Обычно, Реактивные Отморозки использовали менее… экстравагантные транспортные средства (одноместные ракеты, ракетные ранцы), но сейчас им предстояло действовать максимально быстро и разрушительно, так что собственная безопасность и удобства отходили на второй план. Сама же ракета, рассчитанная на десятерых грифонов, кроме функции доставки груза, имела ещё и боеголовку, вполне способную пробивать щиты тех же «Хищников». В результате этого, даже если случится худшее и команда на отсоединение опоздает, остаётся шанс на то, что цель будет поражена прямым ударом.
Впрыснутая в кровь химия разошлась по организму волной жара, от которого хотелось немедленно сорваться из ложемента и начать что-то делать; скорость восприятия увеличилась, заставляя мир вокруг замедлиться, пусть это и казалось чем-то незначительным из-за скорости полёта ракеты; природные ограничители организма ослабели, из-за чего появилась угроза навредить себе просто слишком сильно дёрнувшись. Вместе с этим, сторонний шум перестал давить на слух, а вот сигналы, подаваемые встроенным в шлем оборудованием, наоборот словно бы увеличили громкость.
«Первая отсечка», — отметил командир Реактивных Отморозков, когда по ушам ударил щелчок.
«Вторая отсечка», — последовала новая мысль, после чего ложемент выскользнул из ниши ракеты, отлетая в сторону, а затем, когда «сигара» с огненным хвостом унеслась вперёд, открылся купол парашюта.
Мучительно медленно Грувер сумел поднять взгляд, чтобы увидеть то, что происходит впереди. Его взору же предстала огненная сфера, раскрывшаяся над землёй, прямо перед носом одного из «Хищников», двигавшихся плотным строем.
И всё же, три из пятидесяти ракет достигли своих целей, превратив небесные корабли в пылающие груды металлолома. Но… этого было слишком мало: ещё двадцать одна цель оставалась невредима (а учитывая, сколько боезапаса могут нести эти воздушные киты…).
«Третья отсечка», — мелькнула мысль в голове главного Отморозка, и в тот же миг его ложемент раскрылся, выпуская из своих объятий порядком замедлившееся, но всё ещё не утратившее инерцию тело.
— Бойцы, слушай мою команду: разбиться на крылья по пять и прорываться к двигателям «Хищников», — он старался кричать, срывая голос, но слова звучали ровно и спокойно (Дискордова алхимия…). — Если мы не остановим пони здесь и сейчас, то через полсотни километров начнут гореть наши дома. Сдохните, но сделайте это!
Ответом стал хор невнятных выкриков, несущих примерно один и тот же смысловой посыл. Однако же Грувер не вслушивался в слова, крепче сжимая в передних лапах штурмовую винтовку с подствольным гранатомётом.
Грифонов сильно разбросало на второй отсечке, так что сейчас о каком-то строе говорить было бессмысленно, но зато пегасы явно не ожидали того, что после обстрела ракетами, их сразу же атакует десант. Впрочем, вспышки выстрелов автоматических турелей ясно показали, что лёгкой прогулки не предвидится…
…
— Отчёт по повреждениям, — после секундной тишины на капитанском мостике «Хищника» «Красный Восход», прозвучал низкий голос пегаса кирпичного цвета, усиленный динамиками брони.
Тут же замигали экраны терминалов, выводя информацию о состоянии всех систем, а затем со всех сторон посыпались доклады:
— «Синий Бриз» — пострадали носовые ангары: потеряно четыре винтокрыла; шестеро двухсотых; трое трёхсотых.
— «Железный Коршун» — капитанский мостик взорван: шестнадцать двухсотых; одиннадцать трёхсотых. Продолжать операцию не можем.
— «Северное Сияние» — рванул боезапас: потери подсчитываются. Продолжать операцию не можем…
Услышав последние новости, командующий десятого сектора только и мог, что скрипеть зубами. Однако же это оказался ещё не конец, и стоило отгреметь последним взрывам, как посыпались доклады о малых летающих целях в количестве трёх с лишкой сотен (и все они летели с той же стороны, откуда пришли ракеты).
— Не дайте им добраться до кораблей: двойной месячный оклад каждому, кто подобьёт грифона!
…
— Итак, жеребчики и кобылки, что-то пошло не по плану, — объявил чёрный пегас в тёмно-фиолетовой броне с изображением чёрных молний на крупе, стоя перед строем солдат в силовых доспехах, которые делали их похожими на гибридов чейнджлингов и мантикор. — А это значит, что мы снова должны закрывать своими крупами образовавшиеся бреши. Хотите жить вечно?! Тогда, идите за мной!
В полу открылся люк, над головами прогудел сигнал, а уже в следующую секунду первые пегасы стали спрыгивать вниз, тут же распахивая крылья и рассредотачиваясь. Общая тактическая карта высветила более трёх сотен красных маркёров, численность коих постепенно сокращалась из-за действия турелей, но происходило это слишком медленно.
В бой вступив с врагом,
Нужно нам с тобою,
Сохранить вдвоём,
Мир любой ценою!
