Да мы перехитрили их.
Валькирии приметили несколько орав джигитов, стремительно повернувших вспять, однако мы успели прошмыгнуть мимо них, не заботясь о том, что так просто пришлось отдать им заставу, в битве за которую сложили головы мои наёмники и вздорный старик с воинами гарнизона.
— Ты не забыл про сюрприз, Яр-брат? — спросил я у мастера, с опозданием примкнувшего к нам с подмастерьями на козерогах.
— Даже не сумлевайси, — хмыкнул гном в бороду, при этом довольно поглаживая её.
— Очень на это надеюсь!
— Шибко сам всё услышишь!
Мы шли очень быстро, покидая горную гряду, и мне пришлось устроить привал, пока валькирии прочёсывали с неба предгорья тундры земель равнинных морфов. И это с одной стороны, а с иной — я ждал чего-то более — почти знака свыше. Но пока ничего мне обещанного Яр-Гонном не происходило.
Желанна быстро уяснила, что за сюрприз мы приготовили на заставе нашим врагам.
"Ты в своём уме, Чудак!?" — взглянула она на меня так, будто я недалёкого ума, сравнив меня с морфом.
"Ну, как тебе сказать, моя златовласка, чтоб не обидеть? Чудак я и есть, а ты..."
Я запнулся — неспроста. Имелся повод. Где-то далеко в горах грохнуло гулко, правда, не так, как на шапке мира, но тоже зычно. И в небо поднялся столб дыма и пыли, принимая вид растущего гриба.
— А неслабо рвануло, — отметил я: Яр-Гонн справился с заданием. А если быть честным до конца — во многом превзошёл мои ожидания. — Как тебе это удалось, Яр-брат, а? Раскрой секрет — продай талант!
— Хабара не хватит! Да и зачем тебе это, Чудак? Всё одно не поймёшь!
— Кто-кто, а я — можешь даже не сомневаться, Яр-брат.
— Ну, там, лава не вся остыла, и сера нашлась... — тянул гном резину.
Время нам было дорого, и я поднял когорту артельщиков, заприметив в небе валькирий, указывающих нам верное направление движения. Мы подались за ними, пока сюда вновь не нагрянули джигиты. А то, что кинуться в погоню — после того, чего мы устроили им благодаря гномам Яр-Гонна на плато — нисколечко не сомневался. И мне желательно было, чтоб они нагнали нас не раньше, чем мы соединимся с основными силами равнинных морфов, поскольку я оставил им там пару вожаков, возложив на Тум-Ага обязанности предводителя орд равнинных морфов вместо Удур-Ага временно убывшего со мной в горы.
Мне оставалось лишь проведать его там, и повести орды морфов при мне на горных йети и померяться силой — кто кого, а чья возьмёт.
А ещё мы возьмём с собой арахнов — непременно. Эти чудовища мне больше нравились ручными, как у валькирий — дракхи. Сам поглядывал на его птенца, что достался мне по чистой случайности. Хотя в случайности с недавних пор я больше не верил, на раз уяснив: они скорее закономерности. И судьбу намерен был изменить — да не только отчасти, и свою, но ещё и обитателей этого мира, а уж насколько получиться — тем, кто наверху — видней. Как сейчас валькириям при нас: где враг.
* * *
Восточная Окраина. Земгор.
— Поспешай, робяты! Поспешай! — кричал мастер на легионеров колонны, поднимающихся стройными рядами на борт барки**, куда легко помещалось до половины когорты. И барок у причалов Земгора на иных островах хватало.
За погрузкой следил Кесарь, взойдя на ту самую, куда мастер гнал колонну. Едва его сотня закончила с погрузкой, подошла иная в сопровождении своего мастера, и все команды, даже слова, повторились сызнова — не говоря уже про интонацию с произношением — словно мастеров штамповали под копирку, как и легионеров, поднимающихся колоннами при погрузке на речные судна.
Не будь у них штандартов, Кесарю ни за что не отличить одну колонну от другой, как и когорты меж собой. И это легион — не корпус. Но легионеры тоже достойно служили в Гвардии Кесаря, как и гвардейцы.
