— Какой ты еще у меня птенец, — глажу красавицу, — разве можно в таком деле торопиться, хорошо мне сказала. Мы с тобой по-тихому постараемся все устроить. Да хоть птицы молодых или старых ястребов волну гонят?
— Старых, один хозяин вообще в свите западного Урвейта. Но и птицу понять можно, представь, он его за горячительным засылает, и это боевого, обученного побратима.
— Не ценит скотина старая, свою душу, я с тобой полностью согласна.
— А меня ценишь? — хитро, наклонив голову, сверкнула взглядом Ястра.
— Ценю, моя курочка.
— Она нахохлилась, — маленьких все обидеть норовят.
Чмокнула её в клюв, — Красавица ты моя, полетели.
Полетели!
Теперь понятно стало, как она пробивку делает, особенно ценный урок, как выходит.
А выходит она хитро, точечно, не устраивая разрыв, а просачиваясь между нитями мирозданья.
Взяла на заметку.
На этот раз летели почти до брошенного городка, но уже на подлете насторожились, с другой стороны приближалась группа птиц, мы спикировали вниз.
Она умудрилась уменьшиться раз в десять, залезть ко мне за спину, я же пока шла на воздушной подушке, обнажив мечи.
Два дозора пришлось обходить.
С третьим сложнее, не проползти, не обойти, мы уперлись в место встречи, обидно, но ближе никак, или бой, или думать.
Пока мы жмемся к одному дому, а в идеале нужно к противоположному. И по улочке через каждые три минуты навстречу друг другу идет патруль.
У нас тридцать секунд пока они поворачиваются.
Вот он наш шанс, метнулась. Прижавшись к новому строению, слились.
И вдруг в голове, — хозяйка, хозяйка, — всполошено.
Я скосила глаза. Не Ястра.
— Сама ничего не говори, влево чуть продвинетесь, да, да, еще чуть. Тень от козырька скроет, как патруль будет поворачиваться, прижимайтесь крепче и входите спиной. Я вас скрою, а то чужие на подходе. Эти вас обнаружат.
Согласно инструкции, все проделали, и оказались внутри.
Я погладила стену, которая нас скрыла, теплая!
— Хозяйка, теперь можем общаться, как я тебя ждал, как верил и надеялся.
— Как тебя чудо зовут? — я ошарашено спрашиваю.
— Никак, — понуро отвечает, подсовывая нам скамью, Ястра хмыкнула и плюхнулась на пол, а пыли нет и в помине, не замажется.
Большая зала пустая, и только лестница на следующий этаж сверкает белизной.
Я от предложенного сидячего места не отказываюсь, ножки то трясутся.
Не ожидала я такой охраны на месте встречи.
— Эх, еще бы видеть и слышать, что будет происходить там?
— Не проблема, сделаю, — и взрыв щенячьей радости, нужен, может помочь.
И окно, возникшее внезапно.
— С той стороны вас теперь никто не почувствует, зато у вас места в первом ряду.
— Точно, как в театре, спасибо Дом.
И опять эмоция довольства, Ястра уже дрыхнет, зараза.
Вот и первые действующие лица, пока только ястребы в сборе, шесть штук.
Я их всех запечатлела для истории.
Сидят, лежат, нервничают.
А вот и остальные действующие лица, камерой всех сфотографировала, потом перевела в режим съемки.
Если в двух словах, ястребы должны передавать всю доступную информацию, от своих побратимов, даже мысли.
Шпионаж, вербовка.
И главное, все с охотой соглашаются, малыши — плохиши.
И еще гостям на этот лист нужен доступ полный.
А наши курицы с готовностью машут тыковками, принимая маячки.
Ню, ню, устроит вам дед теплую встречу.
На этом политесы почти закончены.
Основная масса покинула место встречи.
Остались от ястребов один и с другой стороны один.
Занимательный разговор начинается.
— Хорошо ты здесь пристроился, — скидывая плащ и плюхаясь на скамью, говорит последний — сирен.
Сверху мужик снизу птица.
