— Нет!!! — бросилась к нему Боадикея, но кто-то из солдат удержал её.
— Ты! И так! Будешь! Только моя! — рычал не хуже зверя Закери, снова и снова вонзая свой меч в несчастного айро.
— Нет!!! — истошно орала и пыталась вырваться Боадикея из рук стражника. Наконец, ей это удалось, и девушка подбежала к клетке.
Тяжело дышащий Закери посторонился, пропуская её.
Несмотря на то, что живот айро был похож на кровавое месиво, а длинный мех то тут, то там разрывали раны, он был ещё жив и попытался подползти к Боадикее.
— Лежи... лежи мой хороший, — стараясь унять рвущиеся наружу рыдания, умоляла она. — Все... все будет хорошо...
Но все не будет хорошо, и она это понимала. С такими ранами не живут даже айро. Боадикея знала, что даже сейчас, даже на пороге смерти, Лапочка беспокоиться о ней, видела это в его глазах и слышала в жалобном скулеже пополам с хрипом. Боадикея хотела подбодрить его, погладить. Но не знала куда коснуться, чтобы там не было раны. В итоге её рука коснулась носа айро. Лапочка тут же из последних сил облизал руку хозяйки и его голова бессильно опустилась на пол, розовый язык выпал из пасти, а глаза навечно уставились в одну точку.
Тело Боадикеи сотрясли беззвучные рыдания, а ощущение потери накатило со страшной силой. Её Лапочка... он любил её... любил безоговорочно, до последнего вздоха. Взгляд тут же вернулся к Алексу. Любимый лежал в огромной луже крови. А она не знала что делать: остаться здесь с Лапочкой или идти к нему. Оба были ей дороги, обоих она любила, обоих может оплакивать только здесь и сейчас.
Хотя... Разве может быть для неё потом? После всего, что случилось сегодня?
Она почувствовала, как руки Закери легли на её плечи. Неделю назад Боадикея сжалась бы от ужаса в страхе перед наказанием. Сейчас ей было все равно. Все что ей было дорого истекало кровью н небольшую пыльную грунтовую площадь перед постоялым двором. А Боадикея смотрела на Алекса и Лапочку, чувствуя себя мертвой внутри. Где-то у неё ещё остались братья, которых она любила и которые, несомненно, любили её. Но сейчас они и беззаботная счастливая жизнь, которой она когда-то жила превратились в подобие далекого сна. А Закери был здесь и сейчас, мертвые Александр и Лапочка были здесь и сейчас. Алекс должен был стать её будущим, счастливым будущим. А Лапочка был больше чем домашнее животное. Айро был другом, товарищем, тем, кто поддерживал её всегда, не давал расстраиваться и унывать, не давал опускать руки. Пока жизнерадостный Лапочка был рядом, у Боадикеи была надежда, даже в самые темные времена.
Сейчас у неё не осталось ничего.
— Думаешь, ты уже достаточно наказана? — промурлыкал Закери ей на ушко.
— Ты убыл их... — безучастно ответила Боадикея. — Что ещё ты можешь мне сделать? Мне больше нечего терять.
Она снова посмотрела на Алекса. Бездыханное тело, буквально тонуло в крови. Он лежал абсолютно один. Благородный сердцем и душой, гордый Александр Патио, умер по её вине, умер один, и некому было даже руку его подержать. Взгляд вернулся к Лапочке. Бедный айро до последнего верил в свою хозяйку.
Словно прочитав её мысли, Закери с удовольствием сказал:
— Это не я их забрал. Это ты их убила. Знала, что вас ждет, если пойдешь с Патио и все равно пошла.
Взяв безвольную девичью ручку, Закери поднял её и положил в кровь лапочки:
— Эта кровь на твоих руках . Ты причина всего произошедшего. Только ты одна виновата!
Боадикея не стала возражать. Она одна всему виной, сама во всем виновата. Её плечи поникли, и маленькое тельце сотрясли рыдания.
— Ну, ну что ты, моя дорогая, — принялся утешать её Закери. — Не нужно слез, не нужно. От них твое совершенное личико опухнет, и ты не сможешь пойти к алтарю.