Пускай гибели боится зло…
За нами сила!
Через битву мы несём добро…
Сталью и магией — ему всё равно!
Хор голосов, подхватывающих складывающуюся буквально на ходу песню, музыка которой звучала лишь в головах исполнителей, с каждой секундой всё набирал силу, заставляя саму реальность дрожать от проявления магии. И пусть многие из ныне живущих видели этот феномен лишь со стороны, не узнать песенную магию пони не могли.
— Разобрать цели, — успел приказать чёрный пегас, пока новая волна вдохновения не поглотила его с головой.
Позади мой дом,
Родины просторы,
Я приду с огнём,
В дом врага так скоро!
Пускай гибели боится зло…
За нами сила!
Через битву мы несём добро…
Сталью и магией — ему всё равно!
Выстрелы энергомагического оружия расчертили пространство, но грифоны, будто заговорённые, закрутив штопор, ускользнули почти от всех попаданий. В ответ рыкнули их штурмовые винтовки, выпуская короткие очереди металлических цилиндриков, но и пегасы, предупреждённые автоматикой успели совершить манёвр уклонения.
«Хищники» уже не могли вести огонь, не рискуя попасть по своим, так как две группы летунов схлестнулись и перемешались. И в этот момент раздался хор голосов хищников, разносящийся вокруг так, будто бы их усиливали динамики:
Дом разрушен в прах,
Вы его изгои!
С улыбкой на губах,
Жертвуете семьёю!
Если вправду таково добро…
Культ лицемерия!
То бороться буду я за зло…
Сталью и пламенем — ему всё равно!
Вот пегас пронзил «хвостом скорпиона» одного грифона, но тот, не чувствуя боли, схватился за него обеими передними лапами, на какую-то секунду задержав противника, чего хватило залпу из подствольного гранатомёта другого крылатого хищника, пролетевшего мимо, улепётывая со всех крыльев от ещё двух пони. Вспышка гранаты поглотила обоих противников, знаменуя равный размен, но схватка в небе лишь набирала обороты.
Одна из крылатых кобыл, уводя за собой впавшего в боевой транс гибрида, сгруппировавшись стала падать вниз, закручиваясь штопором, тем самым уходя от выстрелов. Её противник, израсходовав боезапас, не стал перезаряжать оружие, а отбросил его в порыве эмоций, выхватив кривые клинки. Однако же, как бы ни старался, он не успел отреагировать на резкий выход пони из пике, сопровождаемый выстрелом из энергомагических пушек буквально в упор. Но и она, уже чувствуя вкус успеха, ощутила боль, которая пронзила крыло…
Пускай гибели боится зло…
За нами сила!
Через битву мы несём добро…
Сталью и магией — ему всё равно!
Если вправду таково добро…
Культ лицемерия!
То бороться буду я за зло…
Сталью и пламенем — ему всё равно!
Как-то внезапно для пегасов, сражение прекратилось, причиной чего было то, что грифоны попросту закончились. И пусть эта их самоубийственная атака оказалась отражена, и большого вреда другим «Хищникам» они нанести не сумели, но вот потери среди летунов оказались более чем внушительными. Кроме того, слова крылатых хищников, словно живучий сорняк, укоренились в душах пони, поколебав решимость многих из них.
— Десять минут на сборы тел и продолжаем движение, — прозвучал по общей связи голос жеребца кирпичного цвета. — Мы выбиваемся из графика.
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Приобретения машины
Примечание к части
Мир становится совершенно другим, если на горизонте появляется надежда.
Информация о Кантерлоте, полученная от Твайлайт Вельвет, которая оказалась главой одного из поселений кантерлотских гулей, оказалась крайне интересной: для начала следует обратить внимание на то, что условно живых представителей понижизни в городе осталось не так уж и мало, но большинство из них являются либо одичавшими, либо запертыми в своём уютном мирке, где Эквестрия всё ещё не сгорела в огне мегазаклинаний, пегасы — верные подданные принцесс, а Стальные Рейнджеры втаптывают в грязь зебр где-то далеко на фронте. Попавшие под воздействие розового облака жеребцы и кобылы из числа тех, кто осознают своё положение, в первые дни прятались и ждали спасения, пытались вызвать помощь, ну а когда никто не пришёл, сами стали выходить на улицы, где и встречались (в обнаружении друг друга немалую помощь оказали полицейские рупоры).
Некоторые энтузиасты отправлялись на разведку, но больше половины из них не вернулись, а те, кто уходили не так далеко, рассказывали о разрухе и запустении. В результате этого на общем совете было решено сидеть и ждать, тем более что государство, как они считали, уже не существует…
В первые месяцы гули ещё пытались что-то сделать и собирали команды для вылазок, чтобы за пределами розового облака включить радиоприёмник и послушать новости. Только вот объявления и призывы, которые провозглашали те же Стальные Рейнджеры, однозначно говорили, что другие выжившие мутантам будут не рады. Так что решение выйти со мной на контакт, в свете всего выше указанного, далось кантерлотцам очень непросто.
