— Вот-вот мы этим и займемся, но что с Палермо?
— Пиратам удалось достичь некоторого успеха, они разграбили город, но были потоплены нашими судами.
— Отлично! Видя вашу мощь, я в этом не сомневался. Теперь нам остается только нанести визит местному губернатору.
— Вот это как раз и невозможно! Он убит.
— Кем?
— Флибустьерами разумеется. Они будут церемониться.
Адмирал, похоже, не был огорчен. Он, тем не менее, разочаровался.
— Теперь перед королевой будет труднее отчитаться. Не уберегли союзника.
Монах прожужжал:
— Горе погрязшим в роскоши и ереси! Они будут прокляты на веки вечные, заключены в геенну.
— Лучшая кара это добрый меч! — Произнес Альфмир. — Наша армия сильна, сокрушает всех она!
— И эта мысль мне по душе! Что же вы ничего не хотите добавить? — Спросил адмирал.
Кутт ответил:
— Мы принесли вам подарок четыре сундука набитые золотом и алмазами. Это богатства награбленные пиратами и отбитые нами.
— Ого, это щедро! — Удивился адмирал.
— Теперь было не дурно выпить за это лучшего вина.
— Разумеется, заходите в каюту, там мы и отметим. Судя по всему, вы граф? — Спросил он Кутта.
— Веррихоров дон Кутт! — Представился пират.
— Громкое имя! Я буду рад с вами отметить взятие города.
Адмирал, его офицеры вместе с двумя ряжеными корсарами зашли в большую роскошно обставленную каюту. Там уже стояли чернокожие слуги, подававшие закусь и дорогие спиртные напитки. Дымилась еда, во главе стола взгромождался целый кабан с начинкой. Тут можно было накормить роту гренадеров.
Альфмир был после напряженного дня голоден, а Кутт успел перекусить и умеренно выпить. Поэтому юноша с трудом сдерживал себя, сохраняя гордость и аристократичность, в то время как пожилой корсар ел больше из-за чувства вежливости. Кроме того, следовало подольше протянуть время. Кутт решил немного поболтать, чтобы выведать жареные факты при дворе:
— Вам не известно, какого здоровье королевы? — Спросил он.
Адмирал испустил тяжелый вздох:
— Он здорова, но очень печальна, часто впадает в состояние меланхолии. Тогда она сутками не занимается государственными делами, а играет на клавесине.
— Это скверно.
— А в последнее время заметно похудела.
— Ей нужен хороший парень! — Не удержался Альфмир.
Адмирал произнес вкрадчиво:
— Все знают, что королева девственница, и поклялась вечно хранить невинность. Это ее привилегия.
— Но это ужасно так у нее не будет наследников. — Сказал Альфмир.
— Прямых нет, но косвенные останутся в частности племянник Генрих. Он очень хитрый малый. Впрочем, королева еще молода, а значит, вполне способна обзавестись потомством. Она не против этого, но только оставаясь невинной без мужчины.
— Это почти невозможно! — Ответил Альфмир. — Впрочем, наука творит чудеса. Я что-нибудь придумаю.
— Ценю твое чувство юмора парень, но за такие речи можно угодить на каторгу. Кроме того, орден "Алой розы" обещал ей добиться чуда и непорочного зачатия.
— Ну, если орден монах давал гарантию, то я спокоен. — Альфмир откусил кусок мяса.
— Я предлагаю нам всем выпить за первенца королевы. — Предложил адмирал.
Пираты и офицеры встали и дружно произнесли тост. Альфмир про себя отметил, что адмирал старается подчеркнуть лояльность к короне, что говорило о том, что на него наверняка имелся компромат. Впрочем, какое это имеет значение!
— И что этот мальчик совершил великое множество подвигов! — Добавил Альфмир.
— Хорошая идея, будем верить в чудеса. — Сказал Кутт. — Но вот в последнее время много говорят о грядущей войне между империями.
— Да и очень много! Пожалуй, масштабный конфликт неизбежен. Но лезть в него, не имея союзников крайне опасно.
