Сюсэй" — старое. Может, есть что-то яркое в нынешней манере прикручивать другие чтения к именам.
— Так вот, малый. Похоже, ты рубишь в бейсболе, так что я спрошу, в этом городе пару лет назад были крутые питчер с бэттером? Про них говорили еще, что человека убить могут.
— Ну, были. Два игрока, их звали гениями. А что?
— Ну, просто интересно же, когда такое говорят. Типа — что за, как это бейсболом убить человека? Что, питчер любил дедболы, а бэттер любил их отбивать?
— Это уже не гениальная игра, а без правил... Хотя они на самом деле не стояли лицом к лицу. Мне рассказали, что питчер бросал с желанием убить бэттера, а бэттер чувствовал, что если питчер бросит слабый мяч, будет убит.
Этой истории уже два года. В Сикуре были двое игроков, которым нормальные школьные игроки в мячик завидовали — они-де в натуре гении.
Один из них, бэттер, — четвертый бьющий КураКоу.
Питчера и так-то боялись как оппонента, а с какого-то времени бэттеры начали со слезами говорить, что не хотят никогда больше с ним играть. Что-то непонятное еще было про то, как в момент отбоя чувствовали, как рвалось что-то важное.
— Хотя сейчас их уже нет. Но убийца-питчер и бэттер — это вообще как? Бейсбол не такая игр... э, ты че жрешь?!
— М-м? Ты чего, малый? — набивая щеки терияки-бургером, тупой красавчик поднимает заторможенную физию. Когда успел подобраться и разворотить мой пакет? Сидит и без удовольствия ест себе мой обед, он же ужин.
— Это мое! Ты что, нищий?!
— Ну-у. Ты же до сих пор не ел, я подумал, мне можно-о. Но ты это зря, Арика-кун. Будешь такое есть — способности упадут. Смотри не увлекайся джанк-фудом.
— Сам разберусь. Я решил до смерти остаться всеядным.
— М-м? Джанк-фуд и всеядность — разные вещи. Всеядность значит без придирок. Но ладно, на, пожалуйста.
"Дарю-у!" — взвыл идиот-красавчик и вернул полусъеденный бургер.
— Нет, спасибо. Доедай.
— Ну-у. Давай напопола-ам!
— Нет! Я не люблю делить надвое. Дарю, ты только сгинь, пожалуйста.
— Ух, эт твои принципы? Или кредо? А, одна фигня же. Хм-м, детская травма?
Он уплетает вторую половинку терияки-бургера.
Хиномори Сюсэй-сан на первый взгляд изящный и хрупкий, а на деле, если присмотреться, выглядит самую малость как боец.
Рука, державшая бургер, большая и, как от длительных тренировок, словно сделана из камня. Рука настоящего боевого мечника постоянно ранится эфесом и раздувается в дисбаланс с телом — его рука и пальцы выглядели именно так.
Прожорливость, с какой он уписал бургер за секунды, выстроившиеся пилой неправильные акульи зубы, он вполне тренированно... минутку, я сейчас ничего откровенно нечеловеческого не описал?!
— Э-эй, не смотри ты волко-ом. Давай дружи-ить. Ну. Тебе не кажется, что мы похожи по настрою? Давай будем похожи-и. Дай еще еды-ы.
Нет, наверное, нет... Уже совсем нет. Этот человек — просто дебил. Точняк.
— Мне уже пора. Можете забрать остатки, только сделайте милость, не ходите за мной, ладно?
— Ну-у... Ладно, что уж тут, раз пора. Ну, я-то только-только вернулся, и сейчас у меня напряженка. Старые друзья все, как один, попереезжали, и мне прибиться некуда. Хреново возвращаться домой через десять лет.
Видимо, г-н Хиномори местный.
Десять лет назад — это девяносто пятый. Если считать, что он зажил отдельно в двадцать, то ему сейчас около тридцатника?
— Я чего по городу-то хожу — я человека ищу. Может, ты знаешь. Имя — Гичири-гичири... нет, Гацури-гацури, тоже нет... такое имя, как звуковой эффект. А-а, Цукири-цукири, как-то так. В общем, я думал, это парень, но вроде нет. А Исидзуэ-арика — не как звуковой эффект.
Черный плащ поднимается из позы гопника. Однако и здоровый он... Я посмотрел снизу вверх. В плечах он на Кирису не тянет, зато похож на какого-то злого духа в ночи.