— Погрузка завершена, триумфат, — рапортовал командир когорты. — Обе барки заполнены!
— Приготовиться к отплытию, — отдал Кесарь очередное распоряжение.
— Навались робяты! — огласил командир когорты.
С барок в воду опустились массивные вёсла, гребцы одной из пяти сотен легионеров налегли на них, заработав в такт отбиваемым ударам бубна и командам, подаваемым мастером с бригадирами.
— И-раз, и-два...
Двигаться на вёслах против течения оказалось нелегко: барка — не шлюп, но и гребцов тут много больше, и меняться они могли довольно быстро, не позволяя никому выбиваться из сил. Да и харчи взяли в дорогу знатные — в основном сухари, а к ним — солонину. А ещё каждому легионеру в дорогу выделили по малой фляжке бодрящего пойла. И всем сразу стало ясно: путь предстоит неблизкий. К тому же шли ходко на север. Знать их ждали в Северине защитники, осаждённые морфами.
— Увеличить темп, — наказал Ил-ла-Рих.
— И-раз, и-два, и-три... — затянул мастер, а бригадиры подхватили, работая на вёслах наравне с легионерами без чинов и прочих сопутствующих званий с регалиями.
Кесарю всё равно казалось: они не плывут, а еле тащатся по реке, раскинувшейся от края и до края всего обозримого горизонта, простиравшегося перед ним.
Водные просторы реки казались безграничными, тогда как возможности гребцов оказались ограниченными.
— Ещё быстрее, — требовал Кесарь увеличить темп гребцам.
Ему уступили в последний раз.
— И-раз, и-два, и-три, и-четыре...
А затем первую сотню легионеров сменила вторая, её — третья, третью — четвертая, и настал черёд пятой работать гребцами.
Оглянувшись назад с подзорной трубой, Кесарь насчитал порядка двух десятков барок. Все десять тысяч легионеров Десятого легиона плыли конвоем на север. А с наступлением сумерек на барках зажгли факелы, и цепочка огней продолжала двигаться по реке в прежнем, северном, направлении.
— Ваш ужин, триумфат, — подал командир приличный кусок солонины Кесарю.
Есть Ил-ла-Риху не хотелось, как впрочем, и пить — кругом воды и без того в избытке, и на палубу, то и дело, летели брызги от весёл гребцов. Даже спать он не мог, и думал о том, как там Атрий и его легендарный корпус. Ждал с нетерпением от него новых известий. Да пока что никаких вестей. Зато с западного берега эхом донёсся топот копыт. Там, в одном направлении с ними, двигались когорты жнецов.
Орден также стягивал силы к Северину. А раз так, то Кесарю обеспечена новая встреча с братцем. То-то он удивит Ир-ра-Риха, когда прибудет туда в составе Десятого легиона.
— Навались! Вот я вас, сонные тетери! — подхватил мастер посыл командира, а его поддержали бригадиры.
Гребцы заработали на пределе сил, и вскоре топот стал удаляться. Естественной преградой жнецам послужила лесная речушка, впадавшая в Великую реку, по которой шли конвоем на барках легионеры Гвардии.
— Служки Ордена отстали, триумфат, — надеялся командир: Кесарь пощадит легионеров на месте гребцов.
Ничего подобного.
— Не снижать темп!
И хорошо ещё, что не требовал наращивать — стоял и теребил на пальце медное кольцо, непонятно откуда взявшееся у него.
Глава 24
Окраина. Дикий лес. Река.
Беглянка больше не чувствовала ни рук, ни ног, продрогнув до мозга костей, держалась за спасительную верхушку древа, как утопающий за соломинку. Пару раз она могла уйти на дно, соскальзывая ненароком с бревна, но цепкий глаз и крепкая рука халдея, всякий раз возвращала её на прежнее место.
— Держись, девка! Не сдавайся! Сражайся... — бурчал в такие моменты Олаф.
Преследователи не отставали, захры рычали, чуя запах поживы. Стражи Ордена мчались на горбулях за ними.
— Твари... — приметил их Олаф. — Терь токмо держись, девка!
