Когда он умолк, откинувшись на спинку кресла, супруга чиновника обратилась к монашке:
— Во истину вы благословлены Вечным небом, дорогая золовка. Выздороветь после петсоры, перенести столько бед и страданий и вновь вернуться домой. Не иначе сама Голи позаботилась о вас.
Потом она посмотрела на её молодую спутницу.
— Теперь я понимаю причины вашего... странного поведения, Ио-ли. Вы просто всё забыли. Это многое извиняет.
Не зная, что на это сказать, девушка молча поклонилась.
В дверь деликатно постучали.
— Войдите, — разрешил хозяин кабинета.
Терпеливо дождавшись, когда служанки разнесут по столикам наполненные ароматным напитком фарфоровые чашечки, жена начальника уезда вновь заговорила, даже забыв попробовать чай.
— Господин, вряд ли стоит ждать, когда к вашей новой дочери вернётся память, и она вновь станет вести себя так, как подобает благородной девушке.
— Вы правы, Азумо-ли, — сделав крошечный глоток, согласился мужчина. — Это было бы слишком опрометчиво. Ио уже сейчас нуждается в просвещении и правильном воспитании. Я очень ценю ваш ум, образование и высокие моральные качества, поэтому хочу, чтобы именно вы стали её наставницей. Кому, как не вам, дорогая супруга, следует сделать из этой девушки достойного члена семьи Сабуро.
"А глазки-то у тебя забегали, — усмехнулась про себя путешественница между мирами, из-под приспущенных век наблюдавшая за супругой хозяина дома. — Видно, не больно тебе охота возиться с дальней родственницей. Может, как-нибудь отговоришься? А то ты мне тоже не нравишься".
Словно услышав её мысли, та встала, поклонилась, сложив руки на животе и, выпрямившись, сказала:
— Я готова исполнить ваше повеление, господин. Но, поскольку речь идёт о женских делах нашей семьи, за которые я отвечаю перед господином, то прошу разрешения высказаться.
— Говорите, Азумо-ли, — причмокнул губами собеседник.
— Вы важный и уважаемый человек, господин, — звякнув висюльками, склонила голову супруга. — Глава целого уезда. Как и положено в любом знатном доме, у нас часто бывают гости. Многие из них приходят со своими слугами, а те болтают с нашими людьми. Достаточно кому-нибудь из них узнать, что ваша приёмная дочь потеряла память после тяжёлой болезни, как по Букасо тут же пойдут слухи, что она вообще полоумная. Конечно, когда Ио-ли изучит правила этикета, и мы с ней начнём наносить визиты, эти разговоры стихнут. Но к тому времени все запомнят, что она перенесла тяжёлую болезнь, и подыскать для неё достойного мужа будет значительно труднее. Вы же знаете, как для родителей жениха важно здоровье невесты.
Глава семьи нахмурился, но ничего не сказал. А Платина лихорадочно гадала: к чему это она ведёт, что на самом деле хочет сказать, и чем закончится её запутанная речь?
Расценив молчание мужа как знак согласия, Азумо продолжила ещё более вкрадчиво, но с прежним напором:
— К тому же подобного рода сплетни способны повлиять даже на авторитет городской власти. Ваши недруги и завистники...
— Вы знаете, как избежать этих... неприятностей? — раздражённо оборвал её хозяин дома, добавив уже другим, лишённым малейших эмоций голосом. — Только учтите, Ио всё равно будет моей названной дочерью.
— Как я могу ставить под сомнение пожелание господина?! — испуганно вскричав, женщина вскочила на ноги и отвесила тому низкий поклон. — Я лишь по мере моих жалких способностей пытаюсь помочь ему в том, что касается домашних дел.
— Садитесь, дорогая супруга, — проворчал чиновник. — И говорите, если вам есть что сказать.
— По моему скромному мнению, — начала собеседница, возвращаясь в кресло. — Будет правильно, если обучение вашей новой приёмной дочери пройдёт где-нибудь в другом месте, а не в доме начальника уезда. Чтобы она вернулась к нам хотя бы со знанием основ этикета. Быть может, уважаемая золовка займётся её образованием в обители "Добродетельного послушания"?