Повернув несопротивляющуюся девушку к себе, Закери подставил ей плечо, на котором она и рыдала, пока его руки участливо поглаживали ей спинку. Плакать на плече убийцы было неправильно. Но оттолкнуть его, бороться с ним — было выше её сил. Все, что она могла сейчас — просто рыдать.
Боадикея даже не знала, сколько времени так провела: сидя перед постоялым двором и рыдая. Когда она очнулась, вокруг уже сгущались сумерки. Закери все ещё держал её в своих объятиях.
Осознав где находиться, девушка попыталась вырваться. Но хватка Закери была железной.
— Отпусти меня, — зарычала Боадикея, и попыталась сильно ударить его по спине. Но её коротеньких ручек хватало только на то, чтобы бить его по бокам. — Отпусти меня! Мерзавец!
— Ух, каких словечек набралась в дороге моя женушка, — усмехнулся Закери в ответ.
— Ты поддонок! Жестокий, бессердечный ублюдок! Я не твоя жена! — сколько бы усилий девушка не прикладывала, ей не удалось освободиться ни на миллиметр.
— Пока ещё нет, — пока одна его рука без проблем удерживала вырывающуюся Боадикею, вторая ласково поглаживала спину девушки, выводя замысловатые узоры. — Но сегодня я позабочусь о том, чтобы ты была моя, или ничья.
— Отпусти меня! — истошно заорала Боадикея, и к её изумлению, в этот раз руки разжались, и от неожиданности, девушка даже села на свою пятую точку. Но удивляться было некогда: перекатившись, она стала на четвереньки, затем на ходу поднялась на ноги и побежала. Ей казалось, она просто летит. Но реальность была сурова: ещё несколько дней назад она едва вставала с кровати. И сейчас особенной скорости развить не смогла, да и далеко не убежала. Жуткая боль и слабость скрутили бедняжку за первым же поворотом, и Боадикея точно упала бы, не подхвати её сильные мужские руки:
— Ты бежала почти в правильном направлении, — насмешливо сказал Закери, без труда подхватив девушку на руки. И, повернувшись влево, бодрым шагом двинулся в сторону дома городского главы.
— Куда... куда ты меня тащишь?! — превозмогая боль, спросила она.
— Дворца, подобного Ладлен здесь нет, — охотно ответил он. — Но городской глава любезно предоставил нам свой дом.
— Мне ничего не нужно, ни от тебя, ни от твоего главы! — злость заставила позабыть про боль, и девушка снова тщетно попыталась оттолкнуть своего мучителя.
— Да, но мне не нужно, чтобы по всей стране потом судачили, что король взял свою королеву на грязном тюфяке, — ухмыльнулся Закери.
Боадикея так и замерла. До неё мгновенно дошел смысл сказанного и она поняла, что ждет её дальше. Краски отхлынули от лица и в заботливо окутывающей Эвонн тьме, бледность кожи становилась особенно заметной.
— Нет... — прошептала Боадикея, хотя ей казалось, что она кричит. — Не надо...
— Какая же ты красивая, — восхищенно ответил Закери, сворачивая за какой-то угол.
— Нет! — снова начал вырываться девушка и её крики эхом разносились в опустевших улицах. — Помогите! Помогите мне! Кто-нибудь!
Дверь дома, мимо которого они проходили, открылась, и оттуда выглянул высокий, широкоплечий мужчина с пышными усами и обветренным лицом. Закери осторожно поставил свою ношу на ноги и дал знак сопровождающей их охране следить, чтобы она не сбежала, и в несколько шагов оказался возле того мужчины.
— Помогите! — не зная на что надеется, взмолилась Боадикея. Вряд ли один мужчина мог бы противостоять вооруженной охране.
— Чего тут такое? — не испугался количества вероятных противников мужчина.
— Я вам сейчас все объясню, — спокойно сказал Закери, вплотную подходя к мужчине. — Видите ту прекрасную голубоглазую девушку?
Он указал на Боадикею.
— Ну, — нахмурился мужчина.