Наткнувшись в предрассветный час на топляк в реке, один из преследователей приложился к подзорной трубе.
— Там беглецы! — разорался гвард. — Не дайте им уйти!
— Проклятье! Нас засекли! Хоронись, девка! — разбойник собственноручно макнул её головой в реку.
Хватив воды, беглянка вновь оказалась на воздухе, закашлялась, привлекая внимание преследователей. В сучковато-ветвистое бревно, рядом с ней, воткнулся болт.
Один из стражей применил арбалет.
— Похоже, мы боле не требуемся им живыми, — уразумел Олаф.
В подтверждение слов халдея, по беглецам открыли стрельбу из самопалов и самострелов все без исключения преследователи на горбулях.
— Шоб вас, поганцев, — огрызнулся Олаф.
Не все болты пришлись в бревно, некоторые ударились о воду, разминулись с беглецами. Но зато их осыпало выбитой щепой. Один кусок жадно впился в рожу бродяги.
Выдернув его, Олаф с опозданием заметил: ладонь обагрилась.
— Всё, девка, ща нам достанется, — ведал халдей наверняка, о чём девица пока ни слухом, ни духом.
Барсаг и то предпочёл подставиться под летящие в них болты от арбалетов и самопалов, нежели плыть, держась клыками за одну из веток верхушки древа, и барахтаться лапами в реке.
Олаф пожалел, что не прихватил с собой щит, укрылся лезвием топора, выставив его плашмя, старался отбивать летящие болты, снова отвлёкся на девицу, выуживая из реки.
— Ноги подбери, ежели не хошь превратиться в калеку и лишиться их!
Девица вздрогнула. Разбойник говорил такие ужасы, что она была не в силах себе представить: какое речное чудовище вот-вот наброситься на них.
Угадала.
Со стороны преследователей от бревна из воды в небо поднялся огромный фонтан брызг.
— Дождались, — наказал Олаф девице править на иной берег, куда их сносило течением — на пути замаячил поворот реки, и беглецам грех не воспользоваться представившимся шансом на спасение, иначе второго такого нескоро получат.
Теперь уже стражи стреляли в речного монстра, поскольку чудовище мешало им расправиться беглецами — загораживало собой и фонтаном брызг.
— Давай, греби, — старался Олаф править сучковатое бревно к противоположному берегу, работая топором, точно веслом, загребая в сторону вожделенной суши.
И новый фонтан брызг.
Не обращая внимания на болты арбалетов, речной монстр всплыл не ради развлечений с недоступной добычей на берегу, кинулся на беглецов.
— Прыгай, девка... — зашёлся Олаф, противопоставив гиганту речных просторов топор — рубанул, но рассёк волну, накатившую на бревно, сам полетел в реку.
Что-что, а покидать бревно в отличие от девицы с барсагом, разбойник не торопился. Мешок с деньгой зацепился за сучья, и местами прорвался, теряя драгоценную поклажу.
Приняв серебряные кругляши, сверкающие в воде, за стаю мелкой рыбёшки, речной монстр поглотил их.
Новый залп преследователей, снова ударил градом по бревну и вокруг. В голову больно стукнуло. Не обращая внимания на полученные увечья, разбойник бросился на бревно, вновь зацепился топором.
Рука халдея коснулась прохудившегося мешка.
— Не-а-ат... — взревел Олаф.
Девица с барсагом больше не интересовала его, а то, что он заполучил от неё — рванул мешок на себя, и остатки серебра достались речному монстру.
— Девка... — понял Олаф: нынче она потребна ему как никогда; оттолкнулся от бревна и подался к берегу, выискивая её глазами. Но попробуй, узри, кого бы то ни было в сгустившемся тумане. Халдею пришлось полагаться на слух, надеясь: она с барсагом пошумит. Но шумели исключительно преследователи на противоположном берегу в поисках брода, вытаптывая прибрежную полосу реки, не опасаясь столкновения с подводным монстром.
Увязнув в болотистом берегу, Олаф позвал беглянку:
— Девка! Краля! То я, халдей!
