— Не альбиносом, для этого происходят совсем не те процессы, но оттенок явно может измениться, остальное же слишком зыбко.
— Ясно, ты вот что мне скажи, почему не среагировал сразу, как только Иссиль направилась к моему месту.
— Возникли определенные проблемы с восприятием окружающего пространства, иногда случаются слепые пятна.
— И такое бывает? Что, так долго был без присмотра, что начал сдавать?
— Время не имеет власти над моей структурой, все из-за произошедшего когда-то боя вблизи моей матрицы, частично повредившего ее, с тех пор приходится постоянно отслеживать подобные проблемы и устранять их. Прошу простить меня, такого больше не повторится.
— А больше уже и не нужно, — я кисло скривился, — что там сейчас?
— Если о той девушке, то она лежит на своем месте и плачет, — ответ лишь заставил меня огорчиться еще больше.
— До рассвета далеко?
— Нет, уже пора возвращаться.
— Тогда до встречи.
В глаза плеснуло тьмой, и слух сразу же разобрал еле слышимые всхлипы, доносящиеся из другого конца зала. Душа заныла с новой силой, а в груди сам собой родился рев, распирающий изнутри подобно не находящей выхода, но все пребывающей и пребывающей воде. И сковывающая чувства отрешенность мало что могла поделать с этим, кроме как не давала слететь мне с катушек, но полностью заглушить их, все же, не могла. Еще со старым куратором мне пришлось на собственной шкуре понять, насколько принявшие этот путь чувствуют все сильнее и острее. Боль, грусть, тоска, радость, удивление и все остальное любого неподготовленного человека могло просто свести с ума, и я ума не приложу, что бы делал без практики отрешения. Лишь она одна не давала мне сойти с ума от периодически переполняющих меня чувств, и в этот самый миг я особо остро ощущал, насколько слаб оказался перед тем, что жгло меня сейчас изнутри.
Подойти, обнять? Или не стоит? Оставит в покое? Пусть сама в себе разберется, дать время? Наверное, так. Я вздохнул, слишком сложно, слишком тяжело. Но сейчас важно другое, если оставаться здесь слишком долго, со временем уже все будет не важно. Поднявшись, и еще раз бросив взгляд в сторону Иссиль, направился к выходу из зала. Сначала главное, потом все остальное. Весь последующий день и вечер были полностью посвящены изматыванию организма до последней капли пота, пришлось вспомнить все то, чему когда-то научился в тесной комнатке далеко-далеко отсюда. Потом была ночь, и не менее изматывающие тренировки у куратора. Вызвать ярость, удержать ее в узде и не перейти черту — достаточно сложная комбинация, но, как оказалось, вполне реальная. Нужно было научиться брать точку отсчета, и Иссиль сполна дала мне ее. Следить за тем, что бы ярости было куда выходить — это я уже делал, мне это вполне по силам. И постоянно слушать свое тело — и с этим особых проблем не возникало.
— Теперь только длительные тренировки, ничего больше не поможет. Сегодняшнюю ночь считаю завершающей, больше в моих услугах нет нужды.
— Думаешь, уже дорос до тренировок снаружи?
— Вполне, если не будет отвлекающих факторов.
— Их не будет, — я грустно улыбнулся, — ладно, гони меня прочь.
Не дожидаясь утра, поднялся на уже определившийся под тренировки этаж выше, и с ходу вызвал нак`хаси, все заволокло кровавой дымкой, тело дернулось, но осталось на месте, мне теперь нечего было опасаться, я и зверь были одним целым, нужно было лишь своевременно давать выход бурлящему потоку внутри меня, а для этого нужны были нагрузки, нужно было двигаться, простой был чреват срывом и высвобождением зверя, чего мне совсем не хотелось. Честно говоря, так и не понял, как нам удалось слиться, ну да ладно, пора, время не ждет. С места прыгнул вверх и вбок, вцепившись всеми четырьмя конечностями в колонну, потом оттолкнулся и перескочил на другую, оставляя следы в виде выбоин, кроша пальцами камень, словно податливую рыхлую землю, затем кувырок назад и резкий старт, как только ноги коснулись поверхности. Мышцы работали стальными канатами, реагируя на малейший импульс, скорость реакции просто потрясала, и, думаю, я был готов к тому, ради чего все это затевалось. Отпустив нак`хаси, восстановил дыхание, еще раз проверив свое состояние, и, удовлетворившись увиденным, направился к Искару, в эту ночь на страже был именно он.