— Ну, будет судьба — свидимся. Осторожней по ночам, малый. Все-таки в этом городе многовато убийц.
Машет рукой и уходит. Со спины — ни дать ни взять героический силуэт. Если бы не нес пакета с джанк-фудом.
?
Не иду к дому Исидзуэ, что на холме Сикура, а возвращаюсь в дом Исидзуэ, что в кооперативной многоэтажке. Я слишком задержался, время — уже около полуночи.
Нагулявшееся летней ночью тело сую под душ и сваливаюсь без сил на кровать.
День был долгим. Даже в этом банном воздухе я засыпаю.
Закрыв глаза, очищаю сознание, и еще раз словно слышу голос недавно встреченного человека. Что ни говори, мужик шумный, но временами выдавал действительно неудобные фразы. Но лучше бы я его днем встретил.
— Однако... гений-питчер, убивающий людей, гм-м...
Бейсболом я занялся не по своей воле, но если припомнить, большая часть воспоминаний о старшей школе — это тренировки на поле.
Ностальгическая, сверкающая юная пора... Конечно, еще вопрос, вправду ли все было так сияюще. Я старался не думать о таких вещах. Это было моим правилом в те времена — не интересоваться делами дня.
Но все же полевая игра под названием "бейсбол" была мне по-своему дорога. И наблюдал за SVS, и проделанную днем, если верить блокноту, работу делал я не потому ли, что это было связано с единственно милым сердцу бейсболом?
— Как знать. Может, по ситуации занесло, со мной бывает.
Прервав сонное спокойствие, перечитываю блокнот за прошедший день.
В нем — информация о маньяке-убийце по прозвищу Синкер и особенности юноши А — Сэкуры Юмии... одержимый, левша, боковой питчер, рука растягивается... такие напоминалки, да под конец запись про Карё Кайэ.
О Кайэ было написано что-то тягучее и длинное, но я, видимо, в процессе заметил нестыковку и залил чернилами три страницы, потом лаконично подытожил: "Засранец. Демон как есть. Не ведись на сладкие речи, сожрет с костями. Как быть?"
— Однако, проблема... Чего это я так спустя рукава записываю?..
Последнее откровение было слишком невнятным, как быть с этим?
В любом случае, портящий игру SVS маньяк-питчер был оприходован Мато-сан. Или даже арестован. В записках указано, что Кирису укрывал Сэкуру Юмию, о чем его следует в свободное время расспросить.
Убийца SVS-игроков Синкер как-то скомканно ушел со сцены.
— Гм?..
Записки не стыкуются, я чешу в затылке. Погоди-ка. Ведь прозвище "Синкер" откровенно не подходит?
(14.08)
На следующий день, в десять часов двадцать семь минут.
Я устало сидел на черной софе в комнате ожидания отделения полиции Сикуры.
С утра пораньше Мато-сан выпинала меня из постели, и два часа кряду я подвергался допросу.
Суть выяснения крайне проста. Произошедший с полуночи до двух утра новый удар маньяка. Вроде бы пойманный вчера маньяк Синкер совершил шестое преступление, и все жаждали информации.
— Да ничего я не знаю. У непричастности есть пределы, да, но мир слишком строг...
Юноша А — Сэкура Юмия по-своему виновен, но оказался непричастен к делу Синкера. Его вчерашний арест оказался бесполезным. К тому же из следов крови на телах жертв пришли к выводу о высокой вероятности зараженности Синкера синдромом А, вызвали только что выписанного из Ольги Исидзуэ Арику как самого потенциально причастного, и вот я сижу.
— Уныние... Что, меня и дальше будут вызывать, как только носитель синдрома А что-то сделает?
— Хай, ты тоже все? С утра не везет.
Рядом плюхается знакомая личность.
Человек, причастный в другом смысле... сведущий в SVS, Кирису Яитиро тоже оказался здесь.
Обоих мурыжили допросами два часа, но хотя и отпустили, посидеть в отделении — святое дело. Пусть теперь расплачиваются прохладой своего кондиционера за то, что вытащили с утра пораньше.
— Ты слышал, Кирису? Вчера ночью Синкер уложил Гондо-кун.
— В натуре? Гондо — это который из Котокуин?
— Ага. Говорили, он был уже почти про, но получил мячом по локтю и свернулся. Беда. Для него локоть был на вес жизни, наверно...