Она с улыбкой посмотрела на хмурую монашку.
Но прежде чем та успела что-то сказать, заговорил её брат:
— Там все умерли. Монастырь разорён. Господин Томуро доложил, что грабители взяли не только продукты и утварь, но даже мебель всю вынесли.
Женщина смутилась, а Амадо Сабуро, прикрыв глаза, принялась бесшумно шевелить губами.
"Молится, — догадалась Платина и глянула на жену чиновника. — Ну давай, соображай быстрее, не то таки придётся со мной возиться, а тебе же не хочется".
— Тогда, возможно, стоит подыскать Ио наставницу из небогатых, благородных дам, умеющих хранить тайну? — не очень уверенно предложила супруга хозяина дома.
— Вы знаете таких? — поинтересовался муж.
— Да, господин! — выпалила буквально засветившаяся счастьем собеседница. — Госпожа Эоро Андо — вдова господина Андо и мать писца из вашей управы.
— Этого пьяницы?! — возмущённо фыркнул мужчина. — Только память о его благодетельном отце удерживает меня от того, чтобы выкинуть этого разгильдяя со службы.
— Если он держится в управе только благодаря вашей милости, господин, — смело заговорила жена. — То постарается уговорить свою мать заняться обучением нашей Ио.
— Но госпожа Андо, кажется, сдаёт часть дома какому-то купцу из Кушима? — спросил глава семьи.
— Третьего дня госпожа Такаямо сказала, что тот купец со своими людьми покинул город! — с видимым трудом сдерживая радость, ответила женщина.
Хозяин дома нахмурился, погрузившись в размышление.
Видя его колебания, супруга продолжила рекламную кампанию:
— Госпожа Андо известна своей учёностью и безукоризненным поведением.
— Только сына не сумела воспитать, — проворчал чиновник. — Каждый вечер пьёт, не просыхая. Хотите, чтобы я отправил свою названную дочь в дом пьяницы?
— Как прикажете, господин, — привычно отвесила очередной поклон собеседница. — Только господин Андо не скандалит, ни к кому не пристаёт, не устраивает безобразий. Разве вам когда-нибудь жаловались, что он кого-то задел?
Начальник уезда вновь заколебался.
— С тех пор, как госпожа Андо выдала замуж свою дочь, она выгнала почти всех слуг. А подворье у неё большое, вот и пускает туда пожить достойных людей, — гнула своё супруга. — Если вы заплатите ей немного денег, то ей не придётся принимать постояльцев, и она с удовольствием займётся обучением Ио. Поговорите с господином Андо, пусть ведёт себя прилично и не докучает девушке. А я буду часто ходить в гости к госпоже Андо и прослежу, чтобы с вашей названной дочерью ничего не случилось.
"Вот же-ж! — мысленно фыркнула Платина. — Так и уломает мужика. А, может, и к лучшему?"
— И как вы объясните госпоже Андо свою странную... просьбу? — задумчиво спросил хозяин дома, ставя пустую чашечку на стол.
— Скажу правду, господин, — после секундной заминки нашлась с ответом женщина. — Что Ио — наша дальняя родственница, что она перенесла петсору, и мы обязаны о ней позаботиться.
Собеседник одобрительно хмыкнул.
Азумо заговорила смелее:
— Что родители Ио, к сожалению, не смогли дать ей надлежащего воспитания и образования. А ещё попрошу не расспрашивать её о прошлом, чтобы не расстраивать девочку. Кроме прочих своих достоинств, госпожа Андо ещё и очень деликатная женщина, с пониманием относящаяся к чужим тайнам.
— Ну, если всё так и есть, — пожал плечами чиновник. — То я отправляюсь в управу. За одно поговорю с господином Андо. А вам, дорогая супруга, надо немедленно встретиться с его матерью.