Снимаю с разных ракурсов его, а вот и еще один сюрприз, второй такой же, он с успехом под ястреба маскируется, как?
КАК?
Но следующие слова, меня шокируют больше.
— До восточной княжны так и не смогли добраться?
— Нет, она поступила, не как мы запланировали, из академии не ушла, спасать своего ненаглядного тоже не кинулась, где-то мы просчитались, она даже у деда поплакаться не появилась.
— Да, такая комбинация сорвалась.
— А вы его притащили?
— А то, здесь и бросим.
— И как вы с ним поступили, даже я обалдел, честно, не верил, что браслеты спадут.
— Да руку ему пришлось отрезать. Только у него регенерация мощная, за неделю новую отрастил, и копию браслета пришлось на него нацеплять.
Я выдохнула, сжав зубы до крошева.
— А волосы?
— Обрили, да на клей к голове прицепили, как в воду кинулся, они и остались на берегу.
— Сейчас опять оброс. Рабский ошейник сняли, но даже с ним он ни разу своей княжне не изменил, силен зараза. Весь высох, бездушный, а борется скотина, может, когда он сдохнет, до неё легче будет добраться.
— Опять не понял, а как же измену устроили.
Так фантомы.
— Он видел, и даже запах ощущал своей невесты в лаборатории, а в место него был фантом, с его ДНК.
А в воду тогда кто кинулся?
Так и говорю фантом.
— Вы в своих лабораториях уже многому, гляжу, смогли научиться.
— Многому, но нам позарез нужна драконья кровь и печень, а на Лист к княжне ни каких подступов.
И эти рептилии из наших сетей выпутались, в какой раз, достать, как и княжну не можем. Главный буйствует.
Княжна волосы не взяла, только браслет, а на последний ничего нельзя установить было, артефакт мощный.
Зузе и так пришлось хитрить и изворачиваться, браслет подкинуть, и чтобы слова нужные княжна услышала.
— А что насчет этой девчонки в народе говорят?
— Странно, но все уверены, что это всего лишь недоразумение, а не полный разрыв, а княжну уважают и ценят.
— Эх, ты бы знал, сколько мы на него возбудителя угрохали, и кого только не поставляли, а у него раз... и ничего не работает.
— Вы также и распыляете над планетой возбудитель?
— Не без этого, а то как прикрываться, сильфы обнаглели совсем не хотят в проститутки идти, им все больше школ подавай, да работу попрестижней. Вот как лайнеры на горизонте появляются, так и распыляем.
— А куда теперь это недоразумение, женишка?
— Дня три здесь поваляется, надеюсь, сдохнет, а потом подкинешь его к восточным.
Скандал обеспечен, может, и княжну сможем умыкнуть, вот ведь колючка, уже третью нашу аферу раскрывает, причем походя, невзначай, ненавижу её заочно.
— А зря, баба красивая, за неё в любом нашем борделе хороших денег дадут.
— Может, кто и в личное пользование захочет, как её всем премудростям главный обучит, а он сможет.
— И гланды рабочими будут и корма. Очень он это дело уважает, — обучать.
Хохотнули оба.
— Можно на крайний случай выяснить, где её ястреб.
— Нет, восточные все идейные, не разузнать, да и молодая она своего ястреба иметь.
— Думаешь?
— Почти на сто уверен. Где посылка лежит?
— По маяку найдешь, только сейчас не ходи, видишь еще шныряют вокруг ястребы, потом один вернешься.
Один плащ нацепил, второй в ястреба превратился, и разошлись, паскудники.
Я усмехнулась, уж теперь я вас в покое не оставлю, вон как все ладно придумали.
А фигу вам с маслом, не умеете — научим, не хотите — заставим.
Только надо моего бывшего жениха спасать, да на свой Лист уволочь придется, выхаживать, а сердечко радостно поддакивает, бывший ли, бальзамом слова сирен на мою душу пролились.
А ведь и правда, на нас спишут его смерть, заставят ответ держать, руки развяжем уродам. Даже своих исподтишка травят.