— Алистер? Какими судьбами? — шепотом спросил удивленный моим приходом товарищ.
— Сколько до рассвета?
— Примерно час-полтора, а что?
— Выйду, осмотрю заново ворота, и вернусь, сегодня надо продумать план.
— Вот как, — он задумчиво оглядел меня, — не вижу, ничего не вижу.
— Ты о чем? — не понял я.
— Тебе надо было время, что бы что-то изменить, но я так ничего и не вижу.
Улыбнувшись, я развел руками.
— А что ты ожидал увидеть, что у меня вырастут рога и копыта? Или третий глаз во лбу откроется.
— Не смейся, но о чем-то подобном я и думал, — он улыбнулся, — кто вас знает...
Он замолчал, а потом продолжил:
— Иссиль уже в курсе?
Я кивнул.
— Тогда понятно, почему она такая.
— Лучше не говори ничего.
— Не буду, только предупреди, как возвращаться будешь, а не так, как в прошлый раз.
— Ладно, — и я стремительной тенью бросился во тьму.
В общем и целом с прошлого раза ничего не изменилось, разве что патрули увеличились на пятерых солдат и одного погонщика с аррсом. Ривскрет, оставленный в подземелье, так и не понадобился, убивал руками, разрывая горло и ломая хребты, но больше всего не повезло твари, матерая гадина ничем не уступала давешнему кормильцу, видать, специально выращивали для военных действий, а не для набегов, но это ничем ему не помогло. И я оказался полностью прав, просчитать его атаки оказалось не столь уж сложно, и лишь убедившись в этом, поднырнул под замах кошмарной передней лапы и выбросил вперед ладонь, сжатую на подобии клина. Аррс еще не понял, что уже мертв, развороченное сердце и перебитый хребет выписали ему билет на тот свет, но он все еще пытался дернуться, достать меня, прибить наглую букашку. А я стоял, и смотрел, как он подыхает, совсем недалеко от трупа незадачливого погонщика. Слишком просто. И, пнув напоследок уже мертвую гадину, направился дальше.
Один здоровый шатер с краю, и около двадцати палаток поменьше с другой стороны, судя по количеству солдат, четырехместных. Часть домов была отведена под естественные нужды, бойцы периодически заходили в них справлять нужду, похоже, канализационная система все еще исправно работала. Ума не приложу, почему они сами не заняли дома? Ладно, не суть, так, что еще? С десяток погонщиков, точнее отсюда не посчитать. И, естественно, сражающиеся на стене бойцы, подпитываемые редкими ручейками снизу. Вот и все, больше высмотреть вряд ли удастся. Но когда я уже собирался уходить, входное полотно большого шатра колыхнулось, и наружу вышел верховный лаэр. Ни на секунду не усомнился, что это был именно он, слишком явно в нем все указывало на высокий статус. Одежда, походка, то, как он властно отдавал приказы, в общем, передо мной был каттонисийский высокий собственной персоной. Что ж, тебя мне нужно будет убить первым. А теперь пора назад.
Составив Искару компанию, дождался вместе с ним Крисса, абсолютно не удивившегося моему здесь присутствию.
— Всю ночь тут? — мы поздоровались.
— Только под утро пришел, — брат Ильсы ответил вместо меня.
— Есть новости? — копейщик не сводил с меня взгляда.
— Да, я смогу очистить для вас ворота, ненадолго, но смогу. Потом патрули забьют тревогу, и подтянется подкрепление. Кстати, владеющие маэр могут заглушать звуки?
— Легко, а что? — копейщик умостился напротив.
— Не смог услышать звуков боя, хотя на стене явно стреляют.
— Раз уж там есть всевидящий, он наверняка постарался устроиться со всеми удобствами, — пожал плечами сидящий слева Искар, — обычное дело.