— Это верно! — Подтвердил Кутт. — Надо пользоваться старым оружием — обещаниями и подкупом.
— А считаю что Либерии только два надежных союзника: Армия и флот!
— А церковь! — Влез в разговор монах.
— Она обычно на той стороне что сильнее. Ответил Альфмир.
Адмирал кивнул:
— Разве суперпапа не подвергал нашу королеву анафеме и не выписал специальную буллу об отстранении женщины от трона.
— Верно! — Ответил монах. — Но ведь "Алая роза" откололась от суперпапы и признала своим главой именно королеву Антанту третью.
— Что же мы этого не забудем. — Кивнул адмирал.
— Наши агенты уже предотвратили несколько покушений на царственную особу, а значит, вполне заслуживают доверия.
Альфмир не удержался от замечания:
— Понимание Бога или вернее богов у всех орденов разное, что не удивительно — войны прерываются лишь бесчинствами пиратов. Все это превратило сплошной кошмар.
— И что ты предлагаешь?
— Создать единую религию, построенную на принципах добра и гуманизма.
— Это не реально! — Адмирал качнул головой. — Слишком много разных мнений и заинтересованных сторон.
— Зато послужило бы на благо всему человечеству и прочим живым существам.
— Не знаю, все эти твари, взять тех же орков настолько не похожи на людей, что трудно поверить в наличие у них души.
— Душа есть у всех, кто наделен разумом. — Ответил Альфмир.
— Возможно, что и так, но понять психологию другого вида тех же скорпионов весьма затруднительно.
— Все живые существа в чем-то схожи. — Альфмир налил себе красного пенистого вина, но пить не стал, а лишь пригубил. — В целом ясно одно — каждый хочет любить и жить!
— Вот это сходство и порождает войны! — Охмелев, адмирал стал откровеннее. — Вот меня всегда удивляло, откуда берется зло. Ведь главный всевышний Бог хочет лишь добра, а его сила бесконечна, значит и добро должно доминировать ныне и присно и вовеки веков. А вместо этого зло, болезни, старость.
Альфмир едва сдержал стон:
— Я и сам это вижу и понимаю, что что-то не так. Но миров во вселенной много, такое почти бесконечное количество, и даже высшего разума нет возможностей за всем уследить и все проконтролировать. Вот представь себе, что ты всемогущий Бог. Как тебе переварить понять и полюбить душу каждого человека, грешную, слабую трепетную. А также всех прочих видов отличающихся от людей. Ведь это так непостижимо трудно.
— А как на счет все знания?
— Мульти-гиперплазменный компьютер способен многое рассчитать и зафиксировать, но движется по целому набору сложнейших программ, которые и создают комбинацию искусственного суперинтеллекта. Он может знать многое, но при этом сам себя не осознает как личность. Но даже он не вездесущ и не может контролировать каждую мысль. А тем более управлять хаотическими процесса в непостижимо огромном мироздании.
Адмирал вылупил глаза.
— Это ты о чем говоришь. Что такое компьютер.
— Не объяснишь двумя словами.
Монах заскрипел зубами:
— А я знаю, это дьявол, который все знает и может. Есть такие сторонники дуализма, что считают что сатана равен по способностям всевышнему.
— Я так не считаю! — Оборвал Альфмир. — Хотя в этой вселенной и есть подобие дьявола. Но это всего лишь сотворенное существо, хотя и огромной силы и выдающихся способностей.
Монах качнул головой:
— Ересь! На самом деле нет дьявола, согласно истиной вере функция добра и зла принадлежит Всевышнему. А Всемогущий карает через зло чрезмерно разбушевавшееся творение. А противников в высших кругах ему нет.
— А демоны?
— Тоже слуги, вообще все в нашем мире предопределенно заранее. Вот ты говоришь, а Всевышний заранее знает, что ты скажешь, любой твой жест или движение заранее запрограммированы. Ты всего раб каждый шаг, которого и даже биения сердца рассчитаны.
Альфмиру стало смешно: глупые рассуждения существа, которое он создал. Вот до чего вольный разум додумался:
— А если я дам тебе в морду, это тоже заранее предопределенно.