— Я сейчас же отправлю к ней кого-нибудь из слуг, — пообещала женщина. — И попрошу прийти.
— Подождите, — остановил её муж. — У Ио с собой есть заморский овощ. Я хочу, чтобы вы сохранили его до весны. А там я распоряжусь, что с ним делать. Идите.
— Хорошо, господин.
Жена с сестрой отвесили мужу и брату поклон, к которому присоединилась названная дочь.
Выйдя во двор, супруга хозяина дома обратилась к монашке:
— Полагаю, дорогая золовка, Ио сегодня лучше побыть в комнате. Пока она полностью не восстановила свою речь и не вспомнила правила поведения, ей не стоит общаться с другими членами семьи.
Платина мысленно усмехнулась. Новоявленная родственница не только избегает называть её "госпожой", откровенно демонстрируя своё доминирующее положение, но и собирается запереть в четырёх стенах, совершенно не интересуясь мнением названной дочери своего господина.
Амадо Сабуро бросила тревожный взгляд на свою молодую спутницу, но та постаралась сохранить невозмутимое выражение лица, словно разговор её совершенно не касался.
— Вы же знаете этих девчонок, — скорчила милую гримаску жена начальника уезда. — Они и так уже много чего напридумывали об Ио, а если ещё начнут приставать с расспросами.
Она досадливо фыркнула.
— Вы собираетесь скрывать от них приёмную дочь моего брата? — удивилась монашка.
— Что вы, госпожа Сабуро, — очень натурально обиделась собеседница. — Я скажу им всю правду перед церемонией почитания предков, где господин официально объявит об удочерении Ио. А пока им хватит знать и того, что она наша родственница.
— Наверное, это разумно, дорогая невестка, — нерешительно пробормотала золовка и вновь посмотрела на девушку.
— Если нужно, я могу и в комнате посидеть, — пожала плечами та.
— Я с вами, — тут же заявила монашка и обратилась к жене чиновника: — Прикажите, пожалуйста, принести нам чаю.
"И конфет", — мысленно присоединилась к её просьбе Платина.
Однако озвучивать своё пожелание всё же не решилась. Старшая супруга будущего папаши и так на неё крокодилом смотрит.
В комнате они застали двух служанок. Уже знакомую Усую и женщину чуть старше, одетую победнее, с круглым, щекастым лицом. Те как раз заканчивали уборку.
Не обращая на них внимания, сестра начальника уезда села за стол, знаком предложив Ие расположиться напротив.
Сложив тряпки в деревянный тазик, служанки поклонились и вышли.
Повинуясь какому-то странному чувству, девушка подошла к стоявшей в углу корзине, сразу же сообразив, что прикрывавшая её плетёная крышка лежит немного не так.
— Что такое, Ио-ли? — встрепенулась спутница.
— Здесь слуги такие любопытные или их хозяйки? — усмехнулась та, перебирая вещи. Сумку на молнии, кажется, открывать не решились, а вот под сложенные плащи явно заглядывали да и узел с тряпками, кажется, тоже развязывали.
— Вы хотите сказать, что эти негодяйки копались в корзине?! — охнула собеседница.
— Очень может быть, Сабуро-ли, — подтвердила Платина, тут же предупредив закипавшую собеседницу: — Только не надо никому ничего говорить и ругаться.
— Это ещё почему?! — возмущённо фыркнула монашка. — Как они посмели трогать ваши вещи без разрешения?! Нет, я немедленно скажу старшей невестке, и пусть их примерно накажут.
— Я боюсь, что служанки не сознаются, и я буду выглядеть лгуньей, — поделилась своими опасениями путешественница между мирами. — Или того хуже. Они во всём признаются, расскажут старшей госпоже о моей сумке, о штанах и... прочих предметах. А мне бы этого не хотелось.
Собеседница осуждающе покачала головой.
— Самое лучшее — делать вид, будто ничего не случилось, — продолжала Ия. — Тогда всё, что наговорят служанки, будет выглядеть как сплетни глупых девчонок.