Ну, понятно. Поэтому он и не забрал его жизнь.
В любом случае, со сломанным локтем Гондо-кун почти что мертв. Значит — старания Синкера направлены все на то же.
— Ты знаешь про скрюболы Синкера? Похоже, его мячи поворачивают дважды.
— Похоже на то. Человек такое не отобьет, — роняет Кирису. В голосе не слышно обычного спокойствия.
— Хм-м. Может, ты сам видел?
— Случалось. Знаешь, по торговому кварталу в Ясакадай висят камеры безопасности? В записях было. Качество паршивое, еле видно, но да, зло.
"Зло" — видимо, с точки зрения бейсболиста. Почти под прямым углом, да еще два раза виляющий мяч — такое увидишь, грязными трусами не отмашешься.
— Кстати. Кирису, ты же знал, что Сэкура Юмия — не маньяк.
— Ага. Сэкура — левша. Скрюболера Синкером не назовут.
— Точно. Так что, есть мысли, кто настоящий Синкер?
— Почему спрашиваешь? И вчера тоже — занялся чем-то мокрым?
— Работа это, работа. Хотя она к случаю пришлась. Вчера меня родители Сэкуры Юмии попросили. Дескать, похоже, наш пацан заболел чем-то дурным, вылечи его, пока полиция не узнала. Но тот, кто бы это мог, не может выйти из дома, и я его представлял.
— Стоп. Одержимость лечится?!
Вдруг, с налитыми кровью глазами, он схватил меня за плечи.
Черт. Я совсем не подумал, что говорю. Это явно колдовство кондиционера. Опасные вещи века. Вся свежесть прохладного бриза. Но ладно, в блокноте не было записано "секретно", да и Кайэ-кун не обидится.
— Н-ну, не знаю даже, что и думать. Вылечил не я, и вообще, спокойно, Кирису-кун.
— Не могу спокойно... Ты же говоришь, Сэкура перестал быть одержимым. Что ты тогда после меня сделал?!
— Что... даже не знаю.
Кирису не отступает.
Проблема... Я не могу вспомнить то, чего не помню, поэтому не могу по-хорошему ответить ему.
— Значит, придется так... Слышь, Кирису. Ты серьезно хочешь знать?
"Ясное дело", — отвечает не ведающий страха герой древних времен.
Ну раз так, то делать нечего.
Мне упорно кажется, что я тащу лучшего друга за собой в ад, но тут уж пусть его переубедит серьезный человек, который разбирается.
?
В тот день воздух в подземелье был туманным.
То ли вода в резервуаре загрязнилась, то ли что, но проникающий снаружи свет летнего солнца стал зимнего, свинцово-пепельного цвета.
Кирису Яитиро вошел в подземную комнату и, я почувствовал кожей, на несколько секунд полностью лишился сознания. Это не синкопа. Просто в этом мире есть виды, от которых мысли полностью останавливаются.
Каждый реагирует по-разному: опьянение красотой, ужас гротеска. Первое впечатление Кирису от подземной комнаты было ужасом.
Владелец комнаты знал, что я приведу гостя.
Думал, он откажется, но он сходу согласился рассказать, как было.
"Надо же, сам приведешь человека поговорить! Ты иногда дельный, Арика".
Весьма радостный нюансовый отзыв. Ну, а о том, что "человека поговорить" звучит, как "новая добыча", умолчим.
Знакомство прошло кратко.
Кайэ культурно представился Кирису, тот даже имени не назвал.
Точнее, не смог и рта раскрыть. Я его понимаю, поэтому сказал за друга: "Это — Кирису Яитиро".
Кирису напряженно застыл. Почти замерз. В результате разговор не продвинулся ни на миллиметр. Силуэт на кровати, не вредя настроению Кирису, тихо и безмятежно, как всегда, сказал:
— Да. Кирису-сан, вы могли бы вылечить одного одержимого.
До невозможности мерзко начал разговор.
Замороженный продукт оттаивает.
Не в силах игнорировать слова Кайэ, Кирису наконец вновь стал человеком.
— Не об этом... Я услышал, что ты можешь лечить одержимых и специально для...
— Специально для этого добрался до безлюдного леса, да? Что ж, я рад. Но "лечение одержимых" — здесь тема сбита. Виноват, но вы ошибаетесь в главном.