— Конечно! Своего рода кара Господня за грехи.
Адмирал грозно крякнул:
— Я позволю драться за моим столом.
— Вот видишь — ликующе произнес монах. — Высшие силы меня защитили.
— А когда ты умрешь?
— Это зависит от воли Бога!
— Тут ты не далеко от истины! — Подтвердил Альфмир. — Но я обладаю способностью предвидеть будущее и скажу, что ждать осталось не много.
Монах злобно прищурился, нос стал острее:
— Никому кроме Богов и ангелов не дано знать будущее. А ты слишком дерзок.
— И что ты вызовешь меня на дуэль?
Монаху очень хотелось сказать да, но решительный взгляд, а также крепкая фигура юноши говорили, что он не новичок, а значит, поединок может кончиться смертью.
— Я лицо духовное и не занимаюсь человеческими разборками.
— Проще сказать струсил!
— Нет, пожалел тебя. Ведь "Алая роза" не простит убийство монаха, да еще посвященного в таинство пятой степени.
Адмирал примирительно предложил:
— Давай выпьем во славу высших богов.
Снова наполнились бокалы, Альфмир чувствовал себя хорошо, только вот в голове немного шумела, тело движения людей казалось, ускорились. Про себя он ругнул несовершенное человеческое тело — чрезмерно чувствительное к алкоголю и прочей дури. Не лучше ли изменить его параметры, чтобы можно было бы колоть "наркоту" без проблем?
Юноша бокал не допил, а спиртное втихаря слил в поднос. Затем хорошенько закусил, шум улегся, и он снова почувствовал ясность мысли.
— Давайте выпьем за то, чтобы Калиостро попался нам в когти! Я думаю, одной виселицей он не отделается.
Монах прошипел:
— Уже приготовлен эдикт о сожжении пирата. Но есть еще такая продувная бестия. Девушка-эльф, которая известна своим развратом, частой сменой партнеров. Так для нее заготовлены специальные либерийские сапоги, чтобы заставить выть от боли. Вот ты юноша хотел бы испытать их на себе.
— Чтобы потом стать калекой! Что я идиот!
— А придется!
Монах сверкнул глазами:
— Это не настоящие дворяне, вот спроси у юноши как его звать.
Адмирал спросил улыбаясь:
— Откройся юный воин!
— Виконт дон Маски.
— Вот и ложь. Это пират. Все виконты обучены правильно, с аристократическим лоском кушать, а их движения естественны, в то время как этот тип постоянно напряжен, скован. Да и вино выливает в поднос, значит, нам не доверяет. Его надо арестовать и на дыбу, да и графа тоже нужно под замок.
Кутт возмутился:
— Церковная крыса, ведет себя как наглый провокатор. Вышвырнуть за борт!
Адмирал поглядел на Альфмир, красивый юноша не был похож на пирата, он представлял их испитыми, не бритыми, впрочем, этому пока рано везунчик не надо тратить время на бороду:
— Успокойтесь граф, раз вы титулованная особа, то вам лично должны быть известные некоторые тайны двора. В частности вы, вероятно, бывали в тронном зале на приеме у королевы. Опишите его!
Кутт чуть смутился, затем выдавил:
— А не был в столице, а привык путешествовать и сражаться в колониях. Я солдат, а не придворный.
Адмирал прищурился:
— Солдат говоришь, значит должен в совершенстве владеть приемами фехтования.
-Конечно! — Кивнул Кутт.
— Так покажи нам прием тройная стрелка. — Сказал адмирал.
Кутт растерялся, он привык рубиться по пиратски, а не по-дворянски.
Альфмир пришел на помощь:
— Вот так! — Подпрыгнул он и встал в позу. — Я умею!
Юноша воспроизвел выпад.
— Правильно! — Сказал адмирал. — Но я хочу увидеть искусство дона Кутта.
Пират сгорбился:
— Болен я, руки парализованы.
Адмирал злобно прокричал:
— А когда ел, я что-то подобно не замечал! Взять их!
