Джеймс говорил, что Лили не должна думать о мести. Интересно, как это можно сделать? Стоит ей вспомнить физиономии Беллы или Розье, как кровь вскипает в её жилах, превращаясь в яд.

Если не о мести, то о чём же тогда ей думать после всего случившегося?

Конечно, Лили не сможет дотянуться до Волдеморта, не сможет причинить ему даже десятой боли от той, что он заставил пережить её.

Но она не только может — она должна сделать всё возможно, чтобы спасти других людей от этого сумасшедшего.

Как говорила Петуния? Затишье временное, нужно отдышаться. А потом — в бой. Не для мести. Для того, чтобы было меньше смертей.

* * *

Каждый день, прожитый после смерти родителей, Лили записывала себе в копилку, в зачёт — один, другой, третий. Первоначально думалось, чем больше дней пройдёт, тем легче станет дышать.

Не становилось...

Потерять близкого человека всё равно, что приобрести контузию — боль никогда по-настоящему не проходит. Ты учишься жить с ней, терпишь, когда она обостряется перед дождем, радуешься, когда она, наконец, затихнет, иногда о ней забываешь, но полностью здоровым уже никогда не будешь.

Почти каждую ночь всё повторялось сначала — они приходили домой, Вальпургиевы Рыцари, убивали родителей и письмо Волдеморта вспыхивало в руках.

А по пробуждении Лили снова охватывало чувство полнейшей безнадёжности.

— Тебе здесь плохо? — спросил её Джеймс, застав одну в гостиной с книгой в руках, где Лили тщетно пыталась читать. — Что-то ты совсем погасла, златовласка.

— Мне сейчас везде будет плохо, — уклончиво ответила Лили.

— Мама считает, что тебе нужно время, чтобы этим переболеть.

— Я не знаю, удастся ли этим переболеть, Джеймс. Но я определённо будут учиться с этим жить.

— Рискну предположить, что мама, всё-таки, неправа. Тебе нужно не переживать, а заняться делом. Общественно полезным...Сидя часами в этом кресле ты совсем зачахнешь, — пожал плечами Джеймс. — Кстати, Грюм хотел тебя видеть.

— Я не против встретиться. Грюм, правда, никогда мне особенно не нравился, но возможно сейчас нам удастся с ним поладить. И Грюм определённо лучше, чем Дамблдор.

— По мне, так Грюм путевый парень. Согласен, куда более путёвый, чем старый лис Дамблдор.

— Ты ему доверяешь?

— Грюму? — уточнил Джеймс. — Или Дамблдору? Интересно, чем тебе не угодил наш директор?

— Он гомосексуалист.

— И что? Ты не доверяешь гомосексуалистам?

— Я не хочу их знать.

Джеймс тихо засмеялся:

— Лили, ты не устаешь меня удивлять. Я думал, у тебя более широкие взгляды. Разве человек не имеет право на...

— Я предпочитаю держаться от таких людей подальше. Имеешь что-то против?

Джеймс снова пожал плечами:

— И что ты предлагаешь? Поддержать Волдеморта потому, что его сексуальные пристрастия не вызывают у тебя таких нареканий, как предпочтения Дамблдора?

— Я буду работать в команде Грюма. Но я не хочу сотрудничать с Дамблдором.

— Я уже сказал, мне Грюм тоже больше по душе. Ладно, плевать на всех старых перечниц и перечников. Давай прогуляемся?

— Что?..

— Давай погуляем, говорю. Полетели в Лондон. Проветримся?

— Зачем лететь так далеко? Мы может прогуляться и в парке.

— Но в парке мы не может встретить твою сестру, Эванс. А вот в Лондоне — вполне.

— Хочешь навестить Туни? Отличная идея! — обрадовалась Лили.

— Снимай свои траурные тряпки на кринолине, одевайся во что-нибудь удобное, современное, тёплое и — вперёд!

— На чём полетим? — на всякий случай решила выяснить Лили.

— На метлах. Крыльев-то у нас нет. Пока, — хмыкнул Джеймс.

Лили с сомнением поглядела на часы, стоявшие на каминной полке. Стрелки на которых приближались к девяти.