— Может, вам лучше избавиться от этих вещей? — понизив голос, предложила спутница.
Прежде чем девушка успела ответить, принесли чай. Дождавшись, когда Усуя разложит по столу тарелочки с какими-то разноцветными яствами, поставит поднос с чайником и чашками, а потом выйдет, отвесив обязательный поклон, Платина пожала плечами.
— Я хотела так сделать. Но потом подумала, а зачем? Помните, вы рассказывали мне о какой-то стране за океаном? Их купцы появились у вас не так давно.
Наливавшая кипяток в белую пиалу собеседница согласно кивнула.
— В их медицинском трактате я видела рисунок шприца. Только там он сделан из стекла и серебра.
— Вот видите. Все знают, что у них можно достать самые непривычные вещи, — сказала Ия. — Но сами эти товары здесь мало кто видел.
Подумав, монашка и с этим согласилась. Корабли из-за океана приходят очень редко, и того, что они привозят, крайне мало на всю огромную Благословенную империю. Большая часть заокеанских диковинок попадает прямиком в столицу, кое-что остаётся в портовых городах, а здесь, далеко от моря, их, возможно, вообще нет.
— Вот я и буду говорить, что вещи оттуда, — объявила Ия. — А уж как они попали к тому лавочнику, у которого я жила, мне неизвестно.
— Всё равно это рискованно, — покачала головой спутница.
— Я же не буду показывать их первому встречному, — усмехнулась девушка и поспешила сменить тему. — Вы знаете госпожу Андо?
— Я с ней знакома, — ответила собеседница и забеспокоилась. — Почему вы не пьёте чай?
— Пока не хочу, — поморщилась Платина. — Расскажите мне о ней?
— Даже если не хотите, всё равно наливайте и пейте потихоньку. — наставительно проговорила сестра чиновника. — Отказываться невежливо. Это я привыкла к вашим манерам, а другие могут и обидеться.
Только дождавшись, когда она наполнит горячей водой чашечку с брошенной на дно сушёной травкой, женщина заговорила.
Судя по её словам, эта самая Андо — бойкая старушка шестидесяти с лишним лет и в самом деле образец добродетели, знаток этикета, тонкая ценительница поэзии и живописи.
Родом она из центральной провинции Дайлао, четвёртая или пятая дочь богатого рыцаря от одной из наложниц. Тем не менее Эоро получила хорошее образование, поскольку отец её на обучении детей не экономил.
Её выдали замуж за многообещающего чиновника из губернской управы. К сожалению, в Дайлао сменился губернатор, и господину Андо пришлось уехать в Хайдаро на должность помощника податного инспектора. Восприняв это назначение как опалу, он расстроился и допустил промах по службе, в результате чего оказался в Букасо, где совсем недолго прослужил смотрителем рынков.
С момента своего появления в городе Эоро Андо стала пользоваться уважением местных дворянок. До смерти мужа она часто устраивала приёмы, где благородные дамы собирались попить чаю, поговорить, послушать стихи, музыку или полюбоваться картинами. Её сын, блестяще сдав государственный экзамен и получив учёное звание, вернулся в Букасо, где стал одним из помощников начальника уезда. Он женился на дочери наложницы рыцаря Огаво. Но через два года супруга умерла во время родов. С тех пор господин Джуо Андо начал злоупотреблять алкоголем, часто пренебрегать своими обязанностями и скатился до должности простого писца. Но он тихий, безобидный человек, из тех, кто топит своё горе в вине.
Внимательно слушая рассказчицу, Платина пыталась составить представление о своей новой наставнице, с которой ей предстоит долго и тесно общаться. Пока что впечатление складывалось очень даже положительное.
За разговором время прошло незаметно, поэтому они даже удивились, когда пришла Усуя и передала госпоже Амадо Сабуро приглашение на обед от старшей госпожи.
Надо отдать должное супруге хозяина дома. О названой дочери своего мужа она тоже не забыла. Покинув комнату вместе с монашкой, служанка через несколько минут вернулась с уставленным мисочками подносом.