Офицеры ринулись, стараясь скрутить парочку. Кутт выхватил саблю и ринулся на адмирала, но его выпад был парирован.
— Взять живьем гадов! За обман получат двойную кару!
Альфмир сделал ложный выпад, обманув офицера, поразил острием сабли в шею. Остальные бойцы взвыли, и стали окружать юношу. На Кутта также обрушилось двое бойцов. Адмирал присоединился к тем, кто наседал на Альфмира, по точным движениям он понял, что этот мальчишка и есть главный враг. Будучи сам закаленным бойцом он выхватил две сабли и попытался прижать Альфмира.
Юноша дрался сразу с пятью офицерами, все опытные фехтовальщики, и чтобы уцелеть ему приходилось отступать и маневрировать. Его несколько раз зацепили саблями, располосовали мундир, проступила кровь:
— Жмут сволочи! Давайте один на один!
— Нет! Ребята только прошу, не убивайте его. — Сказал адмирал.
Альфмир сделал резкий выпад, ударив офицера ногой в живот. Тот отлетел и стал корчиться.
— Интересная школа борьбы у парня, он словно балерина. Давайте действуйте согласованней.
В этот момент монах зарядил пистолет и старался подстрелить Альфмира, но юноша вовремя заметил это, отскочил, пуля лишь чиркнула по сапогу, видимо местному инквизитору хотелось заполучить жертву на цепь.
— Врешь не возьмешь! Только уши оборвешь! — Крикнул Альфмир, подхватил блюдо со стола, запустил в монаха. Тот попробовал отклониться, но все равно получил столовым серебром по касательной, толчок в бок. Церковная крыса потянулась ко второму пистолету. Юноша вскочил на стол, подпрыгнул, и вновь зацепив ногой тарелку, швырнул в лицо бойцу. Тот, получив засахаренными фруктами в лицо, оплыл, и его голову снесла сабля.
Альфмир хихикнул:
— Поел и в хлев!
Адмирал попытался достать юношу, но тот так высоко прыгнул, перелетев через головы, что из его горла вырвался вздох восхищения:
— Браво акробат, но тебе все равно не спастись.
— А может наоборот, ваши трупы останутся валяться на ковре.
Если Альфмир обезьяньими прыжками и ловкостью гимнаста избегал поражения, то Кутту пришлось туго. Получив пару ранений, он присел, с трудом махая саблей.
Альфмир ринулся ему на выручку, перевернувшись в воздухе, пробил офицеру спину. Другой налетел на юношу, но получил ногой в пах, перевернулся и врезался головой в жареного барана. Ему Альфмир также врезал острием по шее, на лицо попали капельки теплой крови. Парень слизнул, соленая, напоминает томатный сок.
Монах опять выстрелил — пуля сбила погон. Юноша откатился, выполнив подсечку и уронив бой. Второй противник кольнул его в плечо, расцарапав мундир. Третий сражался на столе. Альфмир вновь вскочил и ударил врага головой в живот, повалил, нанеся в лежачего бойца добивающий удар:
— Нет, с девушками драться было лучше. Они приятнее пахли!
Теперь драться стало чуть посвободнее, адмирал в силу гордости, что для него какой-то пацаненок не стал звать на помощь. Впрочем, Альфмир получил уже несколько царапин, белую рубашку залила кровь, было весьма неприятно. Поняв что главным противником является адмирал юноша раз за разом пытался атаковать именно его. Тот отбивал все выпады, что говорило о незаурядном мастерстве, сам переходил в наступление. Тогда Альфмир, несколько раз с силой ударил под основание клинка, стараясь растянуть противнику связки и утомить мышцы. В это момент один из офицеров, задел его клинком, надрубив сапог. Из ноги юноши полилась кровь. Тогда он, совершив прыжок, в стиле юла, рассек офицеру ключицу, потом добив разящим выпадом.
Если не считать монаха, то теперь против Альфмира было только трое. Не так уж и страшно. Вновь юноша прибег в старой тактике, подхватив саблей, кубок плеснул содержимым в лицо, а затем в прыжке сделал выпад, пробив точно в глаз.