— Когда мы прилетим в Лондон, будет уже за полночь, — посетовала она.

— После полуночи на магической половине мира случается всё самое интересное. Иди же уже! — подтолкнул Джеймс Лили.

Спустя четверть часа они уже пробирались к чулану, где хранились гоночные мётлы.

Оседлав метлу, Джеймс резко сорвался с места, стремительно набирая высоту. Лили, не раздумывая, последовала его примеру.

Земля ушла из-под ног, будто она шагнула в пропасть. Ветер, засвистев в ушах, затянул пронзительную песню. Щеки обожгло холодом. Тело утратило вес и воспарило. Звёзды превратились в кометы с длинными хвостами.

Припав к древку, Лили преодолевала сопротивление воздуха, чувствуя, как полёт возвращает её к жизни. Кровь начала струиться по венам почти как раньше.

Под ногами — пропасть, над головой — сверкающий круг далёких звезд. Во всем полная неопределённость. И единственное, что держит Лили на немыслимой высоте это тонкое зачарованное древко.

Всё в жизни — стремительное движение вперёд без всякой страховки и гарантий.

Лили заметила, что Джеймс махнул рукой и направил метлу к земле, снижаясь. Она последовала за ним.

-Что ты делаешь? -поинтересовалась она. — Это поле как-то не слишком похоже на Лондон.

— До Лондона ещё мили и мили. Я тут подумал и решил, что пока мы долетим, ты замерзнешь.

— А раньше подумать об этом ты не мог?

— Я подумал об этом ровно тогда, когда у меня об этом подумалось, — тряхнул головой Джеймс. — Помнишь сказку о Герде и Снежной Королеве? Во время бури в Лапландии ей явился северный олень и отвёз во дворец... Хочешь немного побыть Гердой, Эванс? Только представь, какой фурор произведёшь, когда ворвешься в город верхом на олене?

— Не хочу я въезжать в Лондон верхом на олене. Равно как на драконе, единороге или гипогрифе. Может ворвемся туда без лишних спецэффектов?

— Ну, без эффектов, так без эффектов. Вашу руку, мадам... раз, два, три!

Мир закружился, как будто их затянуло в чудовищную воронку и принялось болтать там, как носок в стиральной машине. Чуть позже межпространственная воронка выплюнула их в каком-то плохо освещённом переулке, где тускло светились рекламные неоновые вывески.

— Где мы? — простонала Лили, мужественно борясь с тошнотой.

Она ненавидела аппорацию.

— Название улицы я не уточнял, но могу в одном заверить — неподалёку от твоей сестры. Туда! — потянул Джеймс Лили за руку.

Петунии пришлось снимать жилье в самом дешёвом квартале с сомнительной репутацией.

Лили пришла в ужасе, когда они шли по обшарпанному коридору, поднимались по выщербленной лестнице, пронизанными запахами перегара, нечистот и кислой капусты.

Когда они поднялись на третий этаж Джеймс указал на дверь почти в самом конце коридора.

Лили вопросительно поглядела на него:

— Стучи, — небрежно привалившись плечом к стене, велел Джеймс.

Лили постучала, в душе продолжая надеяться, что это какое-то недоразумение. Ну не могла аккуратистка Петуния оказаться в таком месте?

— Кто там? Вы в курсе, который час? — хрипло прокаркали из-за двери.

— Туни, открой, — потребовала Лили, — это я.

Растрепанная Петуния, похудевшая, с черными кругами под глазами, в ночнушке, выступающей на несколько дюймов из-под края небрежно наброшенного на плечи халата, возникла на пороге мизерной, обшарпанной комнаты.

— Лили? — потрясённо протянула Петуния.

Лили не менее потрясённо смотрела на старшую сестру.

— Можно войти? — спросила она наконец.

Туни отодвинулась, пропуская сестру и её бойфренда к себе.

— Зачем явились? — фыркнула Туни, стараясь пальцами пригладить торчащие мочалкой во все стороны волосы.

— За тобой, — ответил Джеймс.

— Черта с два я пойду с вами.