Чавкая по колено в грязи, и опираясь на древко топора, разбойник окончательно выбился из сил, шлёпнулся в хлябь — перемазался. Вовремя. Поблизости, реагируя на его шумы, появились захры и...
— Стражи... — зашипел бродяга про себя сквозь сжатые зубы.
Служки Ордена устроили облаву.
Олаф лежал и не шевелился. Захры приближались, и ему пришлось пустить пузыри при погружении в хлябь с головой.
Цепные твари прошли мимо едва ли не по голове у разбойника. Одна замешкалась, учуяв человечий запах, но, так и не обнаружив источника, подалась дальше.
Промедли тварь немного, и вряд ли бы разбойник всплыл, а если б — вцепилась ему в глотку. Но обошлось.
Вынырнув из хляби, разбойник подался дальше ползком на пузе, пока не наткнулся на клочок суши, а там на девку.
— Пропажа... — не удержался Олаф.
Подле девицы дежурил барсаг.
— Стало быть, ты вытащила её, скотина! Ну, здорово, Гыр, — не думал Олаф: будет рад когда-нибудь вновь столкнуться с хищной зверюгой нос к носу. — Эй, девка...
Разбойник толкнул её, причинив боль. Она застонала.
— Тише ты! Кругом нас враги!
Ручного арбалета Олаф лишился, как впрочем, и мешка серебра, зато имелся у девки. Им он и предпочёл вооружиться, заткнув топор за пояс.
Отдохнув и осмотревшись, Олаф выбрал направление движения. К реке, он больше не стремился, напротив, подальше от неё, ведь там сейчас с захрами рыщут служки Ордена, и неровен час, повернут вспять, напав рано или поздно на их след. А пока этого не случилось, снова взвалил девицу на барсага и потащил их за собой.
Они очутились на южной окраине Дикого леса, где их в засаде поджидали люди Фарба.
— Что, дядюшка, — посмеялся Олаф про себя. — Обломался, да! Думал напасть на меня, на халдея? Ха-ха! А хрен те — и в зубы!
Рано радовался разбойник, одна из цепных тварей отстала от своры, столкнувшись с ними. И если бы не девка, барсаг порвал бы захра, не позволив пикнуть, а так цепная тварь завыла, получив в бок болтом из ручного арбалета от разбойника, ещё и взвизгнула под ударом топора.
— Хана... — нисколько не сомневался Олаф: им не уйти от преследователей.
Шеренга стражей уже мчалась за ними по пятам, повернув горбулей вспять — пустила вперёд свору захров. И снова река — её приток, встал препятствием у беглецов на пути. Им пришлось плыть, теряя остатки сил.
Топор тянул разбойника на дно, как и прочее "железо". Однако Олаф предпочёл скинуть шлем с головы, затем наручи и наголенники, по-прежнему захлёбывался, стараясь удержаться на плаву, поспешно расстался ещё с кольчугой, но топор не выпускал из руки. Да всё равно не мог плыть — тонул. И как не хотелось разбойнику, но пришлось сделать нелёгкий выбор в пользу арбалета — распрощался с топором раз и навсегда.
Эх, сколько он, в свою бытность, порубал им врагов, и вот расстался с самым ценным в своей жизни — жизни халдея. Ему самому оставалось распрощаться с ней, и больше ничего не держало бы его в этом столь ненавистном ему мире.
Пытаясь достать беглецов, преследователи загнали захров и горбулей в реку, но едва один из стражей пустил пузыри, двинув в доспехах камнем на дно, повернули вспять, продолжив преследование по берегу, следуя в одном направлении с течением.
Барсаг плыл рядом с разбойником и постоянно фыркал, избавляясь от воды, набиравшейся в пасть, грёб лапами, как заводной. Силы хищника были не безграничны, зверь выдохся, но разбойник уже не видел этого, сам, в очередной раз, хлебнув воды, отключился в беспамятстве.
* * *
Пограничье. Окраина Севера.
Град камней заставил легионы Северной Армии укрыться щитами. Грохот падающих булыжников на легионеров нарастал с каждым новым броском всё прибывающих йети.