— Сегодня она убила уже больше десяти человек, включая одного герцога, — охотно ответил Закери, и девушка побледнела ещё больше, хотя больше казалось уже некуда. Но он не остановился. — Включая вас.
— Че? — успел удивиться мужчина, и почувствовал, как тонкое лезвие кинжала по рукоятку входит в его живот. Закери знал, куда бить, загоняя снизу вверх под ребра с правой стороны. Он метил в печень. И судя по ощущениям — попал.
Боль пронзила мужчину через несколько мгновений, и он схватился за кинжал, чтобы вытащить его, но Закери без труда отвел его руки, и сказав:
— Смотри, что ты с ним сделала, прекрасная Боадикея, — повернул нож в ране.
Боадикея истошно закричала, упав на колени, и закрыв лицо руками.
— Нет! Нет! Нет! — увидел это Закери и, подбежав к ней, убрал руки от лица. — Нет, смотри! Ты же позвала сюда этого беднягу! Так смотри, как он мучается. Вот! Видишь, у него уже кровь из рота пошла. А все его тело сейчас пронзает нестерпимая боль. А ведь его наверняка кто-то ждал домой.
Девушка попыталась отвернуться, отползти. Но Закери схватил её за волосы, вынуждая смотреть.
— Что же ты, прекрасная Боадикея? Давай, смотри! А потом снова кричи. Зови на помощь! Пусть весь этот городок вырежут! — его голос стал безумным и Закери закричал на неё: — Смотри на него! Запомни каждую секунду! И вспоминай каждый раз, когда будешь думать о побеге или просить о помощи!
Боадикея больше не кричала. Она тихо плакала, глядя на то, как мужчина сначала оперся на косяк двери, затем медленно сполз по нему, не имея сил держаться, да так и завис, в полу сидячем положении, потому, что из-за своих габаритов не мог ни сесть, ни упасть. Его голова безвольно повисла на груди.
— Что же ты теперь молчишь? — грубо тряхнул Боадикея за волосы Закери.
В дверях дома показалась женщина в стареньком, изношенном шерстяном платье, с платком, повязанным на голове, и со стареньким, местами в заплатках большом платке на плечах. Она обняла мужа, рыдая и причитая над его и своей судьбой.
— Смотри, — обрадовался её появлению Закери. — Ещё один человек решил тебе помочь!
— Нет! — судорожно, с отчаяньем вцепилась в его рубашку Боадикея. — Прошу тебя, не нужно! Умоляю, Закери! Она ни в чем не виновата!
— Прекрасная моя Боадикея, — его руки ласково убрали прилипшие к её заплаканному лицу волосы. — Конечно, я не буду убивать эту бедную женщину.
Стоило только девушке вздохнуть с облегчением, как он закончил:
— Для этого у меня есть Косимо, — и кивнул одному из своих стражников. Тот, не замешкавшись ни на мгновенье, подошел к женщине, за шиворот перетащил бедняжку через мужа, чтобы было сподручнее, и перерезал ей горло.
Боадикея мечтала оказаться на месте той несчастной, она хотела умереть или хотя бы упасть в обморок. Лишь бы сбежать от этого кошмара. Но ни старуха с косой, ни спасительная темнота за ней не приходили.
— Ну, как, теперь ты довольна? — спросил Закери.
— Ты монстр, — прошептала она в ответ. — Ты просто чудовище!
Закери улыбнулся в ответ и в этой улыбке девушке почудился звериный оскал:
— И тебе, красавица моя, не стоило меня злить.
Резко встав на ноги, Закери потащил Боадикею за волосы к дому городского главы. Он держал её голову низко, чтобы девушка не могла нормально ни идти, ни ползти. В итоге бедняжка постоянно падала и спотыкалась, но мучителя это не останавливало и даже не вынуждало притормозить. Когда Боадикея падала, он просто тащил её за собой.
Дом главы города был недалеко, но дорога к нему показалась Боадикее бесконечной. Его самого и его семью отослали прочь, пока король не уедет. Хотя, даже если бы хозяева все ещё оставались в доме, Закери это не остановило бы.