— Конечно, пойдёшь, — заверил её Джеймс Поттер. — Ты не можешь оставаться тут. Тебе этого никто и не позволит.

— Да кто ты такой, чтобы указывать мне что я могу делать, а что нет? — вскинула подбородок Петуния.

Джеймс засмеялся:

— Знакомый темперамент. Эванс есть Эванс. Неважно, рыжая или блондинка. Кто я такой, красавица? Добрый волшебник, который прямо сейчас изменит твою жизнь к лучшему.

— Оно мне надо? — не унималась Туни.

Лили продолжала потрясённо молчать. Как же так?.. Пока она жалела себя в окружении заботливых Поттеров и их домашних эльфов, сестра жила в нищете и, возможно, голодала?

— Петуния, ты... ты так и не нашла работу? — тихо спросила сестру Лили, приостанавливая их перепалку с Джеймсом.

— Нашла, — отрывисто огрызнулась старшая сестра. — Просто немного не ту, на которую рассчитывала.

— Как же так?..

— А так! Секретарши-недоучки всем оказались без надобности. А вот судомойки в ближайшем баре очень даже пригодилась, — с горечью ответила Петуния.

— Пусть ищут себе новую судомойку. Ты едешь с нами. Можешь даже вещи не собирать. Завтра пришлю за ними домашних эльфорв, — по-хозяйски продолжал командовать Поттер.

— Я же сказала: никуда я с вами не пойду! — зашипела Петуния.

— Конечно, ты будешь сопротивляться, — насмешливо протянул Поттер. — Я тебя понимаю. Тут такие замечательные перспективы открываются: выносить помои, драить жирные кастрюли... мечта, а не жизнь!

— Это честный труд! И я не стыжусь того, что делаю!

— Петуния Эванс, у вас есть выбор, — просветил её Джеймс, — вы отправляетесь с нами по доброй воле, либо я буду вынужден применить магию, и вы отправляетесь с нами по принуждению. Я бы выбрал первое. Ну за что тут держаться? Если так нравятся грязные кастрюли, я их тебе и у себя дома найду.

— Джеймс! — одернула его Лили. — Хватит! Не смей так говорить с ней.

Она обняла сестру.

-Несмотря на то, что Джеймс может перегибать палку со своим тормозным чувством юмора, в одном он прав: пусть Лондон катится к черту, Туни. Идём с нами?

— Куда? — саркастично дёрнула бровью Петуния.

— Туда, куда обычным магглам путь заказан, — Джеймс обнял обеих девушек за плечи. — В сказку!

— И как вы предлагаете мне туда попасть?

Лили вопросительно поглядела на Джеймс. Действительно — как?.. На метлу Петунию не посадишь. Аппорировать? Хм-м... слишком рискованно.

Губы Джеймса сложились в лукавую улыбку:

— Открой окно.

— Зачем?

— Открой.

Лили распахнула окно и в комнату ворвался ледяной ветер. В следующий миг пространство заполнилось низким рокочущим рычанием, в котором она не сразу признала рёв мощного мотора.

Словно огненная дорожка пролегла за окном и из темноты возник силуэт — прекрасный байкер, затянутый в черную кожу на черном Харлее Дэвидсоне.

Мотоцикл нёсся по воздуху, потом резко затормозил, вильнув задом, будто его занесло на скользкой дороге.

Подняв щиток, словно забрало у рыцарского шлема, Сириус Блэк свернул своими невероятно синими глазищами, спалившими в пепел не одно девичье сердце в Хогвартсе.

— Такси вызывали? — сверкнул он ровными жемчужными зубами в рекламной улыбке.

Петуния лишь шире распахнула глаза от удивления.

Лили бросила на Джеймса укоризненный взгляд:

— Уж лучше бы олень! — невольно сорвалось с её губ.

— Да ладно тебе, Лили, — посмеиваясь, тихо ответил Джеймс.

Приобняв подругу за талию, он заговорщики зашептал на ухо:

— Теперь твоя сестрёнка уж точно не станет отказываться от небольшого путешествия.

Лили так же полушёпотом ответила:

— И куда это её заведёт?!

