— Маячок у нее был, где-нибудь в зубе, — подал голос угрюмо молчавший Сашка. — Или еще в каком-нибудь интересном месте. Она о нем, скорее всего, не знала, но, когда надо, ее всегда можно было найти. "Тарелка" ее отыскала и нас заодно.
Ловец решил, что парень угадал, и замолчал, Эрман принял студенческие воспоминания о шпионско-фантастических фильмах, как сообщение о весьма полезной магии слежения за человеком, и его мысли потекли в этом направлении, а Сашка посчитал, что они подумали, что он умничает. По всеобщему молчаливому согласию тему не продолжили.
Студент вновь погрузился в размышления. Из всей компании ему досталось меньше всех. Сильно болели ладони и пальцы. Он не догадывался, что умеет так лихо лазать по заборам, точнее по воротам. Буквально "человек-паук" — взлетел в считанные секунды, опираясь исключительно на кончики пальцев. Очень испугался, когда стена огня охватила почти всю улицу, сметая на своем пути людей и технику. Потом, когда нужно было садиться в дисколет, он с большим трудом одолел литые ворота, перебираясь обратно.
"Человеком-пауком" Сашка становиться не собирался и очень боялся, что некоторые его мысли и подспудные желания могут воплощаться автоматически, без какого-либо его влияния. Он достаточно серьезно отнесся к размышлениям Эрмана относительно появления Героя. От этой серьезности он чувствовал себя не в своей тарелке. Хотелось остаться тем же самым студентом, который попал непонятно куда и совершает путешествие в стиле экстрим. Но от понимания, что его желание неосуществимо, становилось по настоящему гадко.
Чтобы отвлечься, пытался думать о женщинах. Только теперь об очень конкретной женщине, лежащей прямо перед ним. Он боялся притронуться к ней и подвинуть ее длинные ноги, которые закрыли ему часть экрана-иллюминатора. Рад был бы не думать, но образное мышление не давало покоя. Взгляд скользил по длинной ноге женщины в облегающих кожаных штанах, Сашка находил этот вид весьма сексуальным.
— Это не я, — чуть слышно произнес он.
— Что? — спросил Ловец.
— Я правда не виноват.
Короткой накидки не хватило, чтобы закрыть все тело, только то, что было сожжено. Сашка так и не смог привыкнуть к виду трупов, хотя за время пребывания в этом мире насмотрелся на них предостаточно.
В нос лез запах горелого мяса, а в голову — мысли о некрофилии.
Правила игры 10
Архив Государственного Канцлера
Доступ I категории
Секретно. В единственном экземпляре.
Хранить вечно.
Содержание: Личное письмо начальника Канцелярии Королевского Надзора Государственному Канцлеру.
Дорогой Артур.
Вынужден избегать официальных каналов, так как неуверен в их надежности. Как бы мы не относились к эльфам с их вечным фанфаронством и заносчивостью, все же их служба доставки является самой надежной из того, что под рукой.
Буду краток. С нашей прошлой встречи произошли перемены, которые не оставляют мне выбора. Боюсь, у нас у всех уже нет выбора. Подтверждаются худшие опасения. В королевстве заговор, которым, по приблизительным прикидкам, охвачено большинство ведомств нашего Правительства. Более того, считаю, что Августейшее Семейство также подвергается влиянию заговорщиков.
Они незаметны только потому, что воздействие их фрагментарно, с последствиями, казалось бы, весьма краткосрочными и незначительными. Нас всех используют "в темную", не удивлюсь, если я, и даже ты, уже втянуты. Необычно то, что не представляется возможным вычислить конечную цель всех действий заговорщиков. Самое страшное, что к сходным выводам пришли некоторые мои подчиненные. Заметь, независимо от меня и без всяких указаний.
Знаю твое недоверие к моему "пессимизму" и готов развеять его во время личной встречи. Жду тебя в клубе, как только вернусь из инспекционной поездки.
Твой друг и родственник Ульрих.
Они не встретились.
Через два дня после отправки письма малолетний сын провинциального барона играл с арбалетом и случайно выстрелил, да так, что стрела попала в висок друга и родственника Государственного Канцлера королевства. Мальчишку, конечно же, выпороли, отобрали любимую игрушку, а барону запретили охотиться. Вслед за личным письмом в Рокан ушло другое, о том, что начальник Канцелярии Королевского Надзора погиб на охоте. Что тут поделаешь? Несчастный случай.
Государственный Канцлер получил оба письма за неделю до своего ареста. Он оказался заговорщиком и врагом народа. Его преступления были столь многочисленны и столь мерзостны, что король решил не проводить публичный суд, а только огласить следственное заключение. Буря народного возмущения преступлениями высокородного и сиятельного негодяя была столь велика, что смертный приговор был воспринят как должное. Пресса сокрушалась, что ему дали слишком милосердно и слишком просто умереть. Надо было четвертовать или посадить на кол.