В доме правда, он перекинул совершенно обессилевшую девушку через плечо и занес в свою спальню. К этому моменту у неё не было ни сил, ни желания отбиваться. Ей было все равно, что дальше будет, лишь бы все скорее закончилось.
Прямо возле кровати, на которую швырнул её Закери, висел портрет семьи: мужчина в возрасте и с усиками, постаревшая, но все ещё миловидная женщина с теплым взглядом и ласковой улыбкой, и трое детей разного возраста. Пока Закери раздевался, пока разрезал остатки её платья и пока делал то, зачем принес Боадикею в спальню, девушка неотрывно смотрела на портрет. А по щекам текли слезы, хотя она этого даже не осознавала. Она думала о том, что если бы все сложилось немного иначе, то когда-нибудь такой портрет висел бы у неё в спальне, а на нем были бы они с Алексом и их дети. Это могло быть их будущее!
А ещё, Боадикея думала о том, что, даже зная, чем все закончится, все равно попыталась бы сбежать с Алексом. Теперь она понимала, почему он вернулся, даже зная, чем это ему грозит. Несколько месяцев побоев, унижений, насилие, учиненное над нею в итоге — все можно вытерпеть за мгновение рядом с любимым.
Что теперь с ним будет? Неужели Алекса и Лапочку так и бросят возле того постоялого двора? Или бросят как бродяг в безымянную могилу, и некому будет их оплакивать?
Закери хотел отомстить Боадикее, и он это сделал. Он месяцами пытался сломать её, сломать до конца. И вот сегодня у него это, наконец, получилось.
Но ожидаемого удовлетворения это не принесло. Если бы у него была совесть, то можно было бы сказать, что глядя лежащую неподвижно на кровати девушку с безучастным взглядом, он испытывает её муки. Но так как совести у него нет, то можно сказать, что полученный результат не был тем, чего Закери добивался с самого начала. В той, кто лежит на кровати, почти ничего не осталось от той, в кого он влюбился. В её взгляде вообще мало осталось от живого человека.
— Все должно было быть не так, — сам не зная, зачем заговорил Закери, одеваясь. — Я пытался сделать так, чтобы ты меня полюбила.
И тут же выругался, понимая, как похоже на попытку оправдаться, прозвучали его слова. Немного помолчав, молодой человек снова заговорил. Ему хотелось объясниться, хотелось, чтобы Боадикея его поняла:
— Я так давно тебя любил. Я помню нашу первую встречу, помню твое платье и твои кудряшки. Твои голубые глаза снились мне по ночам. Я люблю тебя, ты это понимаешь? Эта любовь... она как одержимость, как болезнь. И все, чего я хотел — чтобы ты тоже любила меня в ответ.
Его слова встретила тишина. Звенящая, тяжелая тишина, давящая со всем сторон.
— Ты можешь меня ненавидеть, — снова заговорил Закери, чувствуя потребность высказаться. И даже горько усмехнулся, осознав, что впервые с кем-то так откровенно говорит о своих чувствах. Даже Оскару он этого не говорил. Они обсуждали его чувства к Боадикее как данность: они есть, вопрос закрыт. — Но я никогда тебя не отпущу. Ты не сбежишь от меня, слышишь? Не сбежишь! Без тебя я сойду с ума! Без тебя я не смогу жить, дышать! Слышишь меня?
Закери, наконец, обернулся и посмотрел на Боадикею. Та лежала в точно той же позе, в которой он её оставил, когда все кончилось. Безжизненный, немигающий взгляд был устремлен в стену. Девушка даже не сделала попытки прикрыть свою наготу.
— Боадикея? — встревоженно позвал Закери и быстро перебрался через кровать, оказавшись прямо над нею. Девушка и на это никак не отреагировала.
— Боадикея! — Закери несколько раз хорошенько тряхнул её за плечи. Но ничего не произошло. Быстрая проверка пульса отчасти успокоила его: ровный спокойный пульс. Кажется, она не умирает. Но в то же время, девушка никак не реагировала на внешние раздражители.
— Дьявол! — Закери вскочил с кровати и, подбежав к двери, распахнул её и крикнул стоящему по ту сторону солдату: — Найдите мне врача! Сейчас же!