Как-то не хочу я в проститутки, мне и моя профессия по душе.
А драконам надобно пока воздержаться от прогулок, почему именно мои нужны, есть же еще планеты с гнездами?
И только моих со свету сживают.
Пришлось до ночи почти пережидать, по городу шныряли чужаки, ястребы же давно умчались.
Чужаки вели себя странно, иногда вздрагивали, заходя в наш тупичок, окна у меня теперь на все четыре стороны глядят, домик постарался.
Вот и дежурю я у двух и Ястра у остальных, домик заранее подсказывает, с какой стороны кто появится. Я фоткаю.
Потом я пожалела, что мало видно, так домик предложил наверх подняться.
Не хило — пять этажей вверх, и обзор теперь великолепный, камера у меня профессиональная, объектив со встроенной оптикой, я теперь могу общую картину видеть, жаль вон то строение обзор закрывает.
Через час я обомлела, я смотрела насквозь, через ранее мешающий домик.
Мой новый друг поделился, вон тот, да, да теперь трехэтажный и слева третий, справа сиреневый и вон за этими чужаками желтый, еще дома живые, те, что серые, старые, спят, те, что белые, мертвые, только в себя они никого уже не впустят.
А вон тот, левее смотри, левее начал разрушаться, они туда все стаскивают, а хочешь, в желтый переместишься, он приглашает, все близко увидишь?
А вдруг перемещение чужаки могут почуять?
Не боись, у нас есть сообщение под землей, я сейчас луч выкину, по нему потом и вернетесь.
Да, его луч — это как из пластика переход, я такие только в фильмах про космос и видела.
И чувствую тепло перил, первые шаги не совсем уверенными были, пол чуть пружинит, зато приноровилась быстро и не заметила, как пластик сменил цвет.
— Здравствуй гостья, хозяйка моего друга.
— И ты здравствуй хозяин добрый, — стараюсь я быть вежливой.
— Говори о своих нуждах, помогу.
— Мне бы окно, чтобы видеть, чем чужие занимаются, да чтобы и слышимость была на уровне.
— Смотри, — создает панорамное окно.
Вид изумительный, сирены как на ладони.
Так они зачем-то дом тот разбирают, складывая обломки в мешки, и уносят в переход.
А разбирают сильфы, в ошейниках, рабы?
Вот один падает, и остальные разбегаются, прячутся, закрыв глаза, и вскидывают руки в защитном жесте.
На полуживого сильфа здесь же накидываются сирены, в контейнеры складывают еще сокращающееся сердце.
Я из рюкзака достаю штатив, устанавливаю камеру трясущимися руками, к горлу подкатывает горький комок, наконец, могу отвернуться.
Живого че... сильфа просто разделали, как свинью, и то последнюю забивают перед разделкой.
Я видела примерные кадры на земле, когда судили черных добытчиков донорских органов, хотелось прополоскать рот. Рядом возник столик со стаканом воды, я его тремя глотками осушила.
Искренне переживающий за мое состояние голос этого дома поинтересовался, — ты как?
— Муторно. Как так можно, мясники.
— Ты, пока не оборачивайся, там кадры не ахти сейчас, они пируют.
Представив, кем они там пируют, захотелось взвыть.
— Давай пока поговорим, отвлечешься, — предлагает гостеприимный хозяин.
— Давай, — а то мочи нет.
— Ты свой дом отсюда заберешь?
Я удивленно, — а что, можно?
Усмехаясь, он отвечает, — нужно.
— Тогда конечно, с радостью, если он согласится.
— Конечно согласится, он полгода, себе места не находит.
И опять тяжелый вздох.
— Я чем-то еще могу помочь? — осторожно интересуюсь.
— Можешь, конечно, только согласишься ли?
— В чем проблема, — я становлюсь серьезной, хочется помочь от всей души, они же, не раздумывая мне помогают.
— Возьми нас от сюда всех живых, всего пятеро осталось. Серые переход не выдюжат. Я же правильно понимаю, у тебя свой лист есть, — он мечтательно вздыхает.