— Так с чего ты решил, что сможешь их всех перебить? На самом деле, ты один из высоких, только раньше скрывался? Если нет, то я просто не вижу других вариантов.
— Не совсем так, но выглядеть будет следующим образом — я проведу вас до ворот, вы укроетесь в одном из домов, и будете ждать. Дальше в дело вступаю я, и когда вы решите, что сможете безопасно установить амулеты и вернуться — начнете действовать. Если же у меня не получиться, тогда просто уйдете тем же путем обратно.
Некоторое время они молчали, переваривая услышанное.
— Слишком просто звучит, что бы получилось, — Крисс поморщился.
— А зачем усложнять, патрули я уберу сам, место выберем вместе, а дальше сидите тихо и трезво оценивайте ситуацию. Если нужно, несколько раз пройдемся по маршруту, что бы лучше запомнили. Искар, ты, главное, уверен, что твои амулеты разнесут ворота?
— Нет, ворота они как раз вряд ли разнесут, там на маэр все замешано, а сами крепежи вырвать должны, это ж горные, их нужно только правильно установить — я как знал, брал те, что для шахт.
— Отлично, возражения имеются?
— У меня, — копейщик поднял руку, — что с аррсами? Учуй нас хоть один, сразу даст знать остальным, и что бы ты там не делал, нас уже будет не спасти.
Искар согласно кивнул.
— С этим просто, по пути они нам встретятся только в патруле, остальные все под стеной сидят, вам просто не следует выдвигаться к воротам, пока хоть один из них будет жив.
— Нет, ну вот слишком все складно, — Крисс хлопнул себя по колену, — не бывает так.
— Не бывает, — кивнул, — но ты забываешь об одном.
— Ты о чем?
— Пока вы будете сидеть в безопасности, и выгадывать подходящий момент, меня там будут убивать, — я посмотрел на них, — залогом будет моя жизнь.
— Алистер, — Искар глазами показал вправо.
Мы с Криссом обернулись, и если тот потом лишь раздосадовано уставился себе под ноги, то я просто напросто растерялся. Черт, сколько она успела услышать? Прислонившись к стене и закусив губу, на нас смотрела Иссиль, а по ее щекам беззвучно бежали слезы. Я встал. Она словно окаменела, не шелохнувшись, не дернувшись, уставившись глазами туда, где я сидел мгновение назад. Медленно подойдя, взял за плечи, притянул к себе, обнял. Не противясь, она приникла ко мне и затряслась в беззвучном рыдании, шепча одно и то же:
— Не пущу, не пущу...
Больше не колеблясь, поднял ее на руки и понес к выходу, наверх. Ума не приложу, как я мог ее не почувствовать, слишком отвлекся? И теперь единственный дорогой мне человечек в этом мире безудержно рыдал у меня на руках. На поверхности уже светало, утро уверенно вступало в свои права, прогоняя остатки исчезающей ночи и раскрашивая мир так, как делало это уже не один раз. Мы стояли напротив прохода и просто смотрели на просыпающийся мертвый город. Она давно уже не видела восхода солнца, и я надеялся, что это хоть как-то ее отвлечет, как бы опасно это ни было. Это было то еще зрелище.
Сначала первые лучи коснулись крыш вдали, прошлись по цветной черепице, высвечивая ее и бросая блики, потом скачком перебрались через широкую улицу, окрашивая крыши все новых и новых домов, поднатужились, будто собираясь с силами, и словно безумные пустились вскачь, ускоряясь, проглатывая одни за другими очередные скаты домов и медленно вытягивая наверх красно-оранжевый диск небесного светила. Утренний небосвод был пуст, и просто нуждался в том, что сейчас величественно поднималось на горизонте, огромное, яркое, непреклонное. Как же сильно ей этого не хватало, что даже слезы замедлили свой бег, переставая сыпаться из глаз. Она судорожно вздохнула, не готовая сказать еще ни слова, но я уже знал, что бы там ни случилось, но я дам ей возможность видеть подобные восходы столько раз, сколько она захочет. И если для этого придется вырезать всю ту армию, которая стоит между ней и свободой, я сделаю это, я буду рвать их голыми руками, буду грызть глотки, захлебываясь чужой кровью, но убью их всех, всех до последнего ублюдка, ставшего у нее на пути.