Голову Канцлеру отрубили примерно за месяц до того, как Эрман собрался в поездку под прикрытием. Его командировка была во многом спровоцирована волнениями в верхних эшелонах власти. Хотел временно скрыться из виду и остаться чистым. Чутье его не подвело, он уехал вовремя, а случай на дорожной станции, при всех неприятных последствиях для здоровья, весьма благотворно сказался на репутации генерала.
Читая письмо, он еще раз пережил многое из того, что произошло с ним за последнее время. К своему собственному удивлению генерал почувствовал даже нечто похожее на волнение. Особенно его заинтересовала фраза о том, что к сходным выводам пришли "некоторые мои подчиненные". Интересно, кто эти самые загадочные "некоторые"? Ведь это означает, что кроме него к определенным заключениям пришли и другие служащие Надзора, но, в силу пирамидально-иерархического строения структуры ведомства, всей полнотой информации обладал исключительно "друг и родственник Ульрих". Наверное, именно поэтому из главных управленцев Надзора убрали только его и сделали это, надо отдать должное, очень аккуратно.
— Знаете, граф, первый раз я почувствовал неладное, когда служил начальником губернского управления Надзора в Востравской гавани, — начал Эрман, дочитав последнюю страничку увесистой папки. Как профессионал он знал, что от него хотят, и собирался удовлетворить многие из желаний своих нынешних... Долго думал, как их обозначить без урона своего достоинства, — "...нынешних руководителей".
— Сначала мне показалось, что все дело в происках Герцогства. Они ведь до сих пор не сняли со своего знамени и не вывели из титула герцога девиз "Во всем мире". Признаться, я долго и всерьез считал, что они действительно являются для нас угрозой. Стыдно. Теперь-то мне стыдно. А тогда... Тогда я только приступил к работе на столь высокой, а главное автономной должности. Назначение было столь неожиданным, что иногда у меня болела голова от счастья и забот одновременно. Признайтесь, в этом назначении была ваша рука, граф.
— Моя?
— Я имел в виду, вашей организации.
— Это было не только мое решение, но оно оказалось последним крупным решением, на которое я оказал влияние.
— Неужели я настолько ценен? — удивился Эрман и пытливо посмотрел на уставшего человека.
— Очень трудно вырастить полезного человека для должности и аккуратно, то есть незаметно, протащить его в нужное ведомство на нужную должность. Все мы снедаемы честолюбием и страстями, большинству не хватает терпения и сил, а талантливых самородков один на сотни тысяч, если не на миллионы.
— Польщен. Значит, вы начали опекать меня сразу, как я начал работу в Востравской гавани? — Эрман не нуждался в ответе, он был в нем уверен и спросил скорее сам себя, чем собеседника. — Я почувствовал это почти сразу. Появление людей из Герцогства меня не насторожило. Они всегда испытывали огромный интерес к нашему побережью, особенно к драконам, но такая экспедиция сразу! Вернее, столько информации сразу, да еще отменного качества.
— А как вам задачка на поиск Героя? — спросил граф.
— О! Герой — это отдельная история. Когда мне подкинули идею о том, что рождение, или даже появление подобного человека возможно, я понял, что это судьба. Найти его и обуздать его стихию задача, которая достойна стать задачей всей моей жизни.
— Вы, гере, весьма амбициозны.
— Да, очень, и даже более того. Но узнал я об этом только столкнувшись с этой задачкой, а вернее загадкой.
— Гере Эрман, вы никогда не думали, что некто был прекрасно осведомлен об особенностях вашего замечательного характера и рассчитал все именно так, чтобы вы, именно вы занялись этой проблемой.
Полицейский захохотал. Смеялся он так искренне и так заразительно, что его собеседник тоже заулыбался.
— Вы преувеличиваете свои возможности, граф. Я не сомневаюсь, что эта тонкость в обхождении со мной была продиктована неофициальностью ваших усилий. Не было у вас возможностей действовать в этом вопросе более напористо. Так?
— Я уже вышел в отставку и вынужден был работать опосредованно.
— Фактически, вы согласились, что я был случайно выборан.
— Почти, — кивнул граф.
— И все же вы действовали, — Эрман указал на лежащую перед ним толстую папку. — Можно написать еще несколько увесистых книг по каждой из этих операций. Сначала дело о порошке, потом почти сразу о "Вольном братстве" и общественниках.
— Хорошая придумка с обозначением этих трущобных политиканов таким словом. Настоящие социалисты.
— Как вы сказали? — переспросил насторожившийся Эрман. — Социалисты?
— Да, — кивнул граф. — Вы работали блестяще. Ловец, конечно же, помогал вам, чем мог. Его опыт рос вместе с вашим. Кажется, за этот успех вас сразу сделали тайным советником. Что с вами?
Советник молчал. Он был удивлен и раздосадован. Истина, как всегда, была где-то тут была.
— Когда-то в прошлой жизни, — очнулся Эрман. — я называл подобных злобствующих политиканов "большевиками".
— Странное название.
— Я и сам удивлялся, пока не занялся политической историей.