— Есть, — не буду, лукавить.
— Видишь ли, молодая поросль Аргов, вас осталось пятеро, в ком кровь наших создателей еще живет. Серые вместе со своими хозяевами из сна уже не выйдут, разные причины, они уже точно не найдут друг друга. Я самый старший в пятерке, мой хозяин снился мне всего раз, но ко мне так и не пришел, я не жалею, хочу конечно, прожить дольше. Видишь, как твой изумрудом сверкает — это ты рядом. И еще, нас можно перенастраивать, будем только тебе подчиняться, тогда все поменяем цвет на изумрудный. А у твоих детей новые домики народятся. Мы тоже типа твоей птицы, растём, только можем вдали, а эти только рядом. Ты вообще особенная, в тебе смешана кровь двух рас высших и Аргов, и Аргонцев, и что из тебя еще вырастет, не сможет угадать никто. Только к этим нельзя попадать, как того бедолагу на запчасти растащат. И с ними надо что-то решать, они не просто так умерший дом разбирают, хотят уподобиться Аргам. Но их такой сюрприз ожидает, тебе понравится, Алена, правильно я твое имя произношу.
— Правильно, а какой если не секрет?
— Да какой секрет, большой бум будет, где мешки сложат, дня через четыре и будет.
Я улыбнулась, нет, я не кровожадная, но таким моральным уродам зачем небо коптить?
Моя душа вовсю уже рвется к Дару, но стараюсь свое нетерпение подавить.
Нет, я не плачу и не рыдаю,
На все вопросы я открыто отвечаю,
Что наша жизнь — игра, и кто ж тому виной,
Что я увлёкся этою игрой.
Пропела я строчки из 12 стульев. Жизнь такая изменчивая штука, не так давно смысла в ней не видела почти, а сегодня настроение шкалит. Нетерпячка замучила, да и надобности естественные поджимают.
Домик все условия создал, сей момент.
Вот сижу, балдею, журчу, и уже точно про себя решила, беру всех.
* * *
Пока съемка продолжается, сходила к Ястре, её покормить уже давно нужно, да и самой перекусить не мешает, наконец сцена неприятная не вызывает рвотного рефлекса.
Ястра подкрепилась, ей даже для естественных нужд загон организовали с земляным полом, мне кресло и стол.
Обрадовала свой, да в душе я уже его своим чувствую, что улетим отсюда, как чужаки уйдут, и Дара найдем.
Радость его, а меня сшибает от таких ярких эмоций.
Опять пропела,
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Умоляю вас в скач не лететь!
(В. Высоцкий)
Ястра раскомандовалась, — ты домик глуши хоть маленько эмоции то, Алена еще щиты такие не научилась строить, а ты Алена чего хоть простенький не ставишь?
И я и домик подвисли от такого наезда, по существу она права, про ментальный щит я и не подумала, понадеялась на амулет.
А ведь это тоже ментальное?
Только ни черта не помогает, во мощь.
— Да нет, это не ментальное вмешательство, это другое, ты нас слышишь на уровне подсознания, и прости, я правда увлекся, радуюсь слишком сильно.
— Не слабо, это точно.
— Алена пора возвращаться к старому, чужие уходят.
Ястра, — я тоже с тобой.
— Давай, а то одной туда, брр идти, — передергиваю плечами.
И куда они могли Дара убрать?
Придется лезть в те развалины?
Залезли, там ящики, какие — то, с этим пусть дед разбирается, потом сообразила, кинула поисковую сеть.
Странно, но живых показывает восемь штук.
Тьфу, пятеро — это дома, а трое кто?
Предупреждаю Ястру, осторожнее неучтенные объекты имеются.
Теперь опять крадемся, вот то скопление огоньков.
Три мумии с ног до головы укутанные, и которая из них Дар?
И кто другие?
Старый предлагает все три к нему перенести, а то вдруг опять подстава, так хоть он сможет меня защитить.
Нет, мне таскать почти не пришлось, он луч выкинул с тележкой, на которую я и сгрузила найденные тела.