— Куда бы не завело, хуже, чем здесь и сейчас ей уже не будет, — резонно ответил Джеймс.

— Как можно доверить Блэку мою сестру?! -всплеснула руками Лили. — Да ты... ты точно с ума сошёл!

— А в чем опасность? — наивно захлопал глазищами Поттер. — Думаешь, он изнасилует её прямо по дороге?

— Нет. Я думаю, что он заморочит ей голову, обольёт презрением, унизит, заставит чувствовать собственную ничтожность... — Лили задохнулась на полуфразе, так и не закончив предложение.

— Знаешь, солнышко, твоя сестричка тоже далеко не ангел. Давай не будем нагнетать обстановку, а? Бродяга просто подбросит Петунию до дома. И — всё. Уверен, всё будет хорошо. Никаких ужасов ни с кем не случится.

— Это была твоя идея? — сузила глаза Лили.

— С мотоциклом? Его. И если тебе интересно, мы вообще все здесь из-за него. Это Бродяга разнюхал, что у твоей сестрёнки неприятности.

Если Джеймс хотел успокоить Лили, он не преуспел. В альтруистические чувства Блэка она верила ещё меньше, чем в его сердечную склонность к Петунии. А что? Блэк вполне способен развлечься таким экзотическим способом. А уж как это взбесит его чокнутую кузину Беллу — если он свяжется с магглой! Вряд ли меньше, чем это взбесит её, Лили Эванс.

— Если он только посмеет обидеть мою сестру — бросила Лили мрачный взгляд на Джеймса.

— Если посмеет — ответит, — серьёзно ответил Джеймс. — Да не кипятись ты так! Петуния замечательная девушка. Но ты же знаешь Сириуса? Он любит перец и приключения на свою задницу, причём, чем больше того и другого, тем лучше. А Туни так же далека от приключений, как солнце от луны. Дыши спокойно и ровно.

Лили не разделала уверенности Джеймса.

Даже то, что Туни скорбела по Биллу, которого, как она считала, она любила, не могло оградить её от естественных чар Блэка, обладающего мощнейшим магнетизмом и притягательностью.

Но раз иного пути добраться Петунии до Поттер-мэнор нет, остаётся только уповать на то, что после стресса и гибели Билла у Петунии временный иммунитет к мужским чарам.

До конца путешествия в компании Блэка этого иммунитета должно хватить. Лили на это очень надеялась.

Глава 41

Любовь и ненависть

Лили разбудил отчаянный, испуганный визг сестры, от которого она почти подпрыгнула на кровати.

Она не сразу поняла причину испуга Петунии, но вскоре заметила, что за кроватью прячется Урсула. Хлопая огромными ушами, вращая глазами, домовиха вся сжалась, прижимая к груди два черных платья.

— Хватит! — рявкнула на сестру Лили.

Визг стих.

Петуния, забравшись с ногами на кровать и стараясь вжаться в стенку, в ужасе смотрела на непонятное существо.

— Что это?... Что это такое? Вернее — кто? — трясущимися, побелевшими с испуга губами, пролепетала Петуния.

Лили вздохнула, знаком давая понять домовихе, чтобы она пока держалась подальше.

— Всё хорошо. Это наша... — Лили поколебалась, подбирая слова, — наша с тобой горничная.

— Горничная? — с сомнением в голосе протянула Петуния. — Твои волшебники заколдовали свою прислугу за какую-то провинность? Почему она так странно выглядит?

Петуния бросила взгляд на причудливое создание, которое спросонья приняла за чёрта или какую-нибудь другую нечисть.

— Никто её не заколдовывал. Это домой эльф, — пояснила Лили. — Я тебе рассказывала, помнишь? Они все так выглядят.

Петуния, уже начав успокаиваться, спустила ноги с кровати.

— Они не опасны?

Урсула от возмущения тряхнула головой и уши, как крылья, хлестнули по воздуху.

— Ничего, кроме пользы, домовые эльфы не приносят, — заверила Петунию Лили.

— Госпожи желают одеваться? — с обидой в голосе протянула эльфийка.