Что же касается дворца: там обосновались некоторые чиновники, стражники и даже один гвардеец, которые продолжают нести службу. Предположительно, именно им я и обязан потерей своего разведчика, так и не вернувшегося на базу (у общин образовался холодный нейтралитет, так как подопечным Вельвет ничего от остатков правительственного аппарата не нужно, а те, в свою очередь, ничего не могут дать, как и к чему-то принудить).
Переговоры с кантерлотскими гулями взяла на себя Твайлайт Спаркл, что логично, учитывая тот факт, что лидером второй стороны является её мать. Однако же Вельвет, как показывают мои аналитические программы, о многом недоговаривает, пусть и не врёт открыто. Впрочем, если она не хочет рассказывать дочери, как именно оказалась в своём нынешнем состоянии, да и что происходило в первые дни в городе, то лично я не вижу особого смысла настаивать на ответах (общую картину можно составить и со слов других представителей заражённой понижизни).
…
Стеклянные двери супермаркета закрылись позади троицы пони, отсекая розовое облако от внутреннего помещения. С гулом заработали воздушные пушки, прогоняющие из промежутка между внутренними и внешними створками ту отраву, которая успела просочиться вслед за медлительным инвалидным креслом, в котором сидела пожилая облезлая кобыла, до половины туловища укрытая клетчатым пледом. Двое неразговорчивых земнопони, которых порой принимали за диких гулей, пристроились по бокам, изображая из себя бдительных телохранителей, способных как прикрыть от выстрелов, так и врезать копытом. Из-за того, что никто не знал их имён, им дали соответствующие прозвища: Правый и Левый.
Уши Твайлайт Вельвет дёрнулись, улавливая звуки негромкой музыки, проигрывающейся через динамики системы оповещения, установленной под потолком: пусть радио в Кантерлоте и не ловило, но это совершенно не мешало включать плёнки или пластинки. Тусклый свет редких белых ламп, две трети коих были отключены, разгонял тени и создавал приятный полумрак, в котором жеребцы и кобылы, к телам коих намертво прилипли одежда, украшения, некоторые бытовые предметы, казались почти нормальными…
«Да: не стоит делать свет ярче», — прикрыв глаза, пожилая единорожка постаралась представить, будто бы событий, произошедших после падения бомб, не было, а она сама сейчас не управляет поселением мутировавших пони, а просто зашла в магазин за продуктами, но… получалось плохо.
Правый и Левый терпеливо ждали, продолжая следить за обстановкой: они понимали, что в их работе нет смысла, так как, во-первых, в городе не осталось тех, кто мог бы напасть на подзащитную, а во-вторых, после мутации тела выживших стали куда выносливее, да ещё и восстанавливаются до изначального состояния (правда, пределов этой способности никто не проверял). Только вот всё это не имело значения, так как привычная деятельность позволяла сохранять здравомыслие, цепляясь за остатки старой жизни…
— Миссис Вельвет, вы уже вернулись! — красная единорожка с жёлто-зелёной гривой, вернувшая себе привычную раскраску при помощи косметики, а также товаров из хозяйственного магазина, одетая в белую блузку и юбку, подбежала к пожилой пони, остановившись в двух шагах впереди. — Как прошла ваша встреча?
— Здравствуй, Черри, — открыв глаза, старшая кобыла постаралась тепло улыбнуться. — Лаенхарт, конечно, болван и упрямец, но всё же не совсем дурак. Мне удалось договориться о том, чтобы он прибыл на переговоры… послезавтра в полночь.
— Но почему так долго? — молодая собеседница притопнула копытцем по белым плитам, которыми был выложен пол. — Разве он не понимает, что это очень важно для всех?!
— Понимает, — кивнула Вельвет, уши которой устало опустились. — Поэтому он и хочет подготовиться к переговорам так, будто идёт на боевую миссию. Не нам с тобой судить военных за их привычки.
— Понимаю, — потупилась красная единорожка, смущённо шаркнув правым передним копытцем. — Просто я… там… и вот…
— Я тебя понимаю, дорогая, — насколько смогла мягко отозвалась Вельвет. — Всё будет хорошо: нужно только набраться терпения.
— Угу, — встряхнувшись, Чери произнесла: — Я пойду, договорюсь о сеансе связи.
— Ступай, — отпустила молодую волшебницу пожилая пони, позволяя ей заниматься привычным делом (всё же у каждого гуля, даже если он осознаёт себя, прослеживаются отклонения в поведении).
Секретарша, взявшая на себя почти всю организационную работу, звонко цокая модными накопытниками, убежала вглубь супермаркета, привлекая к себе взгляды других пони. Впрочем, ни жеребцы, занимающиеся заменой плиток пола на новые, ни пара жеребят, играющих со спортивным инвентарём, ни троица кобыл, ковыряющихся в электронике, ни другие члены поселения не попытались её остановить или окликнуть. В конце концов, у них у всех были свои, куда более увлекательные дела.