Теперь в задумчивость погрузился граф. Ему еще никогда не доводилось говорить со своими "подопечными", тем более с бывшими. Лишь иногда, сидя на веранде в своем удобном кресле, он позволял себе помечтать о том, как могла бы протекать подобная беседа.
— Ваша ошибка, граф, была в том, что вы считали, что меня необходимо вести, использовать как орудие, "в темную". А я и сам знал, что надо искать все необычное и новое, но не просто новоизобретенное, а необычно новое, революционное. Мой уважаемый спаситель, скромный лекарь Алекс Кин, очень хорошо подходил под описание всего необычного. Сначала дорожная станция — думал все, потерял следы единственного свидетеля, который, к тому же, разобрался с мутантами в деревне. Дальше разнос в городке на Востраве и почти сразу события в замке д` Кригоф. А потом посвящение в Герои у друидов.
Полицейский генерал перевел дыхание и посмотрел в глаза графа. Он давно хотел встретиться со своими тайными и полезными покровителями. Мечта осуществилась, и Эрман был этому рад.
— Везение? Это гораздо больше, чем просто везение. Удачей можно назвать то, что я узнал его по описанию, вычислил маршрут и связал все события воедино. Я понятно излагаю?
— Это называется провал, — кивнул граф.
— Не надо так мрачно. Провал еще впереди. Случай в монастыре вообще имеет вопиющий характер. Я понял, что он обходным путем пробирается в Рокан. Если бы не то, что случилось и происходит до сих пор в Городе, я взял бы их на ближайшей к столице заставе.
— Вы могли взять их раньше.
— Слишком хлопотно. Я знал, что до столицы их не довезут, вы бы их перехватили, так как смогли бы проверить мою почту и письменные приказы спецкомнадам Надзора. А я хотел с ними поговорить. Особенно с ненормальным спутником Ловца под именем Саша.
— Не зря я сохранил вам жизнь, генерал, — улыбнулся граф. — Не зря.
— Вы?! — опешил Эрман.
— Поймите меня правильно, гере, за действия Ловца я не в ответе. Я не знал, что его заданием будет банальное убийство одного из самых нужных, а, значит, и самых опасных наших помощников. Это его самостоятельное решение. А вот за то, что вас не убили люди Командора Великого Похода и его шепелявая подружка, вы мне обязаны.
— Спасибо.
— Я стараюсь работать чистоплотно. Вернее, старался, — уточнил граф.
— Надеюсь, ваши коллеги придерживаются такого же кодекса благородного поведения? — спросил Эрман, по-прежнему находящийся в неведении относительно своей судьбы.
— Поинтересуйтесь у них сами.
— Обязательно спрошу. Но сначала ответьте мне. Если Великий Поход — ваших рук дело, то зачем он вам нужен?
— Предполагается, что это я вас допрашиваю, гере Эрман, — напомнил граф.
Глава 11. Революция ты научила нас...
Корабль появился из расколотого пространства совсем не в той точке, где должен был появиться. Главный бортовой компьютер колонизатора "Альгамбра V", отвечающий за расчет траектории и синхронизированный перед стартом с главным биомозгом в Центре Управления Комитета по освоению, даже не был запрограммирован на подобную ошибку. Он сошел с ума и вышел из строя еще до того, как до пульта управления добрались корабельные программисты. Можно удивляться этому обстоятельству, но, прежде чем возводить хулу на инженеров и аналитиков Комитета, знайте, что ни одна существующая теория не предусматривает возможности неконтролируемого прекращения программы подпространственного скачка.
Да, конечно, были на Земле замшелые консерваторы, предупреждавшие, что в этом неизведанном мире возможно все и нельзя предусмотреть каждый мельчайший случай. Но кто их слушал? В конце концов, скептикам намекнули, что на строительство корабля угрохали огромные средства и что строила его вся планета. Словом, им посоветовали заткнуться и подумать над успешным опытом кораблей "Альгамбра".
Люди были загипнотизированы магией больших цифр: самый большой корабль серии, самые большие маршевые двигатели, самое большое количество пассажиров, самое новое оборудование, самые современные технологии быстрого преобразования среды обитания. Самое-самое, самое исключительное и самое беспрецедентное. Человечество рвалось вперед, стремясь раздвинуть свои весьма ограниченные возможности до масштабов безграничной вселенной. И, как водится, проблемы возникли неожиданно и, естественно, абсолютно беспричинно.
Звезда β 4567.00, у которой вынырнул колонизатор, относилась к аномальным, малоизученным системам, чье исследование планировалось в очень отдаленной перспективе. Даже планов по изучению не составили, ограничившись констатацией научной значимости проблемы. Каково же было удивление людей, когда экстренное торможение закончилось недалеко от небольшой водянистой планетки. Водянистой в том смысле, что там было много воды и ее производных, в том числе жизнь. Правда, последнее обстоятельство сначала не заметили. Не до этого было корабельной команде, большая часть которой погибла еще до полной остановки в своих анабиозных креслах. Техники, инженеры и специалисты по маневрированию вываливались из забытья и сразу же оказывались в аду катастрофичных пожарищ и аварий.