— Теперь понимаешь, ради чего все? — я прижал ее к себе, шепча в самое ухо, — позволь мне подарить тебе это, ведь если не ради этого жить, тогда ради чего?
И она снова заплакала, спрятав лицо у меня на груди, рубаха стала мокрой от ее слез, и я улыбнулся — вот он, смысл жизни, когда все хреново, когда выбора почти нет, когда выход только один — в петлю, только тогда видишь четко и ясно, только тогда понимаешь, ради чего сейчас живешь.
— Сегодня ночью я уйду, — она вжалась еще сильнее, страшась услышать продолжение, — и если мне повезет, то мы увидимся еще, и тогда ты сможешь решить, нужен ли тебе такой, как я.
— Нужен, — губы шепнули быстрее, чем поняли, о чем речь.
Я покачал головой.
— Не спеши, скажешь это мне после, когда будешь свободна от всего этого кошмара.
И не дожидаясь ответа, понес ее внутрь, в темный, грязный мирок, ставший пристанищем кучке выживших на долгие дни. По пути она слезла у меня с рук и дальше пошла сама, оставив меня с дожидающейся нас оставленной парочкой.
— Ты как? — Искар участливо посмотрел в глаза.
— Прекрасно, лишь выросло желание отправить к праотцам побольше этой мрази наверху.
— Мы тут все еще раз обдумали, — копейщик поднял глаза, — рискнуть стоит, если ты готов, то выдвигаемся сегодня ночью.
— Отлично, — я зловеще улыбнулся, зверь внутри давно жаждал настоящей схватки, так что мне это было только на руку.
— Знаешь, иногда мне с тобой не по себе, — Искар передернул плечами, на что Крисс лишь согласно кивнул.
— И еще, — я обвел их взглядом, — вы увидите там то, о чем должны будете молчать да самой смерти, шутки кончились.
Искар кивнул:
— Клянусь, от меня об этом никто не узнает.
— Согласен, клянусь своей жизнью, — копейщик так же недолго раздумывал.
— Хорошо, тогда я спать.
Съев свою порцию завтрака, и ни на кого не обращая внимания, добрался до своего матраса и завалился на спину, натянув на себя покрывало. Глаза сомкнулись, и спустя какое-то время я провалился в сон.
Глава 29
Подошедший Искар уже хотел тронуть меня за плечо, когда я открыл глаза.
— Пора? — он кивнул.
Поднявшись, прошел с ним в угол с оружием, где Крисс уже отбирал снаряжение для себя. Все собравшиеся зале молча наблюдали за нами, не сводя с нас глаз, и только одни, покрасневшие, и до сих пор блестящие от слез, не отрывались от меня одного. Нацепив ножны, проверил, как выходит ривскрет, показавшийся мне теперь слишком легким, пару раз взмахнул, заставляя воздух с гудением разойтись в стороны, и вложил клинки обратно. Левое запястье оседлала подвязка с креплением под стилет, Искар выудил его из какой-то шкатулки:
— В нем силы всего на один удар, но если попадешь через глазницу в мозг, ни один верховный не переживет.
Я молча вложил стилет в крепеж, затем занялся одеждой, подвязывая все торчащие концы и добиваясь того, что бы нечем было зацепится в гуще схватки. Вытащенные из одного из баулов наплечники отверг сразу же, а вот тяжелые, подбитые сталью наколенники взял, бить придется всем, и много. Проблема оставалась только с обувью, такой много вреда не нанесешь, ну да выбора особого не было. Подняв глаза, понял, что ждут только меня, оба напарника были уже укомплектованы, и куда получше моего: мечи, кинжалы, два арбалета, у Искара через всю грудь шла перевязь с метательными ножами, полные наборы накладок на плечи, руки, ноги, в общем, вид они имели внушительный. Что ж, теперь последнее, я обернулся к замершим людям:
