— С этого момента и до тех пор, пока мы не вернемся, все сидят здесь, — я остановился глазами на Иссиль, — и не высовываются.
— Все слышали? — Искар хмуро оглядел народ, те закивали, — ладно, выходим.
Три силуэта выскользнули из зева одинокой башни и, быстро миновав пустырь с надгробиями, скользнули во тьму ночного города, растворившись в его тенях. Шли ходко, прислушиваясь к каждому шороху и хоронясь по самым темным закоулкам. Обходящий уже известным маршрутом патруль заметили еще издалека. Вот так сюрприз, после каждой моей встречи с ними, они увеличивали свое количество, и теперь мимо нас шествовало девять солдат и погонщик с двумя аррсами, ничем не уступающими моему старому знакомцу. Искар с Криссом замерли, превратившись в статуи, я же показал жестами: молчите, не двигайтесь, и скользнул наперерез шагающим. На пол пути вошел в нак`хаси, и размылся в прыжке, смазанной тенью приземлившись прямо перед одним из аррсов, только-только почуявшим меня и собравшимся среагировать, но — поздно, гул с жуткой скоростью рассекаемого воздуха, шипение расходящейся плоти, и разрезанная надвое гадина шлепается в лужу собственной крови, глаза стоящих рядом расширяются, руки тянутся к мечам, а с боку уже готовится к прыжку вторая тварь. Рывок вперед и круговой взмах — росчерк стального клинка рубит все: руки, грудные клетки, черепа, и замирает в крайней точке, сбрасывая с себя по траектории дальше красные капли. Второй клинок покидает ножны и рубит тех, кого не достал первый. Кровь из рассеченных шей вырывается фонтаном, опадая жутким дождем на стоящих рядом и на то место, где доли секунды назад находился и я. Рывок, и снова взмах, перечеркнувшей жизни оставшихся солдат. Они еще кулями оседают на мостовую, когда готовый уже заорать погонщик наконец-то получает свое — клинок входит ему в бок, сминая ребра и круша позвоночник, и выходит через левое плечо, не жилец. Теперь последний. Шаг вперед, и два лезвия срезают щупальце-голову, заставляя тело забиться в агонии. Потом резко развожу руки в стороны и встряхиваю, проворачивая — с клинков слетают последние капли.
Я стою посередине кучи окровавленных трупов, все еще исторгающих из себя потоки крови и бьющихся в агонии, кошмарный островок подрагивает, шевелиться, вокруг начинает распространяться жутких запах от вскрытых желудков. Зрелище не для слабонервных. Вернувшись, оглядел застывших спутников.
— Двигаем дальше, — они медленно кивнули, и пристроились следом.
Пройдя еще пару кварталов, свернули в неприметный переулок, дугой огибающий рыночную площадь, превращенную захватчиками в руины, царящая там теперь разруха удручала даже меня, зачем же так по варварски? Ублюдочная нация, в который раз убеждаюсь в этом. Пройдя по нему и свернув еще раз, оказались около узкого прохода, простирающейся далеко вперед, вплоть до самой городской стены. Но нам так далеко и не нужно было, проскочив в одно из его боковых ответвлений и еще немного поплутав в хитросплетении городских улочек и переулков, остановились перед двухметровым каменной стеной, отгородившей нас от нужного нам дома.
— Сейчас перелезаем и пробираемся внутрь, если вас все устроит — приступим, — они кивнули, и мы полезли. Искомый дом был заколочен снаружи, но окна были выбиты и зияли черными провалами, через которые довольно легко будет выскочить на улицу или заскочить обратно. Оказавшись у одного из них, они некоторое время всматривались в конец улицы, наблюдая за передвижением караульных.
— Ну что?
— Подходит, — Искар удовлетворенно кивнул.
— Хорошо, если все-таки ввяжетесь в бой, смотрите меня не подстрелите.
И, взявшись за остатки рамы, перемахнул через окно. Что ж, вот и посмотрим теперь, чего все это стоит — стараясь не выходить из тени, почти влипнув в стены домов, я метнулся вперед. Меня пока не заметили, солдаты, вразвалку прохаживающиеся по занятой палатками территории, почти не обращали внимания на то, что творилось за ее пределами, и лишь несколько стоявших на страже караульных изредка поглядывали по сторонам, занятые, в основном, болтовней друг с другом. Что ж, ваша беспечность мне только на руку. Остатки квартала пролетел на одном дыхании, еще с десяток шагов, и сумрак закончится, ноги коснутся освещенной территории, кровь в жилах забурлит, почти закипая, заставляя организм превышать допустимые нагрузки, и тело смертоносной машиной метнется вперед. Шаг, второй, третий, часовой успевает поднять глаза, и тут же заваливается на бок, окатывая себя потоком крови, хлещущим из вырванного горла. Стоявший рядом его напарник оказался более расторопным, и выхваченная буквально мгновением позже полоса стали чуть не вспорола мне живот — вот и встретились, стальной, пора открывать счет.
Видимый мир в тот же миг подернулся красноватой дымкой, а собравшееся уже было ухнуть в кровавую муть безумия сознание, удерживаемое лишь ценой неимоверных усилий, просто взорвалось хлынувшим в него потоком ярости, холодной, с трудом сдерживаемой, но все же контролируемой. Человек напротив умер, не успев даже осознать этого. Собственный меч, вырванный из крепко сжимающей руки, сломал ему кисть и прошел через височную кость, разделив голову напополам, быстро и безвозвратно лишив жизни. И я тут же метнулся дальше, стараясь не ускоряться больше необходимого, счет теперь шел на минуты, тело работало на износ.
Размазанной тенью пролетел мимо четырех следующих палаток, и в следующий момент в мозгу словно щелкнуло — опасность! Мгновенный рывок в сторону бросил тело на одну из палаток, сорвав с креплений держащие ее с одной стороны веревки и погребая меня в куче ринувшейся следом материи. Внизу кто-то вякнул, приняв на себя всю силу удара, и замолк, скорость столкновения просто вышибла из него дух. А потом все вокруг накрыло мелкоячеистой сетью, проходящей сквозь палатки и опутывающей людей плотными коконами при первом же касании. Барахтающиеся в складках материи метрах в трех от меня солдаты были облеплены в мгновение ока, и только я, и бедолага подо мной, избежали подобной участи. Серебристые нити паутины мерно пульсировали и никак на первый взгляд не влияли на не заметивших их людей, будто только мне одному и были видны их хищные вздрагивания при любом движении жертвы, будоражащих ее, словно какого-то паразита. Все это произошло настолько быстро, что лагерь просто еще не успел осознать, что случилось нечто из ряда вон выходящее, но я уже понял — обнаружен. Что-то пошло не так, не знаю что, но противник в курсе, и уже готовит встречу. Могу поспорить, эта сеть для него — что-то на подобии способа обнаружения непрошеных гостей, и найти меня теперь ему не составит абсолютно никакого труда. Пространство в радиусе двух метров от меня было свободно от этой дряни, заставляя ее корежиться и дрожать на самой границе, но как только я стал выпутываться из палатки, смещаясь в сторону, она занимала освобожденное пространство и таяла там, где проявлялось действие моего источника. Вот по этой самой бреши, боюсь, он меня и начнет вычислять.
Я почти выбрался из-под палатки, стараясь замедлиться до максимума, чтобы не намотать на себя еще больше ткани, как сверху обрушился мощнейший поток воздуха, буквально вмявший меня в землю. Тело среагировало моментально, и как только напор иссяк, мышцы бросили его в сторону и вперед, и сзади тут же обрушилось нечто настолько мощное, что твердь дрогнула, а в воздух взвился настоящий дождь из комьев. По спине будто ударило воздушной волной. Значит, останавливаться нельзя, не знаю, сколько еще таких атак сможет предотвратить мой источник. И я ломанулся вперед, сбивая и калеча людей, разлетающихся от столкновений, словно куклы, перепрыгивая и стараясь посерьезней травмировать попадающихся на пути аррсов, выказывающих наибольшее оживление и уже встревожено дергающихся из стороны в сторону, словно пытаясь понять, откуда же исходит опасность. Маячивший впереди шатер с трехглавой змеей оказался рядом в считанные секунды, отдернуть полог и оббежать взглядом его внутренне убранство заняло еще мгновение, а потом правая рука метнулась к ножнам на предплечье, и черный клинок устремился к своей цели.
Сидевший лицом к входу человек успел только моргнуть, и исчез, оставляя для острия стилета лишь пустоту, я промахнулся. В следующий миг шатер со всех сторон стал стремительно сворачиваться в подобие огромного кокона, явно намереваясь заключить меня в ловушку. Хрена с два. Ривскрет, буквально вырванный из ножен, в мгновение ока взрезал мельницей клинков одну из сторон, и я рыбкой прыгнул в образовавшуюся щель. Сзади раздался громкий шелест, приглушенно хлопнуло, а потом в комок сжавшегося шатра, рассекая воздух десятками жал, стали вонзаться одна стрела за другой, делая его похожим на огромного ежа. Замутненное сознание отмечало окружающие детали, не акцентируясь на них, но очень внимательно расценивало уровни угрозы от врагов вокруг, и единственного человека, которого я просто таки жаждал увидеть снова, здесь не было. От разочарования захотелось взвыть, взгляд снова заметался по толпе — тщетно. Что ж, времени тогда становится еще меньше, совсем скоро здесь будет подкрепление, и не маленькое, смею судить.
Клинки взвились в воздух, оставляя за собой кровавые брызги, и безумная жатва началась. Еще никогда я не убивал так массово, стремясь лишить жизни как можно больше врагов за один взмах, один удар, один поворот кисти. Словно ангел смерти, спустившийся на землю с небес и начавший сеять смерть, стальным вихрем я собирал дань вокруг себя. Кровь, красная, горячая кровь, хлеставшая отовсюду, куда только дотягивались клинки, просто заливала все позади меня, проливаясь наземь настоящим дождем. Противников не было, было только мясо, безрассудно кидающееся под удары и пытающееся неловко ткнуть меня, то одной острой железкой, то другой. И если бы не безумие, просто таки душившее меня изнутри, возможно, я даже рассмеялся бы, вот только мысли и так путались, перескакивая с одного на другое, почти полностью поглощенные кипевшей во мне злобой. Ривскрет без усилий вскрывал грудные клетки, головы, отсекал руки и просто увечил, не оставляя ни единого шанса выжить. Вот упал аррс, расчлененный напополам и продолжающий агонизировать, скребя по земле кошмарными лапами, другой лишился головы-щупальца и передней правой лапы по самое плечо, приземлившись позади меня уже мертвым куском плоти. Стальные, бросавшиеся в безумной атаке, гибли один за другим, безрезультатно отдавая свои жизни и устилая землю исполосованными трупами. Про обычных солдат не стоило и упоминать, сплошная смазка для клинков, красная, горячая.
Первые три минуты отняли двадцать две жизни, устлав их телами настоящую поляну смерти, и в подобном темпе я еще выдержу минут двадцать.
Почти не уклоняясь, предупреждая любой удар, и почти не обращая внимания на попытки достать меня, рубил и резал, кромсал на части, сбивая с ног и отбрасывая сломанными куклами, каждое движение заканчивалось чьей-то смертью или ее предвестником. Выживших не будет, уж я то постараюсь. Постепенно левая часть лагеря вымерла, а оставшиеся сосредоточились по другую сторону превратившегося в ежа шатра и пытались достать меня издалека, осыпая стрелами и метая копья. Их древки то и дело пролетали в опасной близости, так и норовя впиться, проткнуть насквозь, но слишком медленно, и потому ловили лишь пустоту. Теперь ваша очередь. В три прыжка добравшись до ощетинившихся частоколом стали воинов, с ходу зацепил валяющийся под ногами труп аррса, и что есть мочи швырнул его вперед. Людей смело, разбросав в разные стороны, словно кегли. Метнувшись вперед, стал тупо добивать лежащих, наступая на гортани, рубя глотки и просто проламывая головы пинками. Пытающихся свалить с ног прыгающих аррсов, ловил в воздухе на клинки и отпускал уже мертвыми, а затем вновь принимался рубить головы и добивать раненых. Господи, кем я стал, в кого превратился, вокруг меня всходит только смерть и боль, я стал ходячим ужасом, настолько пропитавшимся чужой кровью, что мне уже никогда от нее не отмыться. Мысли сбились, с новой силой накатила волна ярости, затопившая все, оставившая лишь желание убивать. Последний проблеск грусти мигнул, и исчез, вновь уступая место кровожадному безумию, и пиршество смерти возобновилось. Кровь, боль, крики и стоны, и в центре всего этого я, все это моих рук дело, это все мое, в этом весь я.
Ривскрет вспарывал одного человека за другим, подрубал ноги и срезал руки по самые плечи. Лишь один раз пришлось принять на клинки удар особо умелого противника, умудрившегося подобраться с боку и виртуозно ткнуть своим мечом. Отведенный для очередного смертельного полета левый клинок сменил траекторию и встретился с соперником, переломив его надвое и вспоров грудь стоящему рядом солдату. А правый, уже спешащий ему на помощь, вошел через плечо в грудь воина, пропорол ее и вышел из левого бока — стальной распался на две половины, заливая все вокруг фонтанирующей из него во все стороны кровью. Это словно послужило переломным моментом, противники дрогнули, а потом слаженно развернулись и кинулись бежать вдоль стены. Зверь внутри зарычал — добыча бежит, уходит, догнать, разорвать. И я полностью был с ним согласен, тело качнулось вперед и выстрелило себя в воздух. И вновь клинки рубят, собирая обильную жатву, вновь льется кровь, а на земле остаются лежать трупы, и вновь я бросаюсь вперед, догоняя очередную жертву и вонзая клинки в ее податливую плоть, обрывая очередную жизнь. А потом сзади раздался чудовищный взрыв, что-то грохнуло с такой силой, что полопались оставшиеся в домах по бокам стекла, осыпавшись осколочным дождем на красную от крови мостовую. Вот оно, свершилось, я дернулся было назад, но разум возобладал — нет, не сейчас, надо дать им время уйти, внутри все клокотало, слишком уж я сейчас был взвинчен. Нырнув в показавшийся справа переулок, метнулся по нему до конца, с трудом гася бушующие внутри энергии и выходя из нак`хаси, мир сразу же обрел новые краски, исчезла кровавая муть, раскрашивая все вокруг в привычные оттенки ночи. Вконец остановившись, перевел дыхание — как же я устал. Одежда вся намокла и липла к телу, с рук капало, а волосы, заплетенные в косу и спрятанные под рубаху, ощущались чужеродным кровавым сгустком, прилипшим к спине, впрочем, мне было не привыкать.
Тело дрожало, руки мелко трясло, и я лишь внешне оставался спокоен, хотя внутри всего колотило, словно в лихорадке. Хреново, чего еще скажешь. Клинки с трудом нашли путь в ножны, ладони с облегчением разжались, отпуская тяжесть рукоятей. Тяжелый вздох, сорвавшийся с губ, был лишь отголоском постепенно успокаивавшейся внутри бури. Опершись о стену и прислонившись к ней лбом, я устало наблюдал за тем, как успокаивались запущенные в организме процессы, как переставало бешено гнать по венам кровь сердце, как замедлялись легкие, качавшие до этого воздух, подобно мехам в кузне, как каждая клеточка моего тела приходила в себя, избавляясь от навалившихся на нее чудовищных нагрузок. Отдышавшись и, более-менее очухавшись, двинулся дальше. Потом пришлось некоторое время скрываться в полуразрушенном доме, пропуская мимо себя поток солдат, спешащих на место недавней бойни. А затем рвануло так, что задрожали стены, и я чуть ли не пулей выскочил наружу, опасаясь, что дом просто сложится внутрь, погребя меня под собой. Благо, что улица уже была пуста, и ноги сами понесли меня кружным путем, петляя и периодически натыкаясь на тупики, в сторону кладбища. Еще несколько раз приходилось прятаться, буквально зарываясь под землю и хоронясь в грудах обрушившихся зданий, пропуская мимо себя проносящихся аррсов и солдат. Что ж, видно, ворота таки удалось разрушить, у Искара все получилось, теперь осталось только добраться до своих.